Исповедь

      В гостиной, заполненной разреженным сумраком, парила невесомая тишь. Она поднималась к высокому белому потолку, облетала люстру, бесшумно шуршала на вершинах шкафов, кочевала из комнаты в комнату, блаженно вслушиваясь в перешёптывания крохотных пылинок, танцующих у полосы света, пробивающейся в щель между плотными белыми шторами. Ранним утром в доме Артура дремало всё, стесняясь нарушить тишину. Только старинные часы в виде филина, широко раскинувшись на стене, неумолимо считали секунды, минуты и часы, взирая на притихшие предметы и спящего хозяина мудрым взглядом. Они знали, что, как только узорчатая стрелка с широким хвостом укажет на двенадцать, а с узким — на семь, Артур зашевелится и вскоре откроет глаза. Где-то там, внутри него, тикали его собственные часы. Никогда не отставали.       «Тик-ток».       Артур смял мягкое одеяло пальцами и подтянул его к подбородку. Сладкая тяжесть, обнимающая его виски, прошептала на ухо странное заклинание и с шорохом отступила, скрывшись в туманном мираже.       Совсем скоро тишь махнула призрачным рукавом и испарилась, рассеялась в сонном воздухе.        Глухо зашелестела плотная ткань. Артур потянулся и повернулся на бок — уткнулся носом в красную спинку дивана. Она возникла перед ним неожиданно вместо привычной пустоты или бежевой стены, на которой парень любил разглядывать перед сном витиеватые орнаменты. Спинка дивана… Паладин завернулся в одеяло и непроизвольно улыбнулся. Ну конечно же, как он мог забыть.       Одеяло было откинуто к ногам, шторы — распахнуты, и в гостиную неизбежно ворвался быстрый поток тусклого солнечного света. Сумрак лениво уполз за шкафы, под диван, спрятался под стол и затаился за дверью. Что-то тихо зароптало в гостиной, теперь упивающейся сладким светом, пронзающим чистые стёкла больших окон. Солнце взошло совсем недавно и скупо раздавало свои тёплые лучи, проливая их на город из-за стены. Артур улыбнулся, глядя на зеленеющие в небольшом дворике деревья. В комнате стало будто светлее.       Артур мог по праву назвать себя жаворонком. По вечерам он неспешно завершал все дела и ложился в кровать, при этом успевая сделать всё, что было запланировано, а по утрам легко просыпался и чувствовал себя готовым к грядущему дню. Вся жизнь у него текла спокойно и размеренно, как по расписанию: ничто не случалось просто так и не могло помешать его планам. В гильдии, среди друзей и дома, в Лотосе, он слыл человеком пунктуальным с самого детства. Для него не известно слово «опоздание», он всегда держит слово, в его доме порядок, как и в голове… Был?       Артур стянул со спинки стула свою одежду и принялся стаскивать с ног гольфы с открытыми пальцами. Нет, в его голове всё до сих пор разложено по полочкам: все события вчерашнего дня и до этого, и примерные планы на сегодня. Зато вчера в его мыслях определённо царил хаос, превративший остаток дня в непредвиденные хлопоты. Артур был, конечно же, не при чём: кто же знал, что Цзюн окажется в недопустимом состоянии? Пройти мимо было попросту невозможно. Артур был и вежливым, отзывчивым парнем, но ему всё казалось, что иной человек поступил бы в его ситуации по-другому. Как? Он не знал.       Заскворчал в сковороде нежный омлет. Паладин присел перед печью и вместо того, чтобы начать напевать себе под нос, молчаливо повернул голову в сторону своей спальни. Туда же смотрели и часы. Словно бы деревянные большие глаза действительно обладали зрением и ждали, когда же в гостиную выйдет гость. Незнакомый, странный, окутанный серой аурой гость, ещё вчера днём с интересом рассматривающий новую обстановку. Но из спальни никто не появлялся, и Артур всё же замурчал едва различимую мелодию. Как можно было поступить по-другому? Это — наиболее правильный вариант.       