Исповедь

      Цзюн стоял перед лотком тёмной торговки Эш и молча пялился на вороные доспехи, закреплённые под запятнанным отпечатками пальцев стеклом. Тёплым отблеском трепетал на нагруднике огонёк факела, мягко освещая узорную ковку и наплечники; Цзюн мог почувствовать холод перчаток, поножей и строгого венца: мурашками покрылись запястья, виски и щиколотки — словно бы фантомная броня уже сидела на нём. В венца блестели пластины белого металла — они же были вкованы в доспехи штанов и так и манили, притягивали взгляд… Не только его: выгравированная надпись «Руками не лапать!» говорила о том, что на товар покушались — и не раз.       Да за такие доспехи Тролин выставил бы цену не ниже Нериса… Но чёрный рынок на то и чёрный рынок, чтобы не соответствовать ценовым ожиданиям людей сверху. — Почём? — сипло спросил еретик, не в силах оторвать глаз от витрины. Золота в кармане Цзюна было всего ничего: больше серебряных да медяков, недавно вырученных с продажи каких-то драгоценных рун. От силы сорок золотых набралось бы. Это всё, что осталось у него после покупки кольчуги да штанов у кузнеца… Если бы не гильдия и гроши, которые подкидывала ему незадачливая Мара, сидеть бы ему без брони ещё чёрт знает сколько. А тут, может, хотя бы на перчатки хватит — чёрные, холодные, манящие…       Эш скривила губы в ухмылке и подняла подбородок. Зелёные глаза выразительно сверкнули — единственный цвет, выделяющийся среди сероватой кожи, тусклых волос и чёрного, не в меру откровенного платья. — По глазам вижу, что тебе не хватит, красавчик. — Торговка перебрала чётки из поблёскивающих камней обсидиана. — Немало таких, как ты, приходили поглазеть. Иной раз остановятся, зубами поскрежещут да мимо пройдут… — Всё равно. Меня цена интересует.       Эш поджала губы, нацепила на левую руку браслет с угольно-чёрными камешками. Цзюн поднял на неё взгляд — и глаза девушки вновь сверкнули, сверкнули острым бликом отражённого клинком лунного света. — Венец — сорок золотых, — певуче поведала она, снова перебирая чётки, — перчатки и сапоги по пятьдесят. Штаны и кольчуга по сотне. Ну? — Эш с достоинством посмотрела на Цзюна, и прежде горделивую ухмылку сменила медовая улыбка. — Впрочем… думаю, я могла бы сделать тебе небольшую скидку. Грех обделять такого горячего парня со столь… мм… жгучим взглядом.       Брови Цзюна опустились вместе с уголками губ. — Только из-за этого? — мрачно проговорил он, с неудовольствием отмечая, что мнимое кольцо вокруг него смыкается, с каждой минутой оставляя всё меньше шансов на быстрое отступление. — Конечно же нет! — Эш сощурила ядовито-зелёные глаза и положила локти на прилавок. — Не каждый раз мимо такие красавчики, как ты, проходят. — Она взглянула на еретика из-под опущенных длинных ресниц и провела острым ноготком по скуле. — Отдам, скажем… за полцены, если ты проведёшь со мной пару ночей.       Губы Цзюна коротко дёрнулись. Глаза расширились — а затем резко сузились; грудь сдавило негодование, и парень нахмурился, от греха подальше пряча руки за спину. За кого она его принимает? За парнишу лёгкого поведения? За того, кто готов на всё ради наживы? За льстеца, лицемера, похотливое животное? Кулаки сами собой сжались. Неужто она думает, что за скидку он опустится так низко?       Горечь застыла на языке. Противно. До безумия противно. В самый раз для обители тёмных, где по умолчанию властвуют хаос, разврат, безумие, жестокость… — Обойдёшься, — проскрежетал Цзюн сквозь зубы и, уже совсем не глядя на доспехи, притягивающие к себе магнитом, развернулся спиной к Эш и стремительным шагом направился прочь от прилавка — а девушка и не потеряла самодовольства.       Когда он в последний раз чувствовал себя таким оскорблённым…

