***
— Повторю ещё раз, почему ты сейчас здесь? Пятница, Луффи. Или ты умудрился вылететь со своего обучения? — Я здесь за Зоро, и у меня отпуск! — Мальчишка смело вышел вперёд, совершенно не давая себе испытывать страх перед дедовской затрещиной. Донкихот, до сих пор злющий, проводил Шляпу взглядом. — Почему ты не остановил Птица? Ты же знаешь, что Зоро мне друг! — Дезертиров не уважаю. — П-позвольте, но уход не был его инициативой… — Усоппа заткнул грозный взгляд бывалого военного. — Во всяком случае, всё сложилось довольно неплохо. Мне не придётся тащиться в ту проклятую деревушку… — Адмирал Гарп, знаете, по ряду причин, я меньше всего хотел бы видеть этого юношу в своём доме и… — Цыц, Пернатый. Сегодня мы у тебя дорогие гости. Щенок, подойди-ка сюда. — Луффи не шелохнулся. — Живей — прикрикнул Гарп, и мальчишка, чуть вздрогнув, всё же поплёлся к деду. За ним, хвостиком, и неразлучный дуэт. — Ну, внучок, настал твой час. Завтра мы отбываем в столицу. — Монки-младший потрясённо уронил челюсть. — С Хозяином я договорился, месяц ты проведёшь во дворце. — С Траффи?.. Его что, вот так просто отдали после всего?.. Быть того не может. — Ты что-то с ним сделал что он… — Пацан сказал что ему нужен месяц, вот и договорились — отрезал Гарп. — Но когда?! — Письма, Плакса. — Луффи поджал губы. Ладно, он в это верит, но… — Пернатый, дай остаться ещё на день, завтра мы с мелким от тебя днём укатим в столицу. — Донкихот на секунду задумался, но кивнул, до странного довольно улыбаясь. — Конечно же, как я могу отказать давнишнему дорогому другу. К тому же, я думаю, что нам с мистером Монки-младшим есть что обсудить. Стоит прояснить пару моментов касательно нашего общего знакомого… — Потом с ним трепаться будешь. В столице поболтаете. Усопп, Нами и Зоро неловко переглянулись. Так… Что-то тут нечисто. Луффи отпускать было страшно, и все они это понимали. Во дворце дураки в одиночку долго не живут. А особенно те, которых пророчат в женихи принцессы. — Кхм, господин Гарп, а Луффи может поехать только один? — М? Ха-ха! — старик расхохотался. — А что, детки, хотите на большой город посмотреть? Или боитесь этого дурня одного оставлять? — И то, и другое! У нас есть кому за хозяйством присмотреть, а за Луффи — нет! — Дофламинго недовольно прищурился. — Позвольте вмешаться но… — Да не будь ханжой, у тебя достаточно комнат! Разрешаю! — Гарп, довольный, обратился к Луффи. — Видишь, пацан, какой у тебя дед милосердный? — Монки кивнул, заметно ободрившийся. — А Ророноа пусть на хозяйстве остаётся. — Зоро, всё ещё находящийся в подвешенном состоянии, возмущённо крякнул. — Тише-тише, крошка газон, мы позаботимся о том, чтобы тебе составили компанию — тихонько хихикнул Усопп. Дофламинго выглядел абсолютно недовольным таким положением дел. Слишком много неприятных личностей оказалось в его доме. Шумных, хаотичных, и абсолютно несносных. Одни Монки чего стоили! А со странноватыми дружками Луффи так и вовсе стало невыносимо. Ло всё так же осторожно наблюдал за этим со стороны, оставаясь незамеченным никем, кроме Санджи. Разве что, Шляпа иногда странно принюхивался и безошибочно поворачивал голову в его сторону.***
В общем, план полетел в никуда. Санджи… С одной стороны, Трафальгар понимал, почему тот дал Луффи покинуть деревню. Но блять, в первый же день облажаться?! Это ему принять было сложно. Увидит — клыки пообломает! Хотя у Винсмоука есть достаточно времени, чтобы Ло остыл… Но если этот промах помешает его планам, или хуже — навредит Луффи, то Трафальгар за себя ручаться не будет. Ну вот, опять он о Монки. Он обязался царапать ногтями запястье всякий раз, как думает о Шляпе. Поэтому на руках красовались красные полосы, местами покоцанные до винного цвета корочки. Они ужасно неприятно зудели, но залечить их — значит облегчить свою участь и свести всю воспитательную работу над собой на нет. Всё, новый Ло — новая жизнь. Вдалеке от Леса, без тех самых серёжек… Ах да, Донкихот ещё и заметил подмену, что мигом стало почвой для тысяч замечаний и колкостей. Зато Трафальгар теперь заживёт. Будет питаться чем-то кроме самогона и соленьев, спать не на продавленной старенькой койке, не мёрзнуть зимой, и, возможно, наконец-то выбросит монашескую рясу. Да уж, звучало так, как будто он променял на кров и еду любовь своей жизни, ха-ха. Он никого ни на что не менял. Он — ограждал от безысходности. Гарп навряд ли объяснит это Монки. Но тот был втянут в важный политический брак. Был в целом парнем с многообещающим будущим, которого наверняка ждала полная всевозможных авантюр и вызовов жизнь. И Ло не простит Луффи, если тот решит променять всё это, и собственное счастье, на тихого и вредного старичка, живущего в одиночестве на северной границе. Пусть Монки узнает ласки самых прекрасных женщин мира, заведёт образцовую жёнушку — верную боевую подругу, пусть увидит океан и дальние страны, чтоб наконец перестал спрашивать Трафальгара, что же такое «обезьяна», пускай отпирует своё и погибнет в пылу битвы, как генерал королевской армии. Но быть пятном на этом, сияющем и образцовом, как раз для династийных христоматий, жизненном пути, Ло не желает. Нет-нет-нет. Даже если того пожелал сам Луффи — обойдётся, повзрослеет, и поймёт, как ошибался. На запястьях появляются новые следы от ногтей. Кожа на этом месте ужасно тонкая и чувствительная, голубеющие под ней вены при каждом прикосновении отзываются будто бы струны расстроенного фортепиано. Гадкое чувство. Но что теперь сам Трафальгар? Его жизнь возвращается к периоду «до». Расследование с Тварью можно смело закрывать — пусть ему и не хотелось признавать очевидную правду, но пришлось. Во всём произошедшем была лишь его вина. Но вслух он это сказать не решится. Отныне он вновь будет пытаться искать смысл не в наивных и сентиментальных чувствах, а в исследованиях, в мести, в том, чтобы его имя осталось в книжках наравне с инициалами Шляпы. Хотя, ему даже лучше будет, если вместо имени его будут кратко звать «Хозяин». Вот, это уже лучше. Молодец Трафф… То есть Ло. Умница. Думай об огромной библиотеке, о прекрасных условиях и первоклассном оборудовании. Не думай о том, что без подпитки энергией Леса ты станешь менее чувствительным к магии. Не думай о том, кем ещё можно подпитаться. Что стало с самым бессердечным из колдунов? По иронии судьбы, сердец на его теле было достаточно. Все они точь в точь повторяли узоры из книги, которую, думалось ему, не просто так дали ребёнку для изучения. Эти сердца должны были показать, что же он приносил Лесу в жертву. А в итоге его подношение прям с метафорического алтаря бесстыже украли. Настолько бессовестно, что даже не «украли», а скорее «спиздили». Под взглядом из-за розовых линз очков, на запястьях Ло появлялись всё новые и новые царапины. Но лицо Хозяина оставалось абсолютно спокойным, серые глаза впивались в линию горизонта. Вся ситуация была попросту обидной. Никакого будущего или перспектив для, скорее всего — подумать только — взаимной любви. Обстоятельства со всех сторон, невеста Луффи, собрание магов, Семеро, Бонни и сверху всего — инквизиция. Теперь со всем этим будет разбираться Ло. Все эти твари не дадут ему заскучать. Чудесный змеиный клубок дворцовых интриг поможет ему проветрить голову. — Может ты хотя бы на минутку перестанешь думать о мальчишке? — недовольно проворчал Дофламинго, заставляя Ло вздрогнуть. Хозяин мельком глянул на свои руки — запястье он таки расцарапал до крови. — Залечи, гадко видеть тебя таким. Или разучился? — Это я оставлю в назидание. И я думал не о нём. — Птиц только фыркнул. — Ну да, с удовольствием тебе поверю, дорогой Ло — слова очкастого сочились ядом и сарказмом таких высоких проб, что Трафальгару даже завидно стало. Надо же, какое мастерство! — Без шуток, заканчивай. Смотреть жалко. — Так жалко или гадко? — Ло. — Доффи тяжело вздохнул, массируя виски. — Мне стоит говорить, что никто из семёрки таким снисходительным как я не будет? — Мог и не напоминать. Не волнуйся, дорогой дядюшка, мой яд и влюблённый в Луффи вид — только для тебя. — Донкихот от слов Трафальгара как будто корзину лимонов прожевал. Да ещё и эта венка на шее, что так отчаянно билась. Ло только с издёвкой рассмеялся. — Вместо очевидного старческого бубнежа лучше бы обрисовал, как мне предстоит действовать на нашем небольшом «спектакле». — Доффи тут же вернул себе уравновешенность и довольную ухмылку. — Пару дней придётся поунижаться, мы за это время распустим побольше слухов. Потом — фееричный финал, и вот — ты среди нас! — «Поунижаться»? — Ну, ничего более криминального чем целоваться с Монки, уж поверь. — Трафальгар закатил глаза, чувствуя, что щёки, помимо воли, всё же набрали цвета. — Это твоё «побольше слухов» меня тоже напрягает. Мы же договорились, что Луффи ничего не должен узнать сразу же. — Я даже поговорил с Гарпом об этом, можешь расслабиться. Мальчишка о тебе уже забудет к тому моменту, как узнает. О случайной встрече в столице