Исповедь

      Откинув голову назад, Мара выдыхает и жмурится от яркого ослепляющего солнца. Со лба вниз стекают капли пота — омерзительно. Руки едва ощутимо трясутся, но в правом кулаке всё ещё лежит посох, не так давно купленный на фестивале, а вот старенький гримуар с глухим шелестом упал на сухой песок.       Провалилась. Снова.       Лорелейн — ведьма и наставница Мары — устроила очередной квалификационный экзамен, чтобы юные волшебницы, обучающиеся у неё, определились с дальнейшим направлением обучения. Кто-то выбрал направление колдуньи — у кого талант к стихийной магии, — кто-то направление заклинательницы — эти девочки умело управлялись со световыми лазерами и чёрными дырами. А Мара… Третий раз провалилась.       Не то чтобы она была совсем уж неумехой. Хоть к стихийной магии у неё совершенно не было никакой предрасположенности, но уж парочку чёрных дыр она могла призвать. Плохоньких, кривых, но могла. Это действительно было достижением для неё. Однако для Лорелейн, которая хоть и не занимала должности верховной волшебницы, но была отличной ведьмой, этого было совершенно недостаточно. Лорелейн была строгой, капризной, немного суетливой, но гнать взашей снова провалившуюся ученицу не торопилась. Вообще она объясняла это просто: «Кто, если не я» и «Не хочу пятно на репутации».       У Мары были свои мысли на этот счёт. Она не хотела плохо говорить о наставнице, но той, если бы Мара ушла, пришлось бы всю работу делать самой. А зачем пачкать руки, если Мара может сама пересадить все мандрагоры и росянки, полить траву и цветы в саду, а так же вычистить пару клеток, в которых жили любимые баскербули Лорелейн. Мара не жаловалась. Работа помогала ей отвлечься от неудач в постижении магии. Да и только таким образом неудачница-волшебница могла отблагодарить терпеливую к ней наставницу.       Так она думала ровно до одного случая, который произошёл с ней через неделю после проваленного экзамена.       Лорелейн, будучи не в самом приятном расположении духа с воскресного утра пораньше, отправила свою нерадивую ученицу на берег острова Тор-Туга, чтоб выкопать новых корней росянки. Это не очень сложно — Маре не привыкать уже — только немного муторно. А ещё есть опасность нарваться на пьяных гноллов, что облюбовали весь остров, но это ничего: они же пьяные. От них легко можно убежать, а трезвыми они не бывают никогда. Главное — не натыкаться на ящеров. Вот уж от кого убежать трудно.       Попасть на остров труда не составило и, ступив на мокрый песок, Мара поспешила скрыться с открытой местности, чтоб не попасться на глаза гноллам, и почти тут же наткнулась на ещё одного посетителя острова.       Молодой мужчина со знакомой белой шевелюрой в обычной одёжке, совершенно без какой-либо защиты, стоял недалеко от кучки кобольдов, что спокойно, как птички, устроились погреться на песке. Что удивительно, Цзюн держал поднятый щит и меч наготове. Мара решила пока не подскакивать к тому, кто в прошлый раз так благосклонно к ней отнёсся и дал возможность купить посох. В щите, Мара подметила, сверкал глубокой синевой камень лазурита — тот самый, что был в купленном волшебником посохе.       Волшебница пришла в себя только тогда, когда Цзюн совершил осторожный рывок вперёд, привлекая внимание полусонных кобольдов, и ловко метнул в их толпу… свой щит? Что, простите?       Мара глупо моргнула пару раз, но видение не пропало. Щит действительно висел в воздухе, вращался, создавая под собой вихрь тёмной магии, затягивающий к себе мелких кобольдов, прямо как «чёрная дыра»… Щит ещё секунду провисел, выпустил взрывом остаток тёмной магии и вернулся в руку хозяину.       Кобольды лежали на песке и не двигались.       Цзюн выглядел чертовски довольным собой. Подходить он не решался, а вот издалека метать свой щит — пожалуйста. Ещё он умудрялся метать его с прыжка вниз — щит врезался в песок, пару секунд ещё вращаясь в нём, как колесо. Но то, что поразило Мару в самое сердце, Цзюн приберёг напоследок. Волны тьмы, струящиеся по песку, а после неожиданно ударяющие кобольдов снизу.       Волшебница даже забыла, зачем пришла на берег острова. Она неосторожно вышла из-за скалы, завороженная видом магии мужчины. Да, она видела как колдуют её сверстницы, как колдует сама Лорелейн, но почему-то именно магия Цзюна вызывала трепет где-то внутри, как будто она первый раз видела волшебство.       — Простите? Господин Цзюн?..       Еретик резко дёрнулся; заклинание вышло из-под контроля и рассеялось, так и не добравшись до цели, но это нисколько не смутило мужчину. Он этого уже не видел. Еретик почти в прыжке повернулся на голос, ошалелым взглядом осматривая неожиданного свидетеля.       «Убить...» — первая шальная мысль-пуля в голову.       Никто не должен был знать о том, что он не использует «стандартные» заклинания волшебниц, хоть и зовёт себя волшебником. Но Кошмар, заворочавшийся внутри ещё с самого прибытия на остров, зашелестел что-то приятное, разливая тьму по жилам, и успокоился.       — Простите, я не хотела пугать. И подсматривать тоже не хотела… Просто… Вы так хорошо колдуете. — Девчушка с печальной завистью посмотрела сначала на руки Цзюна, а потом на убитых кобольдов, а следом опустила голову вниз, осматривая свои тонкие ручонки и котомку в них — для росянок. От мысли о растениях её затошнило.       — Ты кто? — Севшим от испуга голосом спросил Цзюн, покрепче перехватывая щит и меч, готовый защищаться от нападения. Девчонка не выглядела силачкой, да и вообще способной причинять вред, но с волшебницами нужно держать ухо востро.       — Мара. —Юная волшебница совершенно спокойно представилась, ничуть не смутившись того, что познакомились они не так давно — недели ещё не прошло. Она привыкла, что её никто не запоминает из-за неприглядности и никудышных способностей. — Волшебница… наверное. Вы мне помогли в прошлый раз купить посох, — напомнила она, кивнув себе за спину, откуда действительно выглядывал внушительный посох. Его-то Цзюн припомнил сразу, а вот следом и саму мелкую чернявую девчонку. Юбка, к слову, у неё укоротилась до колен.       — И что же ты тут делаешь, Мара? — Акцент падает на имя волшебницы, а Цзюн осторожно опускает щит и меч, но убирать его не спешит.       — Наставница послала за росянками. А я… знаете… я не хочу собирать росянки, пересаживать мандрагоры и клетки за баскербулями чистить, а потом проваливаться на экзамене. Я колдовать хочу.       Мара неожиданно даже для себя начала жаловаться. Незнакомцу. Да и жаловаться на свои неудачи и жизнь в целом она не любила, но сейчас почему-то хотелось поплакаться хоть кому-то. Маму она очень давно не видела.       — Господин Цзюн, можно вас попросить?.. Научите меня колдовать. Очень вас прошу. Не просто так, конечно. Денег у меня не много, но если нужно, я…       — Не нужно, — отрезал еретик, устало прикрывая глаза. Почему каждая мелочь на его пусти читает своим долгом попроситься к нему в ученики? И ладно хоть эта малявка, волшебница, упорно думает, что он волшебник, но ниндзя — это уже ни в какие ворота. — Я не ищу учеников. И у тебя уже есть наставница.       — Пожалуйста, — настаивала она. — Наставница, она… не плохая. Просто я, ну, не даётся мне стихийная магия. У меня получаются чёрные дыры. Плохо, ужасно, но получаются. А я слышала ещё, что вы ассистентку обезумевшего профессора победили с помощью одного только заклинания червоточины. Оно очень мощное! — Глазёнки Мары сверкали, когда она говорила о магии, о сложностях заклинаний и формулах, в которых Цзюн, если честно, нисколько не понимал. — Помогите мне, прошу. Я не останусь в долгу.       Девчонка не выглядела как та, кто подлизывается ради того, что ей нужно. Она была честной — Цзюн чувствовал это. Да и Кошмар в прошлый раз отозвался на неё. Такое раньше бывало только в квартале отступников, но это не удивительно, а вот в городе или за его пределами — никогда. Может, в ней тоже сидит что-то такое? А ведь еретик и сам теперь не может без боли использовать светлые заклинания арсенала клириков…       — Чёрт с тобой. Я позже придумаю, чем ты можешь мне отплатить. Урок первый…!       — Ч-что? Прямо сейчас? — Мара от неожиданности даже выронила на песок пустую котомку. — Вот так сразу?!       — Либо достаёшь посох, либо я передумаю, — строго сказал Цзюн, перехватывая удобнее меч и поворачиваясь в сторону оставшейся стайки кобольдов. Мара поспешно сняла с ремешка посох, неумело, чуть не повредив и спину себе, и сам ремешок, но всё-таки посох оказался у неё в руке, как и гримуар. — Заклинание знаешь? — Мара кивнула, не отрывая взволнованного взгляда от стайки кобольдов, нежащихся на солнце. — Что делать, знаешь?       Мара покачала головой. Зато честно. Все заклинания из своего гримуара, что были написаны в нём самыми разными почерками и чернилами, она вызубрила уже давно. А вот как их использовать — поди разбери.       — Я понимаю принцип, но… что-то всё равно не так.       — Покажи.       Мара показывает. Неловко трясущейся ручонкой направляет посох на кобольдов, чётко и без запинки читает заклинание, призывающее чёрную дыру, и правильным движением, как нарисовано в гримуаре, очерчивает зигзаг. Чёрная дыра действительно появляется. Кривая, дрожащая, маленькая и бледная, которая всё равно быстро рассеялась, едва ли побеспокоив нежащихся кобольдов. Мара удручённо вздохнула. Ничего не изменилось. Облажаться перед новым наставником не хотелось, но что есть, то есть.       — Ты рано рассеиваешь ману и не вкладываешь силы, — замечает Цзюн. — Не трясись за каждую каплю маны: она восстанавливается, а вот всего капли может не хватить на нормальное заклинание. Если оно не сработает, ты умрёшь. В худшем случае, — предостерегает еретик, заходя с самой печальной стороны. — Но не стоит и вливать в заклинание больше, чем можешь. Если единственное заклинание высосет всю твою ману — отходить будешь долго, но если даже такое заклинание не поможет убить врага — ты умрёшь.       — А нет способа остаться живой? — Маре уже начинало казаться, что попроситься к Цзюну в ученики было плохой идеей. Лорелейн ни на одном из своих уроков не говорила о том, что можно умереть. По крайней мере так прямо.       — Есть. Не жалей маны в пределах разумного. — В больших глазах малявки застыли непонимание и паника от того, что она не понимает. — Наблюдай.       Цзюн прочёл то же заклинание, мечом очерчивая в воздухе точный зигзаг - но результат был совершенно иным. В стороне от кобольдов образовалась чёрная дыра. Действительно чёрная — Мара даже побоялась туда заглядывать. Дыра втянула в себя какое-то количество песка, травы и лежащую неподалёку корягу, а потом лопнула.       Мара восхищённо наблюдала за чёрными чарами, а потом обернулась на седого волшебника.       Это было реально, и это было волшебно. На секунду Мара даже засомневалась, что такие потрясающе-чёрные дыры получались даже у Лорелейн.       — Как у вас…? — Девочка не закончила вопрос, крутя головой то в сторону ямы, откуда дыра вытянула песок, то в сторону волшебника, который уже и вовсе отвернулся от неё.       — Мана, — коротко бросил Цзюн, возвращая своё внимание новоявленной занозе в его заднице. — Не жалей её.       — Я не совсем понимаю, но… — Она кивнула сама себе и снова, но уже более решительно наставила посох на кобольдов.

***

      Мара валилась с ног.       На остров давно опустилась ночь, а она только сейчас смогла освободиться от «занятий», но, несмотря на время и вселенскую усталость, Мара была чертовски довольна собой. Она смогла целых два раза из бесчисленной сотни призвать нормальную чёрную дыру, которая убила даже одного кобольда. Со второго раза - но всё же. Это был действительно успех. Цзюн неподвижно сидел у скалы, оперевшись на неё, и наблюдал. Девочка думала, что он давно спит, но нет: в свете луны отчётливо был виден сверкающий красный глаз.       Она плохо ещё контролировала ману, но принцип действия ею был усвоен до конца. Руки в плечах ныли от перенапряжения с непривычки: Лорелейн никогда не напрягала учениц такими упорными занятиями.       А ещё Мара вспомнила, что рядом с ней так и лежит котомка, пустёхонькая, без единого корешка росянки.       Лорелейн без росянок Мару даже на порог не пустит — девочка уверена. Но по такой темноте искать росянки просто невозможно. Да и Цзюн сказал, что возвращаться в город до утра он не будет, ибо заплутать по дороге очень просто, а вот пережидать в логове монстров ночь ему не впервой. А Маре… просто нельзя без росянок обратно. Утром она получит нагоняй от наставницы, но это лучше, чем за порогом остаться без росянок и без сил.       Выбора иного и не было.       Утром Мара проснулась рано, но Цзюна рядом нигде не было. Наверное, уже ушёл. Волшебница нисколько не обижалась: кто она такая чтоб её будить, а тем более охранять? Цзюн едва согласился на наставничество, что уж говорить о страже её сна — это звучит действительно смешно. Рядом со скалой дотлевали угли, а на пару веточек была нанизана поджаренная и чуть подкопчённая рыба. Мара осмотрелась по сторонам ещё раз. Может, наставник Цзюн оставил себе завтрак готовиться, а сам пошёл вглубь острова? Но никакого шума, кроме прибоя, Мара не слышала. Даже гноллы не ворчали за скалами. А ещё вчера их было отчётливо слышно.       Мара не решилась трогать завтрак, хоть и была чертовски голодна. Вдруг наставник собирался вернуться позднее? Нужно было собрать росянку, а потом по-быстрому уйти, пока кобольды на берегу не проснулись.       За всё то время, пока она выкапывала корни росянок, а потом складывала их один к одному в котомку, Цзюн так и не появился, а костёр окончательно затух. Девочка сама уже собиралась уходить, как кинула взгляд на пару рыбин, готовых, но уже остывших. Оставлять еду было нехорошо, но и возможный завтрак заплутавшего наставника…       В итоге Мара съела только одну из двух рыбин, бросив кости в остывшие угли. Рыба была пресной, пахла дымом и йодом, но менее вкусной от этого не стала. Хотя соль бы действительно не помешала.