Исповедь

      Под ногами отвратительно хлюпало. Хлюпало и в сапогах, и под лапами ящеров, и где-то в стороне; противно хрипели росянки, хрустели скелеты, что-то клокотало в пастях кобольдов, а в воздухе неприятно, до рези в носу, пахло сыростью и гнилью. Цзюн морщился и без энтузиазма сметал с пути к переключателю окружающих его монстров, расценивших его как привлекательную жертву: на Энди и его рёв они не обращали никакого внимания и устремлялись всем скопом к худой фигуре еретика. «Наглёж и хамство, — мысленно твердил Цзюн, стискивая зубы и крепко сжимая рукоять меча, — видят, что не полностью я защищён, ублюдки…»       Крик, вероятно, придавал отчаянному воину сил. Он скашивал врагов мечом, словно косой, безо всяких усилий: под его оружием ломались прочные кости и разрывалась плоть, брызгая тёмной кровью. Лишь на секунду-другую в толпе чудищ мелькало раскрасневшееся лицо Энди и его перекошенный в крике рот — тот и вовсе казался громадным, в половину широкой физиономии. Вопли, треск, грохот, шипение, свист ветра, рассекаемого огромным клинком — всё это било по ушам Цзюна, не успевавшего в образовавшейся суете применить хоть какое-нибудь заклинание. Как не крути, а он всё-таки мастер ближнего боя: приходилось точно так же размахивать длинным зазубренным клинком, на ходу вспоминая подходящие приёмы.       И какой он волшебник после этого?       Цзюн устало повернул тяжёлую, чудом не заржавевшую ручку переключателя. Впереди заскрежетали открывающиеся ворота — позади ход закрылся, отрезав парней от портала в будущее-настоящее. А там, за воротами, ещё пара таких же переключателей, рядом с которыми ошиваются новые чудища. И откуда они только берутся? — Ух, всё никак не могу сказать тебе, что ты здорово обращаешься с мечом! — выдохнул Энди, грязной перчаткой оттирая пот со лба. — Может, ты больше воин, чем волшебник, а? — Держи карман шире, — фыркнул Цзюн, медленно подходя к воротам. Ноги промокли — хоть сапоги снимай, если защиту не боишься потерять. Не простудиться бы: осенью слечь как раз плюнуть. А валяться в постели в высшей степени невыгодно. Цзюн не сможет позволить себе такую роскошь.       Энди как ни в чём не бывало прошлёпал за ним, неутомимо улыбаясь, как будто бы не он сейчас половину монстров уложил на «дно». Силушка есть, были бы мозги… — Нет, правда! — воодушевлённо продолжал он. — Ты такой необычный. Волшебник, а с мечом… Бывший клирик… Если станешь героем, Гавань, например, спасёшь от Мантикоры или кого ещё, о тебе легенды слагать будут! — Энди мечтательно прикрыл глаза и прошептал себе под нос что-то вроде «очуметь». — Этого ещё не хватало, — отмахнулся Цзюн, напряжённо всматриваясь в скалы и журчащую воду. Монстры скрывались. — Моя спокойная жизнь и без того слишком насыщенной стала… — Но ты и так уже популярен у нас в гильдии! О тебе не только Эвальд гово… Берегись!       Энди сделал выпад вправо, одним резким движением намереваясь перерезать толстый стебель выскочившей из-под земли вонючей росянки — но цветочная башка той уже плюхнулась в воду с омерзительным сипением. Парниша застыл с мечом, занесённым за спину, и глупо пялился на появившиеся на поверхности воды пузырьки и крутящиеся выпученные глаза. — Э? — Цзюн брезгливо поморщился, глядя, как густой сок стекает по острию чёрного меча. — Ну и реакция у тебя… — Самая обыкновенная, — ответил еретик, поглядывая на выползающих из-за развалин склизких ящеров. — Не расслабляйся. — Да я и не расслабляюсь! — воскликнул Энди, сделав ловкий финт мечом. — Ну что, уроды! Сейчас мы вас покромсаем!       