можешь не переживать, ему там пробыть всего ничего. — Ло удовлетворённо кивнул. — А теперь, позволь ввести тебя в курс дела. Видишь ли, в последнее время Семеро… — Не могут определиться с тем, какое именно вино пить они будут, если виноградники на юге подвергнуться нападению вредителей? — Не только! — Преувеличенно возмутился Донкихот. — Знаешь ли, ребром стоит вопрос о скором замужестве Боа Хэнкок, и о том, чем в последние пол года занимался Мория. И революционные настроения не обходят наши собрания стороной… — Я не идиот и всё это предполагал, и вводить меня в курс дела — сущее неуважение с твоей стороны, дядюшка. Не стоит так долго подводить к мысли, что кто-то вставляет тебе палки в колёса, и ты надеешься на мою помощь. — Птиц скривился, недовольный. — Джимбей, эта тухлая рыбина. После случая с Гекко он стал слишком активно совать нос не в своё дело. — В твои грязные делишки если заглянуть можно схлопотать удар от изобилия противозаконного. Как поживает Крокодайл? Помнится, раньше он частенько у нас гостил — что-то в тоне Ло возмутило Доффи. Кто-то стареет, раз заводится с пол тычка. — Последнее время его крокодилье высочество ведёт себя крайне капризно. Мало какая дама так брыкается… — Избавь меня от подробностей своей личной жизни, в отличии от тебя, я в чужие постели не лезу. — Зато Монки лезет — парировал Донкихот, выбивая из Ло румянец. — До сих пор поражаюсь: как ты позволил себе лобзаться с этой обезьяной?! А он ещё и ручонки распускал сколько раз… — Мы можем перестать говорить о нём? Или тебя настолько потрясло то, что мне понравился какой-то человек? Ты что, ревнуешь? — У меня сынульку уводят! — возмутился Дофламинго. — Давно уже, ты поздно спохватился — ухмыльнулся Ло, и наслаждаясь злобным кряхтением опекуна отвернулся обратно к окошку, всем своим видом намекая, что хватит с него бесед. Глаза начинали слипаться. Он едва ли сможет нормально поспать напротив Донкихота, но попытаться вздремнуть… Трафальгар открыл глаза лишь тогда, когда экипаж остановился, а его голова, качнувшись, ударилась о стенку. Хозяин выглянул в окно, и тут же посерел, боковым зрением замечая, как улыбается Доффи. Скалится, довольный жестокой шуткой. Это место Ло забыть никак не мог. Это — по меньшей мере месяц его жизни. Инквизиция, центральное отделение, подвалы которого оснащены, как нигде более, разнообразными машинами пыток и самыми тесными и тёмными карцерами. — Ты шутишь?.. — Нисколько! Разве кто-то поверит, что ты, после стольких лет брыканий взял, да и попался? М? Разумеется, тебе надо будет иметь несколько потрёпанный вид, в тот момент, когда ты взойдёшь на сцену, дорогуша Ло. — Падла… — прошипел Трафальгар, невольно забиваясь в угол. — За что ты так?! — О, за то, что ты так и не понял, я скажу им, чтобы тебя не щадили, дитя мое. Кто знает, может, если ты сейчас попросишь прощения, то я не подкину им идею для одной пытки, которая тебе может прийтись по ду-ше — птичий хищный оскал пробирал до костей. А то, на что он намекал — пугало до дрожи. У Ло было куда больше причин избегать контактов с мужчинами, нежели заболевания, риски попасться и один ночной кошмар. — Я-я… Приношу свои извинения — Ло опустил глаза. Разумеется, искренностью или попытками её сымитировать не пахло. Но Донкихоту хватило и этого. Кажется. — Чудесно! Итак, прошу! Тебя ждёт бесплатное проживание и, представь себе, двухразовое питание! Ты даже не в карцере жить будешь! — Жизнерадостному ублюдку хотелось дать по роже. Но отныне, Хозяин не властен над своей судьбой. Ло честно пытался стереть из памяти образ этого места. Но будто назло — он всё запомнил. И оттого особенно сложно было смотреть на холл центрального отделения инквизиции, который вообще не изменился. Сводчатые потолки, которые ещё во времена рассвета канторы поручили покрыть фресками какому-то ныне безызвестному творцу. Конечно же, потолки знатно потрепало временем, часть покрытия отвалилась, краски поблекли. Но именно это сделало детские кошмары Трафальгара о них ещё более яркими. Сцены сожжений, дьяволы и бесы, нарисованные до того поломано и уродливо, что даже реальные меньше пугали. Сцены Страшного Суда. Где-то по центру залы был даже одинокий ангел, уцелевший глаз которого всегда мироточил — даже тазик подставили, чтоб полы не мочить. Эта дурацкая клетчатая плитка. Ло об неё ужасно сильно расшиб коленки, когда его сюда привезли. Ребёнок не умер от инфекции, попавшей в ранки только потому, что пробыл тут всего ничего. Но ему хватило. Помнил Трафальгар и то, как холодно и больно потом было стоять этими самыми коленками на каменном полу храма в монастыре. Часами, склонившись в молитве. Спина затекала, пробудь он там дольше — остался бы горбатым. Вспоминая то, что было после инквизиции, Ло себе легче не делал. Хозяин попытался не смотреть вокруг себя, тупо уставившись на плитку. — Утра доброго — Дофламинго облокотился о деревянную стойку, за которой сидела несчастного вида девчушка, вся сонная. — Позовите Смокера, скажите, что особый гость доставлен! — Работница встрепенулась, кое-как нашарила на столе толстые очки, и увидев наконец, кто перед ней, взвизгнула, чуть подскакивая. — Д-доброе утро, господин Донкихот! Мне вызвать палачей чтобы отвести подсудимого к его камере или?.. — Меня обещали кормить дважды в день, а вашими камерами меня уже не удивить — не пытаясь скрываться промолвил Ло, поднимая взгляд на безымянную инквизиторшу. — Лучше продемонстрируйте что-то помимо каши на воде и железных дев — вот тогда я буду поражён и поставлю вам десять из десяти за условия. — Не смотря на наглый тон, под плащом Трафальгар нервно комкал в пальцах ткань рубашки, безнадёжно её сминая. — Г-господин Д-донкихот, — девушка заметно побелела — А пленник и должен быть без наручников?.. — О, конечно же. Но если хочешь, можешь попробовать его заковать. Хотя думаю лучше если это сделает какой-нибудь крепкий служитель, чтобы нашему грешному другу было не так грустно в неволе. — Я лучше позову Капитана! — служительница поспешила скрыться из-под искр, что летели от разъярённого уже Ло. От страха его злость лишь крепчала. Стоило ожидать подлостей от Птицы. Но это… Вполне в его духе. Трафальгару стоит злиться лишь на себя, что он расслабился и доверился. — Что-то не так, сынок? — К Хозяину подходят со спины. — Или ты не доволен моими особыми пожеланиями к твоему заточению? — Ну что ты, дядюшка. Разве что тем, что ты не позвал для меня сразу двоих крепких, — Ло сквозь дрожь понизил тон голоса, пытаясь унять страх — очень крупных парней, таких, чтоб держали покрепче. А если брюнеты, да ещё и с тёмными глазками, м-м! — Трафальгару не надо было оборачиваться, чтобы почувствовать, как это разъярило Донкихота. За его спиной сейчас стоял не человек, не маг. О, это было воплощение греха гнева, не меньше. Кажется, Хозяин заигрался. Недооценил опекуна уже в который раз. Видимо, кто-то тут действительно здорово ревновал того, кого называл «сыном». — Какого дьявола вы почтили нас своим присутствием так рано, господин министр? — Ло выдохнул, а выступивший навстречу Смокеру, тому самому извечному инквизитору, Доффи, вновь выглядел обманчиво приветливым. Взгляд инквизитора же наконец наткнулся на Трафальгара. — И ты?! Хозяина надо тут же казнить, что тут думать! — Но-но, потерпите недельку. Пока не увижу у вас овсянку на молоке не сдохну. — Ло очень сильно не хватало Луффи под боком, который бы наверняка воскликнул что-то вроде: «Мясо лучше овсянки! Как она может интересовать тебя?!». — Он хотел сказать, что у вас один приказ, и вы должны его выполнять. Позвольте совету министров выполнить всё самостоятельно. В награду, я оставляю вам его, делайте что пожелаете. Сопротивляться не будет. — Донкихот широко улыбнулся, краем глаза посматривая на Ло. Тот хмурился, но не возражал. Слишком много точек давления у Доффи на него. Его повели куда-то наверх, по винтовой лестнице. Там он никогда не был, но чем дальше от подвалов, тем лучше. Нет радости в его жизни без подвоха. Поэтому скромная комнатка, из отличительных особенностей которой можно назвать только большое окно и тяжёлый крест на стене, теперь его. Ло осторожно перешагнул порог, из-под плаща, под возмущённый сип инквизиторов, воспарила чёрная книжечка, глаза мутно засветились, страницы зашуршали. Никаких проклятий, всё безопасно. Мешок, который последние два месяца таскал на себе Шляпа, летит к койке. Ужасно скрипучей, Трафальгар был не настолько тяжёлым, чтобы эта старушка издавала настолько жалобные предсмертные стоны и кряхтение. — Оставим его пока один на один с одиночеством, вы успеете с ним повеселиться, уж поверьте! — Ло мрачно проводил взглядом служителей и опекуна, сосредоточенно прислушался к щелчкам запираемого замка. Взломать будет легче лёгкого. Но бежать некуда. Да даже если просто податься в бега, пойти по миру бродягой без дома и денег… Его найдут через пару часов, он не поверит в то, что на нём нет какой-то перманентной