Храм джедаев громадой возвышался в самом центре Корусанта. Его пять шпилей сверкали над городом, являясь заметным ориентиром для остальных жителей столицы, которые в равной мере считали здание таинственным и внушительным. Ведь джедаи были отшельниками, приверженцами своей странной религии, обладали феноменальными способностями. И обычные обыватели Корусанта не знали, как относиться к Ордену, члены которого в один день были защитниками Республики, а в другой — страшной угрозой, в зависимости от того, что сегодня вещали по голонету.
Внутри Храма над его обитателями возвышались высокие арочные потолки и своды, просторные залы заставляли даже самых могущественных созданий казаться маленькими и незначительными. По легенде так было сделано, чтобы те, кто бродил по этим коридорам и залам, никогда не забывали о том, как незначителен этот мир по сравнению с могуществом Силы, которой они служили. Арки поддерживали высокие мраморные колонны, которые представляли собой, казалось, бесконечный узор с обоих сторон коридора.
Было еще рано, и через окна на дальней стене в Храм проникал солнечный свет, отчего колонны отбрасывали длинные, внушительные тени на мозаичный пол. Если бы он хоть немного меньше чувствовал свое родство с джедаями, или если бы он был сегодня утром чуть более циничным, то обязательно бы подметил, что пересекающиеся тени напоминают собой древнюю тюремную решетку.
Утро было ярким и светлым. «Опять», — внутренне проворчал Оби-Ван. С самого прибытия в Храм он даже не думал проверять погодную систему на Корусанте. Мужчина лишь понадеялся, что его возвращение совпадет с ежемесячным дождем, но похоже он спланировал свое возвращение с ужасающей неточностью, упустив возможность и прилетев на пару дней позже. Синоптики, контролирующие погоду, иногда позволяли тучам собраться на небе за пару дней до бури, и Оби-Ван предпочитал этот легкий сумрак, а не прямые лучи солнца. Они чем-то напоминали Энакина: его блестящая аура, казалось, даже сейчас была с ним, словно обнажая его, раскрывая намерения…
Оби-Ван ускорил шаг. «Лучше поскорее с этим покончить». Было еще раннее утро, и Храм только начал просыпаться — еще не настало время, когда комнаты оживали, наполненные ежедневными ритуалами и делами.
Оби-Ван вздохнул. Он сейчас должен медитировать, пытаясь смириться с миссией, назначенной ему вчера, и на которую он все же согласился. Но и до той катастрофической встречи с Советом он мог найти умиротворение только путем…
Мог ли он назвать это альтернативным методом медитации? Боль, приток адреналина, обострение внимания…
Что бы это ни было, это не совсем эффективный выход в будущем…
«Это всего лишь исследование, и кроме того, мне правда нужно изучить кое-какие источники до моей… трансформации».
Оби-Ван проигнорировал гул к голове, которых похоже с каждой минутой лишь возрастал. Всю последнюю неделю он страдал от невыносимых мигреней, а… медитация, можно назвать и так, которая была прошлым вечером, оставила его не в самой лучшей форме. Если вообще пробуждение словно в огне можно было назвать «не самой лучшей формой».
Джедай тряхнул головой, завернув за угол. Лишние размышления над этим ни к чему хорошему не приведут.
Оби-Ван замедлился, на секунду засомневавшись, но после все же зашел в главный зал архивов. Как и многие коридоры Храма, это была огромная комната с высокими потолками — одна из четырех зал, что составляли комплекс архивов. Оби-Ван про себя поблагодарил древних архитекторов джедаев за дальновидность, так как они не включили в интерьер высокие окна. Оби-Вану уже хватило на сегодня света и солнца.
В комнате повисло приглушенное гудение от различных датападов, книг и голокронов, которые и составляли большую часть источников информации во втором архиве. Первый и третий архивы находились в соседней комнате и представляли из себя более разнообразные источники, и в том числе секцию с листами флимзипласта — оригиналами многих древних документов, которые еще не успели перевести в электронный формат или которые хранили для будущих поколений и научных исследований. А за ними был знаменитый четвертый архив — там хранились особо важные и запрещенные документы.
