Исповедь

      Утро выдалось пасмурным, но на удивление не дождливым. Во влажном, пахнущем грозой, мокрым камнем и свежей серостью воздухе плавал редкий туман. Он стелился по широким ступеням, шутя закрывая их своей блеклой пеленой, лизал стены и деревья, без интереса заглядывая в незанавешенные окна. Было холодно. Где-то в вышине ещё рокотали отголоски недельной бури, которая теперь неохотно покидала город, уходя далеко на восток, на поиски новой жертвы.       Горожане, как сонные муравьи, начали выползать из своих домов. В дождливые дни на улицы выходили разве что члены гильдии и торговцы, проклинающие свою ежедневную работу. Остальные запирали поплотнее двери и ставни, укрываясь от холода и влаги, топили печи и изредка бегали за продуктами. Кто-то прятался у Королевского Замка и под сводами широких стен, перебежками добираясь до укрытия, если непогода заставала в пути.       Теперь же, лениво кутаясь в плащи, на продуваемую недружелюбным ветром площадь выходили все и сразу грезили о горячем камине с потрескивающими дровишками, и мирной жизни под крышей… Выходил и Цзюн, порядком соскучившийся по просторам Небесной Гавани. Ещё совсем недавно он думал о том, как хорошо было бы просто пройтись от Южного порта до статуи Альтеи, расправить плечи так, чтобы стены узкой комнатки на них не давили, глубоко вдохнуть свежего воздуха и… и пойти выполнять задания. Любые — лишь бы снова дать волю рукам, ногам, да и всему телу, снова ощутить в ладони тяжесть меча, пробежаться, прокричаться — почувствовать себя свободным, а не узником собственного дома.       Однако жизнь решила несколько скорректировать планы еретика.       Артур пружинистой походкой вышагивал по мелким лужам, заполонившим все улицы. Цзюн держался наравне с ним, но в голове его плескалась, как вязкий сироп, утренняя кашица из мыслей. Вернее, даже не мыслей, а их бессмысленных обрывков. Сумасшедший паладин проснулся ранёхонько по своим так называемым внутренним часам, успел сходить на улицу и там размяться, прежде чем вернуться в дом и разбудить мирно спящего еретика. Осторожно разбудил, правда, за что ему спасибо: посмел бы он растормошить его за плечи, так и узрел бы всю его Тьму. Посмотрим, сказал бы он тогда, что Цзюн не еретик.       Что вообще этому парню было нужно от него? Прицепился на свою голову… — Ну, если вкратце, то гильдия — это объединение, в которое поступают более приоритетные задания. Первой важности, так сказать. — Артур выразительно посмотрел на Цзюна, на лице которого ничего, кроме усталости, не читалось. — Наша гильдия, например, вторая по рейтингу в Небесной Гавани. — Он гордо улыбнулся. — Нам перепадают задания от самого Замка. И со всей Альтеры стекаются. Но сам понимаешь, они не пустяковые. В одиночку редко можно справиться. Особенно новичкам… — А у вас и новички есть? — хмыкнул Цзюн. — Я думал, в элитной гильдии только мастера. — Эй, не надо так говорить. — Артур нахмурил брови. — Да, у нас есть и не самые опытные ребята. Но и задания для них подбираются соответствующие. Они развиваются, совершенствуют навыки — и вот уже ценный участник гильдии. Тем более, у нас работает и система наставник-подопечный, так что каждый развивается достаточно быстро.       Цзюн пожал плечами, но болтовню паладина слушать продолжил. Штаб находился в километре от его дома, но за десять минут бодрой ходьбы Артур успел впихнуть в парня всю основную информацию: про наличие солидной ежедневной награды, характер главы («Получишь гардой по голове, если будешь спорить»), дружелюбную двадцатку «отважных героев», дополнительную занятость и… Цзюн слушал его вполуха, выбирая из всего потока только интересующие его аспекты, и молчаливо кивал. И чем больше они подходили к главному зданию гильдии, тем сильнее он готовился к худшему. Под описание комфортной для одиночки среды гильдия подходила смутно. — Ты только… — Артур остановился у высоких дверей и твёрдо взялся за ручку, — …не суди сразу, слышишь? У нас любят новобранцев. Пусть даже если ты ещё не в наших рядах, к тебе будут относиться как к своему. Я понимаю, что ты не особо любишь общаться, особенно когда вокруг много людей, но… Я надеюсь, тебе понравится. — Понял, — лаконично ответил Цзюн, придирчиво глядя на дверь. — Разберёмся.       