Исповедь

— Повышаю. Ещё десятку.       Зомбезия лениво упирается ладонью в щёку и, поджав розовые губки, рассматривает три карты, плотно сжатые между пальцев. Туз, десятка и шестёрка Шаха — комбинация не из самых удачных, но пара золотых монет под давлением бледного пальчика скользит по низкому чёрному столу и оказывается рядом с невысокими стопками золота и серебра. Зомбезия была бы не Зомбезия, если бы не играла со ставками. Когда это она осторожничала? — Хэ-эй! — Июш сужает глаза и внимательно смотрит на волшебницу, прикрываясь картами, словно веером. — Не сори деньгами вот так просто!       Зомбезия хмыкает и игриво грозит пареньку пальцем, ненадолго отвлекается на шум в соседних шатрах: у лавок толпились нетерпеливые покупатели и поторапливали стоящих впереди, толкались, галдели. Только здесь, в палатке, разбитой Зомбезией, было относительно тихо: порой вспыльчивые игроки в карты вскрикивали, били кулаками по столу, звенели монетами. Задорная волшебница затесалась в ряды ярмарочных торговцев всего три года назад и заманивала к себе любителей испытать удачу. Карты, шашки, зонк, домино, нарды — будучи специалистом в азартных играх, Зомбезия раз за разом побеждала соперников и немало зарабатывала оригинальным хобби. — Не будь занудой, братишка! — тянет девушка, взмахивая ресницами. — Но… Не значит ли это, что ты пасуешь, м-м? — Вовсе нет! — Июш ёрзает, разминая затёкшие в коленях ноги и усаживается косо: стульев в шатре не было, приходилось сидеть на мягком татами. — Я… поддерживаю.       Ниндзя треплет голубую чёлку и неловко придвигает к башенкам несколько золотых и серебряных монет. Его губы вытягиваются в тонкую полоску, а между бровями пролегает крохотная морщинка. Зомбезия хихикает в кулак и окидывает взглядом остальных участников игры. Два парня и девушка сидят разбитые в пух и прах, смотрят пустыми глазами на резко возросшую ставку и не смеют даже покоситься на свои карты, и только один нетерпеливо теребит воротник бордовой рубашки, подняв уголки губ вверх. Достойный соперник? Везунчик? Или жулик? — М-м… Как интересно… — Парень трёт острый подбородок и тянется пальцами к светлым прядям, спадающим на плечи. — Мы далеко зашли, не думаете? — С чего бы? — Зомбезия поправляет на плечах тёплый шерстяной платок и коротко улыбается. — Разве вы считаете, что это предел?       Парень кидает взгляд на свои карты и улыбается тоже — потом смотрит на волшебницу, разглядывает её волосы, плечи, руки и останавливается на пальцах. — Вскрываюсь.       Звенят монеты; на стол летят три карты: два туза и девятка. Июш с тихим вздохом раскрывает неудачную комбинацию, в ряд выкладываются короли, семёрки и дамы, и Зомбезия с каменным лицом и озорным блеском в глазах сбрасывает свои карты. Тридцать два очка против тридцати одного. Шестёрка Шаха… Волшебница всё же дёргает уголком губ, а незнакомец меняется в лице: его зелёные глаза тускнеют. — Ух! — выдыхает Зомбезия, разминая вечно холодные пальцы. — Спасибо за партию, друзья! — Ты как обычно, — ворчит Июш, скрещивая ноги и наблюдая за поспешно сбегающими игроками. — Ты хотя бы когда-нибудь проигрываешь? — Конечно! Когда тебя нет рядом, — дразнится Зомбезия. — Кажется, твоё отсутствие приносит мне неудачи. — Зато я остаюсь при деньгах… — Ниндзя растерянно хлопает себя по карманам тёплого жилета. — Ты безжалостна, сестрёнка… — Но тебя же никто не просил отдавать мне свои деньги, м? Ты сам решил сыграть со мной. — Проиграть такой девушке — честь для меня.       