магической метки ещё со времён детства. И пусть он её до сих пор не обнаружил, она даже не понадобится, до тех пор, пока он Хозяин. В любой точке страны, мира. От него несёт той самой магией за мили. Ему не скрыться. Какое счастье, что их с Луффи браслеты — лично его изобретение, и никто больше не узнает, в чём их секрет… Никто не найдёт записи, не отследит по магическому следу посреди Леса, да и станет кто искать? Ему если понадобятся — откопает. Но не сейчас. А во времена, когда Лес станет проходимым двором — своё добро лучше попрятать. Тяжёлые времена настали, очень тяжёлые. Если он переживёт эту неделю, то потом обязательно навестит Монки. Просто его запястья с такими запретами рискуют превратиться в месиво. Строгость к себе в таком деле, как отпускание любви всей жизни нужна. Но хоть разочек, хоть одним глазком… Нет. Нельзя. Ло кажется, что ему придётся думать о Монки всё то время, что его будут пытать. Чтобы боль начала ассоциироваться с мальчишкой. План, конечно, то ещё дерьмо, но вдруг сработает? А если нет, то пусть светлый образ поможет ему выдержать всё это. Трафальгар поджал губы. До его мозга пока не дошло толком, что вот-вот он вновь окажется там, где провёл худшее время в своей жизни. И отчего-то, Ло сам не знал отчего, он поднял взгляд на крест на стене. Изваяние ужасно давило на него, будто осуждало и сбрасывало в ад. Но Трафальгар всё равно медленно сполз с койки на пол, опускаясь на колени перед распятием. Ему терять нечего. Какой смысл колдуну молиться, если его мольбы никогда не будут услышаны? Хозяин надеялся на то, что смилуются не над ним, а над Монки. Что мальчишка просто и легко его отпустит, что проживёт прекрасную жизнь. И возможно чуть-чуть, Ло просил о том, чтобы из всех возможных смертей, его не настигло сожжение заживо. Ещё с детства заученные священные текста слетали с уст слишком легко, колени каменели, спина затекала, а на душе скреблись твари. Было даже немного страшно, стыдно. Что бы сказал Донкихот, зайди он сейчас в комнату? Посмеялся бы. Но Ло смеяться не хотелось. Он пытался не допускать в голову лишних мыслей, просто склоняясь ниже в смиренном поклоне. Разве так уж плохи были его дела? Безусловно. Скольких людей он сгубил — страшно считать. Однако худшим его грехом отныне будет то, что он околдовал юную душу, чистую и безгрешную. Ло знал, что Луффи стало ясно, что за браслет на его руке. Всё, как и предполагалось. Стоит обеим сторонам узнать условия контракта — он начинает работать. Всё, что сподвигло Монки тогда целовать колдуна — не более чем чувства самого Трафальгара, что выбивались из его грудной клеткой и волнами отдавались в чужой. Приворот, нечаянный, непроизвольный. Но приворот. Каким жалким ублюдком надо быть, чтобы так пользоваться одурманенным юношей? Ло стало горько, ужасно горько. Одна рука нарушила молитвенную позицию, потянулась к щиколотке. Пальцы нащупали узелок на поношенной завязке. Ей уже столько лет… Он носил на себе это бремя так долго, но отныне — верёвочки, подобно змеям, сами распутываются, отдавая свои концы прямо в руку колдуна — Луффи от него свободен. Последний поклон, лоб глухо стукается о пол. Всё. Этому приключению пришёл конец.***
Монки подняли ближе к полудню, но он всё равно не выспался. Как можно спокойно спать у Доффи в поместье?! После всего, что здесь происходило с Траффи… Луффи сам себе улыбнулся. Ах, поскорей бы месяц прошёл! Он так ждёт момента, когда сможет ещё раз поцеловать Ло, обнять его, возможно, даже сказать всё, что так хотелось. И… Надо будет ему поспрашивать Хозяина о том, что ещё можно будет делать, если они почти что парочка. Например то самое, о чём Трафальгару так стыдно было говорить. Шляпа даже будет готов поверить, что член в заднице это не так и плохо. Но первым чур проверяет Ло. Паренёк улыбнулся сам себе и сел в кровати. Как давно он не спал без головного убора… Шляпа ужасно мешалась, мялась, частенько оставляла после себя колючую солому на простынях. Но без неё было нельзя спать вместе с другими людьми. Без неё он рисковал. Луффи провёл ладонями по волосам, пальцами распутывая отросшие, спутавшиеся прядки. Несколько грустно вдохнул. Перешёл на ухо, в котором блестела серёжка. Как сильно он изменился за эти два месяца. Взгляд опустился на чуть ноющий с утра пах. Монки снова вздохнул, и игнорируя требования своего тела поднялся с кровати, закутавшись в одеяло на манер тоги. Подошёл к окну, наслаждаясь свободой макушки от шляпы. Что-то стукнуло по полу пару раз, и Монки испуганно обернулся. Но в комнате больше никого не было. Тем не менее, его развивающийся в последнее время мозг быстро сориентировался. Ах, порой он забывал об этой детали. Интересно, сильно бы удивился Ло, если бы Луффи ему показал всё, что у него под шляпой? Или эта была бы другая реакция, не удивление?.. Раз уж Траффи его любит, значит примет всего, от и до! Может быть погладит, приласкает, начнёт как-нибудь иначе называть, но так, чтобы было очень-очень приятно на душе. Шляпа ужаснулся сам себе. Что с ним стало?! Почему если раньше вид влюблённых парочек в деревне заставлял его только фыркать и нос воротить, то теперь он думает о чём-то таком? Тьфу! Вихрастая головушка пришла к выводу. Что просто у других это всё чушь собачья, а вот у них с Траффи — что-то такое, высокое, как Ло, и чистое, как… Как мозг Луффи. Они были будто бы идеальными дополнениями друг друга, не иначе! Как Лес и твари, как солёные огурцы и мёд, как мясо и мясо… Но об этом можно будет подумать позже. А сейчас — завтрак! Интересно, что там Донкихот для них оставил? Как выяснилось в ту же секунду, сменную одежду. На кресле своей заношенной рубашки и протёртых штанов Луффи не нашёл, зато белую, идеально выглаженную рубашку — да. А ещё ужасно узкие брюки. И записку, от которой ему захотелось выщипать Дофламинго все перья. «Я покупал эту одежду для Ло, когда ему было пятнадцать. Тебе может быть чуть велика.» Даже рожицу довольную пририсовал! Вот же! Но поумерив свой праведный гнев, которому не суждено было достигнуть адресата в ближайшее время, Монки осмотрел предоставленный комплект. Скривился. У Доффи определённо нет вкуса, потому как кружевная оторочка манжетов дурацкой, слишком свободной рубашки, была явно не по нраву Шляпы. Но их бы он ещё вытерпел, а вот жабо… На поздний завтрак Луффи спустился в одних только брюках и шляпе. Все сидевшие за столом синхронно подавились, а Монки-младший только спокойно уселся и поспешил наложить себе на тарелку яичницу и колбаски. — Луффи-и — пропела Нами. — Ты же понимаешь, что если в таком виде явишься на завтрак во дворце, то это будет твой последний завтрак, да? — Шляпа что-то проворчал с набитым ртом в ответ, продолжая налегать на колбаски. — Донкихот уже умотал, но он говорил что выдал тебе комплект одежды. — Гарп осуждающе осмотрел внука. — Да уж, дрищеватый ты у меня. Сразу видно — не служил. — Мпф, хмф! Юфш — хдсть! — И не возражай! И что, что рюши? Видел бы ты, во что тебя обрядят позже, ты б на жабо молился, сопляк! — Как вы его поняли… — Верните мне мою одежду! — Луффи наконец дожевал. — Я что, петух какой, так ходить?! Через пол часа Монки-младшего силой запихали в экипаж. Тот вжался в угол, недовольно скрестив руки на груди и обиженно надувшись. На нём, под плащом, была рубашка с жабо и жутко узкие брюки. За ним гонялись по поместью минут двадцать, но сила дедовского кулака установила победителя в этом бою. Луффи проиграл рубашке.***
Шляпа плохо помнил себя в тот момент, когда в последний раз был в столице, а Усопп и Нами и вовсе, впервые смотрели на чистые улицы, опрятных горожан и — вау — улыбки у прохожих. Такие чопорные и накрахмаленные, что лучше бы они хмурились… Никакого волнения или замирания сердца он не испытывал. Да, они сорвались с места ни с того ни с сего, отправив весточку для Нодзико с Зоро и Санджи. Но Луффи был рыбой в воде и собакой на суше. В любых ситуациях. Поэтому своих чуть нервных друзей он мог понять с трудом. Всё, что он помнил о столице — это скука смертная. Резиденцию семейства Монки их прямой наследник в последний раз видел тогда, когда ещё ходить не умел. Ну, здание как здание. В самом центре, мало чем отличающееся от таких же поместий по соседству. Экипаж остановился прямо перед кованными воротами. Это что за пристрастие к этим полосочкам чугуна такое? Всюду эта ненадёжность… Вот у них в деревне скрипучие деревянные калитки выглядели суровее! Луффи легко спрыгнул на мостовую, поправил шляпу, сразу же ловя на себе любопытные взгляды прохожих. Чего они так вылупились? Как будто шляп никогда не видели! Парнишку подтолкнули на территорию его «семейного гнезда». Крайне покинутого, как оказалось. Пусть Гарп уже и вышел на пенсию, он всё равно продолжал разъезжать по стране в командировках, и никто в поместье кроме прислуги не жил. Чисто, да. Но совершенно не обжито. Монки-младший удивлённо смотрел на то, как штат работников низко кланяется, приветствуя молодого хозяина. Никто из них конечно же не был рад вернувшему из ниоткуда наследничку старика. Кто знает, возможно у них получилось бы на что-то претендовать за годы верной службы. — Драсьте! — но вот «наследник» оставался собой, и совершенно игнорируя чужой шок прошёлся перед шеренгой прислуги, каждому пожимая руку. Даже горничным, которые опешили ещё сильнее. — В общем, я — Луффи, и… — Так, мелкий, потом знакомиться будешь. А пока живо шуруй за чем-то заместо этой твоей… Шляпы. — Чего?! Это ещё зачем? — И вы двое. Наверху должно быть что-то, вас проводят. Не дайте ему выбрать что-то слишком в его духе. — Нами и Усопп ответственно кивнули. — Пошевеливайтесь, у нас через час встреча с его будущей семьёй. И плащ ему другой найдите! — крикнул Гарп в догонку и обратился к прислуге: — Ну не дурачье? Те только растерянно хлопали глазами, не зная, что и говорить. Кажется, их новый господин личность очень… Активная.***
