Дурак.

      — Солнца не видно уже неделю. Ветер крепчает. Понимаешь, что это значит? — Луффи помотал головой. Катакури рядом с ним смотрел в даль океана, что с каждым днём становилась всё тревожней, — Это значит, что мы заплыли в мёртвую зону. Самый эпицентр проклятого моря. Отсюда два пути, либо в ад, либо дальше на север. Но у тебя и мыслей о возвращении не возникает, не так ли?       — Ага. В ад угодить было бы печально, ведь я так и не повидал русалок… — Боцман закатил глаза.       — Зачем они тебе, никак не пойму. Если ты своей даме сердца хочешь их в пример приводить, то тут и наших баек хватает.       — О-о нет, мне интересно посмотреть. Женщина-рыба! Как по мне — самое интересное, — Катакури усмехается, качая головой.       — Тянет же тебя к такому. Иногда думаю, что ты не врёшь, и дама твоя реально ведьма. Что, с духами общается, дьявола вызывает?       — Ну, как вызывает я не видел ни разу, но был случай когда каких-то сектантов чуть не пришибла за то, что что-то там неправильно сделали. — Катакури рассмеялся скупо, всё ещё слабо веря в то, что Луффи не может врать, и во всех его рассказах фальшива только одна деталь, — А ничего, что мы так стоим?       — Сейчас ничего делать не надо, расслабься, пока можешь. Не ты тут боцман, чтобы иметь глаза на затылке.       — А если б я капитаном тут стал, ты бы остался боцманом? — Катакури нахмурился, огляделся. Вокруг никого не было. Мужчина согнулся почти пополам, чтобы можно было говорить тише.       — Остался бы, причём только при тебе, Шляпа. Поначалу я конечно думал, что ты на редкость непутёвый, но сейчас, полагаю, моё мнение меняется в лучшую сторону. Что-то мне подсказывает, что капитану недолго осталось, а судно без капитана — смерть верная, в этом море особенно. У тебя в досье сказано, что ты уже плавал, но я в первый же день понял, что это брехня, ты и моря-то не видел раньше, так? — Луффи просто и честно выдал звонкое «да», — Вот и мичман, ха. Как ни странно признавать, у тебя талант, вот что я тебе скажу. Причём к командованию, ты прирождённый заводила, парень. Команда от тебя в восторге. Намного лучше этого пса, Багги. — Монки загордился, раздулся, заважничал, заставляя Катакури усмехаться. Но парень быстро очухался.       — Но мне не хватает… Как там? Опыта?       — Именно. Будь ты старше и разумней, цены б тебе не было. На сколько ты во флоте?       — Я не знаю. Но думаю, что вашим капитаном я стану ещё до того, как умрёт мой дед.       — А что с твоим дедом? — Катакури хмурит брови.       — Мне сказали, что я вернусь на берег, когда он умрёт, там какие-то дела с наследством, а что? — Боцман совсем потерялся.       — Я видел твои документы, и никаких особых инструкций там нет. Возможно ли, что я видел не всё? Скажи правду, Луффи. У тебя есть фамилия? — Парень замялся.       — Ну… Мне сказали её никому не говорить, но ты дядя хороший. Меня зовут Монки Д. Луффи. — Шляпа, видя, как боцмана впервые что-то шокировало до вытаращенных глаз, ухмыльнулся, — А ещё я самый худший в мире лжец.       — Мне стоило бы поклониться, ваше превосходительство.       — Ну тебя! — Надулся Луффи, — А дед говорил, что меня дразнить будут…       — Нет-нет, я… Ты будущий муж принцессы Хэнкок, мать твою! Знаешь ли, за неуважение к монаршим можно и под топор. — Монки закатил глаза на нервный тон боцмана.       — Я похож на ябеду? Нет.       — Да, прости…те. Простите. А когда вы говорили, что ваша возлюбленная — ведьма, неужели принцесса Боа?.. Даже как-то не верится.       — Во-первых, говори на «ты». Во-вторых, я Хэммок не люблю, потому что она вредная и занудная старая дура, которая запрещает мне залезать на подоконник с ногами и чавкать за столом. — Катакури припомнил поведение Луффи во время обедов. Мда, невесту можно понять. Даже портовые крысы, не видавшие столовых приборов, вели себя куда приличнее, — Но всё же, почему всё так плохо в этом море?.. — Боцман поджал губы, уставился на океан, бушующий, но такой тихий. Как убийца, который знает, что его видят, но крадётся, изводя жертву.       — Не делай вид, что не замечаешь, что же не так. Если бы «Солнце» был не единственным кораблём северного флота, который тут плавает, то думаю, в день тонуло бы по три судна, и никто не удивлялся бы.       Море действительно будто бы вознамерилось их прикончить. Отмели и скалы возникали перед кораблём из ниоткуда, за пеленой густого тумана они видели совсем немного. Некоторые матросы уже вышли за борт, услышав пение сирен. И судя по нестихающему тихому пению издалека, их гнездо было совсем близко. Катакури отдал приказ всем слабым духом укрыться на нижних палубах, и самостоятельно встал за штурвал. Луффи рядом с ним казался совершенно равнодушным к таким мелочам, как пение коварных существ.       Но не только море и его обитатели хотели убить экипаж. Офицерский состав, от капитана и лейтенантов, что периодически пускали матросов по доске за самые мелкие повинности, до казначея. Отвечавший за распределение продовольствия, он совершенно точно решил, что корабль сможет пару месяцев кормить лишь его и офицеров. Еды практически не было. Те бреши, которые раньше заполняла рыбалка, теперь зияли пустотой. В мёртвой зоне нельзя было рыбачить. Монки хотелось набить рожу тому гаду, который не подумал о еде. С этого ведь стоило начинать!       Они сбились с курса, компас сходил с ума. Навигатор был в панике, а от Багги никаких толковых инструкций не поступало совсем. Катакури, каждый раз выходивший из его каюты, только пожимал плечами: попугай и то разговорчивей был.       С обезумевшим капитаном, без курса, еды и в гнезде сирен. Предсмертные записки писал каждый второй, если не первый. Даже Луффи нашкрябал «Траффи, я тебя люблю. Ребята, простите, что умер» на листочке бумаги, и заложил за ленточку шляпы. Но всё равно, Монки не отлипал от борта, и всё пялился и пялился на океан, выискивая ещё какую-нибудь смертельную опасность. Интересно так, что аж дрожь берёт!       Туман немного расступился, обнажая голые скалы. Корабль чудом прошёл мимо, но… У Луффи отвисла челюсть. На чёрных камнях сидел Траффи. Прекрасный, так близко. Разгорячённый, с румянцем на острых скулах, с блеском в глазах. Мужчина измученно и тягуче ёрзал на месте. Как только они встретились взглядами, Монки сглотнул слюну. До этого сидевший боком, Траффи развернулся к нему. Развёл бёдра, проводя своими музыкальными ладонями по коленкам, затем по камням меж ног, игриво прикрываясь. Мозг у Луффи отключило, одна его нога была уже на перекинута через борт, когда раздался выстрел.       «Траффи» нечеловечески завизжал, мигом обращаясь в неясную то ли рыбу, то ли свинью, всю в синей чешуе, что тут же уползла прочь.       — Сирена. В кого ж она обратилась, что даже без её песни ты полез, а? — Луффи смущённо что-то забухтел, отвернулся от боцмана. Чёрт! Вот он дурак. А если бы прыгнул?.. — И ты до неё долетать собрался? Под киль бы затянуло.       — Ребята из команды сказали, что девушкам нравятся подвиги… — Катакури усмехнулся, а Монки продолжил дуться, скрестив руки на груди, — Но спасибо, что спас. Меня бы съели?       — Утащили бы на дно, для начала. Хотя ты бы сам туда, топориком. Великий морской волк.       — Бе-бе-бе. — Живот Луффи заурчал, — А вообще, когда уже мы сможем нормально есть?! Я голодны-ый! — Катакури вздохнул, тяжело.       — Тогда вот тебе и задание как раз, для общественной пользы. Раз тут тебя могут утащить сирены, тогда беги вниз, ищи Арлонга, он казначей. Спросишь, что с продовольствием, и есть ли в плане остановка на ближайшем острове. До нашего пункта назначения это единственное место, где можно пополнить запасы. Если нет… Мы умрём тут. Или устроим бунт сразу же. Когда мы перестанем дрейфовать в этом проклятом море, мы можем выйти отсюда только через месяц-полтора, к осени. Еды, если команда продолжит вымирать, хватит как раз на этот срок. Ответственность понял? — Луффи важно кивнул.       — Так точно! Уже бегу. — Монки мгновенно улизнул с мостика. Но его моська снова возникла в поле зрения через пару секунд, — А-а… А где его искать?       Луффи плохо понял, куда же ему нужно бежать, но, понимая, что на кону стоит мясо в рационе и еда вообще, он искал казначея со всей самоотдачей. Среди кают, он наконец нашёл нужную. На её двери, как ни очевидно, висела табличка «казначей». Монки без стука ворвался к Арлонгу. Тот дёрнулся, тут же выругался и спрятал в ящик стола мешок, звеневший монетами.       Мальчик огляделся. Тут царило всё то же, что и у капитана. Какой-то ужас. Стены в картах, будто казначей боялся видеть доски. Стол завален мусором, объедками и камнями. Тут тоже стоял ужасный смрад, будто на рыбном рынке ближе к вечеру.       — Что надо, сошка? — Шляпа нахмурился.       — Меня боцман послал узнать, будем ли мы останавливаться на острове после мёртвой зоны, — Выпалил он, надеясь, что ничего не забыл. Но казначей только фыркнул.       — Вот ещё. Денег нет. — Луффи почесал затылок.       — Ты ж только что мешочек спрятал, там не деньги разве были? — Арлонг зарычал натурально, будто бы не только Монки тут был тварью нечеловеческой.       — Посмеешь болтать об этом — убью.       — Я расскажу Катакури! — Уверенно и хмуро кивнул Монки. Этот хмырь будет зажимать еду?! Фиг ему!       Но начало твориться что-то из ряда вон. Как только Луффи уже развернулся чтобы уйти, и обо всём доложить, он понял, что дверь не открывается. В помещении стало темнее. Рыбный запах бил по носу так же сильно, как рычание по ушам.       Луффи увернулся за секунду до того, как ему перекусили шею пополам. Парень забился в угол, задержал дыхание. Казначей обратился во что-то невообразимое, синекожее, с длинными клыками и носом, который больше походил на гарпун. Нечто было совершенно диким, далеки от человека настолько, насколько далёк был Луффи. Он сглотнул. Времени на раздумья нет. Он может и погибнуть, это тварь не знает компромиссов.       Но и Монки такое слово совершенно не знакомо.       Отбросив отвращение рука шарит в мусоре, пока нечто приближается, загоняя дальше и дальше. Будто страх и бешенное сердцебиение — прекрасная закуска к основному блюду. Луффи нащупал что-то металлическое, тяжёлое. Он чувствует, как его глаза загораются алым, он видит отблески на голубой склизкой шкуре существа.       Рывок, хлопок зубов, и склизкий звук проткнутой плоти, тупой удар. Гарпун. Монки повезло! И в груди у чего-то, что звалось казначеем теперь зияло кровавое пятно и… С губ Луффи пропала задорная улыбка, стала нервной. Перед ним не было жуткого монстра, в каюте было так же светло, как и когда он вошёл. Но на полу разливалось пятно крови, и гарпун в человеческой груди никуда не исчез. Глаза казначея уже закатились. Он не дышал, и Монки чувствовал, что он мёртв.       Парень откинул от себя гарпун, в панике осмотрелся. Та тварь, когда кинулась на него, точно должна была оставить следы на стене, вмятины, царапины! Но не было ничего. А его руки были в крови, причём буквально по локоть.       Луффи в панике выбежал из каюты, проскочил мимо встречавшихся ему моряков. К Катакури, срочно. Но стоило боцману увидеть испуганного и измазанного в крови Монки, он уже понял, что теперь их души сможет мало что спасти. Ведь рядом с ним в тот, самый неподходящий миг, стоял капитан.

