Дурак.

      Ло ненавидел просыпаться, и с каждым своим пробуждением, всё сильнее. В глобальном плане. Из года в год, открывать глаза после сна становилось тяжелее и тяжелее. Так, он один раз очухался на холодной улице. Бывало, он отсыпался в холле инквизиции, укрытый накидкой Кида. Не так давно обнаружил на своей талии руки того-о-ком-он-не-вспоминает.       Но вот сегодня всё началось как никогда отвратно. Потому что прям вот сразу он увидел довольную рожу Донкихота. Ещё аж из-за слипшихся ресниц. Гадко! Кулаки зачесались. Но вот пробивающее всё тело онемение этому знатно помешало. Ло закашлялся, ощущая, как горло будто кошки подрали. Рёбра ломило от кашля, а мигрень снова дала о себе знать. Когда он был в сознании в последний раз…       Ах да. Кажется, его притащили в спальню. Трафальгар попытался успокоить кашель и оглядеться. Да, его покои. Нахальный Дофламинго со стаканом коньяка на краю койки «больного», скучающий Крокодайл в кресле, и обеспокоенный — единственный тут — Джимбей. Последний стал приятной неожиданностью. Его не съедят страшные мужики в шубах, ура.       — Кто же глазки открыл? Утро доброе, милый Ло — промурлыкал, издеваясь, Донкихот. — Что же случилось? Неужели, тебе не здоровится? Может это что-то от Венеры?       — Пошёл нахуй. Всем остальным коллегам доброго утра. — Трафальгар сонно потёр глаза, зевая. Птиц хотел уж раскудахтаться, но его оборвали.       — Как вы себя чувствуете, Хозяин? — Джимбей подошёл ближе, чувствуя, как разит злостью от Дофламинго. — Кажется, имитация смерти имела больше последствий?       — Боюсь, это другое. Я найду способ… Устранить это. До конца недели, учитывая, сколько у меня теперь информации и источников…       — Тогда, я думаю, вы — Крокодайл обратился к Пернатому и Джимбею — можете нас оставить. Сами понимаете, огромное количество вопросов, которые мне нужно с ним решить. Не терпит отлагательств. — Ло согласно кивнул. Их оставили один на один. Неужели Семеро выбрали именно Крока для введения в курс дела? Странно. А о чём ещё им говорить? — Итак. Я полагаю, вам хорошо знаком Монки Д. Луффи? — Хозяин поразился настолько прямолинейному вопросу. Так. А где ниточка, ведущая метафорами, трижды замаскированными намёками и иронией к очередной дворцовой интриге Семерых?       — Откуда?..       — Он сам рассказал. Так уж сложилось, что его знакомство с нами не задалось, и вскрылся этот факт. Гарп подтвердил. Продолжите отрицать? — Крокодайл лениво склонил голову на бок. — Не советую. Это действительно важно третьему лицу. Как-никак, я хорошо знаком с его матерью, и это её… Личный интерес. — Ло аж захотелось ровно сесть в кровати. Но сил на это не было, а кряхтеть при постороннем…       — Вот оно как. Нет смысла отнекиваться, да? Её интересует что-то конкретное о мальчишке?       — Сначала подскажите, сколько вы лет на посту. Это уже вопрос о делах Семерых. И достаточно простой личностной характеристики.       — Я пятнадцать лет как Хозяин. — Министр на секунду задумался, сильно хмурясь. — Не знаю, на что это для вас влияет, но про Луффи могу рассказать не мало. В общем и целом, можете передать его матушке, что он вырос достойным молодым человеком. Не слишком смышлёным, но очень и очень… Эм, достойным. — Ло не знал, какие слова можно подобрать. Харизматичным? Весёлым? Тупым как пробка? Горячим? Кто такие вопросы вообще задаёт…       — Мне Донкихот разболтал о том, что вы с этим дитя в половых отношениях, можете не разыгрывать этот концерт. — Крокодайл, не стесняясь больного, закурил толстую сигару. — И заранее говорю, что мне на это плевать. Он и так скоро окажется в супругах принцессы. — Трафальгар запнулся о собственные мысли. — Он взрослый мальчик, и интрижки — это дело самого Луффи. Ему почти двадцать, надо же… Не забудьте его поздравить, мистер Трафальгар, через пару-тройку месяцев. Пятого числа. — Ло конечно сделал пометку в голове, но про себя не переставал удивляться.       Он знал о Крокодайле достаточно, из всей болтовни Донкихота. Даже видел его мельком, будучи совсем ребёнком. И он понимал, что это самый умный и хитрый человек здесь. Ни одно крупное действие Семёрки без его консультации не проводилось. Ло готов был поспорить, что даже Хэнкок его слушала. Но вот сейчас, этот вечный оплот отстранённости и высокомерия сидел перед ним, расслабленно повествуя о…       — А ведь как вчера помню его в пелёнках… Глаза такие были, прям как у его отца и деда. Но он так вырос, о годы… — Трафальгар почувствовал себя так, как будто ему одинокая пожилая леди рассказывает о внучатах. Крайне неловко. — Языкастым он был, или от Хозяина понабрался? Маленький бастард. — Довольно хмыкнул Крокодайл, крепко затягиваясь.       — Самородок он. Получается, вы должны быть знакомы и с Иванковым тоже? — Крокодайл замер. На вечно постном и надменном лице сейчас хорошо читалось волнение. Ло хмыкнул. — Как тесен мир.       — И многое ли вам рассказал Эмпорио? — Что-то в голове Трафальгара звенькнуло, и он чуть приподнял уголки губ, пытаясь казаться наглей и бесстрашней.       — Достаточно.       Одно слово. То самое, из-за которого так многое может оказаться спутано, что последствия зачастую предсказать невозможно. Такие уж они, эти люди. Одна крохотная неопределённость — и её толкования выходят настолько разными, безумными и далёкими от истины, что смешно становится до слёз.       И Ло об этом знал. И бесстыдно использовал.       «Достаточно» окончательно заставило Крокодайла нервничать. Он даже начал нервно откручивать крюк от руки, тут же закручивая назад. Трафальгар понятия не имел, что тот себе надумал, но пока это даёт ему преимущества…       — Итак. Я полагаю, отныне, моё вам противодействие будет под риском вскрытия моего небольшого секрета.       — Кто знает. — Так же неопределённо пожал плечами Хозяин, заставляя чужие зубы скрежетать, а глаз дёргаться. — Но я надеюсь, что вы не будете винить в этом Иванкова. Мы с ним знакомы давно, я доверенное лицо, но к тому же — слишком догадливое. В подобных вопросах. — Тут Крокодайл уже не выдержал, спешно вставая с кресла.       — В таком случае, надеюсь вашей догадливости хватит на то, чтобы не болтать об этом, и взамен, получать мой голос на собрании. — Ло еле сдержался от того, чтобы удивлённо присвистнуть. Но он только согласно кивнул, и наконец остался в одиночестве. Крокодайл покинул его спешно, будто бы даже сбежал, разгневанный. Хлопнув дверью.       Голос за. Он знал о порядках внутри Семёрки. Голосованием решалось почти всё, но лишь после долгого обсуждения, в котором были свои авторитеты. Например — Джимбей, известный своей… адекватностью. А теперь Ло каким-то образом может шантажировать Крокодайла. Знай он, чем именно, было бы отлично… Три голоса против четырёх, это уже неплохо. С остальным он разберётся.       Шансы дожить хотя бы до лета выросли.       Трафальгар попытался подняться в кровати, но опять. Что-то в его теле с появлением в лесном домике Луффи как будто сломалось, теперь постоянно выдавая странности. Сейчас, например, Ло очень-очень громко взвизгнул, после того как всю спину от копчика будто пронзило острым шипом. Хозяин что-то невнятно проскулил и повалился на бок, хватаясь за низ спины. Секунда болезненного затишья в его мозгу пришла с ощущением липкой влаги на пальцах. Трафальгар, чувствуя, как его уже потряхивает от всех фокусов сегодняшнего утра посмотрел на свою руку, догадываясь, что увидит. Кровь.       Ладно, шансы выжить вернулись на свои низкие позиции.       Хозяин скинул с себя одеяло, неприязненно понимая, что его раздели догола. Но ещё хуже этого была пропитавшаяся его кровью простынь. Да, он, конечно, преувеличивал, но неприятная мазня выглядела тошнотворно, и немного тревожно. Хотя бы потому, что он не видел причин появлению крови. Хотя, тот инцидент вчера…       Но мазня была не только под его задницей, но и в ногах. Место, где раньше красовался браслетик, теперь… У Ло за эту неделю появилось две новых татуировки, а он без понятия откуда. Тонкая чёрная полоска на щиколотке. Точно кровоточившая всю ночь. Вспомнился татуированный глаз на копчике, замеченный в инквизиции. А вот и вторая причина. Ну, это как минимум делало его положение менее унизительным! Не всё так плохо!       Хотя если брать во внимание, что он могущественный, и невероятно квалифицированный колдун — то очень. Потому что он вообще не представлял, что это такое. Проклятье? Нет. Его могут проклясть только ему равные. А Семеро… Это слишком не в их духе. Им нравятся зрелища. Выкидывать статуи из окон, медленно четвертовать, или, скажем, скармливать заживо — вот тут они действительно хороши.       Но ещё они хороши в интригах. Неужели, Ло уже в это втянули настолько крепко?! По-чёрному играют. Буквально в заложники его берут, если разбираться. Им можно шантажировать и Дофламинго, и семейство Монки. Очень полезно! Вот только кто… Доверять нельзя даже Джимбею. Но ещё нельзя продолжать сидеть без дела, и не отмывшись!       Ло всё же смог, кряхтя подняться. Отражение в зеркале на двери шкафа не радовало ну совсем. Разве что, он всё так же хорош собой, пусть и ужасно отощал, осунулся, и явно пострадал. Ну, ничего. Он тут себя выходит! Трафальгар повернулся спиной к зеркалу, кое-как изворачиваясь, чтобы рассмотреть глаз на копчике. Фе! Срочно в ванную, срочно…       Крови утекло не мало. Ло не брался оценивать, но сейчас чувствовал ужасную, просто чудовищную слабость от обескровливания. Ему очень благородно притащили книг, так что напрягаться не придётся… Хотя их может оказаться недостаточно.       Ну, да начнутся же поиски! Чего — разберётся в процессе.

