***
— Луффи! — Луффи! Усопп и Нами выскочили на порог, и тут же замерли. Ну и поворот! Гарп только пару часов назад вернулся один, и хитро поглаживая бороду что-то бубнил про молодость, а на расспросы говорил, что: «Пусть мелкий хоть вкус молодости почувствует». Что за «вкус» такой они уточнять побоялись, но за Монки стало вдвойне боязно. Он вообще жив?.. Как выяснилось, более чем. Сейчас он объявился чуть за полночь, под руку с бесподобной красавицей, изо всех сил пытающейся выглядеть отрешённо. И весь встревоженный, прям с порога рванул к себе в комнату, утаскивая за собой и загадочную даму. — За мной! — Громким шёпотом скомандовал он друзьям. Те только и могли, что озадаченно переглянуться, да последовать за гиперактивной обезьянкой. Дверь за ними быстро захлопнулась и заперлась. Женщина по-хозяйски уселась на кровать парнишки, и надменно взирала на перепуганных и чуть сонных сплетниц. — Итак, собирайтесь, мы выезжаем. И помогите написать записку деду. — Луффи, прости конечно, но какого дьявола?! Кто это, куда ты нас тащишь и… — Нами не дали договорить, впихивая бумагу и перо. — Это моя невеста, звать Хэммок. — Боа недовольно фыркнула. — Она вроде как колдунья, но не парьтесь. И мы едем в Лес. — Мы тебя отпустили на смотрины, а не на шабаш! — Возопил Усопп, но всё же шёпотом. Тон никто не повышал, опасаясь праведного гнева Гарпа. — Вы не понимаете! Если я не явлюсь в Лес, все окажутся в большой беде! Это из-за смерти Траффи. — Он даже не дрогнул говоря об этом. Монки ползал на карачиках возле кровати, шаря рукой под ней. Наконец, он с победоносным звуком выудил свою Шляпу и плащ. — Это всего на пару дней, так и напиши в записке! — А то, что Ло жив ты уже забыл? — Нами недовольно скрестила руки на груди. — Мёртв. — Наконец подала голос Хэнкок. — Колдуны действительно лучше горят. — Нами и Усопп остолбенели. Девушка прикрыла рот ладонями, и еле собралась, чтобы молча начать писать письмо. Вот чёрт… — Луффи, ты… Точно всё хорошо? — Усопп положил руку на плечо друга, обеспокоенно заглядывая в красные глаза. Шляпа только вздохнул. — Нет. Но у меня нет ещё больше времени на скорбь. Это потом. Пока что мне нужно позаботиться о том, чтобы его труды не пропали посмертно. Нами и Усопп поёжились. Слишком это по-взрослому звучало. Всё же, иногда они забывали, что с того осеннего дня несколько месяцев назад Луффи сильно изменился. И продолжит, становясь совершенно другим человеком. Возможно, не останется и следа от детской наивности, от лёгкости походки и смеха в глазах. Монки жизнь обгладывала как Та Самая Тварь обгладывала своих жертв.***
Ло судорожно перебирает картотеку, руки трясутся, а глаза не видят ничего. Блядь. Он отталкивает от себя ящик с документами, так грубо, что тот хлопает, даже чуть трещит. Но Трафальгар этого не слышит. Нервы наружу, ноги уже скоро несут его к следующему шкафу. Пружинисто, отрывисто, в темпе вальса. Пальцы бессмысленно ворошат библиотечные сокровища, скидывают всё на пол, а Хозяин всё не останавливается. Как одержимый, он носится от полки к полке, зачастую перемахивая через стол, не тревожа лишь чайный сервиз. На нём только ночная рубашка, ему могло бы быть ужасно холодно в почти неотапливаемой библиотеке. Но бурлящая в венах кровь застилает мозг, не оставляя ничего кроме паники. Погром вокруг ни капли не успокаивает, только подстёгивает продолжать поиски. Ещё пара полок, и ему придётся по ним карабкаться к верхним стеллажам. В слабом свете подсвечника он дёргано двигается подобно замковому призраку. Призраку умалишённого. Золотые глаза носятся по строчкам-буквам-корешкам, но не разбирают ни единого символа. Если бы он сам знал, что же ищет… В жизни Ло было много экспериментов. Что с дурманящими травками, что с тёмной магией. Но никогда он не ставил на кон в этих игрищах чью-то жизнь, помимо своей. За ним всегда стоял мудрый учебник, злой советник, дьявол на плече. А сейчас… Он один. Нет никого во всём мире, да и не было, кто мог бы дать ему ответ, или на чьи цитаты и записи он мог бы опереться. Абсолютная беспомощность. Серьёзный шаг — взять на себя ответственность. Ло поручился за кого-то единожды. Но делал он это, опираясь на опыт предыдущих поколений, на мудрых наставников. А сейчас ему помочь могут разве что остывший чай да брошенный плед. Всё же, всегда тяжело брать на себя чью-то ещё