Семёрка — точнее шестёрка, пока что — уже с утра была в замке. Как ни странно, они даже не стали запираться в своей зале для совещаний, на этот раз просто устроив прискорбное чаепитие в зимнем саду. Хэнкок как всегда сидела так, чтобы создавалось впечатление, будто она тут главная. Чай лился по чашкам уже третий час, а никто так и не проронил ни единого слова. Джимбей конечно пытался завести вежливую беседу, но полностью в этом провалился. Кума просто молчал, Михоук был немногословен, Крокодайл не в настроении, а Хэнкок… А она просто была. Не было Донкихота, тот заканчивал последние приготовления к появлению Хозяина в их коллективе. Но с минуты на минуту двери зимнего сада должны были распахнуться перед великолепием перьевой шубы. Но что куда больше беспокоило Боа, так это запланированная на вечер встреча с Ним. С её дорогим Луффи, женихом, предсказанным ей ещё так давно! Женщина довольно прикрыла глаза, уносясь на реке собственных медовых грёз. Но как и всегда, её «любимые» коллеги не давали ей насладится жизнью. — Ооо! Чай, и без меня! — Донкихот вызвал только коллективный тяжёлый вздох. — Ну что вы, я уже позаботился о том, чтобы в нашем полку прибыло. Хозяин в столице. — Превосходно — кивнул Джимбей, поднимаясь с места, чтобы пожать руку Дофламинго, чисто из приличий. Остальные считали это ниже своего достоинства. — Но вот где он? Вы решили дать молодому человеку оклематься после дороги? — Пха! Отнюдь, просто он готовится к большому представлению. — Неполная семёрка с крайним скептицизмом осмотрела пернатого. — Видите ли, такой видный колдун как он не может исчезнуть просто так, поэтому через неделю мы с вами будем лицезреть всё величие его актёрских способностей. На данный момент мальчишка находится на передержке у инквизиции. — Джимбей нахмурился, пока остальные безразлично пожимали плечами. — Не слишком ли это? Все мы понимаем что может произойти с колдуном там. У меня такое ощущение, как будто вы хотите угробить нашего долгожданного преемника Гекко Мории. — О, поверьте, я закинул его туда даже не скрывая его статуса. Я сказал его не убивать, но если он выйдет оттуда почти невредимым — разве это не будет лучшим собеседованием? К тому же, он чрезвычайно слаб без Леса, пока не получил доступ к нашей библиотеке. Это будет прекрасной демонстрацией! — Все согласно закивали. — Какой колдун почти не имея сил пройдёт через пытки без повреждений? Глупости! — фыркнула Хэнкок. — Именно этот! — Донкихот самодовольно расхохотался. Крокодайл закатил глаза. — Выпендриваешься опять. Просто угробил колдуна, оставив Лес без Хозяина, и рад. — Мужчина в роскошной чёрной шубе взял чашку чая, чуть звякнув кольцами о фарфор. — Но если он выдержит, то я буду впечатлён, признаюсь. — Ещё как, моя дорогая ящерка!***
— Итак, нам сказали тебя особо не калечить, но, как видишь, наши ребята не привыкли сдерживаться. — Голос Смокера бил по ушам, эхом раздаваясь в голове, отражаясь от черепа. — Зато лицо они действительно тебе портить не стали, поганец. Им сказали, что ты можешь их обслужить, поэтому они хотели проверить. — Виртуозы они у вас — прокряхтел Ло, пытаясь поднять голову. — Лицо не попортили, а сотрясение мне обеспечили. — У Трафальгара перед глазами всё плыло, но он попытался себя осмотреть. Тяжёлых пыток не было, просто побои. На животе налилась иссиня-фиолетовая гематома, кажется, пара пальцев на ногах была сломана. Ло на пробу дёрнулся, тут же не сдерживая болезненного стона. Пару рёбер точно сломали, падлы. Видимо, на первый вечер ему действительно не приготовили ничего серьёзного. Оставалось надеяться, что это не на один раз, и никто не будет его серьёзно калечить. — Твои тату ведь магические символы? — Хмуро спросил инквизитор, рассматривая полуобнажённого колдуна. — И мне хотелось бы знать подробнее, что же за «обслуживание» ты можешь предоставить, со слов Донкихота. — Это всё его старческий маразм. А тату — это оберег. Кто их повредит — будет проклят до седьмого колена вместе со своей семьёй и любимой охотничьей собачкой. — Служитель закатил глаза. — Со мной эти шуточки не пройдут. Это ведь символика жертвоприношения, не так ли? Колдуны не бьют сердца на себе. — Ло нахмурился, всё ещё испытывая адскую головную боль. — Ты точно инквизитор? Слишком уж хорошо разбираешься. — Не думай, что я такой же, как и они, Хозяин. Я служу семёрке министров лично. — Трафальгар с иронией слабо ухмыльнулся. — Шавка бегает по указке колдунов, и думает, что имеет острый нюх. Ты всего лишь дитя по сравнению со всеми ними, да даже со мной. — Смокер что-то прорычал сквозь зубы, но бить Ло не стал. Только закурил сигару. Сначала одну, потом и вторую. Сразу две! Это его Хозяин так взбесил, или что?.. — Ах да, с прошлого раза вы так и не сделали ремонт. Хоть бы постарались от соседней камеры мою же кровь оттереть. — Тут инквизитор уже действительно напрягся. А Трафальгар продолжал ухмыляться. — Что ты… — Ты ведь знаешь, что среди колдунов очень популярны заклятия на крови? — Ло с любопытством смотрел прямо в глаза служителя, склонив голову на бок. Разорвался зрительный контакт совсем скоро. Когда из соседней камеры раздались душераздирающие визги. Трафальгар скучающим взглядом проводил сорвавшегося на происшествие инквизитора, не потрудившегося закрыть камеры «ослабленного» и «закованного» Хозяина. А Ло уже думал, что достойные кадры остались. Какое разочарование.***
Не успев передохнуть с дороги, Луффи снова оказывается вброшен в эпицентр событий. Гарп просто пожал плечами, что ничего такого в этом не будет — просто скромный ужин с министрами и королём. Как старые друзья, без напускного официоза и помпезности. Шляпа понял, что это всё брехня, когда на него нацепили кольцо с фамильным гербом, заместо шляпы выдали бархатную треуголку — конечно же с какой-то мишурой сверху, как будто сороки гнездо свили. Или дофламинги. Загадочные птицы-дофламинги, самые вредные и гадкие из всех зверей и тварей. Когда Монки выдали камзол он понял, что рубашка была ещё цветочками. Он снова обижен жизнью и дедом, но на этот раз отмытый и одетый, и не в экипаже, а прямо на длиннющей лестнице во дворец. Тьфу, кто так строит! Залы королевского обиталища Монки тоже не понравились — всё слишком ярко блестит, и совсем не круто! Ему больше нравилось, когда с потолка свисают сушёные летучие мыши, а по стенам стоят банки с соленьями и органами в спирте. А не вот эти ваши мраморы и позолоты. Залы сменяются один за другим, от разнообразия уже пестрит перед глазами. Луффи не знает, как долго их вели к последнему, к тому, где за длинным овальным уже собралась до ужаса подозрительная компания. Доффи как и всегда выделялся ярче всех — такую шубу грех не заметить. Эксцентричный аристократ не потрудился сменить её даже сейчас. Рядом с ним — другой персонаж в шубе. Отчего-то, Монки-младшему казалось, что он где-то видел этого мужчину ранее. Но это было невозможно. Далее — странный здоровяк, точнее, целых два. Один выглядел как рыба, что не могло не вызывать желания озадаченно на него пялится, а другой просто казался Луффи плохим парнем. Потом — какой-то вампироподобный дядька с усами и пушистым пером на шляпе. От бокала вина он отлипать не хотел, да и почти не отреагировал, в отличие от других. Особенно ярко восприняла его появление высокая женщина с роскошными, струящимися по спине и плечам тёмными волосами. Женщина, которую он нечаянно убил в деревне в Лесу. Ой. Луффи не знал, сколько они простояли тупо пялясь друг на друга. Возможно, несколько минут, может быть — лишь секунды. — Это ж ты! — Он первый нарушил чинную тишину, бессовестно тыкая пальцем в ту, чьё имя он уже не помнил. — Та, которая померла! — Воцарилась гробовая тишина. Настолько гробовая, что даже тот дядька с бокалом перестал пить от шока. — Да уж, мистер Монки, вы должны благодарить судьбу за то, что Его Величество сегодня не будет присутствовать. Какой был бы скандал… — Семеро-без-одного уставились на Доффи. А с ними и Гарп. — Ну, полагаю, тут у нас с вами нет надобности