***
Столица. Осенние деньки беззаботности, ещё совсем тёплые, яркие. Особенно в детских глазах. Лавки и вывески превращались в танцующий калейдоскоп, как на карусели проносились перед глазами аляпистые вспышки и впечатления. Жители столицы все как один не могли пропустить чудесный ясный день для прогулки. К тому же, на центральной площади разбили ярмарку, а на площади соседней было кое-что, что было ново и ярко для публики — сожжения заживо. Но семейство Трафальгаров небезосновательно полагало, что детям лучше смотреть на диковинных зверей в клетках и всяких уродцев, нежели на человеческую жестокость в проявлении к себе подобным. Будущие лекари Короны, как-никак. Двое детей пробирались сквозь толпу, чтобы посмотреть на «говорящего козла», как орал зазывала. Мальчик крепко держал сестру за руку, и со всей своей детской ответственностью помогал крохе. Сестрёнку терять нельзя. Но в клетке ничего помимо обычного козла не было. Только блеял как-то странно. Всё «бле» да «бле»! Аристократы сдавленно фыркали в воротники, и снисходительно подкидывали обманщикам монетки. Лами потянула Ло за рукав. — А что он говорит? — Кажется, «бле», — с важным видом заявил маленький Трафальгар. — И что это значит? — Никогда не говорил с козлами, языка их не знаю, — смущённо пробубнил мальчик, и поторопился увести сестру от козла, что подрывал его перед младшей авторитет. Родители немного от них отстали, но всецело доверяли не по годам умному сыну. Дети уходили всё дальше и дальше, отвлекаясь на каждую лавку. Погода начинала портиться, но их это совсем не волновало. До дома им добежать легче лёгкого! Ярмарку было видно даже из окон детской. Но когда где-то далеко уже прогремел гром, и Лами крепко схватилась за рукав Ло, взвизгнув, мальчик заметил в окружении неотступающей толпы вывеску. Она гласила: «Настоящая гадалка! Разрешение от Короля есть!». — Эй, братик, ну пошли! Вон, мама с папой нам машут! — Но Ло как заворожённый смотрел на вывеску. Мальчик уже не слышал и не видел вокруг себя ничего. Он даже отпустил сестрёнку, и прошёл к гадалке. На удивление спокойно, толпа будто бы непроизвольно от него отступала, не смея стоять на пути у злого рока судьбы. Трафальгар не отрываясь смотрел, как руки старой цыганки раскладывают на фиолетовой скатерти карты. Сидевший перед ней ребёнок аристократов светился счастьем. Взрослые в толпе шептались. Мол, как интересно, что разрешили шарлатанке посидеть на площади, толпу поразвлекать. Кто к ней не подходил, всем она пела одно и то же, именно то, что люди обычно надеются услышать. О богатстве, любви и счастье. Подставная гадалка чудно увлекала детишек, устраивая шоу на потеху толпе. — Ты, — гадалка указала на Ло, ещё не догадав предыдущему ребёнку. Его знатные родители уже хотели возмутиться, но увидев, на чьего ребёнка указала старуха, утащили своё чадо. Трафальгаров и их детей опасно было не знать в лицо. Перечить им, всё равно что в одиночку стоять с вилами на пороге королевского дворца. — Садись, дитя. Как твоё имя? — Ло. — Толпа зашушукалась. Точно трафальгарыш! — Чудесно, мальчик. Ты хочешь знать своё будущее? — Мальчик наконец почувствовал, что просыпается от наваждения. — Я его знаю и так. Я вырасту, и буду служить королю, стану лучшим в стране врачом, у меня будет знатная жена, и я проведу всю жизнь в достатке и стабильности. — Лизоблюды в толпе наперебой восхищались чудесному мальчику. Всего семь лет — а такой умница! Но цыганка ухмыльнулась с настолько неприкрытой насмешкой, что это заметно было издалека. — Ну, Маленький Трафальгар Д. Ватер Ло, посмотрим, так ли это, — со скрипучей усмешкой отрезала женщина. Небо потемнело окончательно, флажки на площади отчаянно развивались. К столу цыганки наконец подоспела чета Трафальгаров с заплаканной Лами. Она ужасно перепугалась поведения братика. Но картам в руках гадалки это ловко тасоваться не помешало. Одна за другой они легли на стол. Зеваки, стоявшие там давно, напряглись. А всем остальным детям она на ладошках «гадала». Женщина скривила губы в плотоядной ухмылке. — Знаешь, что нужно сделать, чтобы рассмешить Бога, мальчик? — Нет, — Ло растерялся. — Рассказать ему о своих планах. Гадалку можно повеселить так же, дитя, и ты меня сегодня позабавил. Спрошу ещё раз: ты точно хочешь узнать, что приготовило для тебя будущее? — Ло, пошли