В голове, на чистой от пыли белоснежной полке, чинно выстроились вчерашние эпизоды. Ладно сколоченные коробки с вещами Цзюна на пороге его дома — а в них аккуратно уложенная одежда и книги, броня, осколки драконьих камней, материалы, бережно упрятанные в кожаные мешочки, средних размеров рюкзак, который Артур успел стащить с Цзюна, прежде чем тот закинул его на плечи. Одежды мало, и большая часть вечером отправилась к прачке… Это было уже позднее… после позднего обеда, когда Цзюн на последних каплях энергии удалился в спальню и там рухнул на кровать. С того момента оттуда не доносилось ни звука, ни шороха. Последний эпизод — уже совсем вечерний, когда Артур решился заглянуть в спальню и в потёмках разглядел спящего Цзюна, замотанного в махровое одеяло. Всех их следовало бережно убрать в шкаф мысленных чертогов, но паладин никуда не торопился, заботливо прокручивая их в голове раз за разом.       Наверное, появление «чужака» в доме привело бы к нарушению устоев и пробуждению беспорядка. Однако этот беспорядок не сравнился бы с тем бардаком, что завладел домиком Цзюна. Артур вздрогнул от набежавшего возмущения. Обстановка напоминала теперь лабораторию жуткого гения. А та булькающая в котле смесь доверия отчего-то не внушала. Жаль, Артур не успел расспросить Цзюна поподробнее — да еретик и не был настроен на разговор: моргал медленно и смотрел стеклянными глазами, будто его организм уже спал и отказывался функционировать в прежнем ритме.       Сердце паладина сжалось, почувствовав укол засевшей занозой иглы. Мысли Цзюна были вне досягаемости. О чём он думал, к чему стремился, для чего затеял всё это, что скрывал во взгляде, продумывал ли предполагаемые вопросы и ответы… Артур не мог догадываться об этом, но мог влиять. Мог менять судьбу Цзюна простыми словами и поступками и хотел сделать это. Как говорил Цзюн в гильдии? Он стремится к лучшему будущему и надеется, что гильдия поможет ему? Гильдия, может, и не справится со своим заданием, а вот Артур… По крайней мере, он может попробовать. Он живой человек с чувствами, мыслями и волей. Стоит лишь захотеть.       Уже сытый и полный сил, Артур ещё немного постоял у большого окна, разглядывая подстриженные деревья и цветы, посаженные нанятой девушкой-цветоводом: небольшие, но пышные кустики белой гардении и гортензии, в клумбах росли нежные орхидеи, голубые гиацинты и белые акации. Несколько горшков стояло и в гостиной: на каминной полке красовались цветки алого лотоса, подаренные семьёй в качестве напоминания о доме. На самом деле Артур не любил цветы так сильно, как ему это приписывали, зато девушки, проходящие мимо его дома, то и дело останавливались, любуясь. К слову, не только цветами…       Лёгкая складка рассекла лоб паладина: перед ним предстала полочка с аккуратно расставленными делами на сегодня. Жеребец Линдси. Гильдия. Задания. Пятничный отчёт для Генриха. Письмо матери. А перед всем этим надо было убедиться, что Цзюн не останется в доме зашуганным брошенным котёнком. Артур прикусил губу. — Завтрак есть, — шёпотом принялся бормотать он, загибая пальцы, — вещи на месте, дубликат — точно! — дубликат ключа в комоде… — Артур неслышно прошёл к комоду и выдвинул верхний ящик, предусмотрительно запертый на крохотный ключик. — Вот ты где. Значит так, еда… Пускай осмотрится…       Парень вновь повернул голову в сторону спальни и, ничуть не удивлённый пришедшей в голову мыслью, на цыпочках прокрался к прикрытой двери. Будить Цзюна он не собирался: только сумасшедший посмеет тревожить покой измотанного работой человека. У Артура была идея лучше и практичнее.       Дверь открылась бесшумно, и Артур, ступая по светлому паркету, подошёл к своему письменному столу. Через тёмную ткань синих штор едва-едва просачивался свет, но в полумраке были видны и свеча, и огниво, и перо с чернильницей. Паладин кинул осторожный взгляд на спящего лицом к нему Цзюна и чиркнул кремнем по фигурному кресалу. Сверкнуло. Ещё разок — фитилёк свечи лизнул воздух ярким языком пламени. Артур присел на стул, достал из ящичка небольшой лист пергамента и, аккуратно макнув перо в чернила, едва слышно заскрипел.       Короткое послание было трепетно вложено меж пальцев Цзюна, а паладин, задув свечу, всё не мог сдвинуться с места, словно бы не завершил свою бесхитростную миссию. — Богиня присмотрит за тобой, пока меня нет, — наконец шепнул он. И, коротко улыбнувшись, вышел из комнаты.