говорить метафорами, раз все про всё прекрасно осведомлены. — Донкихот я требую объяснений! — Воскликнула Хэнкок, всё ещё чуть поражённо поглядывая на хмурого Луффи. Так это действительно был её будущий муж… — Почему мой жених столько времени якшался с Хозяином?! — Тут объяснений понадобится куда больше — мрачно пробормотал Крокодайл, вжимаясь в кресло. — Хозяином?.. — Вы — Семеро, так ведь? — Названные совсем опешили. Видимо Хозяин был при делах, раз мальчишка знал, как их называть… — Дед, мне кажется, нам здесь больше нечего делать. — Гапр хохотнул. — Ишь ты, какой смелый! Куда собрался? Оттого, что ты про всё знаешь они здесь загнаны в угол. Ведь как минимум Пернатому прекрасно известно, что у тебя язык без костей и мозга меньше чем у божьей коровки. — Гарп самодовольно ухмыльнулся. — ну что, господа, как вам такой поворот?! — Чёрт возьми, что за интриги вы тут наплели?! — Громогласно прервал всеобщий гул Джимбей. Рыцарь Моря был зол. — Откуда непосвящённому юноше известно о Семерых, и какое отношение он имеет к Хозяину? — Чуть больше месяца назад, мою марионетку уничтожили. Хозяин и… — Хэнкок в смешанных чувствах смотрела на младшего Монки. Этот червяк идёт против них, даже зная о всём их влиянии? Воистину придурок. — О, я смотрю ты на своём обучении времени не терял, малец? — Хохотнул Гарп. — Расслабьтесь, это я отдал его Хозяину. — Гробовая тишина вернулась, но через пару секунд взорвалась возмущениями. Стоявший посреди всего этого Луффи не понимал, что же происходит. Всё кричат, о чём-то спорят… А Ужин стынет. — Что же за шум здесь вы подняли, дорогие министры? — Тишина стала частой гостьей в этой комнате. На этот раз она вошла вместе с высоким седым мужчиной, в сопровождении целой свиты. — Ах, я так понимаю, возникли какие-то спорные моменты? Мне кажется нам не стоит начинать знакомство с нашим новым членом семьи с такого безобразия. — Прощения просим, Величество. — Хохотнул Гарп и коротко кивнул. Все остальные в комнате низко поклонились. Кроме Луффи. — Мелкий, ты хоть для приличия поздоровайся… — Драсьте! Я — Луффи. — Младший из семейства обезьян помахал ручкой. Кто-то на галёрке приложился о лоб ладонью. Ах, кажется половина Семёрки. — И вам добрый вечер, молодой господин Монки. Смотрю, вы чувствуете себя вполне бодро с дороги? — Старик будто бы не обращал внимания на такую вопиющую наглость. — Вы мой будущий зять, поэтому буду рад сегодня составить вам компанию несмотря на состояние здоровья. — Шляпа лучезарно улыбнулся. — Тогда садитесь, не стесняйтесь! — Тут даже Гарп неловко кашлянул в кулак. Его внук всегда был таким необразованным хамом?.. Но не смотря ни на что, приказа мигом казнить непутёвого мальчишку не последовало. Пока семеро умирали от испанского стыда, король спокойно сел во главе стола. Его примеру последовали и остальные, и каким-то образом, ровно напротив него уселся Монки-младший, кажется, украв у кого-то заранее приготовленное место. Ну, читает он хорошо только порнографические книжки, а не таблички с именами гостей. — Итак, не откладывая, предлагаю выпить за то, что мы почти что готовы к этому союзу! — Король поднял кубок с вином, которое уже успели разлить. Все последовали его примеру, с каменными лицами. Луффи повертелся по сторонам, пожал плечами, и тоже сел как хороший мальчик. Это обещает быть чем-то крайне скучным. И в целом, это так и было. Семёрке больше не давали и слова вставить, говорили только Гарп и Король. Насколько Шляпа понял, того звали Рейли, но он успел это забыть в первые минут пять. Он был занят набиванием живота воистину вкусной едой. Его дед что-то говорил и говорил, о войне, о флоте. О революции, и винах с юга. А Луффи ел. Потом, после получаса болтовни стариков министры наконец начали подавать голос. В том числе, и будущая невеста Луффи. Он так и не понял, ведьма из семёрки она, министр, или принцесса. Но смотрелась умной и ужасно странной. Весь вечер кидала на него странные взгляды. Она его так прикончить пытается в отместку? Но больше всего вопросов у Монки-младшего вызывал мужчина без одной руки. Это чувство дежавю было настолько отчётливым, что даже начинало немного пугать. Его черты лица казались Луффи одновременно очень знакомыми, как будто он видел их в своей жизни почти каждый день. Но при этом чужими до того, что становилось сложно продолжать размышления. Его гляделки с людьми, которые на него не смотрят продолжались до того момента, как Донкихот не поднялся из-за стола. — Ваше Величество, боюсь, мне нужно кое-что обсудить с юным Монки. Не думаю что такой шанс ещё выпадет, так что… — Рейли кивнул, давая разрешение. Луффи тоже встал, и поспешил проследовать за Дофламинго на балкон. Оказывается, он тут был. С роскошными мраморными перилами, высокими стеклянными дверьми ведущими на него. Просто их спрятали за шторами. — Итак, Птиц, зачем ты меня сюда вывел? — Луффи опёрся о стену дворца, скрестив руки на груди. Донкихот встал в точно такую же позу, но по другую сторону дверей. — Я буду краток, не стоит заставлять гостей так долго ждать — оскалился тот, заставляя Монки чувствовать неладное. — Видишь ли, между мной и тобой стоит установить мир, поэтому мне хотелось бы пригласить тебя на небольшую прогулку. Нет, это скорее представление. Будь уверен, никакого подвоха! В ближайшее воскресенье, твой дед там тоже будет. Прямо на центрально площади — Донкихот кивнул на площадь, что простиралась за территорией дворца, и прекрасно просматривалась почти со всех окон и балконов с этой стороны здания. — Я не хочу с тобой мириться после всего, что делал с Траффи. — Я бы тоже не хотел пожимать руку тому, кто трахает моего сыночка, но как видишь, политика для меня превыше мелких личных разногласий. — Луффи нахмурился пуще прежнего. — Отказываюсь. — Я бы на твоём месте так не торопился. Видишь ли, мой милый Ло тоже будет там. Надо же, мне удалось вытащить его из глуши впервые за столько лет… — Врёшь! — воскликнул Монки. — Траффи сказал, что у него важный эксперимент! — А ты и поверил? — Донкихот фыркнул. — Он просто устал от твоего назойливого общества. Знаешь ли, мой сынок не может долго быть привязанным к одному человеку… — Ответом Дофламинго был хлопок балконной двери. Аристократ скрипнул зубами и оторвался от стены, подходя ближе к ограждению. — Да уж, Ло. И как тебя угораздило… Но ничего, скоро… — Тебе говорили, что с собой говорить — не слишком-то верное решение? — На перила рядом с ним опёрся Крокодайл. Ну надо же, неужели Донкихот так задумался, что не услышал его шагов? — Знаешь, я не люблю тебе доверять, но боюсь, сейчас больше некому. — Из одного политического разговора вовлекаешь меня сразу в другой? Какой Кроки нетерпеливый! — На ухмылку Дофламинго его только прожгли глазами. — Не кривляйся, это слишком серьёзно. Этот шкет… Видишь ли, я ошибочно полагал, что у Драгона родился ещё один сын. И что он станет мужем Боа. — Донкихот вопросительно задрал бровь. У него аж очки по переносице съехали. — С чего такие глупости? Монки известный род, и всем известно, что у них один наследник. — Это да, но видишь ли… — Крокодайл крепко затянулся, смотря в даль. Будто бы сомневался в том, что хочет сказать. Дофламинго это не на шутку выбивало из колеи. Эта ящерица в жизни на его глазах ничего кроме презрения по умолчанию не выдавала. — В общем, Монки Д. Луффи не может сейчас здесь находиться хотя бы потому, что я своими руками убил этого ребёнка двадцать лет назад.***
Ло скучающе посмотрел на железную деву. На притащивших её в его камеру инквизиторов. На Смокера, с фингалом под глазом. На дверь карцера. На свои наручники, раз в пять тяжелее и крепче предыдущих. На наготу. Да, у него забрали даже штаны, падлы. Якобы он там что-то прячет. Трафальгару конечно не было из-за чего комплексовать, но всё равно, это зрелище было не для необразованных инквизиторских рож. Самую разумную из них он вчера набил, смеху ради сбежав из камеры, и вот. Теперь расхлёбывает. Единственным методом борьбы со страхом для Ло оказались выходки. Чем уверенней он смотрелся со стороны, тем уверенней он чувствовал себя. Сложно быть уверенным в своих действиях, когда ты морозишь задницу и не только. Что если он заболеет?! Трафальгару довольно просто подхватить простуду, в его-то возрасте! А если всё себе отморозит?! Уж увольте! Оно ему ещё надо. — Можете пошевеливаться? Мне вообще-то холодно! — И хорошо. Не забывай что ты тут не на курорте. Ты здесь — за раскаянием. — Даже смешно думать о том, что тебе наплёл Доффи… — Ло поёжился, поджал ноги поближе к себе. Держать саркастичный тон в такой ситуации становилось всё сложнее и сложнее. Ему всё ещё до чёртиков страшно. И звон тяжёлых металлических инструментов для пыток легче не делал. — Господин Донкихот ясно дал нам понять, что он хочет услышать от тебя исповедь, Хозяин. Твой собачий рот стоило бы зашить, чтобы ты больше не смел так выражаться. — Попытаетесь и я не буду ограничиваться лёгким проклятьем на соседнюю