Symphony of my pain

Снова разлука группы. Вновь одинокие пути, ведущие в разные стороны, волей-неволей заставляющие задуматься, потихоньку сгущающаяся тьма и прохлада сентября, романтично падающие листья… Какую романтику в них можно найти? Вот именно, что совершенно никакой. Здесь можно увидеть только то, что на самом деле жизнь этих листиков скоротечна — всего ничего они цветут, остальное время их либо нет, либо они гниют под снегом или на мокрой земле. Так же скоротечна и жизнь человека — хоть он существует и радует глаз не несколько месяцев, но его жизнь тоже достаточно коротка. В молодости тебе кажется, что времени очень и очень много, но действительно ли это так? Со временем осознаёшь, что всё не то, чем оно казалось, и потерянное в юности время кажется просто огромным. Волей-неволей, а тебе всё же придёт в голову мысль: «А почему я тратил это время впустую, когда мог сделать столько всего великого?..» Поэтому время лучше не тратить на то, что совсем необязательно — эмоции, любовь, ненависть, общение с кем-либо. Так думал Честер где-то на втором-третьем курсе своей шараги. А потом, на четвёртом курсе, к нему подошли два третьекурсника и попросили оценить их мелодии. Беннингтону это вроде как понравилось, и потом он понял свои истинные предрасположенности — он нуждался в музыке. Позже, вступив в My Chemical Romance, он собирался сделать свою карьеру как музыканта, но…попросту спился из-за Сэм. Оттуда его выгнали из-за того, что он постоянно бухал и снюхивал меф прямо на глазах участников. Позже группа развалилась, из-за чего Беннингтон ушёл в запой, а потом к нему снова подошли те, кого он считал малолетками, попросив быть вокалистом. «Ну я уже сломал все свои принципы, — подумал он про себя, — так почему бы и нет?» Вот так вот уже сложилось трио, прозвавшее себя Hybrid Theory. А потом пришёл Брэд, давний одноклассник Честера, и обосрал название, предложив вместо Hybrid Theory Lincoln Park — парк, через который он ходил на подработку в Макдоналдс. А потом, когда Брэд пригласил Дэйва, Фаррелл предложил сделать Linkin Park — так было попросту созвучно предыдущему названию, но при этом было что-то…своё. А теперь, годик спустя, к ним прилетел с Луны Майк, и теперь группа стала полной — больше никого в неё не требовалось. Также с этим человеком создались все пары в группе, и никто больше не был несчастен. Этот Майк Шинода был чем-то…прекрасным, как теперь казалось Беннингтону. Когда в первый раз Шинода заявился в его доме, Честер не был рад его увидеть. Вообще, Честер тем утром сначала не понял, откуда у него взялась ворона, а потом вспомнил, что посреди ночи вставал, чтобы открыть окно холодному предрассветному ветерку — ему стало жарко. А теперь он стал влюбляться в этого ворона… Нет, воронёнка. Как же Честер жил без любви со старшей школы… Сейчас они с маленьким, хрупким, как ему казалось, Майком будут ужинать. Честер, как единственный кормилец, хотел удивить и порадовать Шиноду, поэтому готовил мясо по-французски. Лунатик, почувствовав запах чего-то неизведанного, но очень вкусного, пытался пройти на кухню, но постоянно получал несильные тычки от Чеса по типу «Это сюрприз», «Ещё не готово», «Тебе точно понравится, а пока иди посмотри мультики на телевизоре», «Я, конечно, люблю тебя, но тебе не стоит пока смотреть». А когда ужин был готов, Майк резко захотел еды. Соблазняющий запах уже в сотый раз повёл Шиноду на кухню. Честер об этом догадывался, поэтому встал перед дверью, запер лунатика в свои крепкие объятия, подхватил, потащил к стулу, усадил и сказал: — Ужин готов, Ваше величество. Надеюсь, что вам понравится.       