Артур подбадривающе улыбнулся. Он не мог заглянуть в будущее, но помнил, как принимали в гильдию его и парочку его нынешних друзей. Конечно, коллеги подстраиваются под новеньких, но среди всех членов гильдии не было никого такого, кто был бы нелюдим, как Цзюн. И если на него навалятся с общим позитивом, заботой и бесконечными историями из жизни гильдии, то кто-то обязательно умрёт. Артур поджал губы. Да. Либо сам Цзюн — от самовозгорания, либо вся гильдия — от всплеска гнева, либо сам Артур — от стыда. Иного не дано. — М. И ещё. Артур.       Паладин вопросительно хмыкнул и тут же удивлённо моргнул. Собственное имя из уст Цзюна прозвучало как-то несмело и… нескладно. Как незнакомое блюдо, которое ты впервые с опаской пробуешь на вкус. — Я волшебник. Если что. — Хорошо. Я всё устрою, вот увидишь.       Цзюн подозрительно скосил глаза на Артура. Своевольничество… Когда он был маленьким, взрослые часто решали, что и как ему делать; а он уже тогда рвался к самостоятельности, потому и ушёл из дома достаточно рано для своего возраста. Ждал, что сможет почувствовать себя ответственным за собственную жизнь, ошибся, попав в строгие рамки, вырвался из них и… И теперь снова кто-то затевает что-то, что Цзюн даже не может предугадать.       Стоило ли идти на это ради обеспечения безопасности? Если эта безопасность действительно имела смысл — да. Отвести взгляд Церкви от себя, слиться с толпой, пусть даже последовав при этом за клириком. Который не желал ему зла. Очевидно. Какой глупый.       Тяжёлые двери с шумом раскрылись вовнутрь.       В воздухе повисла напряжённая аура. Еретик помрачнел. Чутьё его редко подводило.

***

      Крупный зал для собраний погряз в густом гомоне. Небольшие круглые столы выстроились правильным шестиугольником вокруг ещё одного такого же стола, и каждый из них был окружён четырьмя бархатными креслицами. Кроме того, что стоял во главе всей конструкции и принадлежал, очевидно, главе гильдии. Все стулья были заняты, за исключением, может быть, парочки; тут и там пестрели разноцветные головы с приличными и неприличными причёсками; все крутились, что-то живо обсуждали, смеялись; кто-то сидел хмурый, тыкал пальцем в серую бумагу и что-то объяснял своим соседям; дырой посреди всеобщего ажиотажа зияло пустое кресло лидера гильдии. «Гильдии, — ужаснулся Цзюн, непроизвольно напрягая плечи. — Как можно упорядочить этот хаос?»       На вошедших никто не обратил внимания. Разве что одна знакомая башка повернулась в сторону дверей — Цзюн предпочёл отвести взгляд и сделать вид, будто не знаком с воином, так активно машущим рукой, зазывая за полупустой столик. Однако Артур дёрнул еретика за рукав и, одарив беглым просящим взглядом, потянул за собой именно туда, где уже сидел Энди и ещё кто-то. Клирик, судя по одежде. Всё существо Цзюна потащило его назад, к дверям, подальше от этого сборища и клириков, которых, осмотрев зал, он насчитал около пяти; но сам он покорно шёл за Артуром, чувствуя, как внутри него с грохотом возводится нерушимая защитная стена.       Слишком много народу. Слишком много клириков. Вот-вот сейчас он превратится в каменного истукана и не скажет ни единого слова. Нет, наверное, гильдия не была хорошей идеей… — Артур! — воскликнул Энди, во все глаза глядя на Цзюна, механически медленно опускающегося в мягкое кресло. — Как? Как ты… — Ну, вот так, — неловко отозвался Артур, отчего-то косясь на клирика, внимательно посматривающего на Цзюна.       