***

      Уэст отжигал. Можно было, конечно, применить к его действиям более подходящее слово — но Цзюн никак иначе не мог обозначить его поступки. Он именно отжигал. Сидя в шумной таверне, он захлёбывался словами и булькающим хохотом, прижимался руками к столу и смотрел на товарищей узкими глазами, выискивая заинтересованность в их тускло освещённых лицах.       Уэст нередко позволял себе бурное выражение эмоций; риск был у него в крови, он привык наслаждаться всплеском адреналина с прищуром, коварной улыбкой и затаённым дыханием. По смелости он не уступал опытным тёмным и сравнивал себя с «ним» — с кем, Цзюн так и не понял, а Уэст только лукаво улыбался и говорил: «Узнаешь, узнаешь…» И продолжал делиться порой такими историями, что можно было только гадать, играет ли это воображение или же Уэст взаправду выходит сухим из воды. Из той воды, в которую иной тёмный и не полез бы…       Большую часть болтовни приятеля Цзюн намеренно пропускал мимо ушей, непринуждённо откинувшись на спинку стула: его мысли были заняты необходимостью приобрести остаток брони, без которой он не мог выполнять задания с былой эффективностью. Тролин не будет вечно выдавать ему доспехи на прокат или в долг. Невыгодно. А пойди получи достойную награду за задания, если иной раз даже до середины локации дойти не можешь…       Приходилось признавать эффективность командной работы. Время от времени Артур и остальные члены отряда служили ему живой бронёй, и Цзюн готов был упереться лбом и твердить, что в группе он ходит только из-за этого. Беда была в том, что никто ему не верил. Особенно тот же Артур, который, заметив медальон на груди еретика, теперь звал его с собой всегда и всюду. Как и тот, другой паладин, который не упускал возможности предпринять попытку утащить Цзюна к себе и невыносимо раздражал своей навязчивостью. Прицепился же… — Я не думал, что отряды Церкви настолько наивны! — Уэст подпирал щёку кулаком и широко скалился, накручивая длинную прядь на палец. — Я прошёл с ними всю дорогу, сражался бок о бок с их лидером, помог отыскать какой-то обломок реликвии, а они так и не поняли, что я еретик! Шутка ли!       Кей сдержанно посмеялся и покачал головой — Цзюн разделял его чувства. Уэст был старше, но его опрометчивость беспокоила. Он будто бы застрял в детстве, когда мальчишечье сердце ещё пышет тем беззаботным энтузиазмом, когда хочется влезть в самое пекло и почувствовать себя героем. Да даже его лицо, острое, обрамлённое отращенными светлыми волосами, с узкими сочными зелёными глазами говорило о его изворотливости.       Уэст был героем — тёмным героем, поставщиком всех вестей с церковного фронта. Кто знал, играл ли он с огнём ради добычи информации или же испытывал судьбу ради собственного восторга?       В любом случае, похождения Уэста были не бесплодными. Кардинал оставил Портал в прошлое в покое и принялся обследовать Библиотеку Древних. Стало быть, не многое изменилось за время отсутствие Цзюна. Хотелось бы верить. — …а потом они хотели позвать меня в гильдию. — Уэст горделиво хмыкнул, окидывая слушателей взглядом победителя. В висок Цзюну постучалось короткое дежавю. — Но я отказался. Мне и без гильдии хорошо. Зато теперь я заручился доверием приближённых кардинала, ха!       Еретик коротко тряхнул головой, ослепляя друзей довольной улыбкой. Цзюн еле заметным движением кивнул, показывая, что выслушал речь Уэста до конца, а сам продолжил думать о своём. Уэст был поразительно похож на Энди неиссякаемой энергией и открытостью: так же много болтал, хихикал, смотрел вызывающе, улыбался, звучал задорно… Да даже их внешность можно было сравнить! Они были бы как две капли воды, если бы тот воин не вёл себя как ребёнок-переросток. Да и стихии их противоположны.       Но авантюризм…       Не всех авантюристов можно было считать безбашенными: Цзюн был готов признать то, что часть искателей приключений в самом деле работает на себя и добивается поставленных целей. Но что сказать о тех, кто сломя голову бросается в пекло с воплями: «Вперёд!»