***

— Не поверите, но я видел вчера, как наш дружок покупал у торговки букет маргариток, — шептал Энди, склонившись над столом. Его зелёные глаза озорно блестели, и ему не нужно было называть имя, чтобы собравшиеся понимали, о ком идёт речь. — Нам остаётся только тихо пожелать ему удачи. Мальчик растёт… — Только слезу не пусти, — хмыкнул Рул, колко поглядывая на воина, — он старше тебя на два года. — Настоящий мужчина вырастает тогда, когда делает решающий шаг! — пылко возразил Энди. — Подожди пока, — заулыбался Артур. — Не торопись. Он пока ещё ничего не сделал. — Но я уверен, что сегодня он подарит их Зомбезии! Надеюсь, он спросил, каково значение маргариток, прежде чем покупать их.       Артур подпёр щёку ладонью. Язык цветов… Его сестра, Софи, в детстве провела слишком много в цветочных садиках и задаривала его ромашками, гвоздиками, астрами, приписывая названиям некое волшебное значение. Девушки всегда были романтичны и воспринимали цветы как тайное послание — Артур это и по себе знал. Пришлось испытать на собственном опыте однажды… — Да ерунда это, — покачал головой Рул. — Какая разница, что там придумали. Главное, чтобы цветы были красивые. А маргаритки… Они мелкие. Я бы предпочёл дарить розы. Или астры. Или пионы. Гладиолусы. Георгины. Они пышные и торжественные. — Розы? Банально, — скривился Энди. — Зато все девушки их любят. — И что? Главное — смысл! — Размер! — Смысл! — А ну тихо!       Артур шикнул на раздухарившихся друзей и повернул голову в сторону раскрывшихся дверей. Снаружи высунулась маленькая ручка, обняла тёмное дерево, а вслед за ней в щель протиснулась чёрнявая девчачья головка. Паладин с интересом склонил голову вбок: большие детские глазки медленно обвели зал, а затем сама девочка несмело шагнула вперёд. Дверь чересчур громко закрылась, заставив её подскочить и вытаращиться на огромное количество собравшихся. — О Богиня… — Рул со вздохом распластался в кресле, услышав тихие смешки. — И что она тут забыла? — Кто это? — спросил Артур, переводя взгляд на товарища. Глаза Рула только негодующе блеснули в ответ.       Энди заинтересованно вытянул шею, будто хотел сделаться ещё выше и длиннее. Всё его нутро кричало о том, что новенькую нужно встретить подобающе, с весельем, хлопушками, которые всегда ожидали его на складе, каким-нибудь пирожным — раз уж это девочка. Но разве в гильдию берут в таком юном возрасте? На вид ей больше двенадцати дать никак нельзя, худенькая, с большими фиолетовыми глазками, неряшливо собранным хвостом, похожая на тоненькую палочку лаванды… Нет, пожалуй, она не была новобранцем, хотя посох и маленькая сфера были при ней. Тогда кто же она?       Тем временем маленькая незнакомка едва ли не сжалась в комочек и скользнула обратно, к двери, уже зацепилась худенькими мальчиками за ручку двери — и тут Энди не выдержал. — Хэй, постой! — Воин даже приподнялся в кресле. — Ты ищешь кого-то? Может, мы можем помочь? — Нет, мы не можем помочь, — сдавленно прошипел Рул. — Почему? — так же зашипел на него Энди. — Да хватит! — фыркнул Артур, не сводя глаз с девочки, что распахнутыми глазками смотрела в сторону их столика.       Она приблизилась опасливо, косясь на несколько притихших членов гильдии. Кто-то уже начал перешёптываться и повторять рассказанную уже несколько раз историю; вновь послышался тихий смех, а Рул побагровел, стискивая зубы. «Мерзавка», — мелькнуло у него в мыслях. Он сверлил её тяжёлым, пронизывающим ужасом взглядом, но на него не смотрели, нет. Девочка смотрела то на широко улыбающегося Энди, то на внимательного Артура. «Нет, ну мерзавка…» — Я… — Девчушка схватила себя за руку и только тут увидела Рула, полулежащего в кресле. В фиолетовых глазах отразился страх — даже ужас, и она залепетала про себя. — Ой… Это же ты… тот злой дядька…       Артур, сидевший рядом, непонимающе зыркнул на Рула и с усилием сдержал просящуюся наружу улыбку, а Энди, не услышав ничего, совсем поднялся на ноги и подошёл к девочке. — Что ты сказала? — переспросил он, сузив весёлые глаза. — Прости, я не расслышал. — Да так, — быстро ответила большеглазка, отступая в сторону и будто бы прячась за Энди от острого взгляда. — Я Мара. Я искала госпо… наставника Цзюна, но его тут нет, поэтому я решила, что лучше пойду… — Наставника Цзюна? — изумился Энди, поворачивая вытянутое лицо к Артуру. — Ты знал, что Цзюн стал чьим-то наставником? — Нет?.. — ошарашенно произнёс Артур.       Стоп. Мара? Она сказала, что её так зовут. Значит, это та Мара, про которую Зомбезия рассказывала?       