Зомбезия поворачивает голову и сталкивается взглядом с едва не победившим парнем. Убрав руки за спину, он стоит поодаль от Июша и продолжает улыбаться, как будто ничего не произошло, и отчего-то эта улыбка настораживает. Зомбезия знает: её подруги улыбаются ей потому, что они не разлей вода, Энди — потому, что он весельчак, Артур — сама доброта, Июш — её брат, Аммоу… У Аммоу были свои причины, которые волшебница могла прочитать только в его глазах и не могла произнести вслух. Но вот улыбки незнакомцев, особенно столь долгие, натягивали струны интуиции и играли на них мелодию недоверия. — Если вы видите честь в азартных играх, можно ли сказать, что вы весьма честны? — ухмыляется девушка, сгребая к себе внушительный выигрыш. Парень пристально проследил за тем, как десятки монет исчезают, проглоченные кожаным мешочком. — Никак не выдавать свои эмоции во время партии… Наверняка вы мастер и в преферанс, и в покер. Приходите поиграть в следующий раз. — Я хочу отыграться.       Июш хмурится и с трудом поднимается на замёрзшие ноги. Незнакомец невольно переводит на него взгляд и смотрит так, словно хочет под давлением зелёных глаз усадить нежелательного собеседника обратно. — Это невозможно, — покачал головой ниндзя, — потому что уже поздно. Моя сестра никогда не засиживается на ярмарке допоздна. — Одна партия, — настаивал светловолосый и, посмотрев на серое небо, добавил: — Не так ведь и поздно. Третья четверть дня всего лишь на исходе. — Холодает, — кратко возразила Зомбезия.       Незнакомец минуту постоял молча, потеребил волосы и воротник, поклонился и плавно скрылся за углом. Скользнул по улице серой тенью. — Как ниндзя, — буркнул Июш, внимательно вглядываясь в рассеивающуюся толпу. — Он мне не понравился. — Всё в порядке. — Зомбезия махнула рукой и грациозно встала на красный ковёр. — Это не первый человек, который хочет попробовать вернуть себе деньги. Но… Понимаешь, Июш, только дураки свои последние деньги проигрывают в карточные игры. Если тебе нужны деньги, ты либо сохранишь их, либо купишь на них то, что тебе нужно. А те, кто спускают их каждый день у меня в шатре, — идиоты и богачи, у которых есть лишние деньги. Ну и ты. — Взгляд волшебницы потеплел, она потянулась за кожаным мешочком и ослабила тесёмки. — Тебе ровно половину, как обычно.       Июш благодарно улыбнулся и потёр плечи. Октябрь тянулся так медленно, зато холода явились без стука и с каждым днём всё разрастались. Соседствовать с ледяной Зомбезией было и вовсе опасно: она кололась морозной аурой и потому часто одевалась ещё теплее, чем другие. Когда-то она была такой же тёплой, как и все, даже горячей временами, но дорожка криоманта определила температуру её тела окончательно, зато теплоту чувств не затронула.       Юноша ловко поймал второй мешочек с деньгами и в шутку отвесил сестре низкий поклон. Зомбезия с насмешливым фырканьем махнула на него рукой и вышла из шатра. Вскоре должен был начаться вечерний сбор, вот только Зомбезия нечасто появлялась там. Прибыль от азартных игр составляла подавляющую часть дохода волшебницы, а выполнение миссий, пожалуй, было приятным дополнением к награде. Ну, и кое-что ещё… — Бизи. Ты знаешь, что за тобой наблюдают?       