По расселине разнёсся ликующий хохот. Снова лязг мечей, короткое чавканье пастей — белая чёлка упорно лезла в открытый глаз, впрочем, не чаще, чем обычно. Цзюн быстро заправлял её за ухо, защищаясь щитом от особо настойчивых ящеров. Один из них, синий, равнодушно топтался рядом с ним, то и дело норовя задеть его небрежным копьём — еретик всё не успевал разрезать его надвое, отвлекаясь на других, мелких. Единожды прямо перед лицом Цзюна пронеслось острое лезвие — и ящер упал замертво, пронзённый точным рывком. Вокруг мелькали лапы, тупые морды, плюющиеся токсичной слизью — от которой выворачивало наизнанку и ужасно тошнило — и вдруг всё это сбилось в одну кучу, гонимое взявшимся из ниоткуда вихрем, и поднялось в воздух, забилось в агонии.       Цзюн сделал шаг назад; Энди, оперевшись на рукоять меча, стоял совсем рядом, гордо смотря на то, как в сером смерче хрипят и стонут мутанты-рептилии, разбрызгивая бурую кровь. Его перчатки были изрезаны, на оголённых плечах — лёгкие царапины, зато на лице сияла довольная широченная улыбка победителя. — Как я их, а! — бодро хмыкнул он. — Недавно научился! Буря клинков. Им не жить! — Недурно, — кивнул еретик, и с его словами ящеры кучей повалились вниз. Парни едва успели отступить, чтобы не попасть под обильные брызги мутной воды. Признаков жизни чудища не подавали. — Недурно. — Ой! — Энди оглянулся на Цзюна и поднёс палец к левой щеке. — У тебя тут… порез.       Цзюн скосил глаза и сконцентрировался на осязании: и правда, щёку слабо саднило. Должно быть, тот ящер, махнув копьём, всё же задел его, а он и не заметил, сосредоточившись на атаке. Холодный воздух слегка раздражал рану, но касаться её было нельзя: в последнюю очередь Цзюн хотел занести в кровь какую-то глупую заразу. Помогло бы исцеление, но в последнее время из-за использования светлых умения Тьма подрывала его самочувствие… — Бред. Царапина, только и всего, — покачал головой еретик, устремляясь к следующему переключателю. — Ну всё равно! Боевое ранение… — Энди поспешил к раскрывшимся вратам. — Так вот, о чём я говорил! Ты молодец, что Эвальду отказываешь! На место его ставишь. А то он такой выскочка, ужас! Он на тебя глаз положил, столько о тебе говорят, что ему хочется непременно скорешиться с тобой, чтобы хвастаться потом. Слышал бы ты, как он втихую возмущается тем, что ты его отшиваешь раз за разом — обхохочешься!       Цзюн иронично поднял бровь и подошёл к проходу. Эвальд всё продолжал интересоваться его личностью и не терял надежды на то, что он согласится присоединиться к «героической команде». «Героическая команда» в первую очередь отталкивала еретика, как и навязчивость паладина. Даже Артур понимал «нет» как «нет», а не как «подожди». Ещё парочка таких предложений — и у кого-то на лице останется след от рельефного щита. — А ещё я слышал, что волшебницы много болтают о тебе, — хмыкнул Энди, кладя широкий клинок на плечо. — Мне кажется, они очень впечатлены тобой! Ещё бы, парень-волшебник… Так и хотят позвать тебя в команду, но, кажется, продумывают какой-то запутанный план… — Не надо мне такого, — резко возразил Цзюн. — Я и ваши-то группы с трудом выношу, а тут волшебницы… — Да ла-адно тебе, разве с трудом? Артур говорит, ты не выглядишь особо недовольным… — Мало ли, что там Артур говорит. — Ну, он в последнее время не так много говорит, кстати. Больше думает о чём-то. Сидит-сидит, да вдруг задумается, даже как будто замечтается, но… грустно, что ли? Не знаю. Не спрашивал.       