На самом деле, в этот последний сектор не приветствовались запросы даже от членов Совета (которые чуть ли не единственные и имели доступ в этому архиву), если только не было совсем острой нужды. Последняя ужасающая война между джедаями и ситхами закончилась Руусанской реформой — серией реорганизаций как в Республике, так и в самом Ордене, направленных лишь на одно: любыми средствами свести к нулю возможное возрождение ситхов. До этого джедаям было разрешено, и даже порой поощрялось, изучение некоторых аспектов темной стороны, чтобы больше знать о ситхах, чтобы понимать своего врага. Падаванов можно было брать в любом возрасте, а привязанности, пусть и не поощрялись, но и не запрещались, тогда как сейчас они были буквально вырезаны из жизни джедаев.
Это была ужасная война, которая обошлась высокой ценой всей галактике. Орден обосновался на Корусанте, джедаи оставили свои военные звания (и как сейчас оказалось временно), и были помещены под более пристальный надзор Республики. Чувствительных к Силе забирали из семей еще маленькими детьми, чтобы избежать любых пороков, любого возможного влияния темной стороны, влияния ситхов. И любое исследование, любая заинтересованность темными знаниями, пусть и не строго запрещались, но…
Но не поощрялись.
«Чрезвычайные обстоятельства» однажды сказала ему мадам Ню, после того, как он принял место в Совете, и Йода вторил ей.
«Что ж, учитывая всю серьезность, с которой Совет относится ко всей этой ситуации, к этой миссии, что они и продемонстрировали, — мысленно скривился Оби-Ван, — учитывая, на что они готовы пойти и как далеко зайти, чтобы остановить этот план похищения…»
Он почувствовал, как вновь дрогнули его щиты.
«Нет, лучше не задумываться над этим».
Он двинулся вглубь архивов, проходя один за другим длинные стеллажи с голокнигами, испускающими мягкий голубой свет, окутывающий всю комнату этим немного неземным сиянием. Обстановка была приятной, и находись он в другой ситуации, в другое время Оби-Ван даже признал бы, что эта атмосфера успокаивает. Приглушенный свет, как он знал из собственного опыта, способствовал концентрации внимания (правда иногда провоцировали внезапную дрему, когда падаван садился за исследование в особенно поздний час). Зал состоял из двух уровней, и, казалось бы, бесконечные ряды книг возвышались над ним. Словно время и история окружили и окутали его.
Оби-Ван резко остановился, когда достиг центрального терминала, непроизвольно отметив, на каком именно кресле он сидел, когда пришел пару лет назад искать информацию по пропавшей планете Камино. По обоим сторонам от него, в торце каждого стеллажа, стояли в ряд бронзовые статуи, фигуры так называемых «Потерянных двадцати» — мастеров-джедаев, покинувших Орден.
Ему всегда казалось это немного странным — увековечивать тех, кто оставил Орден, в самом центре архивов. Оби-Ван понимал, что фигуры были здесь в качестве предупреждения, как напоминание об их истории, но все равно чувствовал дискомфорт, оттого что их поместили в таком видном и людном месте.
Молодой мастер-джедай чувствовал на себе их взгляды. Они словно знали его секреты, его темные мысли. Выражения их лиц как будто были одновременно приветливыми и осуждающими, словно причудливая вариация театральных масок драмы и комедии, которые он изучал еще будучи падаваном. Оби-Ван отвернулся, вдруг заинтересовавшись астрономическими картами, нарисованными на потолке. Одно лицо было слишком знакомо, слишком свежо в его памяти. Оби-Ван не думал, что сможет спокойно смотреть на человека, по вине которого он здесь собственно и оказался.
Его вдруг охватила паника.
«Я должен уйти. Было глупо поддаться на это».
Еще есть время — до того, как он сделает что-то, от чего уже не будет возврата. Но Оби-Ван был падок до информации, в нем искрилась тяга к знаниям, которая однажды уже вылилась в немного неловкую ситуацию с группой джеонозийцев-зомби, червями, контролирующими сознание, и Энакином, а точнее подошвой его сапога.
Он все еще злился на ученика за то, что тот раздавил червя.