Зомбезия тряхнула длинным розовым хвостом и одним простым заклинанием свернула шатёр трубой. — Кто? — Она повернулась к Июшу и осмотрелась. Ничего необычного: всего лишь отдельные потоки и скопления людей, мнущихся на месте от холода, смеющихся над удачной шуткой, спорящих с торговцами. Среди них на молодую и красивую волшебницу мог смотреть кто угодно, и её брат ни за что не упомянул бы об этом зря. — За палаткой шашлычника, — тихо ответил Июш. Зомбезия прищурилась и сжала импровизированную трубу. Оружия у неё при себе не было. — Он изредка выглядывает, не увидишь. — А ты успел? — Немного. — Июш жестом попросил отвернуться от палатки и зашептал. — В буром жилете и серой рубашке. Светлые волосы. Больше ничего не успел заметить. Он слишком быстро скрылся. Может, я тебя провожу? Мне не нужно оружие, чтобы сразиться, если потребуется. — Балда. — Зомбезия мягко улыбнулась и шлёпнула брата по макушке. — Я тебя на девять лет старше, малявка. Мне необязательно иметь при себе посох и гримуар, чтобы защитить себя. Не волнуйся за меня. Иди лучше сам домой. Мама наверняка ждёт уже.       Июш покачал головой. Зомбезия всегда отличалась самостоятельностью и чрезмерной уверенностью в себе, а вот его эти качества обошли стороной, оставив лишь малую долю от того, что досталось сестре. Нуждающийся в сильном плече рядом, в добром наставнике, в возможности обратиться за советом, Июш часто задумывался над тем, как же вышло так, что они с Зомбезией имеют так мало общего, и всей душой стремился вырасти поскорее. Опыт — парень свято верил в то, что именно опыт переворачивает жизнь людей с головы на ноги, позволяет взглянуть на мир иначе, понять себя. «Опыт приходит с возрастом», — твердил он себе. Вот только Цзюн не выглядел слишком взрослым, а говорил такие вещи, будто набрался опыта на несколько лет вперёд…       Июш слишком часто слышал о Цзюне в последнее время, не из сплетен, а от сестры. Оказывается, Цзюн вступил в их гильдию, но ходил крайне нерегулярно, чем вызывал волну слухов у гильдейцев. Но Июш не верил. Слова Цзюна в их последнюю встречу он запомнил хорошо. В народе слишком много болтают.       Зомбезия не любила прощаться — когда Июш поднял глаза, она уже отошла. Он видел её длинный розовый хвост, пару раз мелькнувший в толпе, и бурую тень, шевельнувшуюся за палаткой. Пальцы парня тревожно сжались. Он доверял сестре — и всё же медленно пошёл по её следу.

***

      Он выскочил из-за палатки моментально и оказался за спиной Зомбезии ровно в тот миг, когда незнакомец заносил отёсанную доску над её головой. Одного удара булавой хватило для того, чтобы переломить её, посеяв смятение в глазах зеленоглазого парня, а потом оглушить кулаком в живот. Нападающий пошатнулся, отбросил доску и зашипел. Зомбезия поспешно обернулась. — Тебе жить надоело? — прохрипел светловолосый клирик, с силой хватаясь за бордовый воротник незнакомца. — Какого дракона ты… — А ты!.. — Парень угрожающе дёрнулся, но, увидев одежды рыцаря Церкви, захлопнул рот, сочно щёлкнув зубами.       Зомбезия сделала шаг вперёд и встала рядом со своим спасителем, выразительно посмотрела на неудачливого игрока и усмехнулась; лицо её несколько побледнело. — Я же сказала тебе: если хочешь отыграться, приходи завтра, — с нажимом проговорила она. — Или ты настолько честный, что готов вечерами преследовать молодых девушек, чтобы облапошить их?       Незнакомец криво улыбнулся. Клирик коротко выдохнул и, размахнувшись, залепил ему звонкую пощёчину: голова парня, как кукольная, дёрнулась в сторону. — Скажу один раз. — Голубые глаза горячими звёздами замерцали в вечерних сумерках. — Убирайся. Убирайся с моих глаз, иначе завтра тебя будут жечь на костре. — Когда-то мягкий голос резко омрачился и перешёл на бархатный баритон. — Считаю до трёх, мерзавец. Один… — Да понял я! — ярко воскликнул воришка, всплёскивая руками, и, резко вырвавшись из цепких рук клирика, умчался к выходу с ярмарки.       