Сказка о двух сторонах

      У Эммы ком стоял в горле. Она даже не пыталась вслушиваться в речь Дамблдора, никакого аппетита не было. Слова папы о том, что нужно на полную насладиться праздником, которые Эмма с Джеймсом восприняли как серьёзный вызов, не смогли изменить то, что самые вкусные блюда были на вкус как картон. Эмма смутно понимала, что Регулус пытался поговорить с ней, но оставил эти попытки, увидев её пристальный взгляд, прикованный к гриффиндорскому столу.       Регулус, в свою очередь, задавался вопросом: чувствует ли Сириус себя так же, как Эмма, но сразу откинул эти мысли, увидев, как он и Джеймс весело смеются.       «Как я снова смогу заговорить с Джеймсом? — неожиданно спросила себя Эмма, — Он, наверное, возненавидит меня. Наверно, уже ненавидит».       Регулус чувствовал себя немного оскорблённым. Действительно ли Слизерин настолько плох? Слизеринец ли он? Но мальчик отбросил эти мысли в сторону: в конце концов, он иногда вёл себя как слизеринец. Он видел взгляд Джеймса после распределения сестры, и он, казалось, не злился, только волновался и, возможно, был удивлён, как и все в Большом зале. Как и Регулус. Мальчик почувствовал странный приступ зависти. Он хотел, чтобы его брат заботился о нём так же, как и двойняшки друг о друге. Сириус едва взглянул на него. Он уже хотел сказать слова утешения Эмме, но вдруг еда исчезла и Большой зал погрузился в тишину.       — Я надеюсь, что всем вам понравился наш пир. Я уверен в этом, — Дамблдор похлопал себя по животу. — Старосты, проведите первокурсников в их комнаты. Что касается остальных: спать.       — Первокурсники, за мной, — сказала высокая властная девушка, прежде чем последовать к выходу.       Эмма уныло шла за ней, всё еще волнуясь. «Я сама в этом виновата, — думала она. — Я хотела быть без Джеймса, и вот. Теперь он, вероятно, никогда больше не заговорит со мной…»       — Эмма! Эмма!       Она бы узнала этот голос где угодно. Девочка даже задержала дыхание, когда увидела взъерошенную голову Джеймса среди слизеринцев.       — Эмма! — воскликнул он снова, когда подошёл ближе. — Я хочу, чтоб ты знала: ты всегда будешь моей сестрой. Не важно, на какой факультет тебя распределила шляпа.       — Даже если это Слизерин? — тихо спросила она.       — Какая разница? — радостно спросил Джеймс. — Я слышал, что гостиная Слизерина находится в подземельях. Гриффиндорская — в башне. Нам нужно будет исследовать замок, чтобы узнать все его секреты, — на его лице появилось мечтательное выражение.       Впервые за несколько часов Эмма улыбнулась. Она схватила брата и обняла так крепко, как только могла.       — Какое у тебя расписание завтра? — он понизил голос. — И у нас ещё остался папин подарок. Не открывай без меня.       После этих слов все переживания двойняшек исчезли. Эмма догнала Регулуса, и они вместе с толпой первокурсников исчезли за углом.       — Встретитесь с Джеймсом потом? — спросил он, увидев её сияющее лицо.       — Да!       Они погрузились в уютную тишину, спускаясь в осветлённые свечами темницы. Староста остановилась перед, казалось бы, абсолютно непримечательной нишей в углу бокового прохода.       — Гремучая Ива.       Стена сдвинулась, открывая винтовую лестницу, которая вела в прямоугольную комнату с низкими потолками, освещенную только мерцающим огнём из камина. С обеих сторон были огромные окна, через которые в комнату попадал жуткий зелёный свет. Над камином висело огромное знамя змеи — символа Слизерина. Название факультета было выгравировано на ткани под эмблемой. Подобной материей были задрапированы каменные стены, чтоб в комнате было теплее. Первокурсники были потрясены, когда увидели, как призрак поднялся с кресла, отдал честь и уплыл сквозь стену.       Эмме это сразу понравилось. Позже Регулус рассказал, что в гостиной можно услышать успокаивающие звуки озера, которое находится буквально за окнами. Но девочку больше заинтересовали старые мягкие кожаные кресла и диваны, стоящие возле камина. Староста показала дорогу в спальни для мальчиков и девочек, прежде чем уйти тем же путём, которым они вошли в гостиную.       