***

      — Властью данной мне верховным командованием северного флота, Луффи приговаривается к троекратному килеванию, за убийство офицера на судне! — Команда в ужасе, капитан орёт и визжит громче обычного.       Высшая мера наказания. Хуже чем простая смертная казнь. А уж если Шляпе суждено пройти через это трижды, то…       Луффи совсем не понимал, что же значит его наказание. Он видел, как Катакури что-то кричит на Багги, который тут же выстрелил боцману в плечо. Как паникует Сабо, теряя сознание. Как тихо давится слезами Ямато.       Монки не понимал, зачем его затаскивают на рею, почему команда с мрачными лицами возится с канатами. Почему его связывают, подвешивают головой вниз. Луффи схватился за шляпы, пытаясь не дать ей упасть. Кровь прилила к голове.       — Шляпу лучше оставь. Глядишь придёт твоей ведьме, как помрёшь. Хоть на память что останется. — Мальчишка поджал губы, и отпустил головной убор. Он спланировал на палубу, где его подобрала Ямато. Эйса уводили в карцер за то, что кинулся на капитана с кулаками. Всё же, «бывалые» на этом корабле не имели достаточной смелости для того, чтобы выступать против капитана. Пропащие души.       — Покойся с миром, парень. Ты был лучшим салагой.       — Объясните, что происходит? — просипел Монки. Перед глазами всё заволокло пеленой, он потерялся окончательно. На его руках так и была кровь.       — Главное дыхание успей задержать.       — Чего?       Момент падения. Воздух свистит в ушах, вода стремительно приближается. Удар. Мир становится глуше, Луффи в панике задыхается, захлёбывается. Ему страшно. Вода вокруг черна, он совсем ничего не видит. Мрак. Безысходность. Канат натягивается, он слышит шумы с поверхности, но уши заложило, он понимает, что лёгкие наполнились водой.       Его тащит. Сначала в воде, но как только спина соприкасается с днищем, затухающий мозг понимает, отчего все так боятся. Миллионы острых раковин на досках резали и кромсали плоть. Спина превращалась в размываемое солёной водой месиво. Луффи чувствовал, что его кости оказались на виду.       Под самым килем он понял, что отключается. Все позвонки пересчитало выступом, тросы грозились его разорвать. И света не было совсем. Монки казалось, что он умирает. Последние пузырьки воздуха жалко вырвались из его рта.       Но ему было суждено увидеть свет ещё раз.       Когда он смог открыть глаза — всего один, на самом деле — это была не палуба, не море. Это был родной гондек. Он чувствовал шляпу на своей макушке, пусть и лежал на животе. Луффи не пытался пошевелиться, явно ощущая то, что он в шаге от боли, которая его раздерёт и перемолет.       — Очнулся, — раздалось тихое рядом. Тут же над ухом зашушукались, забегали. Луффи прикрыл глаза. — Шляпа, не пытайся дёргаться или говорить, тебе же хуже будет. Я тебя из ошмётков собирал.       — Спа… — Вместо слова, у Луффи вырвался болезненный хрип. Всё тело будто протыкали тысячами толстых, раскалённых иголок одновременно.       — Молчать! — Прикрикнул Марко. — Мы до сих пор не понимаем, как ты выжил после трёх протаскиваний. Мы попробовали перелить тебе кровь. И вроде как, жить будешь. Если не умрёшь от заразы. Катакури в порядке, Эйса выпороли, но уже отпустили. Капитан окончательно заперся в каюте, мы не смогли до него дозваться, и дверь выламывать не стали. Кок перестанет приносить ему еду. И пока ты вынужден нас слушать… — Врач вздохнул, снял очки. — Спасибо за то, что убил Арлонга. Катакури записал в бортовой журнал его смерть как несчастный случай. Это не подпортит тебе карьеру.       — Мя…са. — Просипел Монки.       — Мяса нет. И тебе лучше снова отрубиться, дай ранам затянуться. На тебе как на собаке заживает, главное не дёргайся.       Луффи слабо кивнул, и отвернул голову от экипажа. Все облегчённо выдохнули вновь, и тихо переговариваясь отошли подальше, укрыв его куцым одеялом. А парень никак не мог закрыть глаза. Он чуть не умер. Так отчаянно и страшно. Шляпа мог никогда больше не увидеть Траффи.       Но отчего-то он начал ощущать, что теперь смерть ему будет верной подругой, делающей поблажки.

