***
За несколько дней до происшествия Цзюн думать не думал о том, что к середине следующей недели откинет копыта. Еретик взмахнул мечом, рассекая воздух, и пригнулся к земле, готовый рвануть с места вперёд. Тёмная эльфийка Карен, вытанцовывая, покачивалась перед ним в нескольких шагах и не спешила подходить. Вторая, Фрейя, ещё тёплая лежала в углу погребённого под землёй огромного здания подземного города, который уже пару столетий как заполонили чудовища — кошмар Богини. Эльфийка не подавала признаков жизни, но Цзюн был уверен — воскреснет. Не скоро, но воскреснет. Карен подбежала ближе, готовясь ударить сильнейшим разрядом в чужака, но тот сдвинулся в сторону, не рискнув сделать рывок вперёд и располовинить мягкую эльфийскую плоть. Поджариться от удара молнией не хотелось нисколько. Мало того, что смерть Цзюна не устраивала ни в каком виде, так еще и позорно сгинуть под молнией, так нелюбимой со времён Снежного хребта… Худшая из возможных смертей. Тёмная эльфийка резко повернула голову и сбросила рядом с собой шаровую молнию. Цзюн чертыхнулся. Всё началось с того, что Тролин неожиданно вспомнил о том, что где-то в Подземном городе, почти у самого входа, неделю назад оставил реликвию лабиринта. Что это и как выглядит, Цзюн даже не представлял. Старый тролль только повертел руками, бормоча при этом «ну вот такое вот, да» и «увидишь — поймешь сразу». Но Цзюн не видел и не понимал. И был зол на тролля. Карен закричала, мазнула огромными когтями по земле, перевернулась и резко ударила ногой Цзюна в грудь, отбросив его назад. Еретик едва устоял на ногах, прикладывая ладонь к тому месту, куда ударила эльфийка. Больно. Если бы не броня — убила бы, проломив рёбра. Еретик сглотнул и покрепче сжал в ладони рукоять лёгкого меча. Перед глазами всё мерцало из-за треклятых молний и боли в груди. Эльфийка, снова пританцовывая, начала подходить к нему; её когти опасно заискрились. Цзюн снова сглотнул. Язык противно прилип к нёбу. Стоять было тоже тяжело — сапоги были безбожно испорчены пламенем Фрейи, а лодыжки — сильно обожжены. Колдовал Цзюн ещё плохо, и его сил хватало ненадолго, поэтому сейчас он полагался исключительно на свои физические способности и удачу. Если он еще немного оттянет время и сделает свой коронный рывок или подкопит достаточно сил на «кражу души», то сможет выбраться отсюда и потребовать у чёртова тролля новые сапоги. А пока что он к Карен даже подобраться не может. Удача, несмотря на своё привередство, всё же повернулась к еретику не причинным местом, предоставив шанс. Тёмная эльфийка открылась, замахнувшись когтистой рукой для очередного удара, и именно в этот момент Цзюн рванул с места и в два шага долетел до чудовища, сильным взмахом руки рассекая мягкую тёмную плоть. Руки и лицо тут же обожгло чужой кровью, но на это неприятное недоразумение еретик даже внимания не обратил. Тело Карен рухнуло на каменный пол и обмякло. Цзюн поспешил осмотреть её тело в поисках той самой реликвии, но ничего похожего на то, что «описывал» Тролин, не было. Только у уже остывающей Фрейи в когтях нашлась непонятная сфера. Цзюн понадеялся, что это «то самое», иначе Тролин пойдет за своей реликвией сам, а еретику и сапог испорченных хватило. — Оно? — с порога поинтересовался Цзюн, кладя перед кузнецом найденную сферу. Ни «здрасте» ни «до свиданья», но кто тролль такой, чтоб перед ним чиниться? — О-о-о, достал-таки! — Тролин засиял, откладывая свои инструменты в сторону и небрежно вытирая потные и мозолистые ладони об замызганный фартук. — Ну удружил, парень! Да я ж… да за неё… — Скудный словарный запас Тролина, очевидно, не был рассчитан на такие яркие эмоции, которые он пытался изобразить, с трепетом вкладывая в собственную ладонь реликвию лабиринта. — Проси, что хочешь! Всё сделаю, как для себя. — Сапоги. Из-за этой ерунды я лишился своей обуви. — Цзюн нервно пошлёпал по деревянному полу босой ногой. — Всё будет, друг! Знаешь, что… У меня тут завалялась одна вещичка… Всё никак использовать не могу, а тут такая удача! — Тролин, кряхтя и переваливаясь с ноги на ногу, поспешил к верстаку, под который сначала надёжно убрал реликвию, а потом оттуда же достал добротный чёрный кусок непонятно чего. — Во-от оно. Шкура Чёрного дракона. Достать её почти невозможно, да и дорогая она, зараза, на рынке-то. Такого куска не хватит на хорошую броню, а вот на сапоги… На сапоги хватит. Тролль ещё что-то кряхтел