камеру, как вчера. — Мы отмыли твою кровь, дьявол. — Смокер кивком приказал остальным убираться из камеры. Этот хитрый чёрт его достал. — Не всю — хитро улыбнулся Ло. Инквизитор сжал зубы до скрипа, поворачиваясь к колдуну. — И вообще, вы мне ни кресла для пыток не притащили, ни стола… Что, украли? Или впервые за столько лет отловили реального колдуна, и просто не знаете что со мной делать? — Ты слишком болтливый. Если бы от тебя не ожидали исповедь, вырвал бы тебе язык. — Можно было просто попросить меня сказать «извините, я больше так не буду», а не оставлять тут в неглиже. Я даже могу сделать очень грустные глаза и на коленочках постоять. Только давай без пыток, а? Я уже весь ваш курс знаю, проходил, не исправился. Мне не страдать — тебе не пыхтеть. — Смокер в сомнениях замер, стараясь не замечать странный взгляд серых глаз. Ло знал, как надо смотреть, чтобы очаровывать мужчин, его этому когда-то шутки ради научили проститутки. Но делать это когда тебя чуть не трясёт — сложно. — Нет — рыкнул инквизитор, пытаясь согнать с себя наваждение. — Тебе меня не околдовать! — О-о, как забавно, что ты в этом так уверен! Не стоит недооценивать меня. Мне говорили, моё имя довольное громкое среди колдунов, но поверь, действуй я активнее — Ло сложил ноги по-турецки, переставая прикрываться — меня вы бы боялись куда сильнее. — Служитель отвёл взгляд, зло хмурясь. Несгибаемый как камень, мужчина стальных нравов. Но у Трафальгара куда больше тузов в рукаве, и он не будет стесняться их выкидывать, пока это будет позволять ему оставаться в живых и не искалеченным. Прости, Луффи. Это всё ещё ради тебя. — Я прекрасно знаю, что ты не простой шарлатан. И почему нам только надо с тобой целую неделю мучаться… — Смокер сделал шаг к Ло, быстро сжимая волосы на затылке того, заставляя смотреть на себя. Хозяин не проронил ни звука. — Я готов прямо сейчас затолкать тебя в железную деву, но она теперь твоя соседка. В назидание. Можешь не вертеться, это не изменит ничего. Поверь, даже без тяжёлых пыток эта неделя будет твоим адом. — Как мило — оскалился Трафальгар. — Вот только ты меня действительно не понял, шавка. — Под нервный взглядом Смокера гематома на животе Ло просто растворилась за пару секунд. — Я на голову выше всех ваших обычных гостей. И да, ногти я во второй раз вырвать себе не дам. Прежде чем разъярённый напускной наглостью Хозяина инквизитор вырубил его тяжёлым ударом по голове, Трафальгар успел плюнуть служителю в лицо.***
Луффи лежал на своей собственной кровати. Ого. Он не думал, что однажды будет называть что-то с балдахином, кучей подушек и мягким одеялом «своим». Но оказывается, его жизнь как богатенького наследника имела немало нюансов. Например, его каждый день пытаются учить себя вести. После того, что он вытворил на приёме, его побаиваются выпускать из дому одного. Да и вообще, не пристало такой видной фигуре в одиночку ходить, без сопровождения. В его шкафу — теперь он у него появился — стало очень много отвратительных рубашек, как та самая. Ему вообще натащили одежды, которую он невзлюбил с первого взгляда. А шляпа?! Его драгоценную шляпу запретили носить на улицу! Сказали привыкать к треуголкам… Он нашёл саму простую — чёрную, и наотрез отказывался от других. Единственное, что Луффи не смогли заставить носить — парик. Еда была весьма и весьма вкусная, но чего-то ей не хватало. Наверное, вкуса и жира. Его жизнь теперь походила на эту жратву. На контрасте со временем, проведённым с Ло, это всё было скучно и серо. Поместье рода Монки и вовсе навевало смертную тоску своими серо-голубыми стенами, лепниной и хрустальными люстрами. Из развлечений тут было смущать совершенно обычными выходками горничных и убегать от злой Нами. Правда стоит сказать, что как раз таки девушка и нашла выход из этой смертельной скуки. — Луффи. — Она зашла почти не стучась, и вся взволнованная прошла внутрь, присаживаясь на край кровати. — Я нашла! — Монки мигом отбросил хандру, подскочил на месте и быстро умостился рядом с девушкой. Шляпа прожигал взглядом книгу у неё в руках. — Это было не так сложно, род древний. Последние несколько дней они старались найти, кто же такой Ло, если его фамилия когда-то встречалась Нами, и он некогда был аристократом. И сегодня, девушка наконец притащила ему справочник об основных династиях. — Он издавался лет пятнадцать назад, и их тут нет. Зато! — она поменяла книгу местами с другой, что до этого была под предыдущей. — Вот в этой о Трафальгарах говорится столько, что глаза на лоб лезут. В типографии её одобрили двадцать лет назад. Небольшая разница, не правда ли? — Луффи сосредоточенно кивнул. — И что тут? Рассказывай скорее! — О-о, очень интересно. Поколений двадцать они были на очень, очень близкой службе у короля. Куча титулов и привилегий, мы можем завтра прогуляться по городу, вроде как их поместье до сих пор стоит. Прямо на центральной площади! Это очень большая честь. — Монки продолжал кивать, пропуская половину мимо ушей. Когда там уже о Траффи? — Твой ненаглядный даже числится в семейном древе, последним. Вот — она раскрыла книгу, тыкая в самый низ одного из разворотов. Луффи пригляделся, стараясь читать. — Трафальгар Д. Ва… Ватер Ло. — Именно. Остаётся только гадать, почему такой род был отправлен на костёр, а их последний наследник начал торговать телом… — Луффи мрачно кивнул. — Правда тут что-то не так, в книге совершенно неверно указаны годы рождения! — Чего? Как ты поняла? — Ло не может быть двадцать шесть, ведь так? — Монки активно замотал головой. Что за бред?! — Вот. А это значит, что тут и верных дат нет… И всей книге верить едва ли можно… — Нами тяжело вздохнула. Но это уже лучше! Теперь у нас есть хоть какое-то представление… — Монки молча забрал у неё книжку, пытаясь найти в ней что-то о Траффи. — Завтра… Какой день недели? — Воскресенье, а что? — Тогда у нас даже будет официальная причина попасть туда! — просиял Луффи. — И если верить дрянной птице, там может появиться Траффи! — Нами удивлённо вскинула брови. — Вот именно, что если верить. А он тип мутный… — Но даже если Траффи там не будет — мы сможет узнать очень многое — подытожил вошедший Усопп. — Я пойду сообщу Гарпу. А вы пока подумайте, что будем делать, если он запретит. — Нами и Луффи закивали.***
— Чёртов ураниец! — Ло попытался сесть ровно, но голова будто булыжник всё тянулась к земле, заставляя качаться из стороны в сторону, подобно пьянице. Правды ради, его действительно не били по лицу. Зато затылок пропитался кровью настолько, что волосы стали походить за эти пару дней на свалявшуюся мокрую траву. Сотрясение усугубилось, и Трафальгар хотел бы надеяться, что это самая серьёзная его травма. Но увы, это не так. — П-погоди пару минуток… Дай мне… — Новый удар хлыстом оставляет алую кровавую полосу на боку, заставляет Трафальгара скулить сквозь зубы. Дышать было тяжело, всё вокруг было пропитано сигаретным дымом, в том числе и его лёгкие. Смокер дымил только так, Ло даже слышал кашель из соседних камер. Задрал, курилка. — Молчи. Будешь открывать рот тебе же хуже будет. — Хозяин пропилил покрасневшими глазами с всё такими же мутными радужками своего мучителя. Он нарочно не задевал тату. Те ублюдки что в первый день решили немного побить его и задели наколки сейчас свалились с неизвестной болезнью. Кашель кровью, чёрные хлопья обуглившихся и перегнивших прямо в груди лёгких. Ло не шутил, эта штука всегда была довольно опасна. Горе тем, кто по-пьяни решил с ним подраться. — Куда уж там… — Снова удар. — Да стой ты, говорю же! Ладно, это была плохая шутка, но хватит! — Я не выдираю тебе ногти, не сажаю в железную деву и не запихиваю в тебя «груши». И так слишком с тобой нежен. — Не завидую твоим женщинам если это по-твоему «нежно». — Ло от неожиданности громко вскрикнул, когда Смокер опять ударил хлыстом, на этот раз по бедру. — Ауч! Падла! Ты меня кастратом оставить хочешь?! — Я понял, что твои тату на торсе прокляты. Но что до той на копчике? — Чего? — Ло захлопал глазами. — У меня там нет ничего. От дыма галлюцинации начались? — Трафальгар находился не в самом удобном положении: руки прикованы цепями к потолку, так что он даже со своим ростом едва стоит на цыпочках, но он всё равно попытался извернуться чтоб посмотреть. Получилось и… — Что за херня?.. Да, на его копчике действительно красовалась татуировка. Точнее что-то, что выглядело так же. Полуприкрытое око, крохотный символ — «удьят». Его Ло знал прекрасно, но совершенно не понимал, откуда это у него на теле. — Вижу ты тоже удивлён. Какой идиот будет бить что-то, что смотрит с первых же страниц пособий для инквизиторов? — Это не тату. Развяжи-ка меня… — Трафальгара похлопали сложенным в несколько раз кнутом по заднице, осаждая. — Эй! Пытать я понимаю зачем, но издеваться-то кто тебя просил? — Ты подозрительно бодрый. — Смокер наконец соизволил затушить сигарету о стену. — Это из-за того, что ты здесь не впервые? Я не нашёл записей о