Когда Регулус повернулся к ней, чтобы пожелать спокойной ночи, волна вины захлестнула Эмму. Она не подумала о том, что Регулус был в такой же ситуации, как и она — вдали о брата. Разве что, он действительно хотел попасть в Слизерин. Почему он не обиделся?       — Слушай, Регулус, — начала она смущённо, — извини меня за то, что я говорила о Слизерине. Просто нас с Джеймсом никогда не разделяли. Мы даже делили одну комнату в одном доме. Я обещаю, что поработаю над этим… Но тем не менее я хочу сказать спасибо за то, что ты хороший друг. Я имею в виду… Мы даже не знаем друг друга долго, но…       Регулус рассмеялся:       — Нет, всё хорошо. Мы можем быть друзьями.       — Круто. Спокойной ночи. Увидимся завтра.       К тому времени, как она пришла в спальню, другие девочки уже готовились ко сну. Кровать у окна была незанятой, и возле неё уже стоял чемодан Эммы. Наверно, другие не очень хотят видеть гигантского кальмара по утрам. Они замерли, когда Эмма вошла. Девочка с длинными рыжими волосами, сплетёнными в косу, и белой, почти светящейся кожей, представилась первой:       — Привет, я Алекто. Мы будем соседками по комнате. Мы, — она указала на двух других девочек, — уже познакомились. Но тебе не нужно говорить, кто ты. Эмма Поттер, правильно?       — Да, не нужно спрашивать, кто ты, — насмешливо повторила девочка с каштановыми волосами. — Как ты обманула Распределяющую шляпу?       — Обманула шляпу? — переспросила Эмма, нахмурившись.       — Да, мы все знаем, что ты тут, чтобы шпионить, предательница крови. Не ожидай, что тебя здесь примут, — парировала девочка, прежде чем Алекто повернулась к ней.       — Заткнись, она тоже чистокровная, как мы. Просто потому, что её семья в Гриффиндоре… Теперь Эмма, очевидно, знает на чьей она стороне.       Поттер не знала, благодарить Алекто или злиться на неё. Знает на чьей стороне? Да она и дня ещё не пробыла в Слизерине! Хотя и знала, насколько серьёзно относятся к выбранным факультетам.       — Она хотя бы не полукровка, — злобная девочка запнулась под пламенным взглядом Алекто.       — Полукровка лучше, чем ничего, — пропела последняя девочка. — Игнорируй Хелен, она идиотка. Мы выросли вместе, она не такая плохая, как кажется на первый взгляд. Я, кстати, Люсинда. Люсинда Розье.       Пока Эмма переваривала всю полученную информацию, другие девочки, удовлетворив своё любопытство, легли спать, задвинув пологи своих кроватей. Она понимала, что большинство слизеринцев — с их-то отношением! — будут иметь такую же реакцию, как и Хелен. Поттеры — не слизеринцы, об этом забывать не стоит. Будто в доказательство этого, яркая вспышка привлекла её внимание к внутреннему карману школьной мантии.       Хоть после распределения нейтральная эмблема Хогвартса на галстуке сменилась на серебро и зелень её факультета, маленький золотой львёнок, пришитый к внутреннему карману, остался. Внутри была сложенная вчетверо записка.       Мы уверены, что ты попала в Гриффиндор! Я не могу дождаться твоего письма с впечатлениями о гостиной. Твои лучшие годы пройдут в этой башне!       С любовью, папа.       Извини, дорогая, твой отец действительно дурак. Я пришила львёнка, чтобы ты не забывала, что нужно быть храброй. Я помню свою первую ночь в Хогвартсе: сначала я волновалась, а потом начала очень тосковать по дому. Так ты сохранишь частичку дома у себя. Я сделала такого же львёнка для Джеймса.       С любовью, мама.       Слёзы навернулись на глаза Эммы, и она яростно порвала бумагу на мелкие кусочки. Как будто бы она поверила в эту историю! Эмма знала, что папа просил пришить львёнка, и мама, возможно, сдалась, думая, что это им не навредит. В конце концов, её факультет — Когтевран — был очень близким с Гриффиндором. Эмма сомневалась, что кто-то из них поверит, куда её действительно распределили. Задвинув полог, она свернулась калачиком и расплакалась, пока не погрузилась в сон.