Прежняя зловещая фигура бесстрашного бойца вдруг обмякла, расслабилась, и перед глазами Зомбезии оказался самый обычный, ничем не примечательный парень. Он медленно опустил булаву и облегчённо выдохнул, только теперь посмев оторвать взгляд от стремительно отдаляющейся фигуры и посмотреть на волшебницу. Однако сказать ей он ничего не успел: Зомбезия ослепительно улыбнулась и кратко засмеялась. — Так это ты следил за мной, растяпа! — Девушка сузила глаза. — Я знала, что это ты, Аммоу. — Я не мог не!.. — Аммоу поджал губы, и в его глазах отразилось жгучее волнение. — Меня сразу насторожил этот парень! Его помыслы не могли быть чистыми, а не защитить тебя я… — А у тебя есть яйца, — хохотнула Зомбезия. — Ты неплохо его огрел, а! Какой герой.       Она тепло посмотрела на Аммоу, а тот внезапно вспыхнул и принялся поспешно цеплять булаву на пояс, избегая шаловливого взгляда. — Конечно же есть, — буркнул он. — Я же мужчина. — Я про характер, дурачок! — Бизи!       Аммоу вновь выхватил булаву, услышав быстрый приближающийся топот, но волшебница мягко положила пальцы ему на плечи, останавливая. — Это мой брат, — пояснила она, кивнув на бегущего ниндзя. — Вот же ж, послала его домой, а он всё равно за мной увязался. — Бизи! — возмущённо протянул Июш. — Я же говорил тебе, что надо быть осторожной! Почему ты не позволила мне тебя проводить? — У меня есть защитник, — хмыкнула Зомбезия, выдвигая Аммоу вперёд, словно он был товаром на рынке. — Ты посмотри только, какой. Сильный. И храбрый. Ты видел, как он меня спас? Этот лузер улепётывал так, будто…

***

— …за ним орава хобгоблинов неслась! Да, она так и сказала, представляете? Вот уж женщины, любят они всё приукрасить…       Уэст потирал совсем не ноющую щёку и наигранно морщился. Он делал это во время всего повествования и косо поглядывал на троих слушателей, которые и в этот раз, как и всегда, заинтересованно внимали его приукрашенным речам. Кто иной, кроме Уэста, мог попасть в переделки? Умышленно — Кей подчёркивал это, но вслух не говорил. Что поделать, если его друг так и норовит рискнуть и вылезти там, где вылезать не следует? — Но зато! — выкрикнул Уэст, расправляя плечи. — Зато я ушёл от клирика, который угрожал сжечь меня на костре! Представляете? Клирик! Отпустил еретика! Хотя он, конечно, не знал, кто я такой, но как звучит, согласитесь! Где это видано, чтобы рыцарь Ордена позволял уйти потенциальному врагу? А я ушёл, а я ушёл!       «В самом деле, где это видано…» — подумал Цзюн, втихомолку усмехаясь. Ему было что привести в пример, чтобы разбить вдребезги высказывание Уэста. Однако он молчал. Его с Артуром дружеские отношения следовало скрывать как можно дольше. Кто знает, что взбредёт в голову нежелательным свидетелям. Таверна кишела тёмными разных возрастов, телосложений и умений: кто-то из них был так же безобиден, как маленькая Мара, кто-то старался жить нормальной жизнью и каждый раз скатывался обратно в квартал, а кто-то и в самом деле представлял опасность, таил в себе чёрную злобу. Одни были заражены Кошмаром, как и сам Цзюн. Другие замышляли зло по собственной воле.       