отсюда, нечего тратить время на… — подал строгий голос отец мальчика. Но тот его уже не слышал. — Расскажи мне. — Ты будешь колдуном, дитя. — Гром грянул совсем рядом. Зеваки забормотали, завозились. Чета Трафальгаров стояла не дыша, а Ло… Внимал. — О-о, вижу, мне пока не верят. Зря. В твоей судьбе так много всего, крошка… Взять твою любовь. Тут, у всех этих холёненьких младенцев, это династийные браки, к которым ты так привык. Но что же до тебя? Женишок Дьявола. Обречённый на горе содомит. — Кто-то возмущённо взвизгнул. Глаза старухи полыхали алым светом, одержимым. Ухмылка кривила губы, чуть не разрывая рот. — Вижу, что корона из-за тебя падёт, к краху придёт династия, страна в руинах! И посреди всего этого ты, несчастный и обречённый, терпящий измены. — Изо рта начала капать кровь. Ло сидел белей снега, не дыша, но и не смея моргать. — И что ты сделаешь? Своими же руками убьёшь своего любимого дьявола. Превратишь в осла, какой изысканно беспощадный метод! О-о, из тебя вырастет великолепное отродье, мальчик. — Старуха-пророчица расхохоталась, и хохотать продолжала, будто одержимая, даже когда порвался её рот, пока её утаскивала стража, а юного Трафальгара, совершенно потерявшего связь с реальностью, уволакивали домой, прочь от грозы и зевак. Но цепочка уже была запущена, карточный домик начал рушиться.***
— Как тебя зовут, пушистый? — Б-бепо, господин Хозяин! — Бепо, — начал севшим голосом Ло, — если моя семья тут, это значит, что они погибли из-за чего-то, что связано с Лесом? — Медведь прижал уши к голове. Остальные твари тоже приклонили мордочки, боясь смотреть в покрасневшие от осознания тяжести греха глаза. — Говори. Приказ Хозяина. — Да. — Кем была гадалка? Кто в неё вселился. — Хозяин продолжал гладить Лами. Бепо боязливо отступал назад, припадая всё ближе к земле. — Лес. Его дух… Он очень хотел хорошего Хозяина. И тогда Он… — Ты говоришь мне, что мою жизнь сломало это место? — Это существо. Частью и слугой которого вы теперь являетесь. Простите. — Бепо совсем лёг на землю и сжался, закрыв лапами морду. Все остальные твари пропали. Только Лами сопела на коленях у Ло. Тот сидел, не произнося ни слова. — И… Может ли Хозяин поговорить с духом Леса? Что он вообще такое? — Я не знаю! Истоки Леса так древны, а я здесь живу лишь десять лет! Старшие твари ещё могут знать. Лес с нами почти не говорит, мы просто знаем, что он чувствует, что он делает. — И что он делает сейчас? — пресно спросил Ло, чувствуя, что сил у него не осталось. — Полагаю, тревожится. Но есть кое-что, о чём Лес от нас, его частей, молчит. Белый. — Что ещё за белый, чёрт возьми? — Трафальгар хмурится. Мужчина ещё раз приложился к фляге. — Да все мы видели! К нам тварь чужая повадилась, сколько лет сладу нет, а Лесу хоть бы хны! Хозяин, сберегите нас, тварей ваших, уж больно страшный зверь! В округе всех пожрал, а теперь к нам. Окаянный! — Опиши-ка мне этого… «Белого». — Под восемь футов росту, белый, меховой. То ли на козла тянет, то ли на льва, никто так и не понял. А морда вроде и собачья. Рогатое, хвостатое, как зыркнет! Так сразу хоть помирай! Копытами стучит, когтями сосны дерёт. Вандал! Ещё и говорить не умеет. Тьфу, дремучий! — Белое, рогатое, пушистое… — Ло слабо приподнял уголки губ. Он столько лет жил тут, стольким обязан Лесу. Какая-то его часть говорила, тут же ужасаясь от себя самой, что не всё так кошмарно. Лес его породил, он же и убьёт. — Милый зверь, наверное. До столицы с нами ездил, красавец. Никого из наших не съел, так ведь? — Но перепугал как! — Бепо расфыркался. — Белый, значит… — Трафальгар смог кое-как вздохнуть, и пугающе-нежно улыбнулся. — Мы с тобой ещё увидимся, моя ненаглядная, голодная радость. — Господин Хозяин, у вас всё хорошо? — спросил Бепо. Ло вздрогнул, будто совсем не ожидал, что после его слов кто-то найдёт, что сказать. — Нет, безусловно нет. Но мне бы очень хотелось повстречаться с этой Тварью. Опиши поточнее, пожалуйста. — Ну… — медведь смутился, почесал лапой чёрный нос, – Шерсть у него грязная, непричёсанный. Видать его колдун совсем от рук отбился! Не то, что вы! Вы у нас — самый лучший! — Твари начали выползать обратно к Ло. Тот смиренно прикрыл глаза, понимая, что гнева в нём на Лес более не осталось. Раны имеют свойство затягиваться. Возможно, виноваты оба. Ло в том, что пошёл к пророчице. Лес в