том, что тут был кто-то настолько известный. — Я не рождался дохуя известным и сильным колдуном, знаешь ли. Можно сказать, что ваша конторка меня и породила. — Инквизитор всем своим видом показал, что ждёт рассказа. — Это было… Дай подумать. Девятнадцать лет назад. Фамилия — Трафальгар. — Смокер застыл, как будто увидел светопреставление. — О, тебя это так удивляет? Шестерёнки в голове крутиться начали? Как думаешь, почему меня в живых оставили? Ах да, потому что крохотное пророчество обещало тем, кого ты зовёшь «министрами» сильного соратника. Как думаешь, если бы меня не спасло чудо, я бы стоял тут? Если бы один из этих подонков не забрал меня под крыло, стал бы я магом? — Инквизитор явно хотел снова закурить. Кажется, он что-то для себя переосмыслил. Его взгляд растерянно блуждал по телу Ло, но кажется, служитель этого даже не понимал. — Ты как-то слишком пристально меня рассматриваешь для того, кто дал обет безбрачия. Ах да, как я мог забыть что вы его не держите. В прошлый раз насмотрелся. — Ты… Я помню дело Трафальгаров. Ты действительно… — Да-да, у меня там родинка на бедре. — Смокер на полном серьёзе собирался нагнуться посмотреть. — Тупица! Это не родовое! — Ло расфыркался. Служитель несколько стушевался. — Как так получилось что наследник такого великого рода в итоге опустился до мужеложничества с каждый встречным?.. — Да что ж вас так тянет на эту мысль… Я ведь не похож! — Трафальгар дёрнул руками. — Сёрьёзно, отцепляй. Меня тошнит от этих катакомб. — Всё-таки боишься их? — Невесело хмыкнул Смокер, шумя связкой ключей за спиной Ло. Через пару мгновений браслеты наручников были открыты, и Хозяин, лишившись всякой поддержки, осел на пол. Ноги его совершенно не держали. На плечи опустился плащ инквизитора. Трафальгар удивлённо посмотрел на своего палача. — Ты нам замёрзший без надобности… — пробубнил тот. — Имейте ввиду, капитан, моё сердце и задница уже заняты другим мужчиной. — Т-ты! — Распалённый хитрым магом взревел Смокер. Ло рассмеялся, кутаясь в плащ покрепче. Его мелко трясло, он не мог сдержать вздоха облегчения. — Но во всяком случае… Я хочу поговорить с тобой у себя в кабинете. Просто разговор. Трафальгар продефилировал в чужом плаще мимо других заключённых, стараясь не смотреть по сторонам. Босым ногам было холодно, только сейчас Ло понимал, как сильно он замёрз. Он едва ли чувствовал пальцы, некоторые из которых были сломаны. Каждый вдох приносил ужасную боль, а голова трещала по швам. То, что его не кормили и вовсе добивало — он не мог идти, не опираясь на Смокера. Всё, что держало его на ногах — мысли о Луффи, и о том, что он легко отделался. Его вывели из подвалов, провели по ненавистному холлу, наверх, прямо в кабинет Смокера. Кажется, сейчас он стоял во главе абсолютно всей инквизиции. — Ну, и зачем же я тебе понадобился? — Ло уселся на гостевое кресло, пачкая его своей кровью. Точнее, его усадили. — Твои слова о министрах… — О, тебя так впечатлило, что ты всю свою жизнь служил тем, с кем боролся? — Смокер нахмурился. — Мы их называем просто «Семеро». Пожалуй, сейчас нет никого более влиятельного в среде магов. С ними даже наш совет бороться не может, собственно поэтому я тут. Ищу укрытия. — И ты после… Завтра, после того, как эта неделя закончится, ты станешь равноправным с ними участником? — Ну что ты! — Ло отмахнулся. — У меня нет ни связей, ни влияния. А теперь, когда новости о том, что меня поймала инквизиция разлетелись… Я им нужен только из-за Леса. — А что с ним? — А вот это я уже говорить не собираюсь. Это всё, чего ты от меня хотел? — Ещё я хотел сказать, что теперь у тебя есть связи. — Ло удивлённо посмотрел на сурового инквизитора. — Ты сейчас серьёзно из-за моей слезливой истории и красивой задницы решил сменить лагерь? — Из-за Семёрки. Как думаешь, нравится ли мне понимать, что скорее всего всё, чему я служил всю свою жизнь — бред? — Трафальгар только фыркнул. — Странно, что ты раньше этого не понял. Должен признаться, ты достойно выполняешь свою работу — Хозяин всё же снизошёл до скупой похвалы. — Итак, теперь ты намерен провести реформацию, заручившись моей поддержкой как консультанта, а заодно, скрыть это от Семерых? — Смокер кивнул. — Тогда, Трафальгар Д. Ватер Ло к вашим услугам, но зови меня Хозяин. Не ошибёшься. И да, мне обещали овсянку на молоке, тащите сюда! Тот день, что мне тут остался, я надеюсь провести без побоев и пыток. Нет возражений? — Завтра с утра я вмажу тебе разок, а так — никаких.***
Да, им всё-таки не дали пойти на прогулку, так как Монки всё ещё был под домашним арестом за «не стесняйтесь» в сторону Короля. Но их с Нами план был прекрасен — они просто выбрались из окна, а чтобы не привлекать лишнего внимания позаимствовали одежду у прислуги. Прислуга пока что не знала об этом, но они потом честно расскажут! На улицах столицы было немногим веселее, чем в королевском дворце. Но Луффи не жаловался. Ведь на макушке снова красовалась его ненаглядная шляпа! И никаких рюш! Пусть на ногах были не сандалии а ботинки, зато на плечах был его плащ, который до сих пор хранил слабый запах дома Ло. Возможно, дело в остром обонянии мальчишки, а не в свойствах плаща. Но Монки это не волновало. Усопп на днях стащил где-то схему городских улиц, и теперь они спокойно направлялись к центральной площади. Идти было всего ничего, но дорога вышла не самой приятной. В этот день был слишком сильный ветер. Он забирался за воротник, пытался стащить шляпу и обжигал щёки морозом. Ещё одной очень занятной деталью было то, что не смотря на холод, город наводнили люди. По многим было видно — приезжие. Кажется, будто именно сегодня со всей столицы люди решили съехаться в столицу. неужели всё из-за того, про что говорил Донкихот? Что же это за представление такое?.. Оно охватывало все слои, людей со всей страны собирало в сердце столицы. Видимо, этот день очень важен. Чем ближе они подходили к центральной площади, тем сложнее было продираться сквозь толпу. И — что удивительно — народные гуляния небывалого масштаба! Друзья переглянулись — никаких праздников сегодня вроде не было… Но эти яркие флажки, развешанные между домами, дети в масках, торговые лавки море радости. У одной из таких люди столпились особенно плотно. Усопп пригляделся к лавчонке поближе и ахнул, тут же пихая Нами. Та посмотрела по указке, и судя по всему, тоже потеряла дар речи. Скромная табличка «Подожги Хозяина на удачу!» ярко бросалась в глаза. Пока Луффи возился со схемой улиц, они продолжили осматриваться. Маски на детях… Маски тварей. Лесных. На флажках изредка попадались молитвы на латыни. Что за безумие здесь вот-вот произойдёт?! Всё дальше и дальше, к эпицентру гуляний. Монки пока что ничего не заметил, но… Кажется, им стоит вернуться. Мозг никак не мог сформулировать то, на что это похоже. Но вот что-то внутри трубило тревогу. Наконец, площадь. Из-за толпы они едва ли что-то видели, никто из них не был очень высоким. Разве что Луффи был среднего роста, но им это не помогало. Как тут найти дом Трафальгаров — непонятно. Что-то стало доноситься из центра площади. И с каждый шагом, они всё лучше и лучше могли слышать. Это молитвы. Нами с Усоппом молча переглянулись. Девушка залезла ему на плечи, чтобы понять, что же происходит. Где-то рядом начал бить колокол столичного собора. — Нам нужно уходить. — первые слова, которые они услышали от Нами, как только она спустилась. — Быстро. Я думаю… Это не то, на что нам надо смотреть. — Что там такое? — Луффи чуть нахмурился. — Там… — Девушка сглотнула, она заметно побледнела, а по виску скатилась капелька пота. — Там костёр сложен. Кажется, сегодня кто-то будет сожжён заживо. — Монки будто бы поразило молнией с небес. Что-то в голове громко щёлкнуло. Заржавевшие шестерёнки с пронзительным скрипом завертелись. Это впервые за долгое время в его душе вспыхивал настоящий страх. Что Нами только что.? Они и не поняли, как Монки сорвался с места, и как ему удалось так быстро прорваться сквозь толпу, но они потеряли его сразу же. Мальчишка сбежал. Прямо туда, где Нами увидела костёр.***
На самой приватной трибуне собралась воистину высокопоставленная публика. Министры, Король, вся верхушка армии и инквизиции, а так же парочка иностранных послов. И всё, чего они сейчас ожидали — начала этого великого празднества. Спустя столько лет, Хозяину Леса придёт конец, прямо на их глазах. Донкихот был очень доволен. У него был бинокль и бокал его любимого вина. А так же воспоминания о том, какой животный страх был на лице Ло в тот момент, когда ему рассказали, что его сожгут. «Ну не мило ли? Прямо как твоих родителей! ха-ха!» — вот, что тогда сказал ему Дофламинго. Щенок попытался вырваться, этот страх делал из него настоящего зверя. Такой мог оставить на теле своего опекуна, своего спасителя настолько глубокие раны. Ах, как чудесны были его слова раскаяния! Крошка Траффи действительно был готов принять любые страдания и унижения, лишь бы не оказаться сожжённым. Неужели его так травмировало зрелище того, как его семья сгорает? Насколько Донкихот знал, мальчишку заставили смотреть на это все семь часов. Семь часов на то, чтобы тела обратились в прах. Но на этот раз всё будет иначе. Теперь Ло будет находиться в самом центре событий! Сегодня — его день, да восстанет же юнец из пепла, дабы начать свою новую жизнь — подле Донкихота. Дофламинго заметил волнения толпы на краю площади и мигом обратился во внимание. А вот и его маленькая звёздочка, готовая сиять и гореть.***