Опасными они были не только для внешнего мира. Но и для других тёмных. — Ты бы был осторожнее… — Кей склонил голову и заправил чёрную чёлку за ухо. — Если тебе уже рыцари Церкви по одиночке начинают попадаться и угрожать… — Да ну! — отмахнулся Уэст. — Я этих рыцарей Церкви каждый день вижу и без опаски рядом с ними околачиваюсь. Что они мне сделают? Сколько уже времени прошло, ничего не происходит. Я уже закалённый. Не переживай. — Уэст подмигнул товарищу и задумчиво надул губы. — А вообще… Я же не собираюсь ничего с ними делать. А то… Кажись, пару дней назад какого-то клирика пришили у подножья. Конечно же, всё на отступников свалили. Вот ведь, в самом деле, некого больше винить. Проще спихнуть всё на своих врагов, чем настоящего преступника искать. — Преступник не тот, кто совершил преступление, а тот, кого поймали… — вздохнул Йоким.       Цзюн поджал губы. Думать о преступности ему совсем не хотелось. Мысли текли своим чередом, не слушая хозяина: преступник ли он сам, если он напитан тьмой, но злодеяний не совершает? В глазах Церкви — да, безусловно. Он будет преступником, если на него укажет чей-нибудь чистый, невинный, но на самом деле порочный, чёрный палец. Если же за него вступятся — вступится тот же Артур, тот же рыцарь Церкви, но с иными помыслами, — станет ли вступившийся таким же преступником? Посчитают ли его отступником? Тем, кто не тронут тьмой, кто не совершал злых поступков, но кто посмел шагнуть в сторону?       Не тот, кто совершил, а тот, кого поймали…       Цзюн незаметно стиснул пальцы под столом. — Мир несправедлив, но иного нет, — безразлично протянул Уэст, постукивая костяшками пальцев по столешнице. — Но знаете… Если эти подонки-церковники поймают ту маленькую девочку, которую я сегодня встретил, я самолично объявлю им войну. — Кого? — резко вскинул голову Цзюн. — А? — не понял Уэст и посмеялся. — Я думал, ты давно уже уплыл в далёкие дали на лодке мыслей. Такой у тебя был отсутствующий вид. — Кого ты встретил? — Цзюн закинул локти на стол и нахмурился. Маленькая девочка? Не значит ли это, что Уэст встретил… — Ну-у… — Еретик принялся старательно накручивать пряди на указательные пальцы. — Сегодня днём в меня врезалась какая-то малявка. Чернявенькая такая, низенькая. Она сильно торопилась, совсем не смотрела, куда летит. Принялась извиняться, кланялась-кланялась раз десять… И я почувствовал, что она, ну… наша. По её глазам было видно. Так сильно в ней тьма плескалась, что, казалось, вот-вот выльется. Неплохая девчушка… Вот только она не знает ничего, я так думаю. Кто бы ей сказал об этом? А самой ей не додуматься, маленькая же совсем. Я подумал, может, сказать ей. Или нет. Надо о ней позаботиться, а то вдруг случится с ней что… — Мара… — тревожно прошептал Цзюн и поджал губы.       Сегодня ему уже довелось прочувствовать силу тьмы, затаившейся в этой девочке. Кошмар, обосновавшийся в ней, не мог выплеснуть свою мощь: его сосуд был ещё слишком мал, а это значило, что стоит только малышке воспользоваться тёмной силой по максимуму, как её тотчас же разорвёт. В то же время столь юное вместилище было податливым и безвольным: Кошмар мог с лёгкостью расползтись по всему телу Мары, обвить её руки, ноги, завладеть ею и сеять хаос повсюду. Одна лишь эмоция — и тьма, почувствовав раскованность, хлынет по венам. Цзюн не мог этого допустить. Он знал о Кошмаре — и это маленькое знание взваливало на него свинцовую ответственность. — Ты её знаешь? — удивился Уэст. — Что думаешь по этому поводу? — Цзюн поднял на него глаза, но Уэст уже поднял указательный палец и округлил губы. — О! Надо позвать её сюда. Здесь она будет в безопасности. А мы… — Исключено, — отрезал Цзюн. — Цзюн прав, — поспешил объяснить Кей на поднятые брови товарища. — Если девочка маленькая, а ты уже чувствуешь в ней тьму, то ей лучше не соваться сюда. Здесь слишком высока концентрация мрака… Ты должен понимать, что она не выдержит. Тьма вырвется наружу, и тогда всем станет плохо. Я так понимаю, что ей лучше найти наставницу, которая помогла бы ей разобраться с проблемой… — Я помогаю ей, — мрачно ответил Цзюн. — А? А… — ошарашенно улыбнулся Уэст. — Правда? Вот уж не знал… — Эта информация тебе не касается. Я беру наставничество над Марой в свои руки. И попрошу никого из вас в это не вмешиваться. Поняли?       