Маяк

      Юра проснулся ночью, он лежал в кровати, раздетый до трусов и накрытый двумя одеялами. В шею дышал спящий рядом Отабек, чья рука приятной тяжестью лежала поперёк юриного живота, вдоль бока растянулся Шоколад. Тело затекло, было жарко и неудобно. Юра попытался вылезти, не потревожив ничей сон, но стоило приподняться, как голову неприятно сдавило и появилось чувство тошноты, подросток потёр висок. – Ты чего? – шёпотом спросил Отабек, почувствовав возню, – Голова болит? – Да мне, в принципе, как-то нехорошо, – сдавленно ответил подросток, откидывая одеяла в сторону, стараясь не разбудить хотя бы кота.       Юра вообще очень смутно помнил как они добрались домой, в памяти были какие-то обрывки: вот Отабек несёт его, вот снимает с него парку, вот укладывает в постель, стаскивая остальную одежду, но всё как в тумане. Медленно поднявшись с кровати, подросток обнаружил, что нога разболелась ещё сильнее – сильный ушиб голени.       Держась за стену, Юра дохромал до кухни, достал из холодильника банку «Миринды», неловко открывая одной рукой и делая жадный глоток. Газы приятно продрали горло, на какое-то время заглушая чувство тошноты, но потом оно усилилось в разы. Подросток опустился на стул, прикладывая холодную банку ко лбу. Через пару секунд на кухне включился свет. – Ты как? – спросил Отабек, садясь на соседний стул, – Иди ляг лучше, я всё, что нужно, тебе принесу. – Я посижу немного, – сказал Плисецкий, понимая, что если он сейчас встанет, то тошнота и головокружение усилятся.       Юра промаялся до утра, Отабек был с ним, пытаясь всячески поддержать и отвлечь. Смотреть телевизор и сидеть в телефоне подростку было нельзя, поэтому казаху приходилось обходиться без помощи гаджетов. На учёбу оба не пошли, Юре был положен постельный режим, а Отабек просто не хотел его оставлять в таком состоянии.       Когда подростку наконец удалось провалиться в спокойный крепкий сон, положив голову на плечо казаха, внезапный телефонный звонок заставил вздрогнуть и распахнуть глаза. Гаджет лежал на тумбочке, поэтому тянуться за ним пришлось Отабеку, на ощупь в полудрёме снимая с зарядки и протягивая блондину со словами «если это спам, пошли в жопу». – Алло... Да... Да... – сонно бормотал Плисецкий, в один момент резко садясь в кровати, – Что?!       Открыв глаза, Отабек увидел на покрытом синяками и корочками запёкшейся крови лице смесь удивления, страха и неверия. Он мог только гадать какая новость и от кого могла так шокировать мальчишку. – Я понял... Да... Хорошо... Всего доброго... – Юра повесил трубку. – Что случилось? – спросил Отабек. – Отца нашли мёртвым. Просят приехать на опознание, – смотря перед собой, ответил Плисецкий.       Алтын не знал, что сказать, утешать подростка или нет. Юра и сам не понимал, что чувствует. С одной стороны, он никогда не испытывал к отцу тёплых чувств, боялся как огня, даже ненавидел в глубине души, но с другой – это был его единственный родственник. Всё таки было больно. Не только из-за ухода из жизни отца, но и из-за тех моментов тёплых семейных отношений, которых никогда не было.       Около получаса Юра просидел, уткнувшись Отабеку в плечо, повиснув на шее одной рукой. Алтын успокаивающе гладил его по спине, проводя ладонями по выступающим позвонкам, целовал светловолосую макушку. – Ну всё, всё, успокаивайся, – зашептал казах, когда слёзы уже не приносили подростку облегчения, а воздуха не хватало на полноценный вдох.       Доведя до ванной, Отабек помог Юре умыться, чтобы тот не намочил гипс, осторожно вытер разбитое лицо мягким полотенцем, стараясь не причинить боль. Оставив подростка на кухне пить крепкий и очень сладкий чай, чтобы хоть немного поднять давление, казах пошёл к соседу с просьбой довезти их.       Георгий, живший в соседней квартире голубоглазый парень двадцати пяти лет, согласился, не задавая лишних вопросов. Уже через час Юра и Отабек стояли в морге. В том, что перед ними лежал отец подростка, сомнений не было. Мужчина умер ночью, захлебнувшись рвотными массами, видимо, догнались алкоголем с другом по выходу из ментовки. Дверь в квартиру он оставил открытой, благодаря чему соседи довольно быстро обнаружили тело и вызвали полицию.       Похоронами занималась какая-то двоюродная тётка, которую Юра раньше и знать не знал, но самому ему было так плохо, что без помощи Отабека он боялся вставать с кровати, поскольку несколько раз падал в обморок. Казалось, всё, что случилось с Плисецким с начала года, вылилось в один ночной кошмар и одну сплошную истерику, сменяющие друг друга в зависимости от того, спал он или нет.       Отабек героически был рядом, приносил еду в постель, ни разу не повысил голос, улаживал вопросы в школе, когда от звонков юриной классухи разрывался телефон, объясняя почему мальчик пропускает занятия и прося не беспокоить, потому что подростка и так дёргали с бумажками и наследством, звонил работодателю и говорил всё тоже самое. Отдельным приключением была поездка с Юрой в больницу на рентген, которая закончилась тем, что на три дня подросток там и остался под капельницами и уколами. Отабек эти три дня пытался по максимуму разгрести долги по учёбе, насколько это было возможно, а после пар и отработок вёз Плисецкому фрукты, которыми тот был вынужден давиться, чтобы не огорчать брюнета.       На фоне столь сильного стресса у склонного к аллергии Юры появилось сначала красное пятно на руке, но через несколько дней подросток напоминал леопарда, отлично сочетаясь с любимым принтом. Отабек ответственно выполнял все рекомендации врачей, поил Плисецкого таблетками и мазал сыпь, не давая расчёсывать. – Слушай, Юр, а поехали в Казахстан на майские? – предложил Отабек, помогая блондину мыть волосы над раковиной, – Там тепло уже будет, красиво, хоть на море побываешь. Тебе отдохнуть надо, обстановку сменить. – В Казахстан? – переспросил Юра, потому что Алтын, хоть и старался быть аккуратным, а всё равно налил ему воды в ухо, смывая шампунь с виска, – У меня, боюсь, денег не хватит. – Решим этот вопрос, – заверил казах, выключив воду и потянувшись за полотенцем, – Ты только не нервничай, ладно? Не бери на себя так много, ты же гробишь себя. Мы со всем справимся, обещаю.