Цзюн воровато оглянулся по сторонам: не смотрит ли кто. Но, к счастью, все собравшиеся были поглощены своими занятиями и появления чужака не заметили. — Беспечно, — бросил он, поворачиваясь обратно, но не поднимая глаз от гладкой поверхности стола. — Так каждый зайти может, никто и не поймёт. — Артур у нас авторитет! — заметил Энди, откидываясь на спинку кресла и закидывая руки за голову. — Любой, кто с ним заходит, автоматически свой. Тем более, я заметил! А я голосистый, меня сразу услышат. Так что не переживай. Но это так мило с твоей стороны присоединиться к нам! Ты же записываешься, да?       Веко Цзюна дёрнулось, но еретик пересилил зудящее чувство дискомфорта и, не беря дыхание, тихо ответил: — Посмотрим. — Я тебя помню. — Сидящий напротив клирик сел ровно и положил руки на стол, подаваясь вперёд. — Тогда, у Серпентры. Это же был ты, верно?       В голосе говорящего послышались принуждающие нотки, и Цзюн настороженно насупился, исподлобья глядя на гильдейца. Лицо его было неприятным: грубые черты, тёмные строгие глаза, тонкие губы — и волосы почти чёрные, гладкие, волнистой чёлкой падающие на лоб. А кто был у Серпентры? Артур, погибший мечник… Священник, точно. Разве это он? Хотя Цзюн и не запоминал. А его вот запомнили. Скверно. — Ну, я, — спокойно, но угрюмо ответил он, а в голове его замелькали тревожные мысли. Кажется, он не понравился этому священнику ещё тогда, и всякое сотрудничество с ним уже начинало угнетать. Поджилки сжались в несколько раз, напрягаясь металлической проволокой. — Так ты его всё-таки позвал, — проворчал священник, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. — Позвал, — уверенно подтвердил Артур, вызывающе глядя на собрата. — Цзюн надёжный товарищ. Но он ещё не решил, присоединяться к нам или нет. Не относись к нему предвзято, Рул.       Рул раздражённо вздохнул и кинул на еретика один только взгляд, но этого взгляда было достаточно, чтобы последний понял, что его здесь не очень-то ждали. Цзюн не остался в долгу: поджал губы и скрестил руки на груди. Да, Рул, несомненно, не жаловал его. Неужели злопамятный и помнит меткие высказывания в его сторону в ту единственную встречу? Или не может забыть всплеск тёмной силы? Или до сих пор прокручивает в голове слова «был клириком»? Не может у человека быть такой долгосрочной памяти. — Ну чего вы! — возмутился Энди, резко выпрямившись и взмахнув руками. — Рул, не смотри на него так! Он клёвый. Ты просто не знаешь его. Вот сработаетесь, и всё изменится!       «Никто из вас меня не знает, — подумалось еретику, — никто. Особенно ты, балабол. Ты никогда и не узнаешь. Такому, как ты, открывать что-то — всё равно что на костёр добровольно идти…»       Цзюн невольно вздрогнул, сопоставив костёр и гильдейцев-клириков. Скрытый страх ледяными мурашками пощекотал позвоночник и лопатки. Он уже пришёл — добровольно пришёл, не на костёр, но к клирикам. Которые даже не подозревали о его существовании, пока он сидел замерев, вслушиваясь в посторонние шумы и одновременно стараясь закрыться от них. Чёртова чрезмерная осторожность. Теперь отступать нельзя. Куда подозрительнее выглядит человек убегающий, чем человек, смешавшийся с толпой.       Артур впился пальцами в колени. Рул не один раз прямым текстом говорил, что не одобряет его желания пригласить Цзюна в гильдию. Он был его другом и ровесником, но порой вёл себя вовсе не по возрасту. В нём жил скептик: Рул критиковал всё, что ему не нравилось, упрямо доказывал свою точку зрения и смотрел на всё исключительно практичными глазами. «Этому человеку никто не нужен», — твердил он, когда Артур вскользь или нарочно упоминал имя Цзюна. На противоположное мнение паладина Рул только неодобрительно смотрел на него и пожимал плечами.       И Артура серьёзно напрягало недружелюбное отношение друга к Цзюну. Если Артур пытался пойти на контакт с отступником, чтобы понять его, то Рул был рыцарем Церкви до мозга костей. — Это вряд ли, — осторожно вставил паладин и на внимательные взгляды всей троицы поспешно пояснил: — Цзюн волшебник. У клириков и волшебниц, ну… Некоторая неприязнь друг к другу. — По тебе заметно, — буркнул Рул, но его тягостный взгляд перестал быть предупреждающим, сменившись на раздражённый.       