том, что не рассчитал людской жестокости. У Трафальгара гневаться не получалось, особенно на тварей. На эти глаза-бусины, мокрые доверчивые носы и розовые язычки. На подушечки мягких лап и репьи в густой шерсти. Твари тоже хотели жить. И Лес, как самый заботливый родитель, искал им пастора под стать. — Скоро вас всех расчёсывать надо будет, я видел шерсть на кустах, весна уже пришла. — Да! — И белого, коль заявится, причешем, отмоем. В крови поди весь, чумазый… — Господин! — возмутился Бепо. — Ужель вы этого дикаря хотите в Лес принять?! — Это давно сделал за меня Он сам. Он на столько трудностей пошёл, чтобы найти себе хорошего Хозяина, будет плохо его подводить. Но что до Монки? Он заходил, я знаю. Ло на колени залезло ещё несколько мелких тварей. По другую сторону сосны, опираясь на которую он сидел, разлеглось что-то огромное и мохнатое, огибая дерево. На ветках собрались летучие твари, а те, кому места не хватило, расселись на поляне как в амфитеатре. Какие умнички. И каждая крохотная зверюшка вытягивалась как по струнке, тянулась мордочкой вверх, принимая самый деловитый и очаровательный вид, который только могла. Трафальгар тихо таял. Как он обожает этих пушистиков… — Монки… Хозяин хозяина обидел Лами! Но потом извинился. Он хорошо себя вёл! — Погоди-ка. — Трафальгар потёр переносицу. — Как ты его блядь назвал? — Х-хозяин х-хозяина… Простите! — Уши медведя метнулись вниз, снова прижимаясь близко-близко к пушистой макушке. — Чёрт возьми… — Ло нахмурился, обдумывая. — Вот же… Дьявольщина. Наш небольшой обряд оказался куда занятней, чем я ожидал, да? — Мы тогда не вспомнили слово, но потом нам его подсказали! Брак! — У Трафальгара что-то защемило сразу в половине суставов в теле. Он застыл, чуть не крякая. Что?! — Постой-ка… Ты хочешь сказать, что Лес воспринял это как свадьбу?! — Ох, точно! Свадьба, вот ещё хорошее слово! — Улыбаясь кивнул Бепо. — Мы наконец вас можем поздравить на вашем языке! Я даже готовил речь, но вы так неожиданно вернулись, что я её совершенно забыл, простите! — У Ло кружилась голова. Слишком много потрясений за такой диалог, чёрт возьми! — Всё, Бепо, пожалуйста, молчи. Если есть ещё что-то, что мне надо знать, оставь на потом, умоляю! Я не выдержу этого… — Мужчина согнал с себя тварей, Лами осторожно передал в лапы медведя, и шатаясь уковылял к себе в дом. Он не сумел задержаться на том, чтобы порадоваться возвращению, оценить обстановку. Он просто скинул плащ на пол, за ним ботинки. Не закрыл дверь, и попросту плюхнулся на кровать, и начал то ли раздеваться, то ли заползать под одеяло. Нужно отдышаться.***
Карета встряхнулась на колдобине. В который раз за последние несколько часов. Дорога становилась всё хуже и хуже. Луффи не считал, сколько раз он уже шибанулся головой, и сколько раз на него злобно зыркнул дед. — Бессовестный. — А вот это было в тридцать восьмой раз. — Дед, прекращай. Он мне никто, чтобы это за измену считалось. — Он друг твой. И даже больше. Тьфу, поганый! — Гарп ворчит. — Мне даже не так гадко, когда ты о флоте жужжишь. — Это совесть называется, говножуй ты неблагодарный! — Луффи надулся, обиженный. Ничего не совесть… Его просто укачало! — Но раз про флот хочешь, так и быть, кое-что расскажу. Когда мы приедем, тебя сначала познакомят с тем, кто будет тебя сопровождать. Мы решили, что оставлять тебя одного будет слишком ненадёжно, поэтому у тебя будет компаньон-революционер. Я с ним встречался, в отличие от тебя очень мозговитый мальчик. Лучше бы он моим внуком был. А не ты, бесёнок. — Луффи показал язык. — Ну вот тогда пусть он на Хэммок и женится! — Гарп нахмурился. — А что? Неохота? А зачем с ней тогда набедокурил? — Я… Говорил ведь уже! Чтобы Траффи к себе привлечь! Я понял, что это было глупо, и мне ужасно не понравилось с Хэммок, но почему я виноват перед старикашкой?! — Ещё раз вякнешь про свою безгрешность, вместо кобылы запрягу и повезёшь меня до самого северного флота! А про женитьбу вот тебе что скажу. Если хорошо будешь работать, то страна рухнет до того, как ты станешь Адмиралом. Как тебе такое? А регент твой тебе уж в этом подсобит, я уверен. И мальчик из революционеров, и сослуживцы. О-о, армия из тебя человека сделает. Надеюсь, нормального. А то придёшь и будешь своего колдуна обижать. Если ещё раз хоть ударишь — с того света достану! — Зачем