Лаванда

      Геральт резко отшатывается, и Лютику кажется, что в глазах ведьмака плещется не только ужас, но и отвращение. Повисшая между ними тишина щетинится злым зверем, скалит зубы и готовится броситься в атаку, разрывая острыми клыками все то хрупкое и беззащитное, что так терпеливо растил бард годами. Юноша знает, что верные слова спугнут хищника, заставят пятиться назад и ненадолго залечь в тени, отсрочив неизбежное на потом. Лютик чувствует, что должен выиграть хоть немного времени, но у парня впервые нет слов. Поэтому он молчит и опускает голову, проклиная себя за то, что они покинули его в самый важный, чертовски важный момент. В голове с бешеной скоростью вертятся обрывки фраз, и парень лихорадочно пытается ухватить хотя бы парочку, хоть что-нибудь, но сдается спустя несколько долгих мгновений молчания. Сдается, зная, что найдет тысячу и один способ исправить положение, придумает бесконечное количество вариантов спасения, но будет уже поздно. Ум некстати подсовывает воспоминания об уроках французского- тогда пресловутый l'esprit d'escalier (фр. эффект лестницы) был не более, чем очередным забавным фразеологизмом. Теперь же Лютик ощущает себя падающим вниз по чертовой лестнице, на нижних ступенях которой придут слова, предавшие его сейчас. Ведьмак тоже не поднимает на барда глаз, парализованный ужасом от случившегося. Он никогда не был многословен, но даже умей он обращаться со словами, вряд ли сумел бы сейчас начать разговор. Неправильность происходящего душит изнутри, и он делает то единственное, что кажется Геральту верным решением.Ведьмак делает шаг назад, под сапогом хрустит ветка и Лютик вскидывает на него глаза. -Геральт...- тихий голос логики внутри пытается подсказать ему, что другу надо дать немного времени, оставить наедине с мыслями и позже обсуждать то, что случилось. Или не обсуждать вовсе, делая вид, что это было нелепой случайностью. Но Лютик бросается к нему, ведомый страхом потерять время, которого у них осталось очень мало. Ведьмак отталкивает парня с неожиданной яростью и рычит сквозь зубы.       -Не подходи ко мне,- делает еще шаг назад, выставив перед собой руку. Бард пытается сократить расстояние между ними крохотным шажком, и тоже вытягивает руку. Но если поза Геральта означает предостережение и угрозу, то дрожащая то ли от холода, то ли от страха рука Лютика протянута с мольбой. “Пожалуйста, не надо, не уходи, ты не можешь уйти теперь”- вертится в голове парня болезненной мантрой. Он набирается смелости выпалить несколько слов, но Геральт разворачивается и уходит. Несколько секунд спустя бард бросается за ним, крича ему в спину что-то о том, что он не имеет права уходить сейчас. Ведьмаку невыносимо слышать это и он срывается на бег, зная, что Лютику ни за что за ним не угнаться. Бард тоже это знает, но упрямо бежит сквозь мокрый лес, задыхаясь, сбивая дыхание криком.       -Геральт! Это же сделал ты, ты, ты не можешь просто сбежать сейчас, - то ли злится, то ли молит Лютик. Расстояние между ними увеличивается и увеличивается, легкие горят огнем, но он продолжает свою бессмысленную погоню. - Я не смогу так, не смогу, пожалуйста, остановись! В голосе безнадежно отставшего барда уже чистое отчаяние без примеси обиды или злости. Надежда гонит его вперед быстрее и быстрее, но он спотыкается и летит лицом в размытую дождем грязь. Парень поднимается на колени и буквально воет единственное имя, которое сейчас имеет значение.       -Геральт! Лютика трясет. Он уже давно не испытывал такой боли, как сейчас, успев позабыть о том, как это- когда внутри словно раскалывается горная порода, из разлома которой сочится черная кислота, распространяясь по всему телу. Это парализует, лишает разума. Лютик отчаянно вглядывается в темноту, щурится и напрягает глаза в надежде, что вот-вот среди деревьев появится знакомый силует. Ему кажется, что иначе не может быть- сейчас твердая рука поставит его на ноги и слегка подтолкнет в спину, мол, пошли уже, чего расселся в грязи. Барду кажется, что он сходит с ума, мысли скручены болезненным спазмом веры в то, что Геральт сейчас вернется. Он не оставит его так, он ведь всегда поднимал его. Этого не может быть, не может быть, н е м о ж е т б ы т ь. Из груди раздаются уже не рыдания, а хрипы, и Лютику очень хочется расцарапать себе кожу, выдрав из себя то, что сейчас копошится там темной тварью, уродуя внутренности. Геральт придет. Геральт не может не придти. Обессилев от обуревающих его эмоций, бард просто сворачивается на земле, прижав к груди руки. Геральт ненавидит свой особый слух. Отчаянный вой Лютика вонзился в голову и звучал там бесконечным эхом, заставляя ярость внутри полыхать яркими углями. Ведьмак не хотел думать о том, что толкнуло его к губам барда, но мысли упорно возвращались к воспоминаниям о том, как тот касался его. Губы горели огнем, а на шее, судя по ощущениям, остались тлеющие метки от касаний Лютика. Геральт чувствовал запах Лютика на себе, его вкус. Он был чертовски зол на барда за тот страх, что ощущал до сих пор. Зол на чувство вины перед оставленным в лесу Лютиком. На Псайку, возомнившую себя вершителем судеб. И на себя за то, что допустил все вышеперечисленное. Геральт понимал, что должен вернуться за бардом, но непонятный ему страх гнал вперед, к огням деревеньки. Ведьмак уже пересекал опушку леса, когда предплечья пронзила боль- не сильная, но служащая напоминанием о том, какую еще проблему ему предстоит решить. Остановившись на мгновение, ведьмак глубоко вдохнул и твердым шагом направился к корчме. Теперь каждый из них сам по себе, как и раньше. Все вернулось на положенные круги.