Давай потанцуем

Джон

      С того злополучного вечера, когда Пол вызвал скорую к бару, потому что не мог меня разбудить, прошло четыре дня. Мне хорошенько прочистили желудок и отпустили домой на следующий день, но традиционный звонок другу после ужина я совершить не решился, даже чтобы проинформировать, что я спасен. Он тоже не набирал мой номер, и между нами повисло гнетущее молчание.       В общем, мы не обмолвились ни словом за эти дни.       В коридорах школы мы бросали друг на друга долгие, полные смысла взгляды, чтобы потом развернуться и пойти каждый на свои занятия. Я не очень понимал правил этой негласной игры, но, чтобы узнать их, нужно было переступить через себя и заговорить первым, подойти первым — а такой победы этого заносчивого горделивого идиота я допустить не мог.       Поэтому я молчал.       На пятый день пришлось прогулять последние два урока, потому что меня накрыла усталость. Я не торопясь брел по улице, пиная опавшие листья, и старался думать о чем-то полезном: например, о тексте песни, который едва успел записать спросонья. Она была хорошая, но сырая: некоторым словам нужно было найти замену, но такое получается лишь у тех, кто смотрит свежим взглядом на их порядок и мелодику.       Обычно этим занимался Пол, но нынешняя отчаянная ситуация требовала отчаянных мер, поэтому я решил проконсультироваться у Джорджа. Он был не так наделен чувством слога, но в любом случае лучше меня, практически прожегшего дырки в листке с текстом.       Я развернулся в прямо противоположную сторону, краем глаза ловя удивленные взгляды прохожих, и пошел к дому Харрисонов. Очень скоро цель была достигнута; я позвонил в дверь и быстро пригладил рубашку и волосы, пока ждал, когда мне откроют. Нельзя терять лица.       Дверь открыла мама Джорджа, Луиза, сразу получив от меня пару комплиментов и обворожительную улыбку. Мне нравилась ее реакция на подобное мое поведение, ставшее за время знакомства традицией: она искренне смущалась, краснея, и трепала меня по плечу.       — Джон, милый, может быть хочешь есть? — гостеприимным жестом приглашая на кухню, спросила Луиза.       Я быстро проанализировал все «за» и «против» этого предложения, и, не найдя ни одного аргумента в пользу второго, с удовольствием пошел вслед за ней.       На обеденном столе передо мной появилась огромная тарелка куриного супа. Я рассыпался в благодарностях и ушел с головой в процесс.       — Мам, можно нам взять крекеры с сыром? — голос Джорджа постепенно приближался с лестницы второго этажа, — Мам?.. Джон?!       Я отсалютовал ему левой рукой, не поднимая лица и делая вид, что увлечен вылавливанием морковки из бульона. На самом деле, мне просто было лень сейчас вступать в диалог.       — Конечно, возьмите, — Луиза открыла один из ящиков подвесного шкафа, пошарила там рукой и выудила крекеры, — хотя знаешь, — она отдернула пачку от тянущейся руки Джорджа, — сначала спуститесь пообедайте нормально. Жду.       Луиза говорила очень мягко, почти иронично, однако по шагам Джорджа я определил, что тот молниеносно забежал на второй этаж, крикнул кому-то и побежал вниз. Послушный сын.       За его шагами послышались еще одни. Мне стало интересно, кто это, и я оторвался от супа.       Лучше бы я этого, конечно, не делал.       Пол выглядел удивленным, стоя чуть за спиной Джорджа и ожидая дальнейших указаний от Луизы. Она раздала их быстро: парни уселись за стол, Маккартни сел напротив меня, им выдали по такой же внушительной порции еды, и они принялись есть, не обременяя себя разговорами. Меня затошнило.       Я выскочил из-за стола, в картинном жесте прикрывая рот рукой, и пулей вылетел с кухни, избегая таким образом любых вопросов. Ноги сами принесли меня на задний двор, и я, внезапно растерявший все силы, приземлился на край бетонной веранды. Прошла, наверное, пара минут, а может и часов, когда я услышал шаги, затихшие прямо за моей спиной.       — Опять убегаешь?.. — задумчиво протянул Пол, не подразумевая своей интонацией ответ, — что с тобой не так последние дни? — это уже был вопрос.       Я выгнулся назад, чтобы на него посмотреть. МакКартни в свою очередь наклонил голову и посмотрел мне в глаза. Внутри вспыхнуло чувство непередаваемого восторга от возможности долгожданного диалога, но внешне мне вроде удалось это скрыть. Поделом тебе.       — А что прикажешь мне делать, когда я не знаю, в какой момент у тебя перемкнет и ты превратишься в ледышку, — я прекрасно понимал, что несу полный бред, но честно отвечать на этот вопрос я не был готов даже самому себе, — для которой я лишь невидимка? — какая же это все мура, мне стыдно за тебя, Джон. Ты жалок.       Пол удивленно вскинул брови, явно не ожидая подобный ответ. Но ему он видимо тоже показался безумно тупым, поэтому он предпочел все же гнуть свою линию разговора.       — Ты поцеловал меня и убежал, — ему явно нелегко далось произнести это вслух, — я побежал тебя искать, а в итоге ты даже не соизволил сообщить, что вернулся из больницы. Я не ледышка, Джон, — зачем-то добавил он, — просто не всегда могу реагировать быстро на шокирующие события.       Я рассмеялся. Со стороны это могло выглядеть как издевка, но на самом деле то был истерический смех. Пол одной фразой смог выбить меня из колеи, заставляя признаться в том, что я и правда это сделал. Не во сне, но в пьяном бреду. Это считается.       — Поли, ты такой чувствительный, — мои губы растянулись в гаденькой ухмылочке, за которую я сам бы себе врезал, — мне просто было интересно посмотреть на твою реакцию. Эксперимент, если хочешь, — я врал напропалую, лишь бы защитить уязвленное эго, — ты не справился и я ушел, — мы оба знали, что это не так.       Пол вдруг резко сделал шаг назад, как будто ударился о стенку впереди. Меня тоже повело, но я успел согнуть руки в локтях и приземлился на них. Я вдруг понял, что не могу заставить себя обернуться и посмотреть на друга, настолько мне было стыдно за свои слова, поведение, этот цирк, который я устраиваю вместо нормального взрослого разговора.       — Ты трус, — он словно прочел мои мысли, — ты делаешь какое-то дерьмо, Джон, и отказываешься брать за него ответственность, — он был прав, разумеется, — и в итоге страдают те, кто оказался ближе всех к этому твоему дерьму, потому что винят себя, а ты и рад дать повод, — его голос дрогнул, как будто он собирался расплакаться.       Я понял, что надо предпринять что-то, и предпринять срочно.       — Пол, ну ладно тебе, — я потянулся к нему, разворачиваясь.       — Нет. Иди к черту, Джон, серьезно.       Пол быстро ушел обратно в дом, а я так и остался сидеть, глядя ему вслед. В голове как будто образовался вакуум.