мне его бить… Я так, сразу потрошить. — Любишь его, а такие гадости думаешь. Эх ты, мартышка неразумная. — Дед, а кто такой регент? — Гарп со скепсисом осмотрел внука. — Я разве не говорил? Это тот, кто будет за тобой приглядывать. Чтобы чего не натворил, как дед у тебя помрёт. — Луффи морщит нос. — И кто это будет? Я знаю его? Или это дама? — Он. И я хочу, чтобы это был сюрприз. Вы вместе будете делить крышу нашего поместья, так что надеюсь, вы хорошо уживётесь. — Мальчишка похлопал глазами. — Чего ты сомневаешься? Я со всеми хорошо лажу! Только если это не кто-то вроде Доффи. — Гарп задумался. Вроде что-то общее и было, а с другой стороны Трафальгар был умницей, и никак не психопатом. Второй шанс у них с Луффи есть, если Ло всё-таки сможет простить его шалопая. Только б его обезьянышу хватило мозгов извиниться… — Ну… Да, полагаю, ты путь к его сердцу проложишь, если поработаешь мозгами. Надеюсь, хоть в армии тебя этому научат.***
Ло ужасно хотелось умереть, чтобы четыре новости не крутились в его голове одновременно. Но он продолжал пялиться в потолок, совершенно обескураженный этим проклятым днём. Что же делать?.. Лес был властен над ним. Как Луффи, ему достаточно было просто существовать, чтобы Трафальгар терял контроль, рациональность и хладность. Существо Лес было даже поопасней бесноватого мальчишки. Но как они были похожи, будто бы проблем в жизни Ло было вдвое меньше, и все они сосредотачивались на Монки-младшем. Даже Доффи он не ставил в ряд с человеком, которого любит. Всё лишь оттого, что Донкихот ему не приказ. Он не может добиться от Ло всего одной только просьбой. Попроси Луффи тогда дать Трафальгара то же, что дала Хэнкок в ужасный вечер — Хозяин конечно бы не сомневался. Хозяин Хозяина значит, да?.. Звучит. Очень близко к правде. Теперь ещё и статус супругов на магическом уровне. Ло не понимал, от чего же жизнь повернулась к нему наконец лицом. Гадкой, насмешливой, козлиной мордочкой. Такой статус был выше всяких других способов закрепить брак. Ведь у колдунов издревле был обычай, коль уж нашёлся кто-то, кто с тобой под венец пойдёт — всё у вас пополам. Редки колдовские свадьбы. Такой сумасбродный народец мало кто любить будет. Свадьба означала определённую оседлость, а потому если браки и были, то либо с уходом от дьявольщины, либо между коллегами. Ло не планировал ни одного из вариантов. Слишком самовольный, в одиночку ему легче. Всё под контролем, всё на виду. А теперь на его безымянном пальце будто бы сомкнулось фантомное кольцо. И, Боже, у Луффи тоже. Супруги. Трафальгар почувствовал неправильный румянец на своих щеках. Теперь брак Хэнкок обречён, и не только её. Недавний план Доффи очень его позабавил, но теперь сложно выполним. Ох чёрт, его жизнь улетает под откос. Как это объяснять Донкихоту? Но не об этом. На Трафальгара накатила волна ужасного смущения, вперемешку с восторгом. Он зарылся лицом в подушку. Тихонечко заскулил. Ужасная мысль пронзила его сознание. Мужчина сам на себя разозлился, ударил кулаком матрас. Но подумав ещё пару секунд, вскочил с койки и закрыл дверь. Задёрнул шторки на окошке. И сел, тупо глядя перед собой, пытаясь осознать, что новость о замужестве его настолько вдохновила и зарядила озорством, что спустя столько лет… Глубокий вдох, медленный выдох. Ло в уме перекрестился трижды, выругал весь свой словарный запас, и медленно и степенно положил руку себе на ключицы. Ещё один выдох. Отлично, ему безумно стыдно, а значит самое время сделать ещё хуже. Включить особую фантазию, столько лет спивавшуюся где-то на задворках его мозга. Развратнице слова не давали. Но теперь выдали право выступать столько, сколько вздумается. Надо же, первая брачная ночь в одиночку, со своей рукой и заветным именем на губах. Как уныло, как прискорбно. Но это и так больше, чем он мог получить от жизни. Чёртова гадалка, чёртов Лес. Пальцы чуть ползут вверх, сжимаются на горле. Ло поджал губы, стараясь не шуметь, будто тут есть, кому его подслушивать. Он один, в глуши лесной, а твари… А что они, зверята. Совесть имеют, к нему часто не ходить. На нём остались только брюки и рубашка. Самое время избавиться и от них. Дома прохладно, как Трафальгар и любит. Мужчина неловко переступил через свою одежду, ощущая укол стыда и ностальгии. Как давно были все его ужасные похождения… Сейчас он даже