Артур мысленно выдохнул.       И вдруг ставший фоновым шум сошёл на нет, ударив звонкой тишиной по ушам.       Послышался шум отодвигаемых кресел, и Цзюн, несколько рассеянно оглядевшись вокруг, поднялся на ноги, последовав примеру остальных. Повод для такого поведения, впрочем, обнаружился сразу же: из глубины зала к столу главы приближался рослый воин. Цзюн не много воинов повидал, но все они были именно такими: высокими, плечистыми, широколицыми и растрёпанными. К счастью, по характеру отличался только болван Энди. Этот же, по словам Артура, был довольно строгим, но всегда шёл навстречу товарищам. Генрихом звали. Имечко под стать статусу. — И я вас приветствую, — гладким баритоном поздоровался он, чуть склонив голову.       Все тут же сели, но шум исчез, испарился из помещения. Теперь все глаза были направлены на воина — точнее, мастера клинка, насколько Цзюн запомнил. «Стойкий характер надо иметь, чтобы приструнить эту ораву. Да ещё и привить уважение к себе», — думал еретик, вглядываясь в спокойное лицо Генриха. Тот внимательным взглядом переходил с одного лица на другое — и только добравшись до Цзюна, задержался на нём на пару секунд дольше.       Странно, но жгучего ощущения в груди не появилось, а желания ссутулиться и посмотреть в чужие глаза зверем не возникло. Хороший лидер? Что ж… возможно. — Кто-нибудь уже связывался с Джиннесс? — спросил Генрих, закончив внутреннюю «перекличку». — Она после вчерашнего лечится у своей сестры, — подала голос маленькая девочка с соседнего стола. «Вот нашла же место, — фыркнул Цзюн. — Голова едва-едва выглядывает, а в гильдию пришла…» — Навестишь её, Сятоджи? — Конечно!       Генрих коротко кивнул сам себе, чиркнул что-то в принесённом с собой большом журнале, а потом вновь поднял глаза на Цзюна. — Я так понимаю, у нас новобранец?       На этих словах стало слышно повороты многочисленных голов. Цзюн повёл плечами — взгляды гильдейцев оказались куда тяжелее взгляда главы: они словно бы лапали его со всех сторон, ощупывали, пытались заглянуть в лицо. И сам Генрих ненавязчиво рассматривал его. Старался прочесть, кто он таков? Увы, не выйдет.       Едва слышное «Встань» раздалось у самого уха, и Артур поднялся с кресла. «Ненавижу внимание», — мрачно вздохнул еретик и тоже встал на ноги. И почувствовал себя раздетым. — Вы правильно понимаете, — сказал Артур, и в его голосе зазвучала твёрдая уверенность в своих словах. Цзюн едва глаза не закатил. — Помните тот случай с Серпентрой? Я рассказывал вам о нём. Это Цзюн, он волшебник, и он…       Генрих терпеливо улыбался, но, когда паладин начал заговариваться, покачал головой и остановил его: — Артур, это, безусловно, всё очень хорошо, но не кажется ли тебе, что у твоего друга язык тоже есть?       Артур запнулся и опустил глаза. «О как», — удивился Цзюн, но мгновенно принял серьёзный вид. — Цзюн, верно? — Генрих сложил руки перед собой и заинтересованно склонил голову вбок. Еретик кивнул. — Что ж, расскажи нам о себе.       Цзюн отчётливо почувствовал, как его тело покрывается каменной коркой. Любой факт о его жизни мог рассказать больше, чем требовалось. Выдумывать что-либо было бы опасно: Цзюн не мог на все сто процентов полагаться на свою память. Может быть, легенда Артура была вменяемой (если она у него была, конечно), но теперь любая помощь со стороны отпадала. Приходилось снова полагаться на самого себя. Как и всегда. — Не могу сказать многого, — еретик склонил голову в знак уважения к главе гильдии и тут же выпрямился, — но думаю, что много говорить и не надо. Да, я Цзюн, я волшебник, но обучаюсь самостоятельно, поэтому умения у меня… разные. — Он вспомнил про способности клириков в своём арсенале и мысленно перечеркнул их: использовать их было нельзя. — Что ещё… Я одиночка, — серьёзно отметил Цзюн, — поэтому не люблю навязчивое общение. — Почему же тогда ты решил прийти в гильдию?       