Энди потёр подбородок кожаной перчаткой и уставился на развалившуюся под водопадом ламию. Она одиноко свернулась в кольцо и, видимо, спала. Никто больше не сновал от одной скалы к другой, не мутил воду и не тревожил сна полузмеи. «Сожрала», — мельком подумалось Цзюну. К этим тварям он испытывал отвращение большее, чем к гарпиям или тёмным эльфийкам: ламии гадко визжали, когда получали ранение, размахивали длинными саблями — четырьмя! Это увеличивало их шанс разрезать жертву на части единственным выпадом. Селились они обыкновенно у водоёмов, чем прибавляли неприязни Цзюна к воде.       Ламии буйные, жестокие, коварные, бьют тебя жирным скользким хвостом, сшибают с ног — практически пронзают тебя лезвием, если не успеешь откатиться в сторону… А эта — спит. Шуметь нельзя. — Тихо, — предупредил Цзюн, поднимая руку. Энди понятливо закивал головой. — Рывки делать умеешь? — М? Как ты? — Воин опустил меч и встал в стойку. — Да. С разбегу вонзить меч ей в брюхо или рассечь на части. Сможешь? — Не зна-аю… — протянул Энди, поджимая губы. — Не пробовал. — Вот и попробуешь. Подойдём — и на счёт три вместе, понял? — А, ага… В смысле, ага!       Цзюн укоризненно цыкнул и, осторожно ступая в воде, направился к спящей ламии. Вода, как назло, казалась слишком шумной в опустившейся тишине: Цзюн даже дыхание затаил, чтобы максимально скрыть своё присутствие. Тут же и порез на щеке заныл с новой силой… Но ламия спала — или же притворялась, намеренно подпуская будущих жертв всё ближе и ближе к себе.       Если бывали дни, когда Энди вёл себя спокойно, то сегодня он переплюнул все прошлые рекорды. — На счёт три, — напомнил еретик, крепче берясь за рукоять. — Раз… Два… — ТРИ-И-И! ХИЯ-Я-Я-Я-Я!       Оглушённый внезапным возгласом, Цзюн колебался всего секунду — когда Энди резко рванул вперёд, размахнувшись мечом что есть силы. «Придурок», — выдохнул еретик, делая привычный рывок и разрезая плотный гладкий хвост ламии. Два пореза один за другим — чудовище пробудилось и истошно завопило, размахивая хвостом что есть мочи. Цзюн ухватил Энди за плечо и быстро оттолкнул в сторону, вскидывая меч — часть хвоста шлёпнулась в воду, обагряя её почти чёрной кровью. Рассвирепевшая ламия развернулась, поднялась; её окровавленный бок был пробит по меньшей мере на треть — Цзюн оценил попытку Энди принести пользу, но этого было слишком мало. Ламия уже расправила свои лапы с саблями… — Дерьмо, — выплюнул еретик, отступая назад. — Я отвлеку её, а ты сзади. Хвоста берегись. — А! Ладно!       Энди отскочил в сторону и послушно бросился к обрубку хвоста, присматривая уязвимое место для удара. Раненый бок, несомненно, подходил более всего, но как вычислить момент, когда эта дура перестанет вертеться? Мечник нахмурился — на мгновение. Здесь не действовала его тактика «бить-резать-кричать». Надо импровизировать.       Цзюн отошёл назад на пару шагов и сделал упор на ноги, выставляя меч перед собой. Всё-таки ему удастся сегодня показать магическое умение. Дай Альтея, чтобы не последнее. — Ловушка, — тихо произнёс еретик, направляя потоки маны прямо на острие меча. По венам пробежала горячая струя — и под ламией возник чёрный магический круг с таинственными символами. Если Цзюн правильно рассчитал силы, это заклинание должно было замедлить полузмею, если не остановить её вовсе — Энди сможет атаковать без страха, что его заденет хвост или сабля. Разве что он не сглупит. Не должен. — Бей! — выкрикнул Цзюн, не сводя глаз с разъярённой ламии.       И Энди ударил. По раненому боку. Отсёк ламии туловище и спрыгнул в воду. Та даже завизжать не успела.       Цзюн удовлетворённо убрал меч в ножны. Промежуточный этап был частично пройден. — Соображаешь же иногда, — сдержанно похвалил он разминающего плечи воина. — Ещё бы! — откликнулся тот, улыбаясь во все тридцать два. — Такую ламию завалили! Эх, Артура бы сюда!       