Оби-Ван сжал челюсти.
«Это всего лишь научное исследование — ничего больше. На какую бы информацию ни указал Дуку, она может быть подсказкой в понимании причин таких поступков мужчины, возможно откроет его слабые стороны. Я делаю это ради Ордена».
В его сознании зародилось сомнение. Он должен рассказать о том, что делает, магистру Йоде или Мейсу, или хотя бы Энакину…
— Мастер Кеноби? — послышался сдержанный женский голос.
— А, мадам Ню. Рад вновь вас видеть, — на его лице расплылась стандартная улыбка, помня, что женщина все еще классифицировала его у себя в личном списке как «возмутителя спокойствия» после всей той истории с Камино.
Мадам Ню одарила его оценивающим взглядом, словно пытаясь понять, что он собирается натворить на этот раз. Пусть он и знаменит во всей галактике как «Переговорщик», но это «звание» не имело здесь никакого значения.
Видимо убедившись, что мотивы его посещения архивов были исключительно благими, женщина скрестила руки на груди, прошив мастера пронизывающим взглядом поверх своих очков.
— Хм. Пришли, чтобы открыть новые исчезнувшие планеты? — спросила она с немалой долей обвинения в голосе.
Видимо не до конца убедилась. «Мне никогда этого не забудут, да?»
— Нет, вовсе нет, мадам Ню. Мне лишь нужен доступ к нескольким фолиантам для подготовки к предстоящей миссии, — Оби-Ван протянул ей датапад, в котором содержались реферативные номера и названия книг.
— Хм. «История Конкорд-Доуна», манускрипт касающийся... о Сила, методов казни конкордианцев… Военные битвы фелуцанцев и научный трактат самого магистра Пуфа, — она прервалась и одарила джедая оценивающим взглядом, слегка нахмурившись. — Значит, вновь одна из ваших нестандартных миссий? — она подняла руку, останавливая саму себя. — Нет, я лучше не буду вмешиваться в дела Совета. Как обычно, пусть лучше это останется тайной.
Кеноби одарил женщину натянутой улыбкой и слегка склонился в поклоне.
— Мы как обычно высоко ценим вашу предусмотрительность.
Оби-Ван на минуту замешкался, но все же вытащил флимзипласт из кармана робы.
— Есть еще один запрос… весьма деликатный. Если вы не против, — он протянул женщине лист с информацией и неосознанно задержал дыхание.
Прошла минута. А может даже и час. Пульс участился и его недавние… попытки медитации запульсировали.
Женщина прошлась по написанному тяжелым изучающим взглядом.
— Это строго запрещенный материал, магистр Кеноби. Вы же помните, что я первым делом сказала вам, когда вы получили место в Совете?
Комната окрасилась в алый. «Да, да, да — «чрезвычайные обстоятельства». Но как член Совета и как человек, который вскоре окажется втянут в тайную миссию по спасению Республики, я не вижу причин не получить доступ к этим материалам!»
Колоссальные ожидания и требования Совета вдруг неподъемным грузом сдавили его грудь, утягивая вниз, норовя погрести под своей толщей. Но было что-то еще. Что-то мельчайшее, совсем незначительное. Часть его — предательская частичка разума — нуждалась в этой информации, жаждала ее. Его чуть ли не трясло от желания, от этого неестественного… вожделения узнать, какие секреты оставил ему Дуку.
Оби-Ван вскинул руки в примирительном жесте.
— Да, я понимаю. Однако в этом томе содержится весьма важная и срочная информация. Я не сделал бы этот запрос, если бы сейчас не были чрезвычайные обстоятельства, — добавил он веса последним словам и совсем немного увещевания в Силе. Что-то внутри заурчало от удовольствия.
Женщина вновь кинула взгляд на содержание листа.
— Мастера Йода и Винду в курсе этого?
Оби-Ван проклял про себя Руусанскую реформу. «Джедаям правда стоит пересмотреть свои методы обучения, если те, по размышлениям самих джедаев, настолько некомпетентны, что даже самое поверхностное соприкосновение с писаниями ситхов может тут же обратить кого-либо на тьму».