***

      Луффи грустно вздохнул, стараясь не смотреть в зеркало. А на что смотреть-то? На не сходящую с глаз болезненную красноту? На перебинтованное запястье, с утра порадовавшее его кровью? Или на эту грёбаную рубашку с рюшами?! Монки еле сдержал порыв капризно топнуть ногой и сорвать с себя эту дрянь, опять заявляясь на обед полуголым.       Но что-то подсказывало, что сейчас у Гарпа и так будет слишком много вопросов. Например, почему у него такая грустная рожа. А как тут не быть грустной рожей! Вчера вечером дед не стал к нему приставать, и слезам после казни дали высохнуть. Ночь не принесла ничего кроме кошмаров, а утро — кровоточащее запястье.       Монки не хотел думать ни о чём, как это умел делать раньше. Но теперь, при попытке отстранить от себя реальность и уйти в блаженно тихую пустоту своей башки, он слышал крики Ло. Видел костры. Ужасно тревожился: вдруг Нами ошиблась? Вдруг Траффи мёртв?!       Стоило ему поделиться страхами с Усоппом, тот мигом сказал: «Твой пессимизм меня пугает. Ты точно не хочешь обратиться к лекарю?». И сейчас, наверное, Монки хотелось. Полная немощность — вот и всё, что он чувствовал помимо боли. Не смог спасти всего одного, слишком важного человека. Не вытащил из передряги, слишком глуп, чтобы хоть что-то заподозрить. Не вырвался из лап толпы, не бросился в костёр.       А ещё он открыл Нами свою тайну.       Усоппу они решили пока не говорить. Но вот всё утро, пока девушка его будила, что-то весело щебеча о том, как удачно она сегодня с утра поторговалась на рыночной площади, Нами смотрела на его макушку. Мельком, пытаясь делать это незаметно. Но слишком сконцентрированный Луффи замечал и это. Лишь бы не думать… Не думать больше никогда и ни о чём. Вот бы его головы просто не было. Это решило бы столько проблем…       Монки всё же глянул в зеркало, и натянул дорогую сердцу шляпу. Ничего страшного, если здесь он будет ходить в ней, так ведь? Возможно ему казалось, но как только соломенная подруга опускалась на голову, жить становилось проще. Мысли утекали. Как будто и не было всего этого. А всего — это значит, что дед не приехал тогда, не отвёл его в Лес. Что его нога никогда не попадала в капкан, не был он на кладбищах, в горах, и никогда его не целовал Хозяин. Будто бы он так и остался простым деревенским парнишкой.       — Идёшь? Там уже завтрак накрыли. — Усопп высунулся из-за двери, и с неловкой улыбкой осмотрел друга с макушки до пят. — Гарп в относительно хорошем настроении. Так что надень брюки, пожалуйста, не задом на перёд, и спускайся. — Луффи и слова вставить не успел, как кудрявая макушка друга скрылась в коридоре. Парень посмотрел на свои ноги. Да вроде правильно он всё надел…       Сюда бы Траффи.       Чёрт.       Ну что он мог с собой поделать?! Да, его мозг был слишком уж переполнен мыслями об этом мужчине, аж через край льётся! И пока Луффи, недовольно пыхтя переодевает брюки, он всеми силами пытается убедить себя, что ощущения и чувства — явно не то, на что Траффи бы посоветовал ему ориентироваться. На долю Хозяина в их дуэте всегда приходился холодный расчёт. А сейчас, когда наступил момент «сольной карьеры», Монки придётся восполнять пробел самостоятельно. Иначе он просто с ума сойдёт до того момента, пока не найдёт Ло! Нами и Усопп помогают, но… Но умеет ли он говорить достаточно хорошо, чтобы вообще рассказать им, что происходит в его голове и сердце?       Нет, так что он легонько похлопал себя по щекам, и пытаясь улыбаться, как делал это всегда, покинул комнату. Деду точно не стоит знать о личной драме его внука. Сейчас он сидел один, в столовой. Ужасные пастельные цвета стен, светлая мебель и блеск хрустальных люстр. Холодный свет из окон лишь усугублял неуютность комнаты, и Луффи хотелось сбежать. Даже еда на столе его не манила слишком сильно. Но выхода нет.       — О-о, а что мы такие бледные? Плакса, ты чего, жрать разучился что ли? — Луффи плюхнулся напротив Гарпа, коротко кивая, и тут же приступил к овсянке. Опять она…       — Не хотелось просто как-то. — Монки-старший давится, с подозрением оглядывая внучка.       — Захворал? Ишь ты! Тебе болеть некогда, мы сегодня едем ко двору. Хотя неверное, надо тебе тогда сразу сказать, чтоб ты потом не выглядел совсем уж дебилом. Тут недавно… Кхм. — Гарп будто бы помялся, совсем пугая Луффи. Что этот старик такого сказать хочет? Он же в жизни ни в чём не увиливал! — Вы у меня ребятки любопытные, наверняка по городу в моё отсутствие пошарились таки. Или слухи там услышали. Ну? Говори, не пялься на меня как дохлый сом на рыбака!       — Ты про то, что было в воскресенье? — Врать бессмысленно. Гарп кивает, напряжённый и хмурый. — Траффи сожгли, я знаю. — Что-то внутри снова ёкает, ужасно больно, но Луффи кусает щёки изнутри, силясь не подпустить к глазам влагу. Нет-нет, только не при деде.       — Ну… Вот так. И чтоб тебе совсем печально не было, ты ж всё-таки с ним долго шастал, я договорился о встрече с твоей невестой. — Шляпа подавился овсянкой, заставляя Гарпа хохотать. — Не выглядишь сильно скорбящим, не удержался, уж звиняй. Но с ней тебе действительно придётся встретиться.       «Не выглядит скорбящим»… Ему что, нужно повесить на и без того траурной одежде табличку «тут скорбят по колдуну», и разрыдаться, картинно утирая слёзы шёлковой салфеткой? А потом убежать в свою комнату, захлопнуть дверь, рыдать три дня и три ночи?! Нет! Он будет верить, что этот кошмар лишь надо пережить, что Ло сейчас в опасности, и его нужно вытаскивать, срочно! Да, ему плохо, больно и страшно. Но до тех пор, пока есть хоть тоненькая ниточка надежды, хрен он тут будет впадать в меланхолию!       — Хорошо. Вечером едем, да? — Гарп выдохнул, довольный, что брыкаться Луффи не начал.       — Да. В трауре заявишься к невесте?       — Угу. Это всё? Или есть что-то ещё, что мне нужно знать? — Гарп совсем уж насупился, ужасно нахмурился, и продолжил молча есть. Луффи только вздохнул. Но после завтрака чуть не прыгал от радости, когда закатывающая глаза Нами сказала, что дед просил передать ему не печалиться уж слишком сильно, не переживать. Что всё ещё разрешится, и что он всегда может поговорить с Гарпом, и быть может, тот, подзатыльником дедовской любви, направит его.       Многое бы отдал Луффи, чтобы услышать это вживую от дедушки. Но вот тот был бесконечно ужасен в вопросах сочувствия и поддержки. Сказать такое в глаза для него сродни предательству присяги. «Не по уставу это как-то».       Вечер наступил намного быстрее, чем Луффи мог ожидать, и вот он снова собирается в замок. День как-то и ушёл в никуда. Вроде он что-то читал, а может уснул на второй строчке… Он не помнил. Но к счастью, мысли его ненадолго, но отпустили.

