Исповедь

      Старенький гримуар, сменивший явно не одну волшебницу за свой век, выпал из рук, когда его новая хозяйка по невнимательности врезалась во что-то мягкое, а после шлёпнулась рядом с книгой на землю. Подняв голову, черноволосая девочка снова ожидала увидеть чью-нибудь альпаку, в каких так часто врезалась в Колдроке, но, к её удивлению, перед ней стоял высокий человек, облачённый в чёрные одежды. Единственное, что в нём выделялось, — белые волосы, прямо как снег.       — Смотри, куда идёшь, растяпа. — Молодой мужчина медленно моргнул, так же медленно развернулся и побрёл вниз по улице, куда-то к торговцам.       Юная волшебница не успела даже толком ничего понять. Она удивлённо смотрела вслед странному человеку, от которого веяло похожей на её аурой, пока ей сверху кто-то не крикнул, чтоб она не сидела на дороге и не мешала идти. Девочка поспешила подняться, отряхнула длинную чёрную юбку, которая почти полностью скрывала её ноги, и подняла свою книгу, бережно прижимая к себе. Когда она обернулась в сторону, куда ушёл парень, в которого она врезалась, то белых волос она уже не видела.       В следующий раз, когда ей «посчастливилось» врезаться и упасть, она снова встретила странного парня с белыми волосами и заметила, что половина его лица была скрыта чёлкой. Но в этот раз она налетела не на него, а в башенку из деревянных ящиков, стоящих у входа в склад недалеко от кузни Тролина. А тот самый белобрысый человек её поймал, подхватив за широкий ворот её чёрной кофточки.       — Смотри, куда идёшь, — повторил он свои прошлые слова, отставляя малявку в сторону и полностью теряя к ней интерес в ту же секунду.       — А… извините! — робко подала голос девочка, но спаситель её уже не слушал, удаляясь в сторону кузни. Когда она поспешила зайти к кузнецу, пробираясь через толпу авантюристов, что торопились к аукционному дому, незнакомца там уже не было. Только угрюмый кузнец-тролль монотонно с лязгами стучал по раскалённой добела пластинке молотом. Волшебница, не проронив и слова, вышла вон.       Через несколько дней, когда выдалась свободная от учёбы минутка, а наставница — ведьма Лорелейн — забыла дать новое задание, двенадцатилетняя волшебница поторопилась смыться на улицу, где проходил новый фестиваль. Ей нужно было попасть только в одно место.       Кузнец Бролин, которого не было видно в толпе худых и высоких волшебниц, громко и весело зазывал новых покупательниц. Сегодня он выставлял на продажу произведения искусства: новые посохи из редчайших металлов и деревьев, камни в которых были красивыми и, что более важно, мощными. Мара — так звали самую мелкую и тощую среди всех собравшихся волшебниц — со страхом смотрела вперёд. Посох был ей просто необходим, ведь с одним гримуаром явно не повоюешь, а свободно купить его она может только сегодня. В остальные дни наставница Лорелейн точно не забудет подбросить ей побольше работы. Но как пройти через всю эту толпу волшебниц? Просто попросить — не вариант, потому что добрым взглядом и скромным характером не отличается ни одна волшебница, будто в них это закладывается при рождении. Да проще мужчин-волшебников встретить, чем добрую женщину-волшебницу. И почему только перестали воспитывать волшебников-мужчин?..       Стайка волшебниц недовольно защебетала, когда в их среду вторгся высокий парень. Но единственного «это же тот самый Цзюн» от одной из них хватило, чтобы девушки, как по команде, расступились перед ним. Мара отошла в сторону, но продолжала пялиться во все глаза на знакомый профиль. Белый затылок она видела уже не в первый раз.       — Хэй, а что с ним не так? — спросила одна из тех девушек, что стояли в конце толпы, окружавшей Бролина и его товар.       — А ты не слышала? Он же вот недавно присоединился к Волкам. Волшебник.       Слово «волшебник» прозвучало полушёпотом из уст девушки так завораживающе, восхищённо и трепетно, что сама Мара тоже ненароком прониклась и сглотнула, по-другому уставившись на молодого мужчину. Надо же. А по нему не скажешь. Впрочем, ни в одну из тех встреч Мара не видела при нём никакого посоха или гримуара. Хотя, если припомнить «Историю Ковена», которую в неё вдалбливала наставница, Карахан — брат великой волшебницы Кассии — тоже волшебник, но при этом ни посохом, ни чем либо другим не пользовался. Он полагался только на ману и руки. Мара прижала поледеневшие кисти к груди.       — Мне нужен этот посох. — Когда Цзюн заговорил, Мару едва не хватил удар. Голос молодого человека был такой глубокий и гулкий, что точно бы вызвал головокружение, не успей волшебница вовремя сморгнуть наваждение. Волшебство какое-то.       — Конечно-конечно, всё для волшебников и волшебниц только сегодня! — Бролин специально акцентировал внимание на слове «волшебников», чтобы показать, что нисколько не удивлён мужчине у его прилавка в этот день.       Кузнец поднял с прилавка посох, на который указал Цзюн. Мара присмотрелась повнимательнее. Ничего особенного, на её взгляд, в посохе не было. Обычное красное дерево, руны, написанные пылью фей из опалённой пади — такой голубой цвет есть только на их крыльях — да и всё… Что же в нём такого особенного?..       Камень.       Мара поняла всю ценность этого посоха, как только Бролин повернул его в руке. Совершенный лазурит, заточённый в красное дерево. Вся ценность посоха заключалась именно в нём. Цзюн отдал кузнецу несколько золотых, тут же забирая приобретение. Расступившаяся толпа волшебниц не переставала взволнованно шушукаться и смотреть на мужчину в их среде. Как только Цзюн отошёл от кузнеца, а брешь, образованная из-за него, снова закрылась волшебницами, Мара устало вздохнула. Так она ничего не успеет купить — не хватит времени.       Оставался только один вариант.       Мара робко коснулась руки стоящей перед ней волшебницы, чтобы попросить пропустить её вперёд, но девушка сильно дёрнулась от холода, прокатившегося по коже из-за прикосновения ледяных пальцев.       — Боже, девочка, не пугай так. Тут не место таким малявкам, как ты… — начала было девушка, но тут же осеклась, а взгляд её изменился. — Хэй, постой-ка, а я тебя знаю! Смотрите, девчат! Кто тут у нас!       И тут Мара поняла, что подавать признаки жизни было очень плохой идеей. Очень.       — Да неужто это та самая неудачница? И точно — мелкая, тощая, чёрные волосы. Ну точно Мара. Не напомнишь, сколько наставниц от тебя отказалось?       По толпе девушек прокатился ехидный, полный яда, смех. Мара сглотнула, отступив на пару шагов назад, но наступила на край длинной юбки и шлёпнулась на землю. Волшебницы взорвались хохотом. Мара только вздохнула, поджала губы и неловко поднялась, но тут же ударилась головой обо что-то твёрдое и плюхнулась обратно. Подняв взгляд, она увидела, что та самая волшебница, к которой она прикоснулась, убирала свой красивый посох из эльфийского дерева от её головы.       Мара жалела только о двух вещах: она не купила посох и не могла наложить проклятие. Сила её совсем не слушалась, сколько бы она не старалась её подчинить…

***

      Цзюн стоял у лестницы напротив его дома, держа покупку в руке, и смотрел на то, что происходило в нескольких метрах от него. Малявку-волшебницу совершенно точно гнобили, но на обидные слова девчушка ничего не отвечала. Сам еретик никого спасать не торопился: она была не в смертельной опасности. Можно было вполне делать ноги, отсидеться в гильдии и послушать бубнёж Артура по поводу того, как же на улице шумно сегодня.       Цзюн уже повернулся было, но Кошмар внутри него опасно зашевелился, заставив еретика замереть на месте.       «Постой-ка».       Шелест Кошмара он слышал уже не первый раз, но всё равно это было достаточно жутко и неожиданно, чтобы Цзюн едва заметно вздрогнул и покрылся мурашками. Кажется, к зелью у него уже вырабатывается иммунитет, поэтому действует оно всё меньше и меньше. Еретик послушно стоял на месте.       «Та девчуля. Я чувствую тьму».       Всё. Больше ни слова. Кошмар отступил, а парализованное тело снова вернулось к Цзюну в управление. Еретик повернул голову в сторону, где всё еще громко хихикали волшебницы. Их он, кажется, даже не слышал за шелестом Кошмара. Девочка уже далеко от них отошла и почти вплотную подошла к нему — еретик даже не заметил. Он хотел отойти в сторону, чтоб её пропустить, но не успел — она уже упёрлась в него лбом. Волшебница буркнула извинение и поспешила обойти преграду, даже не взглянув на неё, но еретик, поджав губы, осторожно схватил малявку за воротник.       — Ты, кажется, хотела посох? — Голос Цзюна был тихим и вкрадчивым. Мару это остановило, как и давящий на шею воротник. Она неудобно повернулась, снизу вверх глядя на молодого мужчину-волшебника, а когда поняла, кто перед ней, то неловко вывернулась из слабой хватки и извинилась.       Секунды назад плескавшийся в больших девчачьих глазах знакомый Кошмар ушёл, словно морок. Кажется, она даже ничего не поняла.       