Исповедь

      — Ну?       — Что «ну»?       — Рассказывай.       — А чего рассказывать?       Юль деловито постукивал чёрным точеным когтем по деревянной лакированной столешнице, а другой рукой подпирал мохнатую голову. В тёплом свете кристаллов из подземелий его красная вычищенная до блеска шерсть сияла огнём — вот-вот вспыхнет, как факел. Цзюн сюда пришёл не просто так кофейку попить или поговорить о жизни нелёгкой, а вполне себе с конкретной целью — узнать об этом чёртовом Куилле. Какого дракона, когда Цзюну было совершенно не интересно, все вокруг только о нём и трепались, а как понадобилось, так все языки в задницы затолкали! Как будто специально, честное слово!       Когда еретик снова тому же самому охраннику говорил этот глупый пароль с кротом пустыни, Цзюн всё еще не мог свыкнуться с мыслью, что его после этого несвязного бреда пустят внутрь борделя, а не выгонят погаными тряпками взашей.       — Ладно, плевать! Ты что-нибудь знаешь о Куилле? — Цзюн немедля напрягся всем телом, готовый сдерживать ярость разочарования, потому что никогда еще, кажется, не чувствовал себя более беспомощно.       — Хм? Куилле? Я думал, что ты тут по более серьёзному поводу, — Юль мгновенно растерял всю свою деловитость и откинулся на спинку своего кресла, скучающе шевеля длинными тонкими усами. — Разумеется знаю, но… — зверолюд бросил хищный взгляд на человека, — Ты же понимаешь, что бесплатный завтрак бывает только у крыс.       — Скряга, — еретик возводит глаза к потолку. — Чего ты хочешь за информацию? Только если она стоящая, разумеется. За безделицу я не собираюсь отдавать даже ломаного медяка.       — Естественно, мой сладенький человечишка. Ты мне почти как брат, с чего бы вдруг мне обижать тебя? — морда Юля растягивается в почти добром оскале острых зубов, а усы вытягиваются вперёд, словно он вот-вот зевнёт.       — С того, что ты тот ещё жук, — Цзюн тоже откидывается назад и смотрит прямо на «почти брата», ни капли не поверив его словам.       — Ты обижаешь мою честь мяури, — пожимает плечами Юль, и еретик замечает, как хищно сужаются его зрачки.       — Давай, говори уже по делу. И назови свою цену.       И Юль называет цену. Цзюну она не нравится. Дорого. Слишком дорого. Стоила ли эта информация того, что за неё просит хвостатый? Еретик решил, что обговорит с Юлем после получения информации, тем более никакого «аванса» он не требовал. Но с первых же слов Цзюн понял, что Юль еще и продешевил.       — Начнём с того, пожалуй, что Куилла — меченый Кошмаром. Тут, под землёй, это все знают, кто мало-мальски интересуется жизнью наверху. Опять же, знают это только тут. Если бы подобное стало известно общественности — крышка пришла бы всему. Этот воин, как тебе сказать, защищает обе стороны Гавани: как верхушку, так и наш квартал. И именно поэтому никто из живущих здесь не смеет сболтнуть кому-либо из верхушки. Это была бы катастрофа на уровне гражданской войны. Подобная информация быстро бы добралась до Кардинала и Архиепископа, а там до поимки Куиллы под стражу и разорения нашего «гнезда» недалеко. Ух, костров бы много полыхало... — Юль облизнул розовым языком сухой нос и дёрнул усами. — Национальным героем он стал совершенно случайно, но известно это не многим. Должно быть, ты наслышан об истории с напавшей на Гавань мантикорой? — Цзюн заторможенно кивает под пристальным завораживающим взглядом кошачьих глаз. — Это правда всего лишь наполовину, но это так важно, верно? Во всяком случае, мужик он неплохой, нечего тебе его опасаться. Разве что держи язык за зубами и всё будет в порядке.       — Но… разве Кошмар не мешает ему быть героем? — собственная древняя тварь шевельнулась недовольно под рёбрами, стекла куда-то под желудок и заворочалась там. Начало подташнивать.       — Тебе же не мешает твой быть авантюристом. — усмехается зверолюд в лапу. — Так и Куилла. Выкручивается, но меж тем известен как герой Альтеры, наравне с теми, кто больше пятидесяти лет назад убил Чёрного дракона.       