Цзюн коротко пожал плечами и посмотрел на скрытый за руинами портал. Не первый и далеко не последний. А который из них ведёт в будущее и в какое именно будущее — кто его разберёт. Цзюн медленно побрёл к переключателю, игнорируя плеск воды под ногами Энди. Зашумели закрывающиеся ворота шлюза, а вместе с этим засияла и тонкая голубая гладь портала. «Вот бы сейчас вернуться в своё время, — проворчал еретик, — забрать дурацкие чешуйки Рубкаса и домой…»       Энди не подходил. Да и плеск воды отчего-то стих. — Ты где застрял? — Цзюн обернулся и в скептическом недоумении оглядел пустой (за исключением убитой ламии) шлюз.       «Вдруг я потеряюсь там» всплыло в голове. Цзюн досадливо воздел глаза к серому небу и ещё раз осмотрелся: вдруг непутёвому мальчишке приспичило спрятаться за колонной, чтобы подразнить его? Это в стиле Энди… — Ха-ха, — громко продекламировал Цзюн, скрещивая руки. — Очень смешно. Выходи.       Тишина.       Чувствуя, как поднимается в груди незваное раздражение, еретик закусил губу и вышел на середину уже осушенного русла. Промокшие ноги скользили в сапогах — Цзюн успел заработать себе пару лёгких мозолей, которые начнут ныть через ещё несколько минут активной ходьбы. Этого уже не избежать. Ещё этот Энди… — Серьёзно? — вздохнул парень и, ведомый очевидной мыслью, вернулся к переключателю. Ворота распахнулись. У входа стоял нелепо улыбающийся Энди. — Это… — Он потёр затылок и заулыбался ещё шире. — Там просто росянка, а я вспомнил, что меня торговка просила добыть несколько листков с её башки. Вроде готовится к чему-то, но я не уверен… — Балда, — буркнул Цзюн, вновь поворачивая ручку переключателя. — А меня предупредить не надо? — Я думал, я быстро. — Энди поднялся к мерцающему порталу и виновато заглянул Цзюну в глаза, натыкаясь на привычный равнодушный взгляд.       Еретик молча шагнул в портал, и мечник молниеносно последовал за ним.       Что ж, по крайней мере, хмуряшка сегодня куда разговорчивее, чем раньше. Энди тихонько хмыкнул: он помнил ещё их первую неловкую встречу, когда Цзюн едва ли произнёс пару слов, и все последующие. Он редко перебрасывался парой фраз с Артуром, а всё остальное время упорно молчал — но мало-помалу вливался в их маленький коллектив. Энди гордился этим, но больше всего радовался Артур. Тихо, еле заметно. Может, только Энди и знал об этом…       Ох, а если Цзюн и правда станет героем? От одной мысли об этом по спине Энди пробежал рой мурашек. Да, Цзюн точно имеет все шансы стать героем! Он будет сильным, как Куилла, отважным, как Куилла, непобедимым, как Куилла!.. Вот только улыбаться, как Куилла, он не будет…

***

      Рубкас оказался на редкость живучим и бил не только по телу, но и по зарытым в подкорке воспоминаниям. Его разряды пронизывали чуть ли не до костей; Цзюн успел несколько раз поваляться на земле, прежде чем умертвить это электрическое чудовище. Пока Энди соскребал с хвоста и спины ящера серебристые, всё ещё бьющиеся током чешуйки, еретик приглаживал вставшие дыбом волосы и изредка передёргивался от импульсов, проходящих между телом и бронёй. «Грозовой разряд!» — звенело в голове мальчишачьим звонким голоском. А сердце сжималось, сжималось до такой степени, что зубы сами собой кусали губы…       Вместо того, чтобы помнить приятные моменты, он запомнил то, что ранило его больше всего.       