***

      На следующее утро Эмма приняла холодный душ, чтобы проснуться и сразу взбодриться, но последствия ночи не пропали. К счастью, большинство первокурсников тоже не могли уснуть в первую ночь, но, в их случае, от волнения. В следующий момент она обнаружила себя уже на завтраке. Эмма наливала молоко в миску с хлопьями, стараясь не зевать.       Джеймс появился возле стола Слизерина и пожелал ей доброго утра, доказывая, что его совершенно не волнует, на каком факультете оказалась его сестра. Он рассказал ей о своих соседях по комнате — Римусе и Питере — и о мгновенной дружбе, которая возникла между ними четырьмя. Джеймс сказал, что они ей понравятся и он хотел бы познакомить их во время обеда, если будет подходящее время. Единственной проблемой было то, что они должны были есть за столами своих факультетов.       Двойняшки увидели, что сегодня у них общие Зельеварение и Заклинания, и Полёты на мётлах у всех первокурсников вместе. Джеймс типично для него застонал, узнав, что снова придётся изучать строение метлы и базовые вещи о полётах, но Эмма ждала этого с нетерпением. Первокурсники могли летать только под присмотром, поэтому она не хотела упустить ни единой возможности.       Когда Регулус появился возле слизеринского стола, его взгляд скользнул сначала по Джеймсу, а потом переместился на стол Гриффиндора. Он побледнел на секунду, и двойняшки последовали за его взглядом. Там Сириус убийственно смотрел на Джеймса. Последний вздохнул и перекинул ноги через скамейку.       — Увидимся позже, Эмс, — подмигнул он, прежде чем отправиться к своим друзьям.       Регулус закатил глаза, он даже не делал вид, что ест хоть что-то. Пытаясь отвлечь его от случившегося, как он делал вчера, Эмма предложила пойти на первый урок.

***

      Остальная часть недели прошла без значительных инцидентов, но в субботу Эмма вспомнила, что до сих пор не написала родителям. Она решила сесть возле Чёрного озера, и осознала, что ей странно видеть его поверхность. Вскоре возле Эммы появилась куча смятого пергамента, и она в отчаянии начала кидать камни в воду.       Дорогие мама и папа,       Угадайте что. Я в Слизерине.       Дорогие мама и папа,       Я не знаю, знаете ли вы уже об этом, но я       Мам, пап, я в Слизерине.       В конце концов, она написала:       Привет мама и папа,       Как прошла эта неделя? Хогвартс прекрасен, а вид из моей комнаты просто восхитительный (я не вру). Я очень расстроилась, когда узнала, что первокурсникам не позволено иметь собственных мётел, и я думаю, что наши с Джеймсом мётлы вы уже получили назад. К счастью, Пушистик греет мою кровать и высматривает потенциальных злоумышленников. Пока что мой любимый предмет — Зельеварение и, возможно, Заклинания. У меня появилось несколько новых друзей, например, Регулус Блэк (я думаю, Джеймс точно рассказал вам о его брате Сириусе) и девочка из моей комнаты — Алекто Кэрроу. Она действительно милая, правда, не понимает, почему мне так сильно нравится Зелья. Она считает, что Защита от Тёмных Искусств — самый интересный предмет.       Погода хорошая. Здесь нет каникул на Хэллоуин, поэтому увидимся на Рождество.       С любовью, Эмма.       Девочка надеялась, что родители не заметят капель слёз на письме.

***

      Наступило воскресенье — день, когда традиционно приходила почта. Пришёл каждый, кто имел сову, даже если для него не было письма. Угощения для сов появились во время завтрака в маленьких тарелочках. Эмма подошла к гриффиндорскому столу, где её брат шутил с Сириусом.       — Привет, Джеймс, — она улыбнулась, — я могу взять Элевин?       — Конечно, без проблем, — ответил он, указывая на снежную сову, жадно евшую с руки Сириуса.       Сириус напрягся, нежно привязал письмо к ноге совы и сообщил ей место назначения.       — Она вонзила свои когти? — Эмма вопросительно посмотрела на него. У Элевин была неприятная привычка делать это перед тем, как взлететь.       — Нет, — холодно ответил он. — Я просто не очень люблю слизеринцев, сидящих за моим столом.       — Не забывай, это моя сестра! — предупредил Джеймс, прежде чем повернуться к Эмме. — Может, пойдём и посмотрим, что папа подарил нам? Как раз есть время.       — Но я… — попыталась сказать Эмма, когда Джеймс вышел с ней в вестибюль. — Что это было?       — Как раз перед тем, как ты подошла, Сириус получил громовещатель от родителей. У него плохое настроение, — объяснил брат, затем неловко покачнулся. — Думаю, будет лучше, если мы будем видеться за пределами Большого зала. Некоторые гриффиндорцы рассказывали нам истории о старших слизеринцах и… Ну… Это не очень красиво.       Эмма была обижена и удивлена. Увидев это, Джеймс попытался снова:       — Слушай, мне действительно очень жаль. Ты моя сестра, и так будет всегда, но я боюсь, что другие гриффиндорцы будут раздражены, если увидят кого-то из Слизерина за нашим столом. Большой зал должен быть местом перемирия, и они думают, что это может разрушиться и… Я не хочу, чтобы ты пострадала. Ты знаешь, гриффиндорцы сначала делают, а потом думают.       Его попытка пошутить была неудачной. Они больше не были Джеймсом и Эммой, они были Джеймсом-гриффиндорцем и Эммой-не-гриффиндоркой, а прошла всего неделя. Несколько учеников с любопытством посмотрели на них, и Эмма поняла, что у неё на глазах выступили слёзы. Она попыталась найти что-то, чтоб отