Маяк

      Вечером Отабек предложил устроить ужин на крыльце дома. Минут пять ушло на то, чтобы вынести на улицу стол, который никак не проходил в дверь. Собрав все углы, удары о которые сопровождались юриными «сука», «блять» и «давай дома пожрём», стол наконец оказался в назначенном месте. Со стульями ребята решили уже не морочиться, а спокойно разместиться на диване. – Может выпьем немного? – предложил Отабек, обнаружив бутылку хорошего вина, когда они накрывали на стол. – Пожалуйста, давай не будем, – Юра сжал салатницу до побелевших костяшек, казалось ещё немного и стекло расколется. – Да не бойся. Мы не будем напиваться, это качественное натуральное вино, с одного бокала не опьянеешь, – объяснил казах. – Ты уверен? – спросил подросток, переведя взгляд на бутылку. – Ну, насчёт себя да. За тобой в случае чего присмотрю, но тебя просто скорее всего в сон потянет, – сказал Отабек, – Если не хочешь, я не настаиваю, просто предложил. – Ну... Я бы попробовал, но в то же время я не хочу быть как отец. И мне страшно с пьяными людьми находиться, – признался Юра, – Я не знаю короче. – Бокал наливают на четверть, это несколько глотков. Если хочешь, попробуй, я тогда пить не буду, раз тебе так спокойнее, – предложил Алтын. – На четверть... – Плисецкий визуально представил сколько это, придя к выводу, что с таким количеством скорее всего реально не напиться в хлам, – Ладно, давай. Решишь пиздить, постарайся не по лицу, – попытался пошутить подросток. – Дурак, – буркнул Отабек, открывая бутылку, – Иди неси уже этот салат. Я сейчас фрукты нарежу и приду, а то мясо остынет.       Алтын принёс на крыльцо два бокала, наполненных ровно на четверть, бутылку от греха подальше оставил в доме, мало ли что. В голове навязчиво застучала мысль, что он спаивает невинное дитё, с другой стороны – Юра совершеннолетний и пусть лучше попробует хороший алкоголь в присутствии Отабека, чем траванётся палёнкой на какой-нибудь тусовке, на которые подросток правда не ходит, но всё же.       Плисецкий с опаской пригубил бордовую жидкость, вкус у напитка оказался специфическим, но не сказать, что противным. Свет на крыльце они погасили, поставив на стол несколько свечей. На улице уже темнело, но над морем ещё были закатные облака всех оттенков оранжевого и розового. Юре было непривычно ужинать в такой обстановке, слишком как-то... интимно что ли.       Подросток никогда не пробовал каких-либо фруктов, кроме груш, яблок и мандаринов, которые давали в начальной школе, поэтому даже не знал, что выбрать, смотря на тарелку с персиками, абрикосами, манго, питахайей и кучей разных цитрусовых. Он потянулся через стол, чтобы взять наугад лежащий ближе всего персик, сталкиваясь пальцами с Отабеком, который хотел подвинуть тарелку поближе. Под действием вина Юра чувствовал себя более раскрепощённо и осмелился потянуться за поцелуем.       Отабек без промедления ответил, касаясь мягких губ подростка своими. Ощущался вкус алкоголя, но от этого поцелуй становился интереснее. Решив зайти чуть подальше, Отабек провёл языком по зубам подростка, который слегка разомкнул челюсти, впуская брюнета. Для Юры это был первый поцелуй с языком, поэтому он просто сидел в ступоре, позволяя казаху исследовать свой рот.       Воздуха не хватало, как бы глубоко ни старался дышать Плисецкий, хотелось сделать глубокий вдох ртом, но он бы предпочёл задохнуться, чем отстраниться. Юра попытался повторить за Отабеком, сталкиваясь с ним языками, отчего по телу прошёл электрический разряд. Подросток поспешил проникнуть в рот казаха, пока смущение не стало слишком сильным, слегка приглушаемое алкоголем. Юра положил ладони на щёки Отабеку, обводя языком ряд белых зубов, чуть склонив голову в бок.       Их лица были так близко, что сбитое дыхание опаляло кожу друг друга, от такой близости сносило крышу. Целовался Юра неумело, несколько раз случайно прикусив губу Отабека, но тот не обращал на это внимание. Воздуха не хватало всё сильнее, подросток дышал, уткнувшись носом между своей рукой и щекой казаха, начиная задыхаться. Поцелуй разорвал Отабек, почувствовав судорожные колебания грудной клетки блондина. Он отстранился плавно, медленно, чтобы между их губ растянулась ниточка слюны.       Таким Юру он ещё не видел. Раскрасневшийся от алкоголя, смущения и напряжения, со сбитым дыханием, влажными припухшими от поцелуя губами. Захотелось трахнуть его, чтобы хрупкое покрытое испариной тело изгибалось от удовольствия, но Отабек понимал, что Плисецкий к этому не готов. Дав время восстановить дыхание, казах снова поцеловал его, без языка, но не менее страстно.       