Когда Шинода увидел, что Честер уже уложил еду, он ещё сильнее захотел есть. — Можно приступать? — Конечно, Ваше величество. — Не называй меня так. Это Джейсон будет у нас на Луне править, а не я… — У вас что, до сих пор царит монархия? — А что такое монархия? — Это когда король или королева правят. — А, так вот оно у вас как называется… У нас это называют Куншисей или Куншисан. — А что, ты тоже мог бы править? — Да… Наш род начался от первооткрывателей. Там творили всё, что хотели, пока не выбрали одного главного человека, который повелевал бы остальными. Им оказался Нил Армстронг. Род лунных людей развивался — их становилось всё больше и больше, а Куншисей…ой, король? Он так и не умирал. Когда он умер, на Луне было уже около тысячи человек. Они соорудили свой календарь для удобства, язык, который мог бы помочь им не тратить кислород, и саму атмосферу. Самый верхний слой окутан молекулами и атомами, которые не дают этой атмосфере распадаться. Мы этот слой называем молекулярной стеной. А потом, когда Куншисей I умер, назначили второго — маленького парнишку по имени Шинода без фамилии. Земных лет ему было где-то около 9, а лунных — 13. Позже он нашёл первую Куншисан, Элеонору Булллэнд.* Чтобы закрепить то, что она его жена, он попросил сменить часть её имени на Шинода. Так Элеонора Булллэнд стала Элеонорой Шинода, первой Куншисан Луны. Позже у них родились двое: сын, Аластор, и дочь, Элиза. За первой Куншисан Луны закрепилось право выбора, кто будет следующим наследником трона, Куншисей или Куншисан, так как оба родились практически одновременно. Она выбрала Аластора и заявила: «Впредь власть будет передаваться по мужской линии по наследству». За Аластором был Бенни… -…нгтон? — усмехнулся Честер. — То ли Беннирон, то ли Беннинлин…ну короче, что-то в этом роде. За этим Бенни был Корвэл, за Корвэлом - Куджо, а за Куджо — Кенджи, мой отец. Сейчас, по смерти отца, должен был править Марк, но он на планете Земля, как и я, поэтому правит Джейсон. К концу его правления я должен выбрать: либо вернуться на Луну и править ей, либо остаться здесь и жить долгую, счастливую жизнь со своим любимым человеком. — Ва-а-ау… — выдохнул Честер в попытках переварить всю,. Ему было очень интересно послушать родословную Майка и то, как у них на Луне люди выживают, и тут почти что без какого-нибудь давления со стороны Майкл сам выкладывает то, что Честер хотел услышать. — Так вот у вас как всё там. Наверное, Джейсону будет очень сложно править одному… Может, ты вернёшься к ним, к своим будущим лунатикам? — Но я не хочу бросать Линкин Парк, Марка, тебя… Я очень хочу быть с тобой. Честер… — сказал тревожно Майк, заглядывая тому в самую душу. Беннингтон же ответил почти точно тем же, но… Вместо того, чтобы просто глазеть, он поцеловал Шизла в губы настолько чувственно, чтобы последний остался с ним. Шинода в VII поколении ответил на поцелуй, пытаясь не отставать от Честера. Они стали дороги друг другу за каких-то три или два дня и уже не хотели расставаться. Честер, не отрываясь от поцелуя, убрал тарелку подальше от стола и усадил на него Майка. Шинода в ответ притянул его к себе поближе, чтобы можно было обнять всеми конечностями, и прижался к Честеру Чёртову Беннингтону. Они целовались и целовались, пока у обоих не встало. Майк беспомощно смотрел в глаза Беннингтону в поисках ответа на это явление, и они ответили, что это нормально. Из-за нехватки воздуха им пришлось ненадолго прерваться. — Сейчас…у меня и у тебя… — начал лепетать Майк, на что возбуждённый Честер хрипло ответил. — Это абсолютно нормально. Эта штука поможеть тебе почувствовать себя так хорошо, как ты никогда не чувствовал. Может, вернёмся к делу? — заводяще спросил он, на что Шинода ответил чувственно