— Конечно, мадам Ню, — ложь с легкостью сорвалась с его губ. — Не хочу создавать лишние неудобства, но вынужден признать, что эта предстоящая миссия имеет жизненно важное значение в данной войне, и информация, хранящаяся в данном томе, — он указал на лист в руке женщины, — может оказаться критической в конфликте, — мрачно заключил джедай.
Библиотекарь хмыкнула.
— Мастер Кеноби, хотелось бы в это верить, — она замолчала, ее взгляд вдруг опустел, словно она вмиг оказалась где-то совсем далеко. — Но это странно. Я помню этот реферативный номер, — она встретилась взглядом с молодым джедаем. — Последним, кто изучал этот том, был мастер Дуку, — тихо проговорила она, и в ее чертах мелькнула скорбь по давно потерянной дружбе. — Возможно на то веление Силы… — слова растаяли в тишине.
Оби-Ван прикусил внутреннюю сторону щеки, отчего во рту появился привкус железа. «Конечно это был Дуку. Кто же еще?»
Это было веление Силы? Он вздрогнул даже от одной мысли, что то, что сделал Дуку, что он сам сделал, может быть велением Силы. Оби-Вана учили следовать Силе, доверять ей, верить, что однажды она выведет его к свету, на правильный путь, к добру.
«Сила жаждет баланса, Оби-Ван», — услышал он в подсознании слова своего бывшего наставника. Квай-Гон изучал Живую Силу, текущую реку, которая извивалась то в одном направлении, то в другом, и никогда не была видна ее цель. Он верил, что в конечном итоге, река искала свет, и не важно, насколько далеко от выбранного курса эта река может завести тебя по пути, Сила в итоге все выстроит на свои места. Конечно, Оби-Ван всегда считал Квай-Гона немного… импульсивным, но его бывший мастер непоколебимо верил в бесконечную добродетель Силы, скорее всего даже больше, чем в добродетель самого Ордена джедаев.
Сейчас же… Оби-Ван начал задаваться вопросом: а что вообще значит баланс?
— Мастер Кеноби?
Оби-Ван вскинулся и сильнее закутался в мантию, но ответил женщине легкой улыбкой.
— Искренние извинения, мадам Ню. Я на минуту задумался.
— Так и есть. Судя по всему вам нужно больше спать, а не рыскать по архивам с этим, — она протянул флимзипласт, — материалом, — отчитала она его, показательно кинув взгляд на открывшееся запястье мужчины.
Участок кожи, покрытый едва зажившими шрамами и порезами явно заинтересовал ее. Оби-Ван поспешно опустил рукава ниже.
— Боюсь, что всего лишь неудачное падение и все еще незажившие раны. Одна тренировка с Энакином… — шутя проговорил он.
Женщина нахмурилась. В душе Джокасты Ню не было любви к Энакину Скайуокеру.
— Хм! Действительно, тренировки, — едва слышно проговорила она. — Что же, мастер Кеноби. Несмотря на вашу тенденцию приводить с собой хаос, куда вы ни пошли…
Оби-Ван открыл было рот, чтобы что-то возразить.
—… ваша репутация все же не подлежит сомнению.
Молодой джедай почувствовал волну облегчения.
— Следуйте за мной, я проведу вас в нужный архив. Помните, — подняла она палец, — вам не позволено выносить данный материал за пределы архивов и абсолютно запрещено копирование.
Эти правила он уже давно знал. И именно их он как раз и собирался нарушить, как только окажется в нужной зале.
— Да, конечно. Прошу вас.
«Я узнаю, почему Дуку так настаивал на том, чтобы я нашел этот том, а после того, как соберу нужные доказательства, я предоставлю их Высшему Совету».
Дверь в четвертый архив с шипением отъехала в сторону.
«Но только после того, как вернусь из мертвых».
***
— 507б… 507б… — вел он рукой вдоль полки, ища нужный фолиант.
Перед глазами проплывали заголовки книг, некоторые на языках, которых Оби-Ван никогда и не видел ранее. И ведь он не впервые оказался в архиве, но кажется лишь сейчас обратил внимание, что именно хранилось тут.