Цзюн медленно обвёл товарищей напряжённым взглядом и получил в ответ осторожные кивки. Это ни капли его не успокоило. Ему было известно, что Уэст способен просунуть непослушную любопытную пятую точку в любую щель. Но Мара, маленькая Мара послушает его. Нужно будет всего лишь предупредить и её тоже. — Вообще я пришёл сюда не просто так, — вновь заговорил Цзюн, сцепляя пальцы в замок. — Помнится мне, кто-то из вас рассказывал о каком-то герое… Я несколько раз слышал имя «Куилла», и мне показалось, что оно связано с тёмным кварталом. Не могу сказать точно, почему. Вы знаете о нём что-нибудь?       Еретик закусил щёку. Действительно, он ведь до сих пор не был уверен в том, что нить под именем «Куилла» вела его именно к тёмным. Единственного упоминания из уст Генриха, к тому же расплывчатого, было маловато для того, чтобы утверждать о связи таинственного героя с миром отступников. Артур говорил, что он всегда находится в центре внимания. Энди рассказывал о геройствах воина. Но и тёмные порой поговаривали про мечника из их рядов, что спокойно разгуливает во внешнем мире. Может ли быть, что это один и тот же человек? — О, неужели! — хохотнул Уэст. — Неужели в тебе проснулось любопытство? Ты постоянно обрывал меня, стоило только мне начать рассказывать о Куилле, а теперь сам спрашиваешь? Ну уж нет. — Еретик убрал светлые волосы за спину и вызывающе улыбнулся. — Прости, друг, но я тебе не расскажу. Спроси кого-нибудь другого. Расширь свой круг знакомств. Вдруг и подцепишь кого-нибудь.       Уэст подмигнул Цзюну и несильно пнул Кея, мол, «Подыграй мне». Тот осуждающе покачал головой. — Я не могу ничего тебе рассказать, — виновато развёл он руками. — Я здесь не так давно, поэтому мало что слышал. Пожалуй, тебе правда стоит спросить кого-нибудь ещё. — Вон тот широкий громила точно знает! — воскликнул Уэст, указывая пальцем на верзилу в разодранной рубахе, который беспрестанно хлестал эль из деревянной кружки и громогласно хохотал. Вокруг него скучковались более мелкие тёмные и тужились, наваливались на его вторую руку и старались уложить её на стол. Цзюн посмотрел на товарища убийственным взглядом, но встретил лишь озорство зелёных глаз. «Точь-в-точь как у Энди», — невольно отметил он. — Пошёл ты… — беззлобно буркнул он, чем вызвал всплеск смеха со стороны.       Йоким молчал, и, хотя глаза его были скрыты русой чёлкой, Цзюн знал: они закрыты. Молчаливый тёмный не мог вынести бессмысленного трёпа приятелей и наверняка забылся, подёрнутый туманной дымкой скуки.       Уэст сызнова начал рассказывать очередную забавную историю со своим участием, а Цзюн не упустил возможности погрузиться в размышления. Значит, про Куиллу здесь он ничего не узнает. К другим тёмным он и не думал идти. С другой стороны, информации, которой он владел благодаря настойчивости Энди и намёкам Генриха, ему было достаточно. Слова Уэста подтверждали принадлежность некоего Куиллы к рядам тёмных.       Тёмный воин, не страшащийся толпы, нашедший общий язык со всеми слоями и снискавший их доверие и восхищение… Это что-то новенькое.       Кто же он всё-таки такой?