сомневается в том, помнит ли он, как касаться себя. Упав на кровать, Ло прислушался. Тихо шумела листва за окном, в доме воздух будто замер. Он облизнул губы. Осторожно коснулся их пальцами, вспоминая то, что было до сломанного носа. Как Луффи целуется, пресвятые угодники, как он это делает. Будто зверёныш, слепо тыкающийся мордой, но со всей страстью и самоотдачей. Слюнявый, кусачий, ненасытный, что важней всего. Как ни посмотри, он был ужасен в поцелуях. Но только с объективной точки зрения, ведь судил Ло. Накрепко влипший в Монки Ло, несчастная душа, чьё тяжелеющее дыхание сбивало кладбищенский покой в хижине. Трафальгар провёл рукой по торсу. Спешно, совсем не наслаждаясь моментом. На большее он от Луффи рассчитывать не мог, даже поныне состоя в магическом браке. Было что-то унизительное в том, что от фактического мужа Ло мог мечтать только о бессовестных облизываниях его шеи, скупых касаниях. Но Трафальгар привык к пинкам от жизни настолько, что стал получать от них удовольствие. Он закусил губу, больно ущипнув себя за сосок. Если бы он интересовал Монки, тот бы наверняка попробовал его изучить, прощупать, облизать. А потом выкинуть, как надоевшую игрушку. Внимание мальчика удержать было сложно, Трафальгар знал. Наконец бессовестные руки сжали бёдра, пальцы пощекотали низ живота и ладонь обхватила член. Ло вздрогнул, будто испугавшись. Чёрт, ему стыдно. Из неоткуда взявшееся чувство, будто он сейчас пытается подрочить прямо на дворцовой площади во время своей казни накатило быстро. Но Хозяин знал, что нужно делать. Босые ноги прошлёпали по холодным доскам к полкам. В мыслях Ло мастерски игнорировал напряжение в животе, и тот контраст прохлады дома и огня в сердце и теле, что заставлял его покрываться мурашками. Тихий звук открывшейся бутылки слишком громкий. Одиночество в этот знаковый момент так горестно, но так заслуженно. Трафальгар на секунду думает о том, что пусть всё пропадёт, и первое, что он сделает, когда Луффи вернётся — утащит его в любой тёмный угол и заставит себя любить, а после выколет глаза. Никаких Хэнкок. Или глаза стоит выколоть до, чтобы подлец не видел, что перед ним не его жена. Ло сделал несколько крупных глотков, будто пытаясь захлебнуться в крепкой, особенно ядрёной настойке, что ждала своего часа так долго. Трафальгар злится. На себя, свою беспомощность. На судьбу, и на то, что вынужден тут стоять, в так им названную «брачную ночь», совершенно один. Немного ошалевший от крепкой настойки, и от собственных действий. Мужчина сделал глубокий вдох. Через секунду он судорожно шарил в ящиках, время от времени прикладываясь к бутылке. Наконец, искомое обнаружилось. Ло без всякой грации плюхнулся на койку, влил в себя остатки крепкого пойла, и откупорил бутылёк. На пальцы вылилось масло. Он с раздражением, резко просунул руку меж своих ног. Трафальгар плюёт на собственную целостность, он груб с собой. Безжалостный напор указательного пальца заставляет глаза слезиться, зубы скрежетать. Хозяин не занимался подобным несколько лет, чёрт возьми, к чему ему себя калечить? Но злость от собственной слабости бурлит. Вот она, его извращённая страсть, его самый доступный из плодов эдемского сада. Ненависть к себе. Вины на его плечах — как деревьев в Лесу. Твари, что мельтешат вокруг тому подтверждение. Его сестрёнка, в теле собачонки. Его друг детства, в чьём растерзанном трупе он копался, и прочие. Лес соучастник, его напарник и единственный, кто останется тут до конца. Лучше бы это создание дьявола решило, что это он теперь повенчан с Трафальгаром. Тогда одинокая брачная ночь имела бы куда больше смысла. А хотя… Нет. Всё же, он на правильном пути. Ло не заметил, когда пальцев стало больше, когда и вторая рука начала затекать от ритмичных движений, когда его дыхание стало громким, обрывистым. Как он начал кусать простыни, стараясь не сильно шуметь, на потеху тварям. Слишком долго без разврата, он превратился в своих руках в едва мыслящую массу содомской похоти, слишком чувствительную. Лес прекрасно принимал такой его облик, впрочем, как и десятки других. Возможно, взмокший и взъерошенный Трафальгар был прекраснее всего. Так как был лишён возможности думать слишком о многом. Кроме того, что он действительно хотел быть любимым. Как живое существо. Заслужил ли он наконец хоть каплю ласки?! И не испугается ли он, когда наконец её получит?..***