сам себе, выуживая всё больше каких-то камней, тряпок, железок из всех углов и щелей, пока Цзюн за этим наблюдал… Сейчас всё это секундным воспоминанием мелькнуло в угасающем сознании Цзюна. Надо же. Как только в его жизни случалось что-то хорошее, наступал трындец. И, как и прочий трындец, что происходит в его жизни время от времени, этот начался стандартным способом: в дверь его дома постучали. Цзюн уже не видел смысла в притворстве, а потому открыл почти сразу. На пороге стояло всё то же белое пятно. Артур приветственно улыбнулся и отсалютовал по всем приличиям, в то время как по жизни убитый еретик стоял ссутулившись, из-за чего казался ниже, чем есть на самом деле, и пялился единственным видимым глазом на пришельца, всем своим видом показывая, что ему тут не рады. Артур — как неожиданно! — ничуть не сконфузился от холодного приёма. Он упёр чистые руки в белые бока и перенёс вес на правую ногу, выглядя при этом до жути самоуверенным. Цзюну захотелось его ударить. Прямо в белое лицо. — Я знал, что ты дома! Есть работа, — важно сказал паладин, приподнимая подбородок. — Рад за тебя, — кисло ответил еретик и собрался закрыть дверь, но не тут-то было. — Да постой же ты, Цзюн! Говорю же, работа есть. Прибыльное задание пришло в гильдию, и мне повезло его ухватить. Не хочешь прогуляться с нами до острова Кайрон? Платят прилично. Часть, разумеется, твоя. Артур махнул перед носом еретика лиском с заданием, как тряпкой перед мулом. Не то чтобы паладин хотел как-то спровоцировать нелюдимого еретика, совсем нет! Просто таким образом хотелось приучить того работать в команде. Ну или хотя бы показать, как это здорово. К тому же, одному с таким сложным поручением ни за что не справиться, а вот в команде… Еретик какое-то время пялился на листок, который паладин терпеливо держал на весу, и читал требования. Ему казалось, что ничего сложного нет — достать пару акульих зубов за баснословные деньги. Если не делить добытое, на такой гонорар Цзюн мог жить месяца три припеваючи, при этом купив отличную броню. Не долго думая, еретик выхватил листок из руки паладина, поблагодарил его за хлопоты и закрыл дверь прямо перед его носом — тот даже опомниться не успел. — Цзюн, так нельзя! — опешил паладин. — Эта работа не для одного! — Кто это сказал? — Голос еретика из-за двери звучал приглушённо, но меж тем паладин даже на ответ не рассчитывал. Артур невольно сглотнул. — Это и дураку ясно! Я… Мы идём с тобой, хочешь ты этого или нет. Тебе нужна наша помощь. — Вы мне не нужны. Впрочем, делай, что хочешь. Тогда он даже не подозревал, что погоня за деньгами станет для него фатальной ошибкой, ведь даже дурак-Артур и его такие же больные на голову «друзья» ничего не могли сделать с тем, что случилось на берегу острова. Нет, не приди они, было бы всё замечательно, но что случилось, то случилось…***
Берег острова Кайрон встретил Цзюна достаточно приветливо: аномально-тропическим теплом, сладким запахом и освежающим морским бризом. Еретик был родом с заснеженных земель, а потому такой роскоши отродяся не видал, но удивляться у него не было никакого желания. Всё-таки это место было заполонено монстрами, и каждый шорох мог таить за собой опасность. Порой даже смертельную. За ним тащилась группка из трёх человек, одним из которых был Артур, раздающий команды оставшимся двоим, которых Цзюн вообще первый раз видел: глупая на вид и неуклюжая копейщица, оружие у которой было больше, чем она сама, и надменная волшебница. Колдунья, если быть точным, с уклоном в магию льда. До криоманта ей было далеко: мало кто мог получить титул мастера в своей профессии будучи молодым, как мастер клинка Генрих. Мастеров было не так много: по крайней мере, Цзюн встречал их вовсе не часто. А ценились они на вес золота. Однако сейчас чьё-то присутствие, пусть даже и мастера, еретика только угнетало. Рады компании были только паладин и дура-копейщица. Артур из-за того, что ему удалось в группу затащить Цзюна, пусть и заочно, а копейщица… Кто её знает. — Артур, — с тихим пренебрежением начала волшебница, поглядывая на свой гримуар, который держала раскрытым в одной руке, — я всё понимаю, но зачем было тащить… его? — Она кивком указала на осторожно идущего впереди еретика. — Гвен, — тем же тоном ответил паладин, — я ещё раз повторюсь: Цзюн — наш дорогой товарищ, без пяти минут член гильдии, который ходит на задания так же, как и мы. Не понимаю твоего