Его сознание встрепенулось.
— Вот.
Оби-Ван поднял руку, но замешкался. После этого не будет пути назад, нельзя будет отрицать очевидное. Само открытие этой книги предоставит Дуку все возможности для, как джедай опасался, их противостояния духа и характеров.
С другой стороны ему нужно было каким-то образом скрыть свое присутствие в Силе во время этого задания, учитывая что все обычные и не совсем обычные методы в его случае уже не работали.
«Ты уже зашел так далеко, Кеноби…»
Джедай сделал глубокий вдох и на его пике задержал дыхание…
«Раз… Два… Три… Четыре… Пять…»
… и выдохнул одним дерганым движением.
Оби-Ван поднял руку, взял фолиант с полки и открыл его.
Почти в тот же момент его буквально поглотили бурный восторг, маниакальная радость, словно из ниоткуда поднявшиеся из глубин его тела и души. Он не мог сказать, какая часть Силы это была, но она толкала его вперед, быстрее, быстрее, пока его руки уже не поспевали за возбужденным сознанием.
Он неистово стал искать раздел, посвященный щитам и защите разума.
«Вот. Как он и сказал».
Пусть только в этом, но граф остался человеком слова.
Оби-Ван подсоединил маленький передатчик в специальное гнездо. Как уверил его Энакин, эту технологию невозможно было отследить. Да, был оправданный риск, но во что, во что, но в бесспорные таланты с техникой своего бывшего падавана Оби-Ван верил непоколебимо.
К счастью, Энакин не задавал много вопросов, касательно того, почему наставнику понадобилось подобное устройство. Он был уж очень счастлив показать кому-то свой улучшенный девайс, чтобы вдаваться в подробности его необходимости для Оби-Вана.
Мужчина кинул взгляд на небольшой дисплей — «3% загрузки».
Энакин предупредил его, что передача данных будет немного медленной из-за всех мер по безопасности, что он установил на устройство. Оставалось только надеяться, что мадам Ню не решит побеспокоить его в это время.
Оби-Ван провел рукой по волосам и вздохнул. Не имея больше других дел, он сел на стул, находящийся в самом дальнем от входа углу. В груди начала зарождаться вина, давя на него, замедляя течение времени. Он кинул еще один взгляд на дисплей.
«3.5% загрузки».
Он может вот так и сидеть здесь и заниматься самотерзанием, или он все же может изучить что-то полезное, пока застрял в этой комнате. Приняв решение, Оби-Ван открыл датакнигу и погрузился в чтение, игнорируя прозвучавший внутри довольный смешок, который эхом разлился в Силе.
***
— Мастер Кеноби?
Оби-Ван чуть ли не подпрыгнул на стуле, руки судорожно попытались перевернуть страницу, «любой другой раздел», пока он пытался хоть как-то скрыть от посторонних глаз передатчик данных.
«87% загрузки».
— Ах да. Мадам Ню. Прошу простите меня, я немного забылся во время своего исследования.
Женщина немного безразлично, но недовольно хмыкнула.
— Что же, прошел уже почти час. Мне просто необходимо время от времени проверять вас по соображениям безопасности, вы же понимаете, — она мягко улыбнулась. — Вам нужна какая-нибудь помощь?
«Прошу, уйдите», — взмолился он.
— Нет, нет. Благодарю. Думаю, что уже скоро закончу.
— Что же, когда завершите, остальные тома будут ждать вас в основном зале.
— Премного благодарен, мадам Ню.
Мужчина облегченно выдохнул, когда вновь оказался наедине. А чтение было действительно познавательным. И оно… многое объясняло.
«Но почему Дуку вообще доверил мне эту информацию? Теперь я знаю, как Дуку удалось проникнуть на так тщательно охраняемую джедаями территорию. Неужели он не понимает, что эта информация попадет в руки Совету?»
Но на задворках его сознания уже начало сворачиваться что-то зловещее, что-то, что заставляло кровь стыть в его жилах.
«А передашь ли ты эту информацию?»
Он с силой закрыл глаза, откинув голову назад на спинку стула. У него совершенно не было времени вновь пережевывать эту мысль в сознании.