Они прибыли после долгой, слишком долгой дороги, когда уже смеркалось. Луффи слышал странный шум, который ему было не с чем сравнить даже. На фоне, такой изводящий, но манящий своим загадочным шёпотом. Когда он спросил деда, тот ухмыльнулся, и односложно ответил: «Море». Экипаж остановился у небольшого двухэтажного домика, на окраине города. Под покровом сумерек, Луффи и его пустой саквояж проникли в пустой домик. Гарп зашёл вместе с ним, сложно посмотрел на внука. — Вот и всё. Дальше ты со своим новым напарником, он должен тебя завтра разбудить, нам с ним встречаться более нельзя, поэтому тут я тебя бросаю, внучок. — Монки-младший кивнул. Гарп выглядел странно. Его хмурость была иной, нежели обычно. — Ох, чёрт ты мой, подкинутый… — Старик стиснул мальчишку в объятьях, душа, до треска косточек. И никак не отпускал. — Деда, задушишь! — кое-как подал голос Луффи. Но старик только ослабил хватку, похлопал его по спине. — Ты прости, что дедом был никудышным, не держи зла. Ты, всё же, пусть и дебил редкостный, но вырос хорошим парнем. Для старика своего, стань ещё лучше, извинись перед Трафальгаром, и свергни всех в столице нахер, чтоб за Хэнкок не пойти. Проживи достойную жизнь. — Ты чего?.. — Луффи растерянно обнял в ответ, слыша, как голос старика становится слабым. Гарп хорошо сохранился, но сейчас отчего-то в его тоне возникла та слабость, которая там должна была возникнуть ещё десять лет назад. — Мы видимся в самый последний раз, Плакса. — Деда? Что случилось?! Почему? — мальчишка отскочил, смотря на деда, поражённый. — Ты вернёшься из армии как только я умру. Буду убит, если точнее. Семеро давно это планируют, и кто из них это будет — мне пока не ведомо. Но увидишь ты меня теперь только в гробу. Надеюсь, успеешь на похороны. — Пожалуйста, не говори так! Ты же… Ты же не можешь умереть, да? Мы же ещё увидимся?! — Луффи почувствовал, что ещё секунда, и всё, что в нём накопилось, будет на его лице, в виде слёз. Он больше не мог сдерживаться. — Нет, Луффи. — Гарп кивнул замершему и дрожащему внуку, чьи глаза горели красным так ярко, что пугали старика. Мужчина вышел за дверь, хлопнув ей. Маленький Монки остался один. Шляпа хватал воздух ртом, понимая, что не сказал всего, что хотел. Нет-нет, это просто глупая шутка, его дедушка ведь не может умереть?.. Так просто. Сказал: «видимся в последний раз», и ушёл! Надо ведь… Луффи не понимал, что ещё стоило сделать его деду на прощание, ведь перед смертью не надышишься. Но ужасное ноющее чувство чего-то нереального, лживого и незавершённого повисло над его и без того больной от мыслей головой. Он ущипнул себя за руку, зажмурился. Даже когда Гарп ушёл, Монки было страшно плакать. А очень хотелось. Последний месяц был настоящим адом, особенно после времени, что он провёл с Ло. Со своим любимым Траффи, которому причинил боль. И пытается сказать, что тот заслужил. Конечно же это было не так. Просто… Луффи тоже было ужасно гадко на душе. Когда он позволил себя утянуть обратно в покои, он не думал, что Хэнкок продолжит его целовать. Но молчал, боясь даже слово против сказать, совершенно не понимая, что происходит. Монки хотел остановить её, когда женское лицо перед ним мелькало, покрасневшее и разнеженное. Когда сам он едва видел, что перед ним творится. Луффи хотелось продолжать кричать «нет», когда его ласково гладили по остывающей груди. На ней зиял шрам, за которым билось сердце, будто бы и не его. Оно принадлежало Ло. Парень уселся на ступеньки скрипучей лестницы, что вела на второй этаж домика. Снял шляпу, уложил её рядом с собой, и зарылся пальцами в волосы. Попытался отдышаться от эмоций, но в голову продолжали лезть воспоминания. Ему нужно было сказать Хэнкок остановиться. Он впервые жалеет о содеянном. Всего три буквы отказа, и ему бы не пришлось тихо царапать висок в темноте, пытаясь избавиться от головной боли. Он не смог бы вспомнить короткую насмешку своей невесты, совершенно беззлобную. «Ты в своей шляпе даже трахаешься, да?» — вот как она сказала. Пальцы в его волосах нашарили причину, отчего любое упоминание шляпы было болезненным. Даддан. Как она кричала, как плакала, когда маленький и растерянный мальчик показал ей, что же у него на макушке. Кормилице поплохело, она слегла на неделю из-за него, чуть не умерла. А