Маски тварей на детях кружились перед глазами ведьминской пляской, проклятой каруселью, сводящим с ума калейдоскопом. Монки переставал понимать, что происходит, его начинало тошнить от волнения, переполнявшего грудь. Тот, на чью казнь он попал теперь не вызывало сомнений. Представление, значит?.. Луффи продирался через толпу, выслушивая тысячи и тысячи проклятий. Извиняться времени не было. С центра площади уже отчётливо долетал голос проповедника, перекрывавший гул людской массы. Монки кожей чувствовал ужасное липкое ощущение, как будто к нему прикованы взгляды, слишком много. Как будто люди знали, что он сообщник того, на чью казнь они собрались. Какой-то страх, вдруг раскроют? Вдруг отправят в геенну огненную, вслед за проклятым колдуном? Но ещё сильнее страх был увидеть сейчас любимые черты вживую. Воистину, худшее из созданий, являвшихся на этот свет. Так говорили, и с каждой секундой, вопреки своему собственному сердцу, Шляпа понимал, что начинает проникаться людскими страданиями. Столько противоречий с собой в мир не мог нести ни один человек… Его точно сжигают не за просто так. Монки слышал как тысячи и тысячи голосов наперебой шепчут о существе, которого Луффи имел честь звать «Траффи», такое, что кровь в жилах стынет. Другая сторона Хозяина Леса, о которой его предупреждали вскрылась сразу со всеми подробностями. Свалилась на голову ведром тухлой рыбы. Всё, от количества убитых в Лесу за последние годы рыцарей, до количества погибших ни за что людей. Обо всех зверских обрядах, что проводил Траффи. Монки не мог сказать, что равнодушен к чужому горю. Он знал, что Ло ужасен с точки зрения всякой морали но… Всё же, вновь и вновь слышать это… Он не мог. Голова начинала раскалываться. Мигрень в такой момент?.. Не смотря на раздор в своей душе, мальчишка продолжил пробиваться сквозь толпу, туда, где сложили костёр. Издалека, вместе с молитвой раздавались звуки гуляний… Вся столица праздновала сожжение одного человека. Чертовски бессовестного, с несгибаемой волей и поистине склочным характером. Хрупкого и чувствительного, спящего в калачиках и с одержимым блеском в глазах варящим свою настойку. Его любимого Траффи, что так нежно целуется. Луффи хотелось закричать: «Одумайтесь! Этого не может быть! Ло не виновен…». Но это сущие глупости. Тело парнишки трясло. Сейчас против всего мира остались два человека, мальчишка с раздутым эго, на деле ни на что не годный, и могущественный колдун, которому плевать на жизнь настолько, что Монки готов поспорить: Трафальгар сдался в инквизицию. Луффи всегда старался быть на той стороне, которую мог назвать «добром» Иногда извращённым, своим собственным. А тут… Мальчишка мог точно сказать, что пытаясь вытащить колдуна из передряги он не делает доброе дело. Ло ему не друг. Нет. Кто угодно, но не товарищ, ради которого стоит спуститься хоть в ад. Он обитатель того самого девятого круга, великолепная нечисть. Которую он пытается вытащить. Потому что эта нечисть — его судьба. Вторая половина во всех самых важных смыслах. И ах, не страшно быть одиночкой против всех. А именно так и выходит, ведь Ло совсем не хочет быть спасённым. Страшно не смочь, не успеть. Страшно увидеть слёзы из золотых глаз, или услышать срывающие горло крики боли. Или под конец, когда Монки выдохнет, вместо «Спасибо, милый Луффи!» и страстного поцелуя в губы он услышит «Прочь!». Он не мог исключать таких вариантов. Но сейчас ему удалось прорваться в первый ряд и…***
Донкихот закинул ногу на ногу, пригубил вино. Вот и вывезли Ло на площадь. В клетке, едва ли одетого. Ах, как хорош был его сын в такой момент! Сидел с ровной спиной, высоко и надменно поднятым подбородком, и пусть весь он был в кровоподтёках, гематомах и порезах — его лицо оставалось не тронутым, как Дофламинго и заказывал. Надо будет выдать Смокеру премию за это произведение искусства. Птиц видел реакцию толпы. Кто-то ахал, кто-то визжал. Но. Эта казнь отличалась от всех даже поведением толпы. Никто не спешил кидать помидоры. Ведь имя Ло шло далеко впереди него. Настолько, что даже перед его казнью, люди боялись. Конечно же, Трафальгару было куда страшнее сейчас, но то, какой трепет внушало его дитя… Донкихот собой гордился. Трафальгар Ло никогда не был так красив. — Так смотришь, как будто это лучший день в твоей жизни — саркастично подметил рядом сидящий Крокодайл. — Именно так! — Рассмеялся Донкихот, на секунду отрываясь от бинокля. — Ты только глянь, насколько это прекрасно! — Всё что я могу видеть это то, что Хозяину нет и тридцати. И что он действительно легко отделался. Я поражён. — О, поверь. После сожжения заживо даже он не уйдёт не подпалив хвоста. — Доффи довольно оскалился, и вернулся к просмотру шоу.***
Луффи видел его. Траффи. В клетке. Закованный так, как будто действительно мог бы вырваться даже из простых наручников. Люди рядом со Шляпой ахали. Кто-то из дам шептал о том, как красив колдун. Но Монки казалось, что Ло куда больше шло быть целым и невредимым. Хозяин смотрел прямо перед собой. Ни единого движения, будто к толпе уже вывезли труп. Минимум одежды, но та, что была — льняная. Такая гореть будет легко и быстро, нанося увечья на татуированную кожу. Кажется, её пропитали маслом. Луффи сглотнул. Как. Как спасти Ло?! Что он… Он может полезть за ним в костёр. Да, он сделает это, вытащит его из огня. Иначе никак. Мальчишка надвинул шляпу пониже на глаза и увязался вслед за повозкой, что везла клетку. Звон колокола и латынь смешивались с толпой, заставляя ладони потеть от напряжения. Что же будет… Ло вытащили из клетки на площадь очень грубо. Луффи заметил, что тот едва стоит. Но Трафальгар не подавал виду. Сам Хозяин не видел перед собой ничего достаточно отчётливо с того момента, как ему сообщили, как же пройдёт его «перерождение». Вот его ведут к костру. Точно такой же как тот, на котором горела его семья. Его привязывают к балке посередине, грубо, верёвка царапает кожу. Острый запах ладана и древесины с маслом наполняют воздух вокруг него. Он слышит слова панихиды, колокола. Ло не знает, хватит ли у него сил выбраться. Всё как в тумане, последние удары добили его, лишая всякой трезвости разума. Трафальгар смотрит себе под ноги. На таких углях он мог бы сгореть за шесть часов. А умер бы за пару минут. От болевого шока, температуры и ожогов. А может быть, он переоценивает конструкцию, и его мучения займут пол часа. Проверять приходится на практике. Он высоко, хорошо видит толпу замершую, затихшую. Кажется, к нему обратились. От него ждут последних слов, слов раскаяния. — Идите к чёрту! — Крик получается куда громче, чем Ло от себя ожидал. Но сразу после он понимает, что его ноги чувствуют тепло. Костёр зажгли. В груди рождается смех, изо рта вырываются проклятия. Всё жарче и жарче, будто он попал в преисподнюю. Одежда загорается быстро. Кожа бы мгновенно оплавилась, не защити он себя последними крупицами магии. Свой истеричный хохот он не слышит, но в глазах любого зрителя он перекрывает и молитвы, и соборный колокол. Ло надрывно закашлялся, понимая, что пора проворачивать трюк, иначе он задохнётся. Он начинает медленно терять сознание. Больно. Настолько, что он едва ли смог бы подобрать сравнение. Она затапливала мозг и тело, заставляла срывать голос и кашлять ещё сильнее. Но вдруг, Трафальгар понял, что кто-то из толпы пытается прорваться к костру. и в этот момент ему стало ещё хуже. Шляпа. С красной ленточкой и глазами. Его Луффи… Кажется, он даже не замечал, что рыдает. Время будто стало течь медленнее для Ло, боль отошла на второй план, огонь стал холоднее. Ветер сбил с головы Монки шляпу. Хозяин прикрыл глаза, сквозь его хрипы снова прорывался смех. На запястье Луффи браслет сжался настолько крепко, что вспорол кожу и чуть не задел вены. Но Мальчишку останавливали, всё пытались оттащить. А на его голове не было абсолютно ничего. Просто любимые Ло чёрные вихры волос. И ни-че-го. В последний раз вдохнув душащий и обжигающий лёгкие газ, Трафальгар щёлкнул пальцами. Сквозь слёзы Луффи едва ли видел, как Ло за мгновения обугливается, и подхваченный ветром, прах уносится прочь от костра. Но хохот, его крики и безумный блеск алых глаз Хозяина Леса всё ещё стоят перед людскими глазами иллюзией, худшим из ночных кошмаров. Всё говорит лишь о том, что поныне и они прокляты. Вот всё и подошло к концу. Прах Ло разлетается по округе. Вот и пожарили его луковицу. До хрустящей корочки.