***

      Стоило воротам захлопнуться за спиной «молодого господина Монки», Нами и Усопп спокойно выдохнули. Это было непросто. Крайне! Их Луффи как будто медленно, но верно, по кусочкам, подменяли последние два дня. Но это ещё можно было списать на травму от тяжёлой потери.       Собственно, из-за этой самой «потери» они сейчас незаметно пробираются под лестницу, и запираются в импровизированном штабе. Стол — большой ящик, стулья — бочонки с вином, а старая масляная лампа высвечивала на стене ворох приколотых к доскам гвоздиками бумажек, вырезок и страниц книг. Это местечко им показала одна из горничных, и узнав, что ищут они такой тайник исключительно для помощи молодому Монки — быстро согласилась отдать им единственный ключ. Репутация у них среди прислуги была соответствующей. И бесстыдство Нами легко позволяло им получать всё, что нужно. Но сейчас они здесь не для поиска остатков рода Трафальгаров, а для перемывания чужих косточек.       — Итак. Выкладывай. Что там тебе Луффи рассказал?       — Он поделился со мной подробностями личной жизни! — Усопп ахнул.       — Будь у меня чай, я бы его выплюнул. У него есть личная жизнь? В том самом смысле?! — Увидев, как весёлая Нами кивнула, длинноносый перекрестился. — Пресвятые угодники, куда мир укатился! Кто?!       — Ло! — Усопп хлопнул по ящику ладонью.       — Чёрт побери, я знал! Так и знал! По ним ведь видно, что любовь! Неужели, наконец-то дошло?! И когда только успели… — Глаза парня сверкали, а Нами, абсолютно довольная, по-кошачьи щурилась. — Ох… Так это же значит, что ему вдвойне тяжело было тогда…       — Сейчас ему уже лучше, так что мы можем отбросить муки совести, и пообсуждать что-то, м-м… — Усопп отзеркалил ухмылку подруги. — Мне сказал, что они целовались. Знаешь ли ты больше?       — В последнюю ночёвку до деревни мы с ним поболтали об этом, и он ужасно удивился, когда я ему сказал, что Ло его любит. Но потом я оставил их на развилке и… — Сплетницы прикрыли рты ладонями, смотря друг на друга с ужасом. — Вот же… Они точно нормально не поговорили.       — Кошмар! И тупому ясно, что они друг друга любят, но… Проблема в том, что они хуже тупых!       — Гораздо хуже! И ведь если что ещё произойдёт, Луффи навряд ли нам расскажет, да, Нами?       — Будем надеяться, что болтун в нём ещё жив… Хотя что там ещё от него останется, если его и дальше будут одного таскать в это змеиное гнездо! Усопп, как только он вернётся, мы должны будем с ним серьёзно поговорить. Пора рассказать ребёнку, что не все в этом мире готовы ему помогать просто так.       — Мне начинать готовить речь? — Оба устало вздохнули. Каким образом можно донести до Монки хоть какую-то здравую идею?.. Найти Ло на том свете, и попросить им текст проповеди написать?!       Но если они не смогут объяснить Монки, куда он теперь попал, то его убьют. Легко и просто! Дворцовые интриги вещь такая. Все, кто обладал мозгами чтобы их видеть, о них молчали, или же участвовали. Нет зла хуже колючих языков в скучающей и властной обители. И особенно они страшны для глупого, доверчивого, и абсолютно не контролирующего свой рот Луффи. Да, их собственные познания ограничивались пошлыми романами, но это было больше, чем ничего.       Так кто если не они?!