и абсолютно ясно. Они снова окунулись с головой в поцелуй. Майк руками обхватил затылок Честера, а ногами — бёдра. Честер же водил руками и лапал Шиноду в совершенно разных местах: грудная клетка, бока, задница, шея, затылок, волосы… Так он дошёл до члена Шинизла. А он и не возражал. Стоило молодому крашеному блондину слегка сжать жаркую плоть Майка у основания, как раздался стон, приглушённый в шее Беннингтона. Это возбудило его ещё больше, и он стал водить рукой вверх-вниз, слушая стоны удовольствия своего любовника. Через некоторое время таких движений Майк решился показать свои чувства. — Ах… М-ммх… Д…ть… Что это за…волна…приближается?.. Почему внизу…мммх!.. всё пульсирует?.. — Скоро ты поймаешь волну, — кое-как сквозь наслаждение проговорил Честер. — Может, помедленнее? Или побыстрее? — Н…нет, нет, не останавливайся! — попросил Майк после того, как Честер ускорил ритм, а потом замедлился. — Ахх!.. М-м-м-м-м… Кажется…сейчас… Да!.. Аааах! Мм-м-м-мм-ммххх! Чес…тер… — пролепетал Майк, а затем кончил. — Как же я всё-таки люблю тебя… — Если любишь… — с просьбой в глазах сказал Беннингтон, — то позволь мне оставить на тебе свою метку. — М-метку? А это…не больно? — робко поинтересовался Шинода. — Думаю, нет. Когда я делал такое с Сэм, она стонала от удовольствия. А теперь… Ты против или за? — Что бы ты ни делал, я всегда за, — уверенно процедил Шинода. На это Беннингтон приблизился к участку нежной кожи между ключицами и шеей и стал оставлять там большой и яркий засос. Майк от этого стало приятно. — Зря я боялся… Это очень, очень приятно. Честер, я уже говорил, что я люблю тебя… — А я не говорил?.. — Так и ни разу… — Иди сюда, — попросил Беннингтон, убирая Майка со стола, нежно ставя на ноги. Майк послушался и подошёл к Чесу, казавшемуся слегка большим. Между их душами практически не было расстояния, ровно как между телами. Беннингтон обнял Шиноду очень, очень крепко, поднёс лицо прямо к уху и прошептал: — Так вот, я… Я тебя люблю. Очень, очень сильно. Даже больше, чем… Чем всё, что у меня есть. Я к тебе привязался всего за три дня. Ты понял, что я говорю и зачем? Я…люблю…тебя. ***       «Триллионы лет назад существовала одна-единственная галактика Андромеда. Она была прекрасна, полна звёзд и всяких процветающих цивилизаций, обитающих на 9 планетах: Гермес, Афродита, Гея, Арес, Зевс, Кронос, Уран, Посейдон и Аид. Каждому виду для обитания была доступна только одна определённая планета: так, например, на Аиде процветала нация тёмных и мрачных мышлоков¹ — существ, питающихся тьмой и самих её выделявших. Они не могли жить, например, на яркой и любвеобильной Афродите или на жарком, злобном Аресе. Также и с шустрыми шинзоллами² — они нуждались в жаре, они буквально питались, нет, жили скоростью. Но Гея была единственной планетой, которая одновременно подходила всем с её разными участками, олицетворявшими разные планеты. Она была самой первой созданной планетой, но чем-то вроде неудачного эксперимента галактики. На этой Гее жили и почти что мирно сосуществовали все цивилизации, возможные в этой галактике и вообще во Вселенной. И на этой самой Гее существовали лидокии — аналог современных людей. Они имели способность перемещаться в пространстве и времени безо всяких сложностей. И среди этих «людей» были двое, судьбой предназначенные друг другу. Проблема была в том, что они жили на разных участках…которые не были предназначены один для другого. Однажды они встретились, полюбили друг друга и пытались встречаться друг с другом, но один управлял государством на своём участке, а другой из-за условий того участка не мог попасть на участок первого. В итоге они страдали коротенькими встречками на