***

      Вздохи всё утро нервировали прислугу. Трафальгар вздыхал, когда вставал с кровати. Когда пил кофе. Брился. Когда застёгивал рубашку, смотрелся в зеркало и набрасывал плащ. Когда Дофламинго подтолкнул его к экипажу, вместо вздоха с его губ слетело нежное и тихое «Блядь». Ло везли на его помолвку. С девушкой.       Безумие.       Будучи мужеложцем Ло давным-давно понял для себя одно. Если он и будет носить на безымянном пальце кольцо, то отнюдь не от того, что его сердце поёт от взаимной любви, скреплённой узами до гроба. Нет, всё будет проще. Максимум — вот такой вот трюк от Дофламинго. «Донкихот Ло» звучало смешно, грубо, странно и непривычно. С издёвкой над всем его жизненным путём. Но отныне это его официальное имя.       Загадочный аристократский внебрачный сын, которого отец признал спустя года, вот что о нём говорила легенда, уже пущенная Доффи по языкам придворной черни. Безвкусица. То, что в принципе сопровождало Донкихота всегда, но Ло не горел желанием это озвучивать. А потому тихо и смиренно сложил руки на коленях, как только экипаж тронулся.       — Волнуешься? — С насмешкой спросил Дофламинго.       — Ни капли. Просто думаю о том, что в итоге подумает мой ёбырь, когда вернётся, а я женат. — Донкихот скрипнул зубами, и отвернулся к окну. Ло хмыкнул, но очень слабо, без доли того сарказма, на который был способен.       Действительно, будет ли это волновать Луффи? Их пути разошлись. Они друг другу никогда не принадлежали, даже если закрывать глаза на то, что Лес считает их супругами. И на сердце Ло, что бьётся в чужой груди. И на поцелуи, клятвы в любви, и в конце-то концов: глаза можно закрыть даже на одержимость Трафальгара этим куском эгоизма.       Монки Д. Луффи был прекрасным человеком для всех. Кроме своих врагов, и тех, кому он клялся в любви.       И Ло полагал, что он всего в паре шагов от того, чтобы стать таким же. Он был мужчиной. Да, с заскоками на лебединую верность и безрассудную падкость на наглые морды. Но всё-таки, Ло начинал чувствовать, что и он не железный. А может, к чёрту? Забыть, отпустить, как изначально и хотел. А не выдумывать всякий бред.       Или наоборот. Дождаться, всем бедам назло. Назло же продолжить любить. И как и сказал Смокер: как только Луффи поймёт, что за ним больше не таскаются, он сам приползёт, виляя хвостиком. И будет Трафальгару счастье, пусть не самое справедливое и честное. Но любовь тоже играла нечисто. Хозяин понимал, что без Монки он уже никак прожить не сможет. Даже мысли о том, что он может разлюбить казались бредом, и не возникали в его голове.       Когда ему в руки впихнули красную бархатную коробочку, поплохело окончательно.       Ло почти не воспринимал то, что творится вокруг него. Когда они остановились у поместья Нефертари, Трафальгар даже не огляделся. Всё смазалось серыми красками. Дорожка к дверям, холл. Рукопожатие и вежливые формальности с главой семейства. Его куда-то ведут, он просто следует за ярким пятном шубы. Ло готов поспорить, что сейчас он необычайно бледен, чуть не валится с ног. Его тошнило от запахов и окружения. Что-то в его сущности тащило прочь, и Хозяину не надо было гадать, отчего ему так плохо. Кое-кто ревновал его направо и налево.       Его невеста. Она встала, когда мужчины вошли в гостиную, склонила голову в вежливом реверансе. Трафальгар незаметно надавил на болевую точку между большим и указательным пальцами, чтобы не упасть бездыханным прям тут. Он наконец-то взглянул на свою даму. Очаровательная, с хитрым блеском задорных глаз, что пристально, с пугающим любопытством, его изучали. Как будто наслушалась о нём самых грязных и правдивых слушков, и теперь разглядывала героя былых лет и борделей.       — Господа Донкихот, рада наконец встретится с Вами. — Приятный голос, в меру вежливый и выученный. Она определённо знала, что и как нужно говорить. Эту науку она постигала с пелёнок, как и Трафальгар. Просто большая часть его обучения прошла в жестокой школе жизни.       — О-о, милая Виви! Как ты сильно выросла с того момента, как я в последний раз видел тебя. — Дофламинго вежливо поклонился, целуя девичью руку в перчатке, — А сегодня ты уже обручаешься с моим сыночком!       — Приятно познакомиться. Донкихот Ло. — Трафальгар последовал за опекуном, — Вы так же прекрасны, как мне о вас говорили.       По условиям Донкихотов, всё должно было пройти тихо, почти тайно. Никому не стоит видеть лицо Хозяина, или то, как оно меняется. Да и Нефертари не были любителями широкой публичности. Министр внутренних дел — Кобра, ценил то, что на публике он в основном появляется по делу, и то же касалось его драгоценной дочери. Трафальгару было жаль бедняжку. Муж-содомит, такое себе для юной девы, полной надежд и мечтаний. Если он не сможет выкрутиться, то ему после венчания придётся нажраться не то, что спиртом, а сразу какими-то порошками. Лишь бы наследников не потребовали. Но пока что никто из Нефертари не подозревал ни о каком подвохе.       — Ах, вы мне льстите! — Наигранно и строго по протоколу хихикнула Виви, — Так отрадно, что мы с Вами наконец-то сочетаемся узами брака, дорогой Господин Ло. — То, как хитро на него смотрели уже ни на шутку пугало. Молодожёны застыли, не понимая, что же говорить дальше. На помощь пришёл Кобра.       — Раз уж мы дали им шанс встретится до венчания, не лучше ли будет оставить их вместе? Я так понимаю, Господин Ло полностью с Вами солидарен? — Донкихот кивнул.       — Верно, оставим молодых в покое. Мой дорогой Ло всё равно абсолютно разделяет все мои позиции, весь в меня!       Горе-помолвленные не толкались в дверях, сбегая из гостиной, только из-за рамок этикета, которые оба пока ещё надеялись соблюдать, оставаясь холодными и отстранёнными.       Почему Трафальгар вообще согласился? Во-первых, он сделал это в худший момент его любовного пути, на эмоциях. Во-вторых, ему было выгодно заиметь ещё больше связей и знакомств, если их со Смокером планам суждено случиться. И, наконец, Ло просто хотелось на тот момент забыть о Луффи. Да, это больше к первому пункту, но…       Стоило дверям захлопнуться, Виви молча кивнула ему головой в сторону, сразу же теряя своё напускной вид. Трафальгар немного опешил, но последовал за девушкой, что уводила его куда-то по коридору. Как оказалось, в домашнюю библиотеку, где на столе восседала другая дама. Ло опешил было, но поняв, кто перед ним, не смог сдержаться.       — Нами? Что ты тут делаешь?.. — Кошка хихикнула. Виви рядом с ней засветилась настоящим любопытством, давая понять Ло, что то, что было раньше — так, мелочи.       — И тебе привет. Работаю, и оказываю своей подруге помощь с тем, что её сосватали за колдуна-содомита. — Трафальгар почувствовал, как замирает, в пугливом шоке. Но перед ним выскочила его невеста, протягивая ладонь для рукопожатия.       — Господин Хозяин! Очень рада с вами познакомиться! — Тут же энергичная встряска, у Виви был крепкий хват, — Простите, что Нами столько всего о вас пришлось мне рассказать, это я её заставила.       — Д-да нет, ничего, всё в порядке, — растерянно пролепетал Ло. Прокашлялся, пытаясь вернуть себе статусность, — Я надеюсь, вы не напуганы таким поворотом событий, раз уж мы тут все так честны и друг друга знаем?       — Нисколько! Я наоборот, предвкушаю все те привилегии и свободы, которые на меня обрушатся с женитьбой.       — Полагаю, я тоже, Виви. Могу звать вас на «ты» и по имени?       — Эй-эй, то, что ты слюнки на Луффи пускаешь, ещё не даёт тебе права так легко-…       — Нами, ну что такое говоришь! Можно конечно, Ло. О, нам столько нужно обсудить! Присаживайся, я прикажу подать чай. — Обручённые расселись, друг напротив друга. Нами, строгая, встала прямо за спинкой кресла Виви. Лёгкая неловкость всё ещё преследовала Трафальгара, но он потихоньку начинал осознавать то, что никто не будет его заставлять делить с девушкой ложе. Уже от одного этого факта ему стало намного легче.       — Что бы вам хотелось узнать? Я могу точно доверять Нами, но тебе, уж прости, пока не слишком. — Виви вздохнула.       — Я всё понимаю. Но знаешь, для меня тоже было бы большим ударом, если бы общественность узнала, что я обручена с Хозяином Леса. Меня могут отправить вместе с тобой на костёр. Или… Ох, прости. — Виви виновато опустила глаза, мрачность Ло давила не хуже петли, — Нами, давай лучше ты, я немного теряюсь.       — Хорошо. Он не кусается, не бойся. Итак, Траффи. Почему ты так поступил? — Ло вздохнул.       — Опять мы о сожжении? Луффи нельзя было предупреждать, он бы сорвал план, ставя под удар нас обоих. Я пошёл на такую жертву не из прихоти. Виви, ты ведь знаешь о всём от Нами? — Девушки переглянулись. Мужчина перед ними пусть и пытался выглядеть расслабленным, походил то ли на ежа, то ли на испуганного большого кота, который скрестил лапы на груди. Нога Ло отбивала ритм по полу. Он был готов сбежать в любую секунду.       — Знаешь, я не дам вам с Виви нормально познакомиться, пока ты не выложишь, что происходит у вас с Луффи. — Трафальгар коротко рыкнул, потёр виски.       — Ничего не происходит. Во время нашей последней встречи мы друг другу сломали носы, и всё. — Нами очень удивилась.       — Ты-то заслужил, а его за что? — Ло подскочил с кресла, и девушки уже думали, что он сбежит. Но Трафальгар просто дошёл до окна, уставился в него молча, задумчиво.       — Он провёл ночь с Хэнкок. И зная, что я в курсе, он посмел пытаться меня целовать на прощание. Щенок. — Нами ахнула. Виви, плохо понимая трагизм ситуации неловко помялась на месте.       — Вот же блядство… — Нефертари поражённо уставилась на подругу, — Ох, прости за грубые слова. Но Траффи, он… Грёбаный идиот! — Нами решительно развернула Ло за плечи, заглянула в глаза, и обняла, чуть не раздавив серого и ошарашенного колдуна.       — Это лишнее! Я не собираюсь по нему рыдать! И вообще-то, это не чайный кружок обсуждения провальной личной жизни Трафальгара Ло, а знакомство жениха с невестой. — Виви ахнула.       — Трафальгар?! Вы же… Быть того не может! — Хозяин вздохнул.       — Да-да, судьба бывает жестока и непредсказуема. Меня не сожгли кучу лет назад, вот так фокус. — Мрачный Ло вернулся в кресло, на своё место. Скрестил ноги, и волком уставился на девушек. Виви нерешительно подошла к нему, присела на подлокотник.       — Господин Трафальгар, я не буду сейчас спрашивать вас ни как вы выжили, ни как много боли принёс вам наследник Монки. Я спрошу вас лишь о том, согласны ли вы стать моим мужем, и клянётесь ли не ограничивать мою свободу? — Ло внимательно и пристально посмотрел на совсем ещё юную девушку.       — Сколько тебе лет, Виви? — девушка очень удивилась такому вопросу.       — Восемнадцать. — Трафальгар кивнул, будто бы довольный ответом.       — Если бы все твои сверстники мыслили таким образом, то я думаю, проблем в мире было бы меньше в разы. В частности, я бы не сидел тут в саркастичном трауре. Я действительно не буду никак тебе препятствовать, мне это ни к чему. Твоим мужем я и так стану. Поэтому пока нас не позвали, чтобы я прилюдно сделал тебе предложение, мы могли бы выпить чай. — Виви образовалась, захлопала в ладоши.       — Спасибо тебе! Слышать такое… Я и в мечтах не могла вообразить, что мне так повезёт с замужеством.       — Если ты не возражаешь против моих гомосексуальных связей с кем бы то ни было, то и я могу сказать, что буду рад работать вместе. — Виви активно закивала.       Как только подали чай, разговор в библиотеке потёк куда приятнее. Ло дали выговориться о лесном быту, и к его радости, Виви было очень интересно послушать про то, как именно он чистит мех рогатых шиншилл. Сама Нефертари тоже притащила к нему утят, которых держала как питомцев. И остаток времени едва ли был посвящён важным разговорам: Трафальгар с самым мрачным выражением лица сидел в окружении жёлтых комочков пуха, постоянно пищащих и дёргающих его за волосы и пальцы. Кажется, он был в блаженстве.       Но прекрасное мимолётно, и их вызвали. В большой гостиной уже собралось достаточно людей, Ло натянуто улыбнулся Виви, когда вставал перед ней на колено, доставал коробку с кольцом. Унизительная для обоих формальность.       — Нефертари Виви, станете ли вы моей женой? — Трафальгар решил, что больше никогда не будет делать предложение руки и сердца. Его немного трясло, даже несмотря на то, что он совершенно не должен был волноваться!       — Да. — Присутствующие аплодируют, Ло берёт руку Виви в свою, ведёт к отцу девушки. Как бесславно заканчивается его полностью холостая жизнь на формальном уровне. А он-то надеялся обвенчаться в бегах.       Хотя кто знает, куда его заведёт судьба дальше, пока с флота не прибыла записка о том, что Монки Д. Луффи трагически погиб, правильно?