***

      Пускай это лишь второй визит в серце столицы, но Луффи уже знатно надоели местные натюрморты. Перед глазами пестрило, он был сонным как муха, и в преужасном настроении. Ему хотелось активных действий, но запертый в стенах… Что он мог?       Разве что снова по ветру рассеять свою невесту… А вот и она. В одном из залов, перед камином, сидит напряжённая. «Вроде читает» — подумал Луффи. Но глаза её на самом деле не видели ни единой строки. Всё, что было в её прекрасной голове, это мысли о мести, злоба и раздражение. Было там местечко и под разочарование.       Столько лет ожидания идеального мужчины привели не просто к ничему, а к полному идиоту и наглому сопляку! Как и все, очередной, что не устоит перед её красотой, как только увидит в свете луны. Хэнкок считала, что ничего лучше серебристо-молочного света для неё нет. Она безупречна всегда, но ночь — время ведьм. И её тоже.       Изящный жест растворяет книгу в воздухе блестящими искорками, она поправляет манжет платья, и встаёт с софы. Ни капли мягкости или любезности в чертах — лишь хладная надменность. Гарп умеренно ей кивает, подталкивает своего непутёвого внучка к ней, и молча удаляется.       — Ну здравствуй.       — Привет! Не напомнишь своё имя? Я забыл просто… — Женщина мигом ощетинилась, будто даже показывая клыки.        Чёрные брови хмурятся, очередной бесподобный жест, сопровождаемый звоном браслетов, и шторы распахиваются, гаснет камин, свет луны освещает лишь её. Тонкий стан, великолепные формы. Черты лица, что краше всей казны, глаза синее моря. Она была готова к тому, что эта медовая речь польётся с уст жениха, как лилась всегда от каждого, кому она позволяла видеть себя такой. Но в ответ…       — А ты чего камин-то погасила? Тут и так темно как в заднице было, а ты! Спички где? А! Вижу! — Хэнкок подавилась вдохом.       — Мерзавец! — На неё абсолютно недоумённо уставились.       — Что? Спички не те? Или они у вас тут под учётом? Тогда ладно, так бы и сказала! А то мерзавец, мерзавец. Как мне тебя звать-то? — Луффи смотрел с каким-то осуждением, уже рассевшись на подоконнике, забирая на себя почти весь драгоценный свет луны.       — Пред тобой Прекрасная Боа Хэнкок! Чтоб ты знал: за возможность говорить со мной, мужчины и женщины всего мира готовы себе вырывать сердца и класть их мне в ноги! А ты получаешь меня в жёны, и я всё ещё не услышала твоих благодарных молитв небесам за такой подарок.       — Пф! Дураки! Ты пока на меня только кричишь, какой же тут разговор? — Но думал Монки о том, что своё сердце за крики от кое-кого другого он готов возложить на алтарь. А что, если подумать, что-то похожее в Ло и этой вот Хаммок было! Рост, цвет волос, даже глаза иногда у Траффи такие же были! Разница разве что в поле… А так даже склочность присутствует!       Только поцелуев этой женщины ему не надо.       — И? Это всё, что ты можешь сказать своей невесте? — Боа откинула волосы назад, тоже усаживаясь на подоконник. Быть может, если она будет ближе к лунному свету, то этот придурок её разглядит как следует?..       — А что ещё говорить? Я до этого с невестами, знаешь ли, не знакомился! Мне тебе прогуляться предложить? Так это скучно! Где у вас тут еда я не знаю, так что вариантов нет.       — Прогуляться. — Отрезала Хэнкок, и спорхнула с подоконника. Она придирчиво осмотрела себя. Да что ж это такое?! Всё ведь при ней! С соблазнительным корсетом платье, декольте которого было достаточно открыто, чтоб демонстрировать достоинства, и в меру закрыто, для того, чтоб оставлять интригу. И что ему не так?! Мужчины глазами любят, это она давно поняла. Её жених что, слепой?!       — И где тут гулять? На улице холодно, в замке скучно. — Тем временем, они перешли во всё такой же богатый коридор. Узорный паркет тихонечко и жалобно скрипел под каблуками, когда странный дуэт шёл в неизвестном направлении.       — У нас есть зала с династийными портретами. — Предложила женщина.       — Скучно!       — Пыточная? — не сдавалась она.       — Банально! — капризничал Луффи.       — Зимний сад!       — Слишком зелено!       — Тронный зал? — Голоса незаметно для них стали громче. Это уже напоминало спор.       — Пафоса до кучи!       — А что насчёт библиотеки?!       — Я похож на человека умеющего читать?!       Они застыли, пытаясь отдышаться, с абсолютно недовольными друг другом лицами. Чёрт бы побрал эту помолвку!       — Зря вы так, мистер Монки! — Луффи мгновенно среагировал на голос, раздающийся из глотки, что ему хочется перегрызть. Дофламинго, как скоро! Старая птица опять свой клюв во все дыры пихает… А вместе с ним вышагивал и мужчина, которого Шляпа видел среди Семёрки. Тоже в шубе, но с настолько равнодушным и отрешённым лицом, что в его нахождении тут Луффи сомневался.       — И ты тут, пернатый…       — Слухи донесли, что молодые милуются, и моему дорогому коллеге уж очень хотелось глянуть!       — Наглая ложь и клевета — фыркнул Крокодайл, к удивлению Хэнкок, всё же нервно покусывая сигару. Луффи помахал рукой загадочному мужчине. Он вроде как птицын друг? Совсем уж плохим парнем он выглядит, при таком-то раскладе!       — О-ой, а что это у нас Мистер Шляпа — Монки закоротило вновь — в трауре? Помер кто? — Донкихот безумно оскалился, склонясь ближе к парнишке.       — Ты… — Луффи натурально зарычал, заставляя колдунов отступить от злобного мальчишки на шаг.       — Что? Я лишь хотел намекнуть, что библиотека — прекрасное место для свидания! Знаете, знавал я одного молодого колдуна, что так долго желал туда попасть! Жаль, что после смерти это не выполнить. А ещё он не ценил рукоприкладства! — Монки медленно выдохнул, и скрипнув зубами отвернулся.       — Библиотека так библиотека, Хэммок. Веди. — Ведьма недоумённо посмотрела на своего жениха, на Дофламинго, и нахмурившись, всё же повела Луффи. Очень быстро они скрылись за поворотом.       — Зачем ты их направил туда? Сейчас там Хозяин. Разве мальчишке можно знать, что тот жив? Сам же вчера всей Семёрке доказывал, как нам важно его скрыть от Монки-младшего. — Крокодайл выпустил плотное облачко дыма в лицо Донкихоту.       — Разумеется, чтобы Ло понервничал! Ему полезно. А вот ты, дорогой Кроки, слишком уж заинтересован в мальчишке! Мне начинать ревновать? — Мужчина надменно фыркнул, потуже завинчивая крюк на руке.       — В таком случае, между тобой и Трафальгаром есть что-то ещё? — У Донкихота аж очки сползли. Шестерёнки остервенело вращались в его голове, и даже забитость механизма перьями не помешала ему сложить два и два. Чёрт возьми…       Больше они о Луффи или Ло в тот день не говорили.