В уголке губ паладина засияла скрытая улыбка. Она и вправду очень маленькая. Такая малышка… Подумать только, она смогла заставить Рула… — Зато я знал, — прорычал Рул, усаживаясь. — Да, эта девчонка ходит у Цзюна в ученицах, и, поверь мне, она такая же противная, как и её учитель! — Наставник Цзюн хороший! — внезапно окрепшим голоском возмутилась Мара. — Он всегда помогает мне! Я почти потеряла надежду, когда он взял меня в ученицы. Не смейте говорить про него плохо! — Я уверен, что знаю его дольше тебя, — огрызнулся Рул. — А ты ещё слишком мелкая, чтобы спорить со старшими.       Мара обиженно поджала губы. Энди вдруг принял серьёзный вид и только развернулся, чтобы поставить товарища на место, как его предупредил тихий голос: — Я не мелкая. Наставник Цзюн говорит, что нужно уметь уважать себя. Я не мелкая.       Артур так и замер в кресле. Казалось, сейчас эта хрупкая девочка, исподлобья смотрящая на сердитого Рула, говорила голосом Цзюна. Таким же серьёзным, совсем взрослым. Из нелепой она стала сильной — пускай всего на несколько секунд, пока не отвела взгляд, уронив его в пол. Мара. Совсем ещё малышка, которая хочет уважать себя. Что ж, Цзюн выбрал себе достойную ученицу. — Я Энди. — Воин присел на корточки и вытянул вперёд широкую ладонь, вернув на лицо светлую улыбку. — Давай дружить, а?       Мара вскинула остренький подбородок и блестящими глазками посмотрела на Энди. Рул презрительно фыркнул и отвернулся, сложив руки на груди. — Дружить? — взволнованным шёпотом спросила она. — Ну да, — уверенно подтвердил Энди. — Цзюн кого попало к себе в ученики не взял бы! Да и ты мне уже нравишься. Маня, да? — сказал он, широко заулыбавшись. — Мара, — поправила его Мара. — Ну, Маня так Маня! Друзья?       Мара просияла и вложила свою маленькую ладошку в ладонь паренька. В её глазах скользнуло слепое обожание, так свойственное для детей… — А я Артур, — не замедлил представиться Артур. — Мы с Цзюном хорошие друзья. Ты в любой момент можешь обратиться к любому из нас, и мы с удовольствием тебе поможем. — Спасибо, господин Артур, — с трепетом проговорила девочка, и в этом трепете паладин без труда прочёл бесконечную благодарность. — Я… Как раз искала наставника Цзюна, чтобы попросить его о помощи. Вообще я искала его и вчера, и позавчера… — Ох… — Артур потёр подбородок и вспомнил, в каком состоянии нашёл Цзюна в его доме. — Он очень много работал, поэтому сейчас отдыхает. — А… — Мара заметно погрустнела. — Вот как. Просто он обычно прикрывает меня, пока я практикую заклинания… — А с этим я могу помочь! — воскликнул Энди. — Я только взмахну мечом и — рраз! — все монстры, которые обнаглели и решили к тебе подкрасться… взлетят на воздух! Вж-ж-жух!       Воин на пробу махнул руками и скорчил рожу — на лице Мары сверкнула лучезарная улыбка. В её тёмных глазах будто бы заискрились звёздочки, и, увидев их, Артур почему-то вспомнил свою сестру. Такой искрящейся радостью Мара сейчас была похожа на Софи — только этим. А в глубине души защемило тоской по семье. Завтра суббота, а затем и воскресенье — нужно будет обязательно навестить Лотос. — Правда поможешь? — Энди с готовностью закивал головой. — Спасибо!       Мара обвила тоненькими ручонками шею мечника.       Артур со смущённой улыбкой отвёл взгляд. Поведение Мары растрогало его: оно не только навеяло воспоминания, но и заставило вообразить картину наставника и ученицы. Мара и Цзюн… Девочка, готовая усердно тренироваться, и строгий учитель, наверняка не дающий послаблений. Или дающий? Даже будучи к Цзюну ближе всех остальных, Артур столького не знал о нём… — Не нравится она мне, — буркнул Рул, глядя вслед Энди, уходящему с девчушкой. — Ни Мара не нравится, ни этот ваш Цзюн. — Твоё дело, — скромно ответил Артур, качая головой, и вдруг фыркнул. — Злой дядька… — Чего? — насупился священник. — Ничего. Тебе послышалось.       Артур с улыбкой в глазах поправил высокий воротник и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Мара… Такая чудная девочка. Надо же, а Зомбезия говорила, что это от неё письмо… Да кто ж мог подумать на такую малышку? «Я не мелкая», — вспомнились тихие слова. «Хорошо, не малышку, — уступил Артур. — Вся в Цзюна…»       Почему-то в мыслях всплыла картинка с улыбающейся Марой и довольным Цзюном. На его губах время от времени вздрагивала незаметная улыбка, такая, что уловить её взглядом едва ли возможно. Артур заворочался, чувствуя, как ночная нега вновь окутывает её, и коротким жестом руки смахнул её с себя. А всё же приятно…       «А мне оба нравятся, — вдруг сам себе сказал паладин. — И Мара… И Цзюн».