Еретик молча моргает. Ясно теперь, в чём дело. Тёмный герой, значит. Вот, что имел ввиду Уэст, когда говорил, что они похожи. Это ни капли не смешно. Впрочем, утолив любопытство, стало немного пусто, что ли. Разочарования он не испытал, но и каких-то особых потрясений тоже. Но теперь он знал, что герой всея Альтеры — тёмный. Подумать только! — меченый Кошмаром защищает людей, которые жгут на кострах тех, кто тоже мечен Кошмаром. Это было в какой-то степени даже смешно.       Переваривание информации прервал приглушённый девичий визг. Цзюн бы назвал его нечеловеческим, если бы ему уже не доводилось слышать подобный. Юль вскочил с кресла, принюхался и ощерился. Зрачки моментально сузились до вертикальных щёлок, а шерсть на затылке встала дыбом. Что-то произошло.       Юль вылетел из кабинета первый, отталкиваясь мощными лапами и несясь вперёд, на крик. Цзюн же неспешно вышел следом. Даже если там всех поубивали — это не его забота.       Еретик с удивлением отметил, что убийство всё-таки имело место, однако не весь зал был завален трупами. У двух девушек были отсечены головы: они лежали с перекошенными посиневшими лицами. У одной разодрана грудина, наружу выглядывали ломаные рёбра, мясо. Море тёмной крови залило пол в холле публичного дома. Остальные пятеро девочек жались друг к другу, перемазанные кровью, в углу между лестницей и стеной, и тряслись, изредка повизгивая и икая. У одной, самой высокой, было повреждено плечо. Рана сочилась горячей кровью, но длинноногая обладательница повреждения не спешила зажимать рану хотя бы рукой, а просто тряслась вместе со всеми и истерила, захлёбываясь слезами и соплями и размазывая яркий макияж по мордашке.       В чувствительный нос зверолюда ударил резкий запах металла, отчего мохнатого чуть не стошнило. Кошмар премерзко хлюпнул в голове и облизнул плоскую пасть таким же плоским языком.       — Что тут, дракон вас всех-! — Юль суматошно озирается в поисках виновника, но никого не видит, кроме его девочек. Заведение придётся на несколько дней прикрыть…       — Т-там!.. — Девушка с раной на плече указала пальцем в сторону выхода и рухнула на пол. Оставшиеся четверо ещё более громко завизжали и отшатнулись от неё к стене.       Юль рванул туда, вылетая на улицу и останавливаясь на крыльце. Его большой пушистый хвост было видно даже с того места, где стоял Цзюн. Сам еретик не собирался надолго тут задерживаться, потому что дышать трупной вонью в перемешку с духами — такое себе занятие, да и делать тут больше было нечего. Юль где-то на улице ругался, выкрикивая в темноту квартала тёмных немыслимые ругательства, возвращался на крыльцо, а потом снова убегал. Четыре девчонки, оставшиеся в сознании, тихо плакали в углу, вжавшись друг в друга, как пингвины. Кто-то из них всё еще тихо скулил «не надо» и «прошу, хватит».       Еретик с почти видимым сочувствием глянул в сторону комка из выживших проституток и перешагнул через одно из тел. Наступить на него было бы некрасиво. Но как бы хладнокровно себя не вёл еретик, однако вниз смотреть не было сил. Он не раз за свою жизнь видел трупы как людей, так и монстров, но сам он чудовищем ещё не стал, чтобы смотреть на страдания других и наслаждаться. До того, как выйти из борделя прочь, Цзюн бросил последний взгляд на стену напротив себя и с удивлением заметил большую надпись на ней, написанную кровью. Сначала её было сложно заметить, так как стена тоже была красной, но кровь всё же порядком темнее.       «Великие события обязательно произойдут, пока мы живы.»       Подпись была замазана. Еретик настороженно рассмотрел пятно, которое должно было быть подписью, и стремительным шагом направился прочь, на крыльце перешагивая тело стража-мяури с пробитым животом. Дыра большая. И сквозная. Будто его насадили животом на большой толстый кол или столб.       «Какая изумительная жестокость» — трепещет Кошмар внутри сосуда, испытывая некоторую эйфорию при виде смертельной раны в теле зверолюда. — «Тебе стоило бы поучиться»       — Я никогда не опущусь до беспричинного убийства, падаль. Поэтому просто закрой рот, меня тошнит и от тебя, и от этого места. — Цзюн тихо говорит в высокий воротник, чтобы проходящие мимо редкие люди и нелюди не обращали на него никакого внимания. Кошмар, что странно, повинуется и замолкает, но сосуд ощущает всеми клетками своего тела, как Кошмар напряжён от той эйфории, которую пытается удержать в себе, рассосать под языком, как витаминку, чтоб дольше ощущалось. Давно он не питался чем-то настолько вкусным.       По возвращении в шумную таверну за барной стойкой еретик обнаруживает только Йокима, который тоже собирался уходить. Надо же, бывают времена, когда Цзюн может не застать эту троицу тут.       Йоким же, осушив кружку эля и вытерев рот рукой, проговаривает скороговоркой «Освальд пропал» и широкими шагами выходит из заведения. У бармена еретик заказывает молочное вино и думает, что случай в борделе и пропажа одного из тёмных, всё это не просто так. Даст богиня, если всё это между собой не связано.       И Цзюн в три глотка выпивает всё вино из кружки.       На дворе ноябрь перевалил за пятнадцатое число и скоро должен был ударить по Альтере холодами.

***

      Генрих узнал о таящемся древнем зле в Цзюне непростительно скоро. Буквально через пару личных встреч. Ни то чуйка у него, ни то еще какая ересь неясная, но откуда узнал — поди разбери. Не мог же Артур сказать в самом деле! Не похож он на трепло с языком без костей, а Генрих не похож на того, кто слушает сплетни и верит в каждую из них.       Беседовать пришлось долго, выматывая нервы.       Цзюн бы откровенно соврал, если бы сказал, что ему не было страшно. Очень страшно. До трясучки. И Цзюн даже помыслить не мог о том, чтобы убить случайного знающего, потому что им оказался, как назло, Генрих. Если Кошмар выдаст хоть на секунду жажду убийства — от еретика не останется и мокрого места уже через пару мгновений, потому что Генрих его просто раздавит его своей сильной аурой.       И глава действительно умел удивлять.       На вопрос, откуда же всё-таки тот узнал, последовал расплывчатый ответ:       — У меня есть связи, скажем так, — и скрестил руки на груди.       Еретик понимал, что этот человек не тот, кем кажется. А кажется он простаком и доверчивым мужичком, одним из тех, которые по выходным любят пропустить стаканчик-другой в местном пабе и поговорить о нелёгкой работе и жизни в целом с уставшим барменом. На деле же этот «мужичок» держал в ежовых рукавицах целую гильдию, которую наполняла свора безумных и безмозглых авантюристов, но еще он имел связи. Какие — только дракон знает.       Скоро Цзюн понял, что он тоже стал «связью».       Сколько бы в квартале тёмных Цзюн не пытался накопать информации о Генрихе — пусто. Ноль. Зеро. Дырка от калача. О нём никто ничего не знал. Так что же за связи? Кто был связью у Генриха? Узнать так и не удалось. Впрочем, к тому моменту было уже не так важно.       — Я так понимаю, нам обоим неудобно, чтобы кто-либо знал о том, что ты — разыскиваемый преступник, — Генрих добро щурит глаза и складывает руки в замок.       — Начнём с того, что я — законопослушный гражданин, а в законах ничего не говорится о том, что людям запрещено иметь в теле чудовищ.       Генрих только качает головой, не в силах оспорить подобную логику, а Кошмар оскорблённо скребётся. Еще бы. Такое древнее и уважаемое в узких кругах существо называть чудовищем — верх неуважительности! Тем не менее Цзюн продолжал считаться преступником для рыцарей Ордена и скрываться по углам при малейшей опасности, а Генрих… он искал свою выгоду. И нашёл.       