***

      Ло чувствовал себя просто превосходно! От него отстали, он нашёл, где здесь можно достать чай, и утащил в библиотеку целых два чайника! Один заварочный, другой с кипятком. Магия позволяла держать воду всегда умеренной температуры, а с повысившейся в библиотеке влажностью разбираются пусть сами, ему некогда о таком думать! Тут вообще-то очень важный вопрос!       Трафальгар нашёл то, ради чего стоило гореть на костре. Рукописи третьего Хозяина. В оригинале! Пергамент что ценнее золота. Неизвестно, как трактаты покинули Лес, но мало ли. Хозяев было как здравых идей в голове Ло. Штук тридцать.       Сейчас он как раз перешёл к весьма увлекательной главе о соляных кристаллах, каким-то чудом появившихся в небольшой пещере на северо-восточно границе Леса. Надо же, Трафальгар даже не знал, что там что-то такое есть! Быть может, её просто завалило с годами, или она даже заросла? Он не любил ту границу, так что вполне вероятно, что он действительно упустил что-то там.       Где-то на другом конце библиотеки заскрипела дверь, но она едва ли его отвлекла от весьма детального описания способов применения соли. Ло степенно отпил ещё чаю, из просто очаровательной чашки, которую он намеревается незаметно увезти с собой обратно в Лес. Голубая, с узорчиками, и золотой каёмочкой. Казна от такого не загнётся! А может, ещё и чайник с собой прихватить?..       В целом, Трафальгар впервые за долгое время почувствовал полную свободу. От всего! Даже давление Леса он не чувствовал. Он уже увидел главу о длительных отъездах, так что у него всё на руках. Тут дело в другом. Окружённый сетями Дофламинго, он наконец не чувствует, что они его сковывают. И как бы это ужасно не прозвучало — отсутствие Луффи ему тоже облегчало судьбу.       Мальчишка вызывал в нём всё то, чего он избегал годами. Чувства, безумный водоворот, не позволительная захламлённость мыслей, отступление от собственных целей и амбиций. Луффи заставлял Ло перестать быть эгоистом, забыть, как заботиться о себе. О его мести, наконец! Этот дурацкий Шляпа превращал его в безвольную тряпку, которой разве что полы не вытирают! А потом, на прощание целуют, и думай, что хочешь! Ло не так молод, чтобы во всём этом участвовать. Пусть этот придурок ищёт себе кого-то равного, а не Трафальгара, который только и будет рад, если им будут помыкать.       Хозяин злобно фыркнул, кутаясь в плед покрепче. Те два голоса в библиотеке всё не унимались. Спорят! Куда смотрит строгая библиотекарша, которая уже раз пять орала на Ло за то, что тот слишком громко листает книгу?!       Но как только Трафальгар прислушался, он понял, что его тупорылое сердце пропустило ударов пять. Луффи. Которого он тут только что поносил на все лады. Но звук его голоса уже обратил бедолагу Траффи в напряжённую струну, заставил превратиться в слух и вообще, чуть от счастья не покинуть своё тело, возносясь на небеса. Хвостом ещё повиляй, придурок!       Ло нервно завертелся. А что если они сюда придут?! Он не успеет даже сейчас дойти до тайного хода, не в том он состоянии. Куда ещё?! Только если…

***

      — А здесь что? Очередная «жемчужина вашей коллекции»? — Луффи, что уже задолбался ходить по этой библиотеке, со скепсисом рассматривает полки, которые завалены не столько книгами, сколько какой-то догнивающей пергаментной трухой. Казалось, даже если он подует на разваленные по столу документы, они обратятся в пыль. Рядом с ними кто-то оставил чай, от которого так тепло поднимался парок, что пока Хэнкок отвернулась, чтоб достать что-то с полки, Монки тайком сделал пару глотков.       Сидевший под столом Ло возмутился до глубины души, а потом из этой самой глубины выскочила мысль: «ну пусть Милый попьёт, нам не убудет!». И всё. Опять и снова, Монки Д. Луффи ломает ему мозг!       Хозяин пытался унять дрожь, сидел тише воды, и даже не дышал. Всё в нём полнилось трепетом и благоговением пред стройными икрами, обтянутыми чёрной тканью брюк, что сейчас маячили прямо возле носа Трафальгара. И конечно, перед их обладателем. Луффи он не видел чуть больше недели. И сейчас едва ли мог сказать, что тоски в нём нет. И что сердце не зашлось как бешенное, и что нет на щеках румянца. Он любил, и любил безнадёжно ответно. Болезненно и бессмысленно для себя, что стоило давно отвергнуть. Вот только в голове вертелся лишь один вопрос: что Шляпа делал тут с Хэнкок?!       А Монки просто плюхнулся задницей на стол, чуть не сшибая стопки книг и чайники, ещё и ножками болтать начал, чуть не прикончив шальным каблуком Ло. Ему то что? Хэнкок всё старается, бедняжка, чем-то его впечатлить, болтает без умолку! Ужас! Вот бы вместо неё сейчас Ло говорил… И чтобы сидел рядом, и чай этот они вместе пили. Чтобы тонкие татуированные пальцы скользили по древним строкам рукописного текста, так бережно и нежно обращаясь с реликвиями. И не менее уважительно обращались с Луффи.       Боа уже была на грани отчаяния. Что это такое? Что за безобразие?! Ноль обожания, ноль влюблённости, ноль вожделения, да даже ноль внимания! Перед ней вообще человек сидел?! Где положенные размазанные по полу слезы, где мольбы наступить, просьбы отдать руку и сердце, где-где-где?! Не к такому обращению она была привычна! Её стоило обхаживать подобающе, а не вот так, как этот наглый мальчишка: сидит, пьёт чей-то чай, и совсем не замечает её потуг! Да даже стыдно говорить, что она старается чьё-то внимание заполучить. Немыслимо!       — Ты ведь много знаешь о Семёрке от ныне покойного Хозяина, так почему не боишься? — вопрос совсем неожиданный, но ответ на него заставляет Ло бледнеть.       — Потому что Траффи жив, и боятся старых маразматиков я не буду. — Хэнкок рассмеялась, всё дефилируя меж книжных полок.       — Жив?! Ха-ха! Смешно! Скажешь, что он не должен был обратится в прах так скоро? — Луффи оторопел, нервно сжимая кулаки. — Колдуны горят лучше. Говорят, что огонь, на котором нас жгут — адское пламя. Мы и так на нём всю жизнь коптимся, поэтому и горим как родные! — Монки сглотнул ком в горле, сморгнул влагу на глазах. Нет! Он знает, люди ведь могут врать! Он не будет верить! Он не хочет!       Одни говорят — Ло жив. Другие — мёртв! Не может же он быть между?! Кому верить Луффи: им, или своим глазам?..       — К чему тебе отрицать очевидное? Сейчас пред тобой я, великолепная Боа Хэнкок, твоя невеста! А ты, наглый мальчишка, мыслями всё с каким-то мужиком. — «Мужик» позеленел. Боже милостивый, она его невеста… О, Судьба, куда ещё безнадёжнее?!       — Траффи — мой друг. — Грозно начал Луффи. — И он мне куда ценнее, ведь вижу я тебя чуть ли не впервые! Ты мне — никто, Хэммок, не обижайся. А вот твои слова — гадкие! — Трафальгар под столом тихонечко что-то пробормотал, окончательно теряясь. Всё ещё друг?! — И сама ты… — У Монки на языке крутилось огромное количество бранных слов, но выбрал он лишь одно: — Дура ты, вот кто! — Невольный зритель залепил себе по лбу. Насколько непробиваемым надо родиться… Чтоб такого долбоёба любить.       Ло прижал ноги поближе к груди, стараясь исчезнуть с лица Земли. Как же это неловко… Как же это гадко! Тут всё ясно, к гадалке не ходи. Боа Хэнкок — невеста его Шляпы. Мальчишка для него пропал навсегда, оставаясь журавлём в небе. И всё бы ничего, Ло привык страдать. Но даже синицей в его руках было лишь воспоминание. О горячном, необдуманном поцелуе юноши, не хлебавшего ни любви, ни страсти. Что он понимал?! Ничего! А всё лез, лез… Ну, бедолага, теперь-то ты наконец понял, что старикашка Трафальгар тебе не нужен. К тому же, Хэнкок выглядит так, как будто строптивый нрав мальчишки разжигает в ней спортивный интерес. Это будет красивая пара.       — Мерзавец! — Боа действительно поражена до глубин души. Вот болван! Он что, содомит?! Да даже их её красота равнодушными не оставляет! — Возьми свои слова назад, щенок, извинись! Плевать я хотела, как ты там называешь эту кучку праха! Я — твоя невеста, а ты ведешь себя, как невыносимая скотина! — Женщина, довольная собой, топнула ногой, надменно тыкая пальцем Луффи чуть не в кончик носа. А он только шмыгнул им и чихнул. Пыльно тут! — Непробиваемый! Жаль, что брачный контракт уже не разорвать.       — Не то слово!       Мальчишка всё хотел закатить глаза. Как же это глупо — заставлять его жениться. Он против деда в таком не пойдёт, да и то лишь потому, что ему сказали, что это ненадолго, и вообще — так, для красоты. Но назойливость Хэммок его знатно утомляла. Это он привык быть назойливой мухой над чьим-то ухом, а не наоборот! Он любил внимание, но ещё больше любил самостоятельно его отмерять. А тут… Бежать некуда! Замок ему незнаком, а по шее от Деда получать не хотелось… А когда его это останавливало? Никогда! Оставалось только быть чуть-чуть хитрее, прям как Траффи.       — Что ты заладила: невеста-невеста! Да таких невест я по миру десятки видал! Многовато в тебе, дамочка, зазнайства! — Хэнкок аж окаменела. — Мне любой из моих друзей намного приятнее, и до тех пор, пока ты про них глупости болтаешь, с тобой я точно водиться не собираюсь!       — Значит, не собираешься. — Луффи сделал пол шага назад, нервно хихикнув. Упс, он, кажется, немного перегнул. Дама его руки потемнела лицом, глаза опасно засверкали так, как делали всякий раз у Ло. Ему даже послышался фантомный шелест страниц. Смоляные длинные волосы будто многочисленные живые змеи медленно начали ползти, и хотелось бы Шляпе сказать, что не в прямом смысле. Но локоны обвивали стан женщины, кончиками, будто змеиными мордочками, «смотрели» на Луффи. Отдельные даже поползли по воздуху, создавая пугающий змеиный нимб вокруг колдуньи.       Но Луффи лишь мог пытаться скрывать свой блеск в глазах, ибо это было потрясающе, и отгонять мысли о том, что Траффи стоило выкидывать побольше эффектных фокусов, как этот.       — Я — твоя будущая жена, твоя будущая Королева, и наконец — твоя суженая. — Она из последних сил находила в себе не слишком надменный и ядовитый тон. В комнате заметно потемнело, будто бы воздух сгустился, а горящие розовые глаза Боа смотрели и смотрели в душу, будто пытаясь испепелить. — Твоя. Ты должен целовать мои туфли лишь за то, что я стою напротив! А ты… — Один из длинных змеелоконов совершил резкий манёвр, оплетая плечо женщины. Монки аж дёрнулся. — Я и так с тобой слишком любезна. И с этого момента!..       — Может лучше поедим? — Пафосная речь оборвалась. В библиотеке вновь стало светло, Ло под столом выдохнул, убирая чёрную книжку. Волосы Хэнкок вспомнили о силе притяжения, а сама женщина остолбенела, прибывая в состоянии шока. — Ты такая злая, наверное потому, что есть хочешь?       — Признаться, я не голодна. — Растерянно пробормотала Боа, хлопая ресницами. Что это чёрт возьми такое?! Какого дьяволёнка Хозяин смог взрастить, если его ничто не может пронять? — Но если что я могу показать где можно найти еду и…       — О! Будет здорово, только сначала, пожалуйста, скажи, что Траффи не мёртв. — Ло уже устал поражаться своему идиотизму. Вот угораздило ради этого дурака жизнью жертвовать… Но другая сторона его натуры уже размазывала по ковру сопли, ибо это так трогательно! Его дорогой и милый Монки так о нём печётся… Это ж насколько мальчишку шандарахнуло магией через браслеты, что следы любви Трафальгара всё ещё заставляют Луффи печься даже о чужих словах?       — В который раз повторить, чтоб до тебя дошло?! Он по ветру разлетелся прахом, его даже не собрать и не похоронить! Привыкай хоронить друзей, раз уж ты теперь при замке. — Она надменно посмотрела на раскисшего мальчишку. Что-то в груди кольнуло. Кажется, это называли совестью. — Н-но если ты не будешь мне хамить, я так и быть, подумаю над тем, чтобы сказать тебе хоть парочку хороших новостей. Но не о Хозяине! Тут всё действительно безнадёжно. — Хэнкок в мыслях дала себе пощёчину, за проявленную мягкость, и милость. Что это с ней?.. Может, это всё магия брачного контракта?! Любая сделка колдуна будет иметь след волшебства, так может… Она сама себя загнала в ловушку?       Луффи тем временем едва ли не всхлипывал. Опять больно, опять всю надежду отрезают острыми ножницами. Плакать нельзя, а очень хотелось. Никакой дурак не будет так много врать, правда ведь? Всё же Нами смотрела на ситуацию как простой человек, а Боа — как ведьма. Она точно знала, о чём говорит, и это значило что…       Трафальгар Ло в тот день действительно был развеян по ветру.       В мыслях загорелся огонёк, и помимо ужасной боли в груди, теперь болела и голова. Хэнкок с любопытством смотрела на затихшего юношу. А тот лишь терзал свою губу острыми зубами, уйдя в мысли. Если Его Хозяин мёртв — значит Лес без присмотра. А Ло много говорил об этом. Нужно срочно что-то делать! Иначе… Траффи, если он остался призраком, обязательно расстроится. Монки быстро утёр слёзы. Лучшее лекарство от скорби — отвлечение.       — Хэммок, ты сможешь помочь мне попасть в Лес?! — Женщина удивилась. — Пожалуйста! — Мальчишка сложил ладони вместе, и попросту умолял. Будто бы даже немного отчаянно, и безумно взволнованно. — Это вопрос жизни и смерти!       — Я могу взять тебя с собой в свою резиденцию, где ты уже был, и это не будет слишком подозрительно, а что?       — Не могу сказать, прости! Не мне разбалтывать чужие тайны! — Ло под столом зажал себе рот ладонью. Неужели, в мальчишке настолько много ответственности и трепета к его трудам, что он готов прямо сейчас сорваться в Лес, рискуя многим, чтобы тот не стоял без Хозяина?! — Но это правда, очень-очень важно!       — Это связано со сменой Хозяина? Говорят, там скоро должно пройти собрание, и нельзя позволить абы кому занять пост… — Женщина кивнула, мастерски изображая задумчивость. Но и её, и Ло очень волновало, что правда может вскрыться. Главное упущение в плане Дофламинго обнаружилось: он недооценил Монки Д. Луффи.