Цзюн медленно прикрыл глаза и так же медленно их открыл. Он вздохнул тяжело-тяжело, думая, каким боком его собственный Кошмар, мучающий его уже столько лет, связан с Кошмаром этой малявки, на что оно ему упало и какого чёрта вообще? Еретик бросил короткое «пошли» и ленивым шагом направился к волшебницам, толпа из которых нисколько не уменьшилась. Одного слова Цзюна хватило, чтобы волшебницы снова с трепетом рассосались перед ним, открыв дорогу к прилавку и Кузнецу.       — Какой посох ты хочешь? — устало спросил Цзюн, полуобернувшись к Маре. Она неуверенно мялась позади него, испуганно и затравленно посматривая на расступившихся волшебниц, которые смотрели на неё осуждающим взглядом.       Мара подошла к прилавку, большими глазами осматривая посохи, которые сделал Бролин — настоящие творения мастера. Глаза просто разбегались.       — Не связывался бы ты с ней, парнишка, — раздался мягкий голос волшебницы откуда-то справа. — Она мелкая неудачница, которая и колдовать-то не умеет, а в волшебницы подалась. Смотри, проблем на себя ещё накликаешь…       — Да что такая, как ты, может знать о моих проблемах? — Цзюн даже не обернулся, только взгляд скосил. Больше он ничего не сказал, краем уха слушая шепотки о своей персоне ровно до тех пор, пока Мара не отдала золотые за выбранный посох, очень ей большой, но Цзюн, осмотрев камень в нём, решил, что выбор неплохой.       Когда Цзюн и Мара, идущая за ним по пятам, отошли достаточно далеко, он решил, что пора бы от неё как-то отделаться, но так, чтоб его Кошмар не решил ещё что-нибудь вычудить. Мара же, прижимая посох к себе, с щенячьей благодарностью смотрела на волшебника, не зная, какими словами его благодарить.       — Меня это… Мара зовут. И, ну, они правы были. Вам бы лучше подальше от меня держаться. Я, вроде как, неудачи приношу. Мне так кажется. — Девчуля неуверенно сжалась и отступила на шаг, снова запнувшись о свою длиннющую юбку и шлёпнувшись на задницу. — Ну вот, видите. — Она неловко хихикнула. — Не хотелось бы мне, чтоб у вас тоже неудачи были.       — Я не суеверный, — хмыкнул Цзюн и отвернулся. — Тебе просто стоит подобрать юбку покороче, чтоб не запинаться. И в бою мешаться будет. А ещё по сторонам смотреть. Авось и падать меньше будешь. Бывай.       Еретик махнул рукой девчонке, которая огромными детскими фиолетовыми глазками смотрела ему вслед, а уже потом, когда он скрылся из виду, заторможенно кивнула, моргнула и очнулась, как будто была в трансе. Вечерело. Сколько же она простояла на улице-то? Кажется, наставница Лорелейн будет очень недовольна, что Мары так долго не было. Дополнительной работы ещё подкинет… Только бы не заставила пересаживать мандрагору…       Мара поёжилась от холодного вечернего воздуха, ещё раз огляделась и пошлёпала через площадь к дому наставницы и по совместительству её собственного временного жилища. Малявка-волшебница жила в комнатке наверху, чердаке, если можно так выразиться, в доме ведьмы Лорелейн. В принципе, Мара не жаловалась. Там было тепло, чисто, мягкая койка и небольшое окошко, которое Мара часто и тщательно протирала, чтобы видеть всё-всё, что творится в той части города, которая ей видна. Сама она была родом из глуши Луговых земель, где о волшебницах отродясь слыхом не слыхивали. Маре повезло в какой-то степени: её забрал караван торговцев по её же желанию и подбросил в холодный и неприветливый Снежный хребет. Но ушла Мара из дому не потому, что узнала, что колдовать умеет — шутка ли, у неё до сих пор не получается выдавить из себя ни искры, ни снежинки, — а потому, что дома попросту было нечего есть. Мать бы её не прокормила. А в Хребте она ютилась у геральдиста Гила — добрая душа он — и помогала Таре, прекрасной юной волшебнице. Так-то с магией и познакомилась. Впрочем, на сим знакомство и закончилось.       — Мара, орк тебя дери, ты где шляешься? Время видела? Ты пропустила вечернее занятие. Неужели ты думаешь, что я для тебя сделаю исключение и проведу отдельный урок? — Лорелейн была явно не в духе. Какая неожиданность.       — Нет, наставница. Простите пожалуйста. Такого больше не повторится. — Мара выплюнула зазубренный текст чисто рефлекторно, под тяжёлым тёмным взглядом наставницы ощущая себя тараканом у ног ведьмы.       — Да уж, не повторится. Пятнадцать горшков мандрагоры — твоё наказание за прогул. Пересадить к обеду завтрашнего дня.       И ушла. А Мара поняла, что её ждёт бессонная ночь, потому что утром Лорелейн даст новое задание, а мандрагоры, так ненавистные Маре, она пересадить ну никак не успеет ни ранним утром, ни поздним.       Встреча с Цзюном — волшебником — у Мары благополучно вылетела из головы.