он заперся у себя в комнате, голодный и холодный, ребёнка нашли едва живым и ужасно перепуганным. Мальчик прижимал шляпу к голове так, как будто от этого зависела его жизнь. Луффи откинулся назад, больно ударяясь о ступеньки затылком. Но он только выдохнул через нос, и приобнял шляпу. Свидетельница всех его бед, постоянная спутница. Она видела и то, как он тихо всхлипывал, абсолютно позорно, когда сбегал из той проклятой комнаты, босой, в одной только простыне. Всё, довольно. Траффи сейчас могло быть намного хуже, и сосредоточение на чужой боли помогало отвлекаться от отголосков собственной. Луффи вынес два урока из той ночи: нельзя спать со своими невестами, когда клянётесь в любви Хозяевам Леса; и соитие — не то, на что ему хотелось бы тратить время. Он лучше с Ло облепиху бы тогда пособирал, или сказки послушал. Та самая, когда-то им рассказанная, про принцессу и садовника, причиной чьих бед были драконы. Иногда Монки казалось, что ящеры из преданий не вымерли, и продолжают своими крылами рушить его жизнь. Сейчас он в ненавистной армии, без всяких надежд на светлое будущее, и на то, что Ло его простит. Больше всего мальчику хотелось, чтобы его сейчас просто обняли татуированные руки, и потрепали наконец по волосам на макушке.***
Луффи понял что уснул только тогда, когда его разбудили. Перед ним маячило какое-то светлое пятно, и обеспокоенно трясло за плечи, при этом громко щебеча. Парень продрал глаза кое-как, что-то бурча. — Встаю я, встаю… Чего шуметь? — Слава Богу, я думал ты уже помер! Что бы я тогда сказал Господину Драгону и Адмиралу Гарпу?! Мне бы из-за тебя пришлось в отчётах утонуть, а не в северном море! — Луффи смешливо фыркнул, наконец видя, кто его трясёт. Кудрявый светловолосый парень, немногим его самого старше. Со шрамом на пол лица и гипнотическими большими глазами. Монки нацепил на макушку шляпу, пока сокрытое под ней не было обнаружено его новым другом, кажется. — Ты тот, кто за мной будет приглядывать? Как тебя зовут? Я — Луффи! Давай дружить? — Парень мило улыбнулся новому знакомому, немного опешившему от напора. — С-сабо. Меня зовут Сабо, Гарп должен был тебе рассказать, кто я. Удачи нам поработать вместе, Луффи! — Монки пожал предложенную руку. Сабо улыбался чуть нервно, неуверенно. Явно не такого ожидал от господнего сына. Ах да, Шляпа иногда забывал, что для окружающих он вообще-то жених принцессы и так далее по скучному списку. Лучше б в его досье для общественности значилось, что он переспал с Хозяином Леса в своих снах раз сорок, умеет доить коров и прекрасно разбирается в сортах колбасы. — Куда мы теперь? — Как куда? Прямиком на место службы, конечно! Как много ты знаешь о том, куда попал?.. — Если честно только то, что тут сложно выжить. И что кормить плохо будут. — Луффи хлопал глазами, видя, как его напарник теряется. — И… Больше ничего? А про нашу миссию? — Ну, что надо молчать кто я, кто ты, вообще побольше молчать и призывать каких-то волшебных голубей. — На лице Сабо возник тихий ужас, который Луффи привык видеть у всех, кто впервые знакомится с его умственными способностями. — Не, ты расслабься, я знаю, что туповат. Со мной можно справиться, просто тяжело. — Молодой революционер почесал затылок. — Признание проблемы это уже шаг на пути к её решению… Ох-ох-ох, только ради господина Драгона я буду тебя терпеть, парень, — покачал головой Сабо, заставляя Луффи кукситься. Но про проблемы это он здорово сказал. Легко верилось, что это и есть тот самый «умный мальчик» которому лучше было бы быть наследником Монки, чем самому Луффи. — Сейчас бери все вещи, и идём скорее к порту. Судно, на котором мы будем служить отходит сегодня вечером. — Хорошо! — Монки бодро подскочил с места, схватил свой комично-пустой саквояж и бодрым шагом направился к дверям. — А ещё если от меня отвернуться на пол секунды, я могу сбежать. Так, предупреждаю. — Слыша слабый вздох напарника Луффи хихикает. Портовый город был невелик, грязен и сер. От самых окраин, где бросили Луффи, до центральной площади, где воняло тухлой рыбой так сильно, что слезились глаза. Всюду грязь, водоросли, кабаки и забегаловки для моряков, чьи полуживые красноносые тела валялись за каждым углом. Стёртая брусчатка вела их к шуму, что следовал тут за всеми по пятам. Море было близко. Кричали птицы. Сабо сказал, что это «чайки». Монки не понял, почему птиц назвали чайниками, и зачем они так громко кричат. Ещё несколько поворотов, и Луффи видит корабль. Множество кораблей, о которых мог только слышать из книг и рассказов. Мачты исчезали так высоко в небе, как деревья в Лесу, канаты и паруса как их кроны, заслоняющие солнечный свет. Шум толпы на пристани конечно немного отвлекал от созерцания этих чудесных рукотворных Тварей, но имел собственное очарование. — Красивые… — Сабо кивнул, с усталой улыбкой. — Королевские флагманы. Им положено. А вот что с людьми там творится… Нам с тобой только удача поможет, Луффи. — Монки уже чувствовал энтузиазм. Жаль Траффи не видит. — Нас с тобой уже записали на судно «Солнце тысячи морей». Тебе создали фальшивую историю работы на судах, так что ты скоро сможешь получить первое повышение. Только не забывай, пожалуйста, делать вид, что ты действительно не впервые в море. — А я плавать не умею, — тихонечко прошептал Луффи, пристыжённо пряча голову в плечах, как черепашка. Сабо посмотрел на него с шоком в глазах. — Как так… Тогда почему ты именно тут?.. — Меня сюда закинул один из семерых, или как они там. Да, теперь он с ними. — Сабо нахмурился. Да уж, дворцовые интриги были ему глубоко противны. Несчастного юнца вознамерились убить. — Дерьмово, но расскажешь потом. Помни, твоя фамилия существует только для капитана судна, в бумагах. Экипаж не должен знать кто ты, если не хочешь проблем. — Каких? — Например, перерезанной во сне глотки. — Луффи передёрнуло, но он поспешил нагнать уходящего Сабо. Они шли к, наверное, самому большому кораблю здесь. Могучие мачты, золотые буквы на корме. Парень пригляделся, пытаясь прочитать название фрегата, на котором ему предстояло поселиться и провести годы, что всё меньше казались совсем беспросветными. Возможно, что-то хорошее его таки ждёт. Луффи засмотрелся и задел плечом прохожего. Тот мигом взъерепенился, чуть не кидаясь на Монки. — Смотри куда прёшь, козёл! — Заветное парнокопытное работает как спуск, и Луффи уже готов бить морды. — Чё сказал?! — Он притянул к себе незнакомца за воротник, заглядывая в глаза. Он услышал, как ойкнул и заизвинялся Сабо, его голос выделить среди жужжания толпы не составляло трудов. — Что слышал! Надо смотреть куда ножки ставишь, малявка. — Эйс! — окрикнули агрессора. К нему подбежал странного вида высокий парень в кепке, и очень похожей одежде. — Если ты встрянешь в драку в первый день нашей службы на новом судне, то это будет огромным нам минусом! — Он в меня врезался! — Странный парень мигом сменил милость на гнев, и теперь на Луффи агрессивно смотрели в четыре глаза. Сабо унесло могучей толпой куда-то в сторону. Сопротивляться ей у него выходило плохо. Чёртов Монки! Ни минуты покоя! — Ты чё на моего братка гонишь, а? — Шляпа размял кулаки, вспоминая наказ деда бить вполсилы. — Луффи! — Сабо наконец подоспел. — Почему ты уже… Погодите-ка. Меня глаза обманывают?! Эйс, Портгас, ты что ли? — Монки растерялся, как и странный безымянный парень. А эти двое кажется оказались знакомы… Вот так денёк! — Сабо, помнишь? Учились вместе! — Эйс присвистнул, тут же разулыбался. — А ведь точно! Эй, Ямато, я ж тебе о нём говорил? Мы с одного города, вместе в училище гнили. — Сабо смеётся. Луффи чувствует себя лишним. — Пока кое-кто гнил, я получал образование. Но смотрю, судьба-злодейка всё равно свела нас тут. Ты тоже на «Солнце»? И юноша рядом с тобой это?.. — Ах, это Ямато. Сами знакомы с неделю. — Сабо вежливо пожал руку парню. — А с тобой кто? — Напарник неловко покосился на мило машущего ладошкой Монки. — Я Луффи! — Просто Луффи! — тут же вмешался Сабо в лёгкой панике. — Приятно познакомиться, «просто Луффи»! — Ямато протянул руку, которую отходчивый мальчик тут же пожал, становясь сущей лапочкой. — Вам бы поторопиться, капитан тут просто изверг, до отправления всего час. Эйсу приспичило в последний разок поесть нормального хавчика. — Тогда побежали. Надеюсь, на корабле будет минутка поболтать. — Только если после отбоя, во время планирования бунта, — хохотнул Эйс. У Луффи уже сияли звёзды в глазах от того, как всё это выглядело интересно. Какие весёлые ребята должны были с ним служить, а Эйс, Ямато и Сабо ему определённо нравились. И от надписи на корме, которую он в итоге смог прочитать. «Сонце Тысячи Морей» принимало его на свой борт.