Оби-Ван открыл глаза и посмотрел вниз, кинув взгляд на заголовок раздела, на который он в панике перевернул страницу, когда в комнату вошла мадам Ню.
Четыре мудреца Двартии
Теперь забытые во тьме, четыре мудреца Двартии были когда-то влиятельными философами и законотворцами во время зарождения Старой Республики в системе Ноун. Эти четыре сестры (названные так не по кровным узам, но по кровному обряду) правили в системе Ноун и в целом имели большое влияние в философском и законодательном основании правительства Старой Республики.
Ходили слухи, что эти сестры были не просто философами и законотворцами, но также и чувствительными к Силе, практиковавшими учения Богана.
Систрос: самая сильная из сестер; политик, Систрос часто изображают в робе с длинными рукавами и с накинутым на голову капюшоном. Она верила, что обычные люди (по мнению Систрос, не имеющие особой пользы для других рас) не обладали особым умом, и считала, что с постоянным увеличением их популяции общий уровень интеллекта будет падать. Она верила, что такими существами легко манипулировать: их чувства с легкостью перетекали в раздражение, а их внимание было поверхностно и кратковременно. Систрос оправдывала использование этого преимущества, чтобы завоевать внимание толпы для своей выгоды.
«Наивных людей так легко ввести в заблуждение».
Браата: ученый, изображалась в шлеме с опущенной на длинный посох головой. Ее образ противоречил ее занятию — ученый, но Браата видела знания как сильное оружие, способное завоевать власть. Знания включали в себя и учения Богана.
«С помощью тщательного накопления, удержания и распространения знаний мастер может искоренить саму идею цельной реальности, распространяя апатию и сумбур среди масс, которые начнут сомневаться в своем правительстве и лидере».
Янджон: мало что известно о законотворце Янджон.
«Те, кто посвящают себя Ашле — они падают в пучину воды, которая принимает форму любого сосуда, в котором окажется. Служители Ашлы принимают такое положение вещей — не меняйся, пока тебя не заставят. Обрати на это внимание, друг, — Боган подчиняет историю своей воле и создаст сосуды для вод Ашлы, и она не будет знать, что заключена в ловушку, пока не будет слишком поздно».
Файя: воин. Имеются сведения, то ее изображали опершуюся на двуручный меч. Она образец мужества и сильной личности.
«Боган могут использовать других для достижения своей цели, но они не должны доверять никому, кроме мастера. (Это первейшее и единственное правило)».*
Это было интересное чтиво, которое, раз уж на то пошло, должно быть общеизвестно хотя бы между мастерами высшего Совета джедаев. Вновь тень Руусанской реформы, а также последнего конфликта между джедаями и ситхами словно покрывало ночи накрыла Корусант.
Оби-Ван начал сомневаться, кто действительно выиграл ту войну. Сами основы его понимания и веры в Кодекс, в историю, в то, что было правильно…
Раньше все было так просто. Легко — ситхи лишь вековая память, кошмарный сон, позволяющие верить, что такое положение вещей продлится вечность. Оби-Ван вздохнул и провел рукой по лицу, вновь перечитав слова призрачной Янджон: "Боган подчиняет историю своей воле и создаст сосуды для вод Ашлы, и она не будет знать, что заключена в ловушку, пока не будет слишком поздно».
Он содрогнулся. Что-то знакомое было в этих словах, искрящееся на задворках сознания.
«Видение. Мужчина в черной мантии. Статуя».
Он почувствовал легкую вибрацию.
«100% — загрузка завершена».
Еще будет время обдумать это позже теперь, когда у него есть копия книги. Трясущейся рукой Оби-Ван вернул фолиант на полку и спрятал дата-передатчик глубоко в карманах мантии.
«Сделано».
Ему показалось, что он что-то почувствовал… Вина, гнев, печаль.
Но единственное, что Оби-Ван действительно ощущал, это первые волны спокойствия за прошедшие недели. Чистый горизонт, и он может видеть во всех направлениях.
Но он не заметил, как это чувство притушило свет, что горел внутри него.
***
Уже была вторая половина дня, когда Оби-Ван покинул архивы, и Храм был наполнен жизнью.