Генрих оторвался от бумаги, в которой быстро чиркал своим пером, и пристально посмотрел на Цзюна. «Слишком похоже на допрос», — подметил тот и сцепил руки за спиной. — Я ещё не решил. Но я надеюсь на лучшее будущее. Возможно, гильдия… Возможно, гильдия станет одним из этапов на пути к нему.       Брови воина приподнялись в изумлении, а затем взгляд его потеплел. Он отложил перо в сторону и испытующе посмотрел на Цзюна — который еле-еле держался под всеобщим давлением, мечтая поскорее сесть и снова обособиться ото всех. — Хорошие вещи ты говоришь, Цзюн… — задумчиво проговорил Генрих. — Позволь задать тебе пару технических вопросов. Для более точных характеристик.       Цзюн дёрнул подбородком. — Какое своё умение ты считаешь самым полезным? — Рывок, — не задумываясь, ответил парень. — Что насчёт качеств? — Надёжность. — Цзюн нахмурился. — И упорство.       Генрих одобрительно ухмыльнулся, предвкушая появление нового достойного участника. — В бою поможешь истощённым или примешь удар на себя?       Еретик поджал губы.       Когда он в последний раз работал с кем-то? Только давно, ещё на Снежном хребте, когда он и ещё несколько таких же незрелых клириков, как и он сам, на свой страх и риск отправились выполнять задание. Кто там был, что они там делали, как справлялись — Цзюн уже не помнил. В последнее время он разве что незадачливых авантюристов из лап смерти вытаскивает. А так как использовать родимый хил ему теперь запрещено, как же он исцелит раненых? — Приму удар, — пробормотал он, не опуская глаз.       Генрих потёр подбородок и обвёл взглядом притихший зал. Все увлечённо вслушивались в короткую беседу, глядя в основном на Цзюна, а тот будто бы сжимался под чрезмерным вниманием, ему оказываемым. Одиночка… В гильдии рабочие отношения с таким человеком могут и не сложиться. Помнится, Артур рассказывал ему о том, как умело Цзюн орудовал булавой в опасном бою, самоотверженно устремившись вперёд, хотя мог бы просто уйти через портал. И сейчас держался стойко, хотя было видно, как усердно он укрывался от гнетущего дискомфорта.       Стойкий, значит. Упорный, надёжный, как говорил он сам. Способен на доблестные поступки. Лаконичен. Пусть несколько отчуждённый — это не помешает ему стать ещё одним огранённым алмазом в гильдии, одним из которых сам Генрих и являлся. — Хм… — многозначительно улыбнулся глава, подпирая подбородок ладонью. — Что-то подсказывает мне, Цзюн, что ты сделал правильный выбор. Надеюсь, что ты примешь верное решение, пополнив наши ряды. Может, Артур тебе уже говорил, но такие люди, как ты, весьма ценны. Я буду рад видеть тебя в нашей гильдии в любое время. Мы позаботимся о том, чтобы тебе было комфортно у нас. Также ты в любой момент можешь обратиться за поддержкой к каждому из нас, и мы сделаем всё, что в наших силах.       «Спасибо», — мысленно выдохнул еретик, махом сбрасывая тонный груз со своих плеч, коротко поклонился, скривившись от собственной услужливости, и сдержанно сел в кресло. Чтобы растечься по нему и закрыть глаза.       Чужая рука осторожно тронула его плечо, но Цзюн даже не шевельнулся. Его мысли нуждались в срочном упорядочивании. Во-первых, теперь его окончательно и бесповоротно ждут. С одной стороны, это радует, а с другой… Излишнее внимание к его персоне выбивало еретика из колеи. Далее: ему могут обеспечить комфортные условия. Если это, конечно, не пустые слова. Всё это по-своему привлекало Цзюна. Если подключить к этому ещё и безопасность (и не считать за опасность находящихся в неведении клириков), то вступление в гильдию всё-таки было рациональным решением. — Ты ему понравился, — восторженно прошептал Энди, подаваясь вперёд. — Если вступишь, хорошее отношение гарантировано, слышишь?       Цзюн только промычал в ответ. Гильдия, гильдия…       Генрих прокашлялся, привлекая внимание аудитории. Начинался новый рабочий день.