Энди пытался вновь разговорить Цзюна, рассказывая что-то про ярмарку и волшебницу из гильдии, которая половину свободного времени там проводила — Зомбезию, кажется, — но Цзюн вышагивал рядом с Энди хмуро и молчаливо. Он слышал и про паладина Аммоу, который пытался «завоевать её внимание любой ценой». Он слышал и про чудо-мечника, которым Энди восхищается и на которого хочет быть похожим («Вот и стремление», — мысленно отметил еретик). Слышал и про изобретательницу Лоуренс, помешанную на клириках, которой они несли добытую чешую… «Она хочет провести опыт, вдруг с помощью этой чешуи можно снизить урон от электричества, если изготовить из неё фрагменты для брони», — говорил Энди, и Цзюн понимал, что если опыт удастся, то в ближайшее время эта девушка разбогатеет. Причём большая часть клириков, которая купит такую броню, будет родом со Снежного хребта…       «Неси сам», — хотел бы сказать Цзюн, но Лоуренс готовила золотые за выполненное задание, а ему нужна была броня. Броня превыше всего. После натёртых замёрзших ног, которые с трудом тащили хозяина в нужном направлении. — А вот и Аммоу! — шепнул Энди, кивая головой в сторону светловолосого клирика, поднимающегося по лестнице прямо перед ними. — Ставлю на то, что сейчас он повернёт направо и пойдёт к ярмарке, где Зомбезия на деньги в карты играет… Вот, я же говорил!       Аммоу и в самом деле свернул к ярмарке и вскоре затерялся в толпе, но Цзюна это мало волновало. Его мысли занимала печальная невозможность телепортироваться в пределах города. Спасало только то, что Лоуренс жила возле ярмарки, а до дома Цзюна не нужно тащиться через половину города. Но какая мука — с мозолями на ногах!       Еретик уже не смотрел, куда идёт. Видел, что небольшую дверь в белом домике открыла высокая девушка в свободном сером халате и, засуетившись, всучила помощниками по двадцать золотых. Всё. Домой. Скорее. Нужно было промыть засохший порез и обработать его как можно скорее. Снять мешающие сапоги. Избавиться от чересчур тяжелой брони. Сделать чаю и забраться в кровать. Скорее. — О! Смотри! — продолжал шептать Энди, и Цзюн неохотно повернул голову в сторону указанного воином направления. У лестницы, ведущей к дому геральдиста Сетта и кузнице Тролина, у самой стены стоял отряд клириков. Белизна их формы смотрелась неорганично на фоне шумного города — выстроившиеся в линию паладины и священники больше походили на каменные изваяния в храме, нежели на живых людей. — Там Артур. Самый крайний, видишь?       Цзюн видел. Этот профиль он мог выделить из тысячи других таких же клириков в таких же белых одеждах. Просто потому, что больше он никого и не знал, а это лицо ему разве что только не снилось. — Обычно на службе им нельзя общаться с посторонними, — вздохнул Энди, но тут же его лицо посветлело. — Зато если ты ему помашешь, он отдаст тебе честь! Это здорово! Артур!       «Придурок», — вновь подумал Цзюн и хотел было развернуться, но всё равно поднял взгляд. Посмотреть.       Артур повернул голову к друзьям и коротко улыбнулся, поднося ладонь козырьком к виску. Энди сиял, как будто увидел нечто потрясающее. Цзюн только кивнул, не изменяя своему намерению вернуться домой сию минуту: совсем рядом, в паре метров от него, расположился Орден, а он стоит себе спокойно и ничего не предпринимает. Как раз так должен вести себя обычный горожанин.       И тут Артур зачем-то взялся за цеп. Цзюн посчитал это за намёк и успел частично развернуться, когда почувствовал, что жжение на щеке исчезло. Вместе с дискомфортом в ногах. Еретик коснулся ладонью левой щеки и не обнаружил на ней ни следа былого пореза. Паззл сошёлся, стоило только ему поднять глаза на Артура и увидеть его скромную улыбку. Цзюн поджал губы, не то фыркнув, не то хмыкнув, и секундным жестом склонил голову в знак благодарности. И ушёл. Наслаждаясь свободой в ногах.       И надо было ему силы тратить на такую безделицу…