? Кто, забыв о тактике, остервенело машет оружием, полагаясь лишь на собственную силу, удачу и последние активные клетки мозга? Какова их цель? К чему они стремятся? Болваны…       Стремился ли к чему-либо Энди, этот ребёнок-переросток? Шёл конец сентября, а Цзюн всё так же не знал о нём ровным счётом ничего. Болтовня ни о чём, которую Энди выливал на всех ближестоящих, не несла в себе полезной информации, а иметь хоть какие-нибудь да сведения о своих союзниках было необходимо. Если бы он только раз заговорил по делу! И как только Артур выносит его трескотню…       Артура, к слову, в гильдии не оказалось. Немудрено: Цзюн заявился в штаб к полудню, пропустив утренний сбор. Большая часть гильдейцев отправилась на задания, и зал был частично пуст. За двумя сдвинутыми столами группка механиков и лучниц резалась в карты, у доски, склонив голову к плечу, стояла Сузул, танцовщица (Цзюн запомнил её только из-за однажды организованного танцевального вечера, с которого ему едва-едва удалось сбежать). «Наверняка всё самое примитивное разобрали уже», — подумал еретик, бесшумно подходя к доске. И то верно.       Утренние сборы приучали его к раннему подъёму, но вставать вовремя получалось крайне нерегулярно. Спешка была Цзюну не по душе. Он собирался неторопливо и входил в здание гильдии через пять, десять минут, чем заслуживал неодобрительные взгляды товарищей, но не обращал на это никакого внимания — и они перестали придавать этому значение. Сегодня Цзюн успел побывать в квартале тёмных, прежде чем присоединиться к общему движению — на него и головы не подняли.       Одна только голова оторвалась от карт, и Цзюн распознал под непривычно приглаженной шевелюрой Энди, затесавшегося среди девчонок. Бровь еретика вопросительно изогнулась, но задать вопрос оказалось невозможно: воин радостно воскликнул и выскочил из-за стола, в один прыжок оказавшись рядом с Цзюном. Рукоять меча дёрнулась — Энди айкнул, прикладывая ладонь к ушибленному затылку, а Цзюн подумал, что это и может быть причиной его нескладности. — Цзюн! — просиял парниша, правой рукой взлохмачивая волосы. — Ты не представляешь себе, как я рад тебя видеть! С девчонками играть просто невыносимо, — шепнул он украдкой, косясь на маленьких картёжниц. — Они постоянно медлят и строят такие задумчивые лица, что лбом об стол, только лбом об стол… — Тебе ещё лбом об стол не хватало, — фыркнул Цзюн, пестрящие «логовами» листы. С его неполной бронёй в логова — в самый раз.       Энди рассмеялся. — Ты не смотри, что меня так причесали. Девчонки… Всё им красиво надо. — Энди потрепал свои лохмы и оскалился. — Но у меня не было выбора: Артур и Рул ушли с Орденом патрулировать улицы, а я тут остался. В одиночку скучно ходить, а тут хоть какая-то компания… — Так чего с ними не пойдёшь? — Еретик кивнул на играющих, со стороны которых то и дело доносилось тоненькое: «Ну-у клади уже», «Ты бьёшься» и «Э-эй!» — Ну-у… — Мечник замялся. — Понимаешь, не всякому нравится гулять к Порталу в Прошлое. Там сыро, да ещё и скачки эти. Я и сам не шибко хочу туда-сюда из прошлого в настоящее прыгать, но ничего другого на доске не было… Пойдёшь со мной, а? Вдруг я потеряюсь там… Опасно одному идти-то. Пойдёшь, а?       «Портал в Прошлое, — мелькнуло в мыслях Цзюна, — как иронично. Кардинал только-только увёл оттуда своё «воинство», а теперь меня зовёт туда мой же товарищ». Следом за этим еретик вспомнил, что был там один только раз и зарёкся путешествовать во времени. Мало того что за тобой, хлюпая по колени в воде, повсюду снуют кровожадные монстры, вырвавшиеся из разломов во временном пространстве, так и ты можешь выйти из портала куда угодно. Кому понравится выполнять задание в таких условиях? — Потеряешься… — то ли спросил, то ли подтвердил Цзюн, вздыхая. — Ага!       В зелёных глазах воина заискрилась надежда. Цзюн заглянул в них лишь на секунду, но этой секунды с лихом хватило для того, чтобы отличить тьму от света. У Эш глаза были точно такого же цвета, но они либо затягивали в грязный омут, либо отталкивали раз и навсегда. Глаза же Энди блестели весельем и открытостью. У него и врагов-то, небось, не было…       «Ещё одна обуза свалилась на мои плечи», — подумал Цзюн, хмурясь по привычке. А вслух, держась так же отстранённо, как и всегда, бросил, поворачиваясь к двери: — Пошли уже.