недовольства. Артур соврал. Всё он прекрасно понимал, но предпочитал молчать. Да, он заметил, что Цзюн некоторым пришёлся не по вкусу из-за излишней нелюдимости и необычности профессии: парней-волшебников днём с огнём не сыщешь, к тому же самоучек. Тут любой насторожится — или же проявит чрезмерное любопытство. Рыцаря Обсидиан устраивало абсолютно всё. Она вообще не участвовала в разговоре, бегала от одного куста к другому, заглядывала в них, рвала цветы и вела себя совершенно беззаботно. Артуру на полном серьёзе начало казаться, что в гильдию она попала исключительно потому, что Генрих привёл её за ручку. Однако же её способности в бою и правда поражали, Артур не мог не согласиться с главой. Ему довелось как-то увидеть её поединок в Колизее. Не хотелось бы ему стать её мишенью… Гвен же больше не сказала и слова, только прожигала упрямым взглядом худую спину Цзюна.***
— Господи! Альтея… Прошу, помоги мне! — Артур, отплёвываясь от воды и попутно пытаясь убрать мокрую чёлку с глаз, практически на рефлексах взывал к богине. Ему едва ли удалось вытащить Цзюна из воды. Знал бы, что он плавать не умеет — сразу бы нырнул… — Только бы успел… На песке, рядом с обледенелыми и порубленными пикой крабами, на песке лежала одежда, оружие и броня Артура, которые бы только замедляли его в воде и тянули вниз. Мало того, так ещё часть брони пришлось и с Цзюна в воде снять, иначе бы не вытащил. Оружие бросать не хотелось: эти меч и щит чертовски дорого ему обошлись. Цзюн лежал на песке мокрый, полураздетый, на предплечье висел белеющий от соли щит и такой же белеющий меч, прикреплённый к поясу. Артур очень боялся не успеть. Единственное, что знал Артур из лечащих заклинаний — базовое в арсенале клириков. Этого ничтожно мало, его ведь даже Цзюн знает — паладину довелось увидеть его еще при первой встрече, после Серпентры. Еретик лечил им сломанную руку. Впрочем, мало — не ничего. И Артур не терял надежды, даже когда, чуть успокоившись, понял, что Цзюн — мертвенно-серый, что было заметно даже на тёмной коже. Тут ему помочь не могли ни Гвен, ни Обсидиан, которые, в общем-то, всё равно ушли вперёд, чтобы разведать обстановку, хотя Артур и наказал не уходить далеко, чтоб не потеряться. Без живого щита в лице Артура им придётся тяжело, даже если Гвен в шаге от профессионализма в ледяной магии, а Обсидиан — тот ещё монстр, если ей в руки попадает пика. Артур похлопал Цзюна по щекам, ужасаясь тому, какие они холодные и неприятно эластичные, как у кожаной куклы. Сейчас он впервые видел лицо Цзюна полностью — сырая чёлка была откинула назад. Лицо еретика было совершенно обычным, когда как Артуру казалось, что еретик под волосами прячет страшные шрамы, пустую глазницу или еще что-то, но… Ничего такого. Лишь тонкий шрам, пересекающий правый глаз, и, кажется, в уголке губ — времени рассматривать не было. Приложив два пальце к артерии на шее и надавив, паладин почувствовал слабый-слабый пульс. Плечи тут же расслабились. Живой. У Артура на руках никогда не умирали люди. Он боялся себе признаваться, но он боялся смерти. Своей, чужой — не важно. Смерть казалась ему чем-то непостижимым, страшным, непонятным. А уж смерть знакомого ему человека — подавно. Паладин не мог бы предсказать свою реакцию, если бы обнаружил, что Цзюн погиб, а на сушу он вытащил уже труп. К горлу подкатил противный ком, мешающий вдохнуть, а глаза неприятно защипало. Плакать не хотелось, вовсе нет — секундная слабость от неприятных мыслей. Будь проклят тот день, когда Артур взял это задание у главы и когда он пошёл показывать его Цзюну. Кожу стянуло от соли, губы пересохли, как и вся полость рта, — но Артур упрямо взял свой цеп в руки, привычным движением махнул им над бессознательным телом и прохрипел заклинание, призывающее исцеляющий свет. Нескольких секунд хватило, чтобы паладин снова запаниковал, не уловив никакой реакции, но опомниться он не успел, чтобы произнести заклинание повторно, как Цзюн распахнул глаза и перевернулся со спины на живот, упираясь дрожащими руками в рыхлый песок. Горло драло нещадно: из лёгких с усилием выходила вода; носоглотка болела и зудела от солёной воды. Цзюн краем сызнова родившейся мысли удивился, как в него столько воды влезло… Не дай богиня он ещё хоть раз пойдёт с кем-то в логово монстров. И если Артур придёт к нему и снова заикнётся об этом — еретику придётся похоронить его на кладбище, что рядом с его домом…