границе миров. Один из этих любовников не выдержал этого и перешёл на участок другого несмотря на весь вред, который тот мог причинить. Немножечко подстраиваясь под мрачный, холодный, непроглядный мир своего любимого, он не осознавал, что эта тьма потихонечку, помаленечку впитывалась в него, пропитывалась его светом, превращая его в бессознательное тёмное вещество. Тот, кто в этой тьме проживал, пытался вернуть другого на сторону света, но попытки были бессмысленны. Тогда он потащил его насильно за границу их участков и оттолкнул на светлую сторону. Пальцы властителя тьмы стали разрушаться, осыпаться под солнечным и почвенным светом. «Оставайся здесь. Так лучше», — попросил он. Но обитатель светлой стороны, символизировавшей планету Афродиту, всё рвался обратно. Королю Аида ничего не оставалось, кроме как зайти на светлую сторону и вытянуть светлого из тьмы. «Смотри, что ты бы сотворила с самой собой. Я люблю тебя, но я не хочу, чтобы ты умирала!»       И после этого властелин тьмы распался прямо на глазах у светлого.» ***       Кто в детстве не любил слушать сказки? Конечно, все любили. Разве можно было устоять от погружения в интересную историю, которая всегда закончится выигрышем персонажа, при этом даже не напрягаясь, чтобы самому послушать её? В этих прослушиваниях даже была какая-то собственная атмосфера домашнего очага. Вот и Майк любил слушать такие сказочки c Джейсоном, мамой и папой. Только те сказки, которые им рассказывала мама, не всегда имели хороший конец. Некоторые заканчивались героический гибелью, некоторые — невзрачной смертью. Когда Майк и Джейсон немного подросли, папа рассказал им «тайну», которая чуть позже стала им очевидна: «Каждый сам пишет свою сказку». Только раньше у этого выражения для них был только один смысл: то, что каждый мог написать или рассказать свою сказку. Теперь Майк понял, что под сказкой в папиных словах подразумевалась жизнь, и отцовская «тайна» вмиг заиграла новыми красками. «Каждый сам распоряжается своей жизнью», — подумал Майк, наконец-таки приступая за ужин. Перед ним встал очень сложный выбор: оставаться на Земле или возвращаться на Луну, чтобы царствовать там? В конце концов, Джейсон там наверняка ещё не умер, а нести на себе целую планету — это просто гигантская ответственность. Надо бы поддержать Джейсона и вернуться, но как же то хрупкое, что он имеет на Земле? Как там без него будет Честер? Научит ли его Джо переносить материальные вещи вместе с душой? Издадут ли участники группы его песню? Во всяком случае, что бы Шинода ни выбрал, ему придётся что-то потерять. Но что легче: потерять власть или потерять всё, что тебе стало дорого? — Очень вкусно, — сказал Майк, быстро уминая ужин, приготовленный Чезом. — Меня мама в детстве точно таким же кормила, только вкуснее, — прокомментировал Честер. — Такой, как ты, заслуживает лучшего, чем моя еда… — Да ладно, — попытался подбодрить Беннингтона Шинода, — твоя еда даже вкуснее, чем наша на Луне. Ты так хорошо готовишь. — Очень приятно слышать, — улыбнулся Честер. Эта улыбка просто завораживала, заражала…влюбляла. У Майка всё внутри трепетало, расцветало, порхало, когда он понял, что это и есть то самое, что называют «любовью». Но лунатика пугало, что Честер смотрел на него любящим взглядом. — Слушай, а зачем ты на меня так смотришь? — напуганно спросил Шинода. — Потому что люблю, — ответил Честер с нескрываемой заботой. — Кстати, тебе надо что-то придумать с документами — мой папа захочет проверить, откуда ты и существуешь ли вообще. А вообще, тебя надо официально обустраивать как гражданина США — так у тебя будет больше возможностей. — Ты, конечно, прав, но как? — Мать моя женщина в помощь.