жизнь. И только когда ты никак не можешь помочь, тогда ты и понимаешь, во что ввязался. Но уже слишком поздно отказываться от своих слов. Трафальгар тяжело вздохнул, помассировал виски, и улёгся на стол. Рядом с ним всё ещё стояла чашка, из которой несколько часов назад пил Луффи. Который сейчас уехал на верную смерть. Ло уставился в потолок. Высокий, с какими-то фресками, ему не рассмотреть. Он видел только этот грязно-охровый цвет, основной в композиции, высвеченный луной. Решимости у него не осталось, только страх. Ужасный, холодящий. А может, это просто низкая температура в библиотеке. Но Трафальгар чувствовал, как задыхается, как паника, эта грязно-охровая паника накатывает на него, хватает за горло и утягивает глубже и глубже в эту трясину. Ему не было ни капли не жутко, когда из-за его ошибки целый город оказался под угрозой съедения. Но сейчас этот чёртов Луффи замешан, и дело тотчас становится кульминацией карьеры Ло как колдуна. Кошмар… Что может сделать человек, полностью контролирующий свои нервы, своё тело и мысли, полный холодной стали и решимости? Всё. На что способен жалкий комок чувств и переживаний, имеющий в себе лишь чистое стремление к свету, и страдания любви? На смерть от сердечного приступа. Для себя это Трафальгар разделял чётко. К этому стремился. Ради этого жертвовал и собой, и Луффи. Стать бесчувственной лесной тварью — не это ли предел его мечтаний, верх эволюции? Всю жизнь только и страдающий, придя к такому, он мог бы воплотить то, в чём клялся себе искалеченный ребёнок в подвале монастыря. Поэтому Ло садится, и, не стесняясь, выливает себе на голову остатки чая. Холодные капли пачкают рубашку, стекают по густым волосам, и Хозяин зябко вздрагивает. Холод отрезвляет. Но всё тело так ужасно ломит, он ужасно устал, а голова болит. Раскалывается, как тяжёлый камень на плечах, давит, топит. А перед глазами всё эта дурацкая охра. Хозяин задумчиво смотрит на чашку, порываясь то ли выбросить её, то ли приложиться к бортику губами, в извращённой жажде близости. Но он лишь отставляет её от себя. Звякает фарфор. Вместе с чистым звуком, Ло приходит понимание, что он тут не один. В паре метров от него застыл поражённый Джимбей. — Я потом уберусь и всё рассортирую. — Ничего лучше на язык не приходит, и Трафальгар, тихо вздохнув, слезает со стола. Он уже нагнулся, чтобы начать уборку, но его останавили. — Вы в своём уме?! Мне кажется, ещё пара таких вот полоумных фокусов, и я вас закрою в комнате, господин Трафальгар! — Ло чуть не роняет книги от этого обеспокоенного родительского тона, сурового, но справедливого. Рыцарь моря хмурится, подходит к нему ближе. — Что происходит? Вы с самого начала ведёте себя как умалишённый, лишь с редкими проблесками! Это перманентное состояние или?.. — Это муки несчастной любви и хронический недосып — отмахнулся Хозяин. — То есть? — Джимбей скрестил руки на груди. — Ну, мне давно стоило хорошенько выспаться, и перестать волноваться о клиническом идиоте. — Ло истерично усмехнулся, продолжая отвлекать себя уборкой. Взгляд коллеги его просто пилил на кусочки, мелко нарезал на салат. Не отстанет! — Вас так ранит фиктивный брак Монки-младшего? — У Донкихота хоть иногда появляются кости в языке?! — Возопил Трафальгар в отчаянии, и махнул рукой. Сил его нет! — И нет, мне плевать на эту женитьбу, как и ему. Зато он вдруг озаботился судьбой Леса, и решил переться туда в одиночку! — Разве Лес среагирует как-то на него? Это опасно? — Джимбей смягчил тон допроса, но опасений в его голосе стало больше. — Это летально — отрезал Ло. — Я покинул Лес не просто так, а оставив на нём небольшое заклинание, так, чтобы потрепать нервишки собранию… — И насколько смертельно вы нервишки обычно треплете? — Ровно настолько, что этого идиота растерзают через пару шагов! — Трафальгар наконец выговорился, и сейчас поджал губы. — Я его не отменю так просто! На это потребуется огромное количество сил, я даже не знаю, откуда столько взять вне Леса… — Не может быть там настолько всё сложно, что с этим не справится пара человек из Семёрки. Думаю, выживаемость Монки в наших общих интересах. — Нет… Только Хозяин может. Это наше, особое, Лесное. Слишком сложная конструкция заклинания… — Ло сорвался с места, быстро схватил пару листов и чернила, и быстро накидал схему, одним колдунам понятную. Джимбей