Он едва успел увернуться от столкновения с группой не в меру ретивых падаванов, которые в возбуждении спешили в сторону зала тысячи фонтанов.
— Серьезно! — резко воскликнул мужчина. — Прошу, смотрите, куда вы идете!
Оби-Ван отметил, как на лицах студентов появились смятение и стыд, плечи опустились, и они медленно продолжили свой путь на событие, которое явно происходило в саду.
На целую минуту джедай замер посреди коридора, потирая переносицу, обхватив другой рукой живот, пытаясь вернуть хоть какое-нибудь возможное в данный момент самообладание. Лимит его обычно безграничного терпения подошел к концу, и вокруг него практически вихрились эмоции, словно рой злых насекомых.
Он резко развернулся, направившись к меньшему, не так часто используемому коридору. Это отнимет у него лишние десять минут, чтобы вернуться в свою квартиру, но он хотя бы останется один.
Не прошло и минуты, как его комлинк ожил, и Оби-Ван смачно выругался — даже хатт бы зарделся услышав это. Он поразмыслил над тем, не выключить ли устройство совсем, но передумал. Возможно, его вызывает Совет, чтобы пояснить свое странное поведение, или объяснить свои внезапные запросы в архиве. Его внутренности скрутило.
«И ты думал, что это сойдет тебе с рук? Это лишь доказывает, то Совет не такой уж заскорузлый, как ты думал».
— Кеноби.
— Оби-Ван? — послышался знакомый голос.
Он чуть не упал от облегчения. «Энакин».
Джедай с бешено стучащим сердцем прислонился к ближайшей стене, прикусив кулак.
— Да Энакин, что такое?
— Эти переговоры на Мандалоре, между сепаратистами и Республикой. Они не увенчались успехом. Был… какой-то инцидент. Люди Дуку. Асока ведет преследование… Не знаю кого, но прямо сейчас. Я не слышал все сообщение.
Оби-Ван сполз вниз по стене, присев на корточки посреди пустого коридора. Он прижался затылком к холодному мрамору, закрыл глаза и попытался проигнорировать все, что кружилось сейчас вокруг него…
Он должен был быть там.
Да, Асока могла справиться с дипломатической миссией, но это… это было совсем другое. Оставалось лишь надеяться, что…
— Эм… Судя по донесениям, герцогиня Сатин в безопасности. Однако, Совет изъявил желание увидеть вас в ближайшее время.
«Конечно».
— Хорошо, скажи им, что я буду через полчаса. Конец связи.
Оби-Ван резко прервал разговор, наконец полностью осев на пол. Перед его закрытыми глазами плясали голубые, красные и фиолетовые всполохи.
Он вновь прикусил кулак. Да, Сатин в безопасности, и это хорошо. Но у него нет никакой возможности услышать это из ее уст. Ему практически запретили учувствовать в любых миссиях на Мандалоре после случая с Коронетом и последовавшего за этим расследования Сената.
Потому что Совет решил, что он не может здраво мыслить, когда речь идет об определенной герцогине.
Это еще жгло его изнутри. Он понимал, что другие джедаи, и Асока в том числе, способны защитить герцогиню (и что Сатин, несмотря на все свои споры об обратном, сама была в состоянии постоять за себя). И он понимал, что Совет прав — он не мог рассуждать трезво, когда дело касалось Сатин.
Но быть отстраненным от всех миссий, от всех способов связи, от любой возможности увидеть женщину…
Он почувствовал, как Сила вокруг него заледенела. Слова и правила — что он прочитал, что он выкрал из архивов, незвано ворвались в сознание.
«…затягивает внутрь… сливаясь…»
Он обернул свои гнев и обиду в блестящий драгоценный камень, который напомнил ему одну из заколок в волосах Сатин.
«Я не хочу это отпускать».
Он удержал все в себе. Камень засиял голубым и красным.
Он почувствовал, как стала глубже и укрепилась его связь с Силой, его щиты стали новее, прочнее, он словно возвел вокруг себя новые границы, видимые только ему.
Губы Оби-Вана дрогнули в полуулыбке.
