"В мире нет ни одного человека, говорящего на моем языке; или короче: ни одного человека, говорящего; или еще короче: ни одного человека."
Романов шёл со всей своей идеальной выправкой, позволяя хоть и редким, но проходящим мимо людям смотреть на него с восхищением. Внезапно в голову пришла мысль, из-за которой Саше пришлось остановиться и в лёгком потрясении приложить ладонь к приоткрытому рту. -О нет... - только и смог выдохнуть он. Наполеон, конечно же, остановился несколько погодя и с недоумением развернулся на своего нового друга. Поняв, что ему просто так не расскажут о том, что же случилось, Бонапарт отбросил окурок и сделал глубокий вздох, подходя к застывшей фигуре своего нового знакомого: -Изволь осведомиться о нашей остановке... Тебе что, плохо? - без особых эмоций спросил Наполеон, украдкой осматриваясь по сторонам."Если мне бы сказали, что за это меня завтра казнят - я все равно бы на него смотрел."
***
В кафе было довольно многолюдно, поэтому столик мужчинам пришлось выбрать не самый располагающий, но, зато, чистый. Заказав кофе, Алекс стал изучающе рассматривать Наполеона в очередной раз, в то время как тот, в свою очередь, рассматривал меню."Он разбил моё сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь."
Наконец отпустив официанта (Бонапарт безумно долго выбирал кофе), брюнет поднял свои глубокие глаза на Сашу и слегка наклонил голову. Теперь ситуация становилась до абсурда неприличной: двое почти незнакомых парней сидят и смотрят друг на друга в упор, казалось бы, даже не мигая. Теперь Наполеон мог лучше изучить своего "друга": Романов был наделён очень притягательным лицом, безупречно уложенными белокурыми волосами (на самом деле из его причёски выбивалась парочка прядей, что также не ускользнуло от взгляда Бонопарта, но нам ли об этом думать?), его глаза выражали теплоту и дружелюбие, но не без лёгкой настороженности, а губы, хоть и не были пухлыми и сочными, как у самых красивых дам, окружавших "Давида во плоти", казались нежными и очень мягкими, что тянуло многих девушек и не раз прильнуть к устам Александра. -Наполеон, позволь спросить... - первым сорвался Романов, - зачем тебе, как очень популярному в нашем университете человеку, понадобилось знакомство со мной? Ведь это ты первый ко мне подошёл... - смущение слабо проступило сквозь напускное равнодушие к своим словам. Боня оторвал глаза от чела сидящего напротив "древнегреческого, но совсем русского бога" и усмехнулся: -Когда ты говоришь с таким выражением лица, я и не задумываюсь над ответом, - за сим последовал смешок. - На самом деле это хорошо, что ты спросил, потому что когда-нибудь нам пришлось бы обсудить наше знакомство... Видишь ли, моя семья - простая семья бедняков; нам нужны знакомства. Мой отец, если бы не умер, сказал бы, что это бред, но я, как нынешний глава семейства, должен постараться. Я понимаю, что это прозвучит... дико, но мне нужны отношения с кем-то из "высшего слоя", с кем-то из "золотой молодёжи" (хотя ты не очень похож на золотую молодёжь...), с кем-то вроде тебя, - на последних словах Наполеон, до этого смотревший вокруг да около Саши, вперился в него взглядом, явно ожидая реакции на свою небольшую речь. Алекс, как ни странно, принял довольно равнодушный вид, хотя внутри у этого юнца бушевала буря из сомнений и радости. -Что ж... Почему именно я? - немного севшим голосом проговорил Романов. Вопрос заставил Бонапарта подумать: его лицо стало задумчивым, а взгляд застыл на одной точке на скатерти. -Потому что я видел много раз, как ты смотришь на меня во время перемен, как ты ищешь меня взглядом в толпе, как ты ускоряешь шаг, чтобы идти рядом... Я несколько раз ловил тебя на том, что ты нюхаешь мои вещи, когда все уходят на физру, а ещё у тебя на телефоне на обоях стоит моя фотография (ума не приложу, где ты её взял). В общем, ты очень сильно палишься, дружок, - уже со скептицизмом заключил Аполлон."Взять себя в руки - монашеский каламбур."
Александр сидел, отводя глаза всё ниже и ниже в левый угол, избегая хотя бы малейшего контакта с лицом Бонапарта, на что тот лишь в очередной раз усмехался. -Александр, прошу, прекрати строить такую забавную мордочку, меня начинает это раздражать, - вполне себе дружелюбно проговорил сквозь зубы Наполеон. - Имей совесть, скажи что-нибудь вразумительное. Саша поднял свои леденящие разум голубые глаза и теперь смотрел строго в бездонные карие Аполлона. -И на каких же условиях вы хотите заключить со мной договор об "отношениях"? - подавляя желание провалиться сквозь землю, пробормотал (очень достойно пробормотал!) Алекс. -Я подготовил бумагу, - заторопился Бонапарт, доставая из сумки, лежавшей всё это время рядом с ним, листы, исполосованные мелким шрифтом, - Прошу. Александр Павлович аккуратно извлёк бумагу из рук своего Давида и стал внимательно читать. В общем, ничего особенного не было прописано: всё казалось обыкновенными занятиями парочек, но кое-что заставило Сашу вопросительно посмотреть на следившего за ним Наполеона. "...жить на одной жилой площади, но соблюдая неприкосновенность..." -Жить вместе? - как бы переспросил скорее себя, нежели Боню Романов. -У тебя, если точнее, потому что моя семья не располагает местом ещё для одного человека, - спокойно продекламировал Бонопарт. Спустя несколько минут Алекс вернул бумаги их владельцу: -Я ознакомился, очень занимательно. Но что, если я откажусь? - с лёгкой надменностью проговорил Саша. Наполеон вздохнул и опустил глаза, потому что он понимал, что, действительно, ничего предложить он не в состоянии, но умный человек всегда найдёт умное решение, не так ли? -Понимаю. В таком случае, прошу меня простить, я ошибся в тебе, - драматично прикрыв глаза и вздёрнув руку к лицу, простонал Бонопарт. - Всего хорошего, я пойду. Александр видел, как виновник его томных вздохов надевает верхнюю одежду, выкладывает двести рублей на стол около своей чашки и удаляется, уплывает в сторону двери... Решение, хоть и появилось за секунду и совсем не было обдумано, показалось спасительным: подорвавшись из-за стола и захватив с собой вещи, Александр побежал за удаляющимся вдаль шансом изменить свою жизнь...