Юра слегка дрожал от переизбытка чувств, которые он даже не мог идентифицировать как отдельные составляющие, это был просто один большой ком ощущений. Отабек водил руками по его телу, оглаживая грудь, впалый живот, рёбра, выступающие позвонки, лопатки, заднюю часть шеи, слегка сжимая её, ровно настолько, чтобы не напугать. Он припал губами к тонкой ключице, посасывая её и чуть прикусывая, но не до боли. Футболка на Юре жутко мешала, оттягиваемый ворот впивался подростку в шею с другой стороны, ткань пропитывалась слюной и вот вот готова была затрещать от того, как Отабек на автомате тянул её. – Я могу снять с тебя футболку? – спросил он, решив, что напугает подростка, если порвёт на нём одежду.       Юра кивнул, помогая казаху избавить себя от ткани. Прикосновения к обнажённой коже вызывали волну мурашек, внизу живота разливалось тепло. Когда Отабек припал губами к соску, Юра и вовсе подался навстречу всем телом, выгибаясь в пояснице и с трудом сдерживая стон. Он боялся показаться пошлым, в голове предательски всплыли воспоминания случаев, когда жертве изнасилования говорили, что она сама виновата. Из мыслей подростка вырвало жуткое желание прикоснуться к себе, потому что игнорировать возбуждение уже не получалось, но и дрочить при Отабеке было выше его сил.       Юра дрочил то несколько раз за всю жизнь, чисто по-быстрому снимая напряжение в душе. Когда приходишь домой голодный и уставший после учёбы и работы, а жопа вечно синяя от отцовского ремня и болит при малейшем движении, особо не подрочишь. Даже когда у Юры получалось довести себя до оргазма, особого удовольствия это не приносило, просто небольшое расслабление, несколько раз всё заканчивалось тем, что подросток просто слишком ожесточённо водил рукой по члену, пока от трения не становилось больно, даже не вызвав эрекцию.       Отабек обводил языком ареолы, играл горошинками сосков, задевая какие-то точки, от касания которых Юра выгибался всем телом. Что делать дальше подросток не знал, он ясно ощущал, что стояк упирается в ткань шорт и скорее всего это видно. Вариантов было два: подрочить и прекратить всё это, но ни один из них Юре не нравился.       Как это случилось, Плисецкий не понял. Он просто выпал из реальности на какое-то время, опомнившись лишь от прикосновения к паху сквозь ткань. От неожиданности Юра вскрикнул, испуганно смотря на Отабека и пытаясь прикрыться руками. – Не бойся, – сказал Алтын, отвлекая внимание лёгким поцелуем, а сам достал член подростка, шорты на резинке позволяли легко это сделать.       Отабек соскользнул на пол, усаживаясь перед блондином на колени. Стол находился в опасной близости, казах надеялся не задеть его. Когда губы Отабека коснулись головки, слизывая выделяемую смазку, Юра с трудом сдержал стон, но когда она погрузилась во влажный горячий рот, сдерживаться стало нереально. Алтын пытался делать всё то же самое, что делали ему девушки, вспоминал как было особенно приятно, но на деле всё оказалось сложнее. На глубокий минет можно было даже не рассчитывать, к тому же после ужина был велик риск просто сблевнуть. Стонал Юра так, как не стонала ни одна девушка из тех, что были у Отабека. Голос становился высоким, чуть хриплым, напоминающим мяуканье, каждый стон сопровождался придыханием. Наверное, порноактёры, играющие подростков в фильмах, в названии которых фигурирует слово «твинк», долгие годы учатся так стонать, чтобы это было настолько возбуждающе, мило и даже слегка по-детски.       Подняв взгляд на Юру, Отабек и вовсе чуть не кончил без рук, увидев зажмурившегося раскрасневшегося подростка, закрывающего себе рот ладошкой. Он несколько раз провёл языком по стволу члена, от головки к мошонке и обратно. Чем ближе был оргазм, тем громче становились стоны, тем сильнее напрягалось хрупкое мальчишеское тело, несколько раз делая непроизвольные движения бёдрами, подаваясь навстречу ласкам. Смотря и слыша это, Отабеку было достаточно несколько раз провести себе рукой по члену, чтобы кончить. За ним оргазма достиг и Юра, крикнув в голос и содрогаясь так, что позвонки хрустнули.       Отабек уткнулся лбом в подрагивающее бедро подростка, переводя дыхание. Юра же полулежал на диване, откинувшись на спинку и сидя на самом краю, чудом вообще не упав во время оргазма. Глаза были прикрыты, волосы прилипли к вискам. Медленно поднявшись, Отабек чуть отодвинул стол в сторону и пошёл в ванную. Быстро смыв с руки сперму, он плеснул в лицо холодной водой, взял салфетки с мокрыми полотенцем и вернулся к Юре.       Почувствовав прикосновение полотенца к щеке, подросток открыл глаза, которые чуть слезились от переизбытка чувств. Отабек обтёр ему лицо, шею и грудь, приятно охлаждая разгорячённую кожу, вытер салфетками сперму с живота, стащил испачканные смазкой шорты и бельё, к тому моменту болтающиеся на щиколотках. Таких ярких оргазмов у Юры ещё не было. Стало настолько хорошо, что тело максимально расслабилось и было даже плевать, что он абсолютно голый. – Ты дойдёшь или тебя отнести? – спросил Отабек. – Дойду, дай только посидеть немного, – тихо ответил Юра, в итоге просто заснув на диване и даже не почувствовав как его берут на руки.