Глава гильдии и еретик заключили соглашение: первый не распространяется о личности Цзюна и снабжает всем необходимым, в том числе местом в гильдии, а взамен еретик без лишних вопросов достаёт кое-какие «безделицы», как их называет сам Генрих, сообщает важные новости из мира тёмных, вроде того, какие крупные мероприятия планируются и так далее. Обмен был не совсем справедливым, но это всё же было в интересах самого Цзюна, а потому грех жаловаться. Впрочем, он заметил преимущества достаточно скоро.       С медальоном гильдии Цзюн мог попасть практически куда угодно, куда раньше попасть не мог. Например, королевский замок, порт Мерки и земли эльфов. Туда вообще сложно попасть без особых пропусков, которые выдаются вместе с редкими заданиями в те места. А так же Генрих вполне мог достать для него задания куда-либо, чтоб не сильно заморачиваться по поводу объяснений, по какому поводу Цзюн направился куда-либо. Это удобно. Вопросов так же не задавал. Для таких личных случаев, которые приходилось обсуждать прилюдно или был риск подслушивания, они придумали жест — соединёнными двумя пальцами — указательным и средним — стучали два раза по левому плечу или над грудью с левой стороны. Удобно, быстро, а главное — понятно, о чём речь.       Когда Цзюн постучал незаметно пальцами над грудью, держа на руках уснувшую девочку с длинными лохматыми чёрными волосами, Генрих почти не удивился. Почти. Эти тёмные были действительно удивительными людьми. Генрих на самом деле знал не многих, очень немногих, но этого ему хватало, чтобы оставаться в курсе новостей, а также получать в склады гильдии редкие артефакты, ингредиенты и просто безделушки. Что творилось в их головах — понять и вправду сложно. Что Куилла всегда таинственно молчал и улыбался, приговаривая: «всему своё время», а сам, как последний дурак, мчался в логова монстров, размахивая огромным мечом. Уж что-что, а хорошую драку Куилла любил как никто другой. Иной тёмный любит тихо выпить бутылочку молочного вина или напакостить горожанам, если уж совсем злость берёт. Что любил делать Цзюн — оставалось загадкой. Генриху вообще иной раз казалось, что этот тёмный делает только те вещи, которые делать надо, а не хочется. С чем это было связано — неясно. Ни то еретик веселиться и отдыхать не умел, ни то был жутким трудоголиком, выматывая себя до потери сознания.       К тому моменту, когда Генрих составил списки участников на Войну гильдий, кончался октябрь. Не определился он только с последним из участников. В его гильдии было достаточно хороших паладинов, а так же хранителей и крестоносцев, однако большая часть мастеров должна была остаться здесь, для патруля в Ордене, так приказал Кардинал, а оставшиеся в распоряжении главы… У Генриха оставался выбор из троих паладинов, которые были достаточно опытными и сильными, но критерий был один — суметь защитить членов отряда в случае непредвиденной ситуации, которых Генрих в любом случае постарается избежать. Да и решить нужно было как можно скорее, кто именно займёт почётное место в списке. К седьмому числу уже должны будут прислать списки состязаний и до этого уже нужно утвердить команду и отослать списки… А еще отчётность эта, с бюджетом надо что-то решать.       Листок, смятый в порыве раздражения, улетел в мусорное ведро под столом.       Времени оставалось всего ничего, а список так и не был закончен.       С одной стороны стоило бы взять Артура — его способности и самоотдача говорили сами за себя. Он талантливый и отважный паладин, готовый защищать до последнего своих товарищей. С другой стороны есть не менее талантливый Эвальд. Немного заносчивый, однако же способный. Ради победы он сделает всё, что от него требуется и даже чуточку больше. И, наконец, третий кандидат. Аммоу. Один из лучших учеников Эноха, попал в гильдию с рекомендательным письмом от него же. Отлично проявляет свои навыки как в защите так и в нападении. И вот как из этих вундеркиндов выбрать наиболее подходящего?.. Хоть кости кидай, честное человеческое, и оставляй всё на решение Альтеи. Как решит — так и будет!       Цзюн не появлялся в гильдии еще неделю.