прищурился, поражаясь всей извращённости. Заклинания творились сложно. Правильный подбор слов, предметов, источников энергии и сил — всё сливалось в бесконечные уравнения, играючи с которыми можно обращаться лишь после долгих лет практики. Колдовать по мелочи много кто может, а вот изобретать что-то новое — единицы. Не удивительно, что среди Хозяев были гении, но то, что сейчас видел Джимбей… Принадлежало перу психопата, помешанного на цифрах. Ло всё писал и писал. И чем дальше — тем хуже. Слишком много условий, порядка двадцати. Редчайшие ингредиенты, сложность заклинания словесного — язык сломать можно! И всё это Трафальгар помнил наизусть. — Поразительно… — Я много лет над ним бьюсь, и лазеек тут нет. Ни единой. Условий отмены ещё больше, я был настроен решительно и… — Да вы просто превратили Лес в мясорубку! — Ло нервно хихикнул. Действительно… Он мог просто заставить тварей грызть всех без разбору. Но Хозяева любили идти до конца, ведь терять было нечего. Возможно, чью-то душу утянет в ад, а может быть, проклятье на тринадцать поколений — Трафальгар не знал. Адское смешение, полное ненависти и отчаяния. Чем он только думал… Ну, если говорить совсем честно, то пару часов назад он не мог и предположить всю жестокую изощрённость, что вложил в это заклинание Первый Хозяин. Знал наизусть, да. Правда, разобрать подробно всё руки не доходили и… Чем глубже Ло забредал в формулу, тем сильнее гневался на себя, и сильнее переживал за Луффи. Поразительная халатность! Но как признаться в своей ошибке сейчас? Как пойти на попятную, и представить самому Лесу свою нерешительность?! — Я… Прошу, не заставляйте меня говорить о причинах. Возможно, мне нужен простой совет, но… — Если это всё, то я могу легко с этим помочь. — Джимбей положил тяжёлую перепончатую руку ему на плечо. Трафальгар сглотнул, и поджал губы, собираясь с мыслями. — Всё же, это не так много. — Можно остановить Луффи, но лишь сказав ему, что я жив. Иначе, это будет бесполезно, он пойдёт до конца. Его хоть под замок сажайте — он пойдёт, и сунется в Лес… — Так что вам мешает просто открыться ему? — В голосе Джимбея чувствовалась вселенская усталость. Будто ребёнку объясняет… — Нет! Он… Он должен жить дальше, без меня, спокойно. Я обезопасил его от других магов, отсёк от себя, и травмировал сценой своего сожжения. Я уже взял на себя слишком много, и вы предлагаете мне пойти назад сейчас?.. — Лучше поздно, чем никогда. Возможно, я не вижу всей картины, но это просто… Как бы сказать… — Глупо? — Вроде того — Джимбей неловко отвёл взгляд, не желая задевать Ло. — Даже если вы не хотите его посвящать в собственную живость, то не бросайте одного. Он пойдёт в Лес, но может быть, ему будет проще, если рядом с ним будет Хозяин? — Что?.. Как это возможно без… — Трафальгар будто открыл глаза впервые за вечер. Это же легко. Чтобы быть с Луффи рядом, но не раскрывать свою личность, нужно просто стать кем-то другим! Или чем-то. — Оборотные заклинания… — Джимбей довольно кивнул. — Но нет зверя, что добрался бы так быстро до Леса, и был бы незаметен и… — Ло запнулся, когда увидел, что Рыцарь Моря уходит. — Просто помните о том, что иногда страдания дают нам немало вдохновения на что-то действительно великолепное. На что-то, что не подвластно людям с простой судьбой. — И оставил Хозяина одного, со странно-философской мыслью. Трафальгар сам себе решительно кивнул, и щёлкнул пальцами. Чайники вмиг разогрелись. Извлечь из своих слабостей пользу, ха! Время узнать, правда ли комок чувств способен на чудо…***
Экипаж Хэнкок нёсся быстро даже по бездорожью, которое начиналось сразу за границей столицы. Луффи забился в уголок, как и все в принципе. Неловкое молчание было слишком неловким. — Ну… Мне нечего сказать. — Усопп сдался, не успев начать. — Хотя! Ты, почему ты нам помогаешь? Ты разве не должна быть плохой? — Хэнкок закатила глаза. — Мне ужасно скучно сидеть со стариками в замке, они меня уже изрядно достали. Вот и развлекаюсь. К тому же, неплохо будет, если создастся впечатление счастливых помолвленных. — О-ох, не завидую тебе, подруга. - Нами покачала головой. — С Луффи обручиться — могилу выкопать! — Я уже поняла… — На этом, разговор, может, и не умер, но Шляпа его не слышал. Он покрепче закутался в плащ, надвинул шляпу пониже, и уже сопел, стараясь не мучаться от кошмаров и образов. В смерть Ло он верить не хотел, но мысли этому мешали. Поэтому сон — лучшее лекарство. Во снах Траффи всегда милый и живой…***
Ло наконец смог открыть глаза. Вот он и на месте. Попасть в чужой сон было сложно, он мучался с заклинанием аж до рассвета, но попытаться отговорить Монки стоило. Сейчас Его Ослиное Величество наконец соизволило сомкнуть глаза. Возможно, он и послушает Хозяина… Трафальгар хотел было осмотреться, но тело резко прошило разрядом молнии, изо рта вырвался непристойный до крайности стон, а самого Ло согнуло. Он упал на… На чужую голую грудь. Какого хуя. Хозяин не хотел знать, что он сейчас увидит, но поднял слезящиеся глаза на чужое лицо. Луффи. Разгорячённый и тяжело дышащий, смотрел на него со всей возможной нежностью. Ло волей-неволей подставился под широкие ладони на своей спине, списывая всё на то, что тело из сна ему пока что не подвластно. Он даже не понимал, чьё оно! Неужели, той загадочной зазнобы Монки, что когда-то украла его покой и первый эротический кошмар?! Но стоило Трафальгару увидеть свои руки… Свои. Его. Татуированные. И где же было его тело?! Зажатое между бёдер Шляпы, что сейчас пытался своими лапками притянуть полыхающее лицо Ло к себе чтобы зацеловать. Хозяин дёрнулся от мальчишки как от огня. Что этому маленькому развратнику снится?! Траффи же понравиться может… В дурацкую и чуть немеющую голову заскочила вольная мыслишка о том, что пока Луффи не сверху, он на всё не плюнет, и не отдастся прям во сне. Нет! Никакого разврата! Всё, стоять! Ло отполз на другой край кровати, поджал к себе ноги, и мигом замотался в одеяло. Выглядел он, мягко говоря, испуганным. Луффи в шоке замер. Его сон впервые от него пытается дать дёру… Это что-то новое! — Раньше ты никогда от меня во сне не убегал. — Обиженно вторил он своим мыслям. Сон казался странным не только по содержанию, но и по ощущениям. Будто бы что-то слишком реальное даже для яви. — Раньше?! — Взвизгнул Ло, отчаянно пытаясь не смотреть на Луффи вообще. Да что ж это такое! Он здесь чтобы говорить о серьёзных вещах, а сон — порнография чистой воды! — Монки, слушай сюда, мне некогда выяснять, с чего я в твоих снах… Такой. Я здесь просто чтобы предупредить… — Говоришь совсем как настоящий! — Трафальгар только и мог задыхаться, когда его повалили на кровать, крепко прижимая сверху. Веса в Луффи было слишком много для невысокого паренька, Ло готов был поклясться, что его кости затрещали. — Траффи, это твой призрак?! — Да. — Ответ только приводит Монки в неописуемый восторг. — Значит, ты почти что жив! Траффи, милый Траффи, мне столько нужно сказать, ты так напугал меня тогда, на костре и!.. — Заткнись! — рычаще прикрикнул Ло, осаждая мальчишку. Тот всё ещё был сверху, бесконечно тяжёлый и потерянный. — Я мёртв! Мертв, говорю тебе! И если ты, соломенная башка, не остановишься, то присоединишься ко мне! Брось Лес! — Что… Что ты говоришь? Траффи, не будь глупцом! Ты ведь сам говорил мне. — Луффи тряханул его, сжимая плечи всё крепче и крепче. На глазах Ло появилась влага. Это было ужасно больно! Кости трещали уже не метафорически. Ему даже почудились когти на лапках Монки, впивающиеся в голую кожу. — Ты говорил что за Лесом нужно следить! — Я много чего говорил! Прекращай верить людям уже наконец! — Не выдержал Ло. — Ты… Неисправимый и упрямый идиот! Один раз! Я прошу послушаться меня посмертно хоть раз! Разве так сложно не задавать вопросов?! — А когда ты уже поймёшь, что я тебя люблю?! Момент молчания со стороны Ло растягивается на целую бесконечность горечи, разочарования, и трепета души. Мозг не позволял трактовать слова так, как хотелось бы сердцу. — Любишь, значит?.. — прошипел Хозяин. Луффи чуть краснеет, весь насупленный, но кивает. Полный решительности, и с сияющими красными глазами. Он будто давит на Ло ещё сильнее, смешивая с матрасом, и Трафальгар краем сознания чувствует раздвигающее его ноги колено. — Слезь. — Что? — Шляпа растерян. — Убери от меня руки, и заткнись. — Слова грубые, режут подобно стали. — Я не желаю слушать ни единого слова из этого бреда. — Монки вздрагивает, как будто от пощёчины. Но назад не сдаёт. — Думаешь, что… Что твои чувства — реальны? Спешу тебя расстроить, они не проживут до конца недели! Всё это лишь заклинание, магия, обман! Ты не чувствуешь ко мне ни-че-го! — Траффи, что ты такое говоришь? У тебя мозги на костре спеклись? — Луффи хмурится, полный отчаяния сжимает пальцы на плечах Ло ещё крепче. — Какие заклинания?! — Не важно, это не важно. Любовь ни для кого из нас значения не имеет, это просто твой бред! — Монки никогда не слышал, чтобы Трафальгар говорил настолько отчаянно и громко. — Забудь обо мне и о Лесе. Тебе туда дороги нет. Дурная обезьяна! — Хозяин еле держится, чтоб не обнять Луффи. Как же больно это говорить… Как же больно мать вашу видеть чуть не плачущего мальчишку. Глупого, запутавшегося, околдованного великим и ужасным Хозяином. Ничего помимо фальши тут нет. Эти чувства, что глупый Ослик сейчас обратил в слова — не более чем отражение любви Ло в кривом зеркале заклинания. Пора расставить все точки по местам. — Ты — никогда меня не любил, и не полюбишь. Езжай обратно в город, оставь Лес. Ты ему не нужен, ты лишь помешаешь! — А тебе? А ты?! Ты же… Ты же меня… — Нет! И я не собираюсь с тобой возиться, я и так делаю тебе огромную услугу, отгораживая от верной смерти! Забудь обо мне, ненавидь меня, сотри Лес и его Хозяина из памяти! — Ло был на грани отчаяния. Луффи от него не отвадила даже сама смерть. Так может, смогут жестокие слова?.. Может, он освободит их обоих? Но Монки только шмыгает носом, и склоняется ближе к Трафальгару. Грубо целует, не получая ответа, кусается, и всё продолжает перемалывать посиневшие плечи Хозяина в когтистых лапах. Укладывается на Ло, не давая и вдохнуть. Нет, Хозяин уверен, что человек столько может весить только при комплекции Дофламинго. А человек ли? Татуированная рука ведёт по волосам, зарывается в них пальцами, но не находит ничего. Как он и видел на своей казни — простая голова. Душащая его жестокими поцелуями, бессовестно мнущая тело, оставляя за собой синяки только от рук. Но что же Трафальгар? Он лишь безмолвно повинуется. Не останавливает, подстраивается под бессовестные лапы, успокаивающе гладит по костлявой спине. И всё продолжает шептать: — Забудь. Отрекись. Остановись и вернись в столицу. Живи дальше. Я мёртв. Мёртв. Ты слышишь? Я умер. У тебя больше нет Траффи. Он тебя покинул, бросил. Оставил позади. Ответь ему тем же… Пальцы тихо щёлкают, и Ло, напоследок всё же осмелившись посмотреть на заплаканные глаза грустной твари растворяется. Вместе с ним пропадает и сон. Луффи посыпается резко, и тут же понимает, что щёки ужасно щиплет. К счастью, он всё ещё сидел, отвернувшись к углу. И в полумраке никто ничего не разберёт. Этот сон… Это точно просто бред! От чего — он не знает. Может звёзды там сошлись, Птиц поколдовал, или чего ещё… Его Траффи не стал бы говорить такие жестокие вещи не то, что с того света, он и на этом бы никогда так не сделал! Но… Иллюзия сказала не верить людям. И Монки мигом послушался, выполняя завет. А не значит ли это, что даже слова Ло из сна нужно воспринимать совершенно иначе?! Так получается, он просто стеснялся ему сказать, что тоже любит? Бред, конечно же нет… Это совершенно не в стиле Трафальгара. Он ведь знает, что Монки глупый, и он бы не стал так сложно всё запутывать! Но если Ло заботится — значит любит. Если любит — значит врал. Если врал — значит переоценивал мозг Луффи. И он снова в начале цепочки. Шляпа тяжело вздыхает, сам не замечая дрожи во всём теле. — Приедем скоро! — Кричит кучер, и Монки ничего не остаётся, кроме как вернуться мыслями к возложенной на него миссии. Не думать о Траффи…***
С одной стороны, прошло чуть больше недели. А с другой, это время они провели один на один. «Мышь несчастный» и «мох поганый». Сестрица Нодзико всё пропадала на заработках, а они… В интимном уединении. На деревне даже слухи пошли! И отчего-то эта тема была для Винсмоука настолько болезненной, что Зоро про себя поражался: вот эт его шибануло, видать в детстве головой! Сам поди по мужикам, вот и бесится, что такой прекрасный-лучший-мускулистый Ророноа для него как звезда с неба. Недосягаем и неприступен. В целом, будни и состояли из того, что Зоро упивался собственной нереальностью и пивом, изредка выползая демонстрировать свою силушку миру. Демонстрация дальше тягания тяжестей для стариков в деревне не ушла. Работы — нет. Тварей — тоже. В Лес Санджи не пускал. Ну и жизнь пошла! Сказка! Но вот бесцельное шатание отнюдь ему на пользу не шло. Ещё этот клыкастый над душой всё время пищит… — И что ты этим хотел сказать? — Санджи с сарказмом осмотрел Зоро, лежащего на полу в идеальном кругу из бутылок. — Это художественный запой. — Мои поздравления, но можно его устраивать не дома у великолепной Нами? — Он в твою честь. — Зоро отсалютовал бутылкой Винсмоуку, недовольно взирающему на него сверху вниз. — Во имя всех вечно недовольных блондинок мира! — Ах, как прожить, если запой не лишь для меня! — Санджи картинно прикрывает глаза. — Боюсь, мне от горя придётся выкинуться на солнце. — Что, ревнуешь? — Хмыкнул Зоро, и почесал брюхо, ленно перевалившись на бок. Вампир мигом вскипел, разве что пар от макушки не пошёл! — Падла зелёная! Алкаш несчастный! — Ророноа тут же прилетает босой пяткой по спине. — Работу бы нашёл! — Вы меня один раз так отправили! Цыц! Вам надо — вы и работайте. Только на бухло мне оставляйте! — Поразительная безалаберность. Как ты дожил до своих лет, мох недоразвитый?! Да любой ребёнок тебя сознательнее будет! — Пха! Ребё-ёнок. Тьфу на этих ваших мелких! — А вот и пятьсот пятнадцатая причина, почему ты не нашёл себе жену. Ты ни с одним ребёнком не сладишь! — А ты не нашёл потому, что просто мечтаешь о члене в заднице? И вообще, надо мне, с сопляками возиться! — Больше Зоро никто не видел бы… Но. Дверь распахнули. С ноги, шумно. — Вы двое! Луффи ворвался резко, сразу же занося с собой кучу снега. За ним плелись сонные Усопп и Нами, и странная женщина. Что за компания? И когда это их Монки стал таким… Городским? На нём что, накрахмаленная рубашка?! — Нет времени объяснять, быстро! Мы едем в деревню на востоке Леса, брать ничего с собой не надо, у меня там связи. — О! Прекрасная Нами, и вы тут! И что за Ангел?! — Зоро, смотря на этот цирк недовольно фыркнул. Тьфу! Каблук! — Эт Хэммок, моя невеста. — Санджи мигом подрастерял запал, и только понуро накинул на плечи плащ. — По дороге расскажу! И он действительно, не без помощи Усоппа и Нами, но рассказал. Про то, что Ло сожгли. Санджи молча обругал Трафальгара за очередные фокусы, но лезть с переубеждением мальчика не стал. Говорил Монки и про Лес, который надо спасать. Даже пару строк посвятил Хэнкок. «Она мне помогает. Значит, она теперь в кружке!». И лучше бы он болтал вечно… Вопрос о том, как же жилось их холостяцкому альянсу был максимально жесток. И дураку понятно, что не так у них всё и мирно. Но Луффи всё смотрел этим странным взглядом, таким хитрым, что мороз по коже шёл. Спасло от позора их только то, что дорога долгой не была. Они прибыли сюда спустя столько времени… Ох, ни капли хороших воспоминаний! Только бегство со свадьбы Нами и жизнь впроголодь! Но Луффи знатно их всех удивляет, минуя и покинутый домик на окраине, и поместье Хэнкок. Он со знанием дела двинулся к аптеке в центре города. — Луффи! — Мальчик высунулся из-за прилавка, стоило колокольчику на двери отзвенеть. Чоппер тут же выбежал навстречу, кидаясь с объятиями на Монки. — Тебя столько не было! А где господин Хозяин? И кто это? — Шляпа почувствовал ужасно сильную ностальгию, и только потрепал мальчика по шапке. — Это мои друзья а Траффи… Я думаю, мне придётся рассказать тебе это позже. Ребята, — он обратился к неловко мнущимся гостям — это Чоппер. Он помогает Старой Ведьме и… — Ты кого старой назвал, сосунок! — Собственной персоной, Куреха явилась из своего кабинета. — Та-ак, а где второй обалдуй? — Он… — Хэнкок Луффи бесцеремонно заткнул рукой, и неловко хихикнул, улавливая, какое напряжение повисло между ведьмами. — Не надо ссориться! Мы здесь не на долго. Бабушка, они могут посидеть у тебя? С Чоппером поиграют! Пожа-алуйста! — Чагой-то ты удумал? И где Ло? Что с магическим балансом Леса? — Женщина сильно хмурилась, очень сильно. Чоппер боязливо спрятался за её спиной. Его уж очень напугал зелёный бугай, с лицом убийцы! — Я расскажу вам одной, позже. Прошу, позвольте им тут переждать! — Ладно. По старому знакомству, и ради Чоппера. Но если она — Докторина указала на Хэнкок — посмеет ему навредить… — Я обещаю, Хэммок будет себя хорошо вести! И Зоро тоже! — Эй! — Санджи заржал, и тут же присел на корточки, протягивая руку вперёд к оленёнку. — Привет, малыш. Я — Санджи. Не бойся, ну! — Я и не боюсь, идиотина! Тебя чего бояться! А вот… А! — Чоппер взвизгнул, когда руки жуткого типа его схватили и подняли высоко-высоко! Все присутствующие поражённо застыли, ожидая продолжения. Зоро держал перед собой перепуганного ребёнка на вытянутых руках. И пристально пилил взглядом. Луффи даже забеспокоился, как вдруг… — Мальчик… У тебя есть мама и папа? — Оленёнок зашуганно помотал головой, пытаясь исчезнуть из-под испытывающего взгляда. Но произошло то, чего никто не ожидал. Зоро, со странным блеском в глазах, решительно притянул к себе ребёнка, прижимая к груди, и самым серьёзным и ответственным видом заявил: — Тогда, теперь ты мой ребёнок. Ты мне понравился. Звуки падающих челюстей было слышно Ло в столице. — Зоро… Ты точно ничего странного не пил с утра? — Осторожно поинтересовался Усопп. На фоне Куреха умирала со смеху, а Чоппер пыхтел как маленький чайник от смущения и счастья. Кажется, ребёнок был готов заплакать. Саджи и Нами хихикали в кулачки, Луффи уже сполз куда-то под прилавок, а Хэнкок с уставшим видом рассматривала свои ногти. — Так и быть, так и быть! Я подумаю над тем, чтобы отдать тебе своего оленя на пару часов. И не больше! — Отсмеявшись, Докторина похлопала Зоро и Чоппера по макушкам, и поманила за собой Луффи в кабинет. Дверь захлопнулась. - А теперь, выкладывай. — Траффи сожжён. — Женщина не двинулась с места. И вовсе не пошевелилась. Но Монки не видел её лица. Она стояла к нему спиной. — И я здесь затем, чтобы позаботиться о Лесе. — Вот оно как… И ты пришёл ко мне за советом? Как мудро. Ты вырос, дитёнок обезьяны. Очень вырос. Я не хочу отправлять тебя на верную смерть в Лес, но… Так и быть. Лучше уж ты попробуешь, чем пост займёт кто-то ещё. Читать на латыни можешь? — Совсем чуть-чуть. — Вот молодец. Тогда хватай с третьей полки сверху чёрную книжку. Возьми с собой нож, соль и фонарик. Иди ближе к полуночи. Больше мне сказать тебе нечего. Разве что… Его прах развеяли? — Да… Могилы нет. — Ясно. Тогда, иди, и насладись последними часами со своими друзьями. Дай старушке оплакать внучка… — Луффи молча забрал нужную книгу с полки. И снова радостная жизнь. Нами, Усопп и Санджи премило расположились на диване, болтая о мелочах, Хэнкок с надменностью взирала на всех из кресла, а Зоро… Ему сияющий от счастья Чоппер показывал что-то в книжке по медицине. Бугай внимательно кивал и старался слушать. Ророноа что-то сказал Санджи, отчего тот взбеленился, и в целом, всё было как и всегда. Да, если и проводить последние часы, то только так.***
Ночь спустилась слишком быстро, и он, никому и слова не сказав, хватает сумку с вещами и бежит к Лесу. На самой границе он не позволяет себе даже оглянуться, и быстро ныряет за чёрные стволы, в непроглядный мрак. Луффи готов был поклясться своей шляпой, что Лес за ним сомкнулся будто бы сам по себе, отрезая путь назад. Неужели, так и становятся Хозяином? Он посмотрел вверх, уже отчаиваясь увидеть свет. И правда, еловые ветви не давали урвать и клочка звёздного неба. Лишь тьма да тьма, непроглядная, и холодная. Мёртвая тишина. Монки слышал только своё сердце, бешено пляшущее кан-кан, да спокойное дыхание. Парень закутался в плащ покрепче, и отважился сделать шаг навстречу непроглядной тьме. Его зрение позволяло видеть не дальше пары-тройки футов, оставляя за каждым следующим стволом дерева полную неизвестность. Заведомо гибельную и страшную. Сколько жизней унесло это место? При одном лишь Ло не меньше сотни, а вспоминая про жертвоприношения, и про историю длиной в сотни лет — Луффи не мог и предположить. Чисел таких не знал. И все эти души, все надежды и мечты, сейчас лишь шелестели под его каблуками мокрой листвой. Будто шептались, зло глядя снизу вверх. Вот, он-то — жив! А им, не сумевшим приласкаться к Хозяйским рукам, только и оставалось, что гнить, да оставаться во мраке вечного гнева на жизнь. Каждым органом, кусочком кожи, волосом, Монки ощущал чужие взгляды, руки, слёзы. Заложники Леса рыдали, так и норовя протянуть к нему свои острые когти. Сжать глотку, разодрать на кусочки, растащить по углам, и в обиде на мир и судьбу — растерзать. По виску стекает холодный пот, Луффи понимает, что хочет обернуться. Он чувствует их. Слышит шаги, мерные, один за одним, шагающих становится всё больше и больше. Нельзя, нельзя сходить с тропы. А есть ли она здесь? Под ногами ровным счётом ничего отличного от… Посмотревший вниз Монки чуть не роняет от неожиданности сумку. Ноги больше не стоят на листве. Он чуть нагибается, пытаясь развеять своё наваждение, но делает лишь хуже. Луффи стоял по щиколотку в месиве из крови и кусков плоти. Человеческой? Он не может гарантировать, кусок чьей-то пасти явно принадлежал твари. Парнишка едва ли сдерживает рвотные позывы, игнорирует головокружение. Острый нюх выводит из строя душок гнилого мяса. Но цель есть цель. Ему нужно двигаться дальше. Монки делает шаг, и слыша чавканье морщится. Тени сгущаются. Шаги за спиной приближаются. Вдруг, что-то коснулось щеки. Невесомо и легко, но Луффи вздрагивает. И чуть не плачет, слыша смутно знакомый шёпот. — Ему нужна жертва. — Монки краем глаза смотрит туда, откуда ему прошептали подсказку. Ничего. Ветер что ли?.. Откуда ему взяться?! В Лесу воздух был закостенелый, тёплый, ужасно тягучий, как болотная трясина. Но Волосы на затылке шевелит прохладный порыв, и это пугает Луффи куда сильнее шепталок и шагов. — Жертва? Что ты имеешь ввиду?! — Но ответа, конечно же, нет. Алые глаза нервно бегают по сторонам, а руки, будто наученные многолетним опытом, достают из сумки нож. Монки сам не понимает, что творит. Но лезвие вскрывает заживающую рану на ладони, ведёт к запястью, к кровящему как никогда раньше браслету татуировки. Кровь хлещет по рукам, стекает под ноги, смешивается с неясной жижей из мертвечины. Луффи успокаивает дыхание, и продолжает свой путь. Плащ развевается за его спиной, хлопает. Будто тот загадочный ветер играется от скуки. — Знаешь, пропадать вот так — не вежливо! Взялся помогать, помогай и… — Порыв ветра чуть не сбивает его с ног, но Луффи понимает, что на месте, где он стоял секунду назад уже сомкнулась огромная пасть. Пасть была размером с лося, а зубы — с предплечье парнишки, не иначе! Монки напрягся все телом, гадая, нападёт ли пасть ещё раз. И не хотел предполагать, каких габаритов обладатель пасти. Так вот они какие… Твари. Перед ним на поляну выползли, выбежали, вылетели десятки и десятки голодных глаз. Какие-то просто огромные, похожие на собак, с человека ростом. Другие — будто черви из месива под ногами. Птицы с множеством голов и острыми зубами, лапы в чешуе, так и мелькающие по стволам деревьев. Вывернутые наизнанку, отвратительные и слюнявые, все они тянулись к недвижимому мальчишке. — Не показывай им страх… Произнеси имя… Своё. — Ветер будто бы улёгся на его плечах, как труп лисицы на плечах богатой дамы. — Монки Д. Луффи. — Твари довольно заурчали, но каждая приблизилась на фут. Мальчишку от верной смерти отделяло лишь несколько таких шагов. — Скажи им о своих намерениях. — Я здесь, чтобы защитить Вас. — Ветер удивлённо свистнул. Твари же радостно заголосили, почти вплотную подходя к Луффи. Одна из странных птиц уже уселась на его плечо, и теперь теребила волосы мальчишки. Но тот не позволил себе даже шугануться. В его мыслях был только Ло, жестокий и несправедливый к нему, и к его любви. Траффи, всё равно безумно обожаемый. Хозяин, который будет его. — Докажи им делом. Ты не умрёшь, не разменивайся на мелочи. Читай книжку от и до. — Луффи задумался лишь на секунду. Терять ему нечего. Ребята справятся и без него, в случае чего, а вот Лес — нет. Он, как маленький ребёнок, что постоянно меняет родителей, всеми оставленный, никем не понятый. Даже Зоро смог поладить с Чоппером, а уж Монки с родным Лесом и подавно! Мальчика быстро скинул с плеч плащ, расстегнул рубашку, оголяя грудь. Книжка в левой, нож в правой. Почти как коронация. А это — его посмертные регалии. Он, чуть сбивчиво и часто ошибаясь, но читает строку за строкой, пока нож, чуть подрагивающий, находится прямо у его груди. Луффи чувствует холодное лезвие, но не чувствует холода. Первая глава пролетает слишком быстро, он не замечает, как вокруг него становится слишком много тварей. Они всюду, окружают его, облизывают, чуть покусывают, играясь, и тяжело дышат, истекая слюной. — Одной главы достаточно. Действуй, Шляпа… Луффи чувствует прикосновение ветра к своим губам, и будто бы спускает курок. Тело не чувствует боли, когда нож входит между рёбер, грубо ковыряет плоть. Второй рукой, отбросив книгу, он помогает себе же себя потрошить. Пальцы ищут, ищут и… Находят. Бешено бьющийся орган он легко вырывает своей лапищей, и гордо поднимает над головой, не замечая, насколько сильно он измазан в своей крови. Твари воют, лают, кричат и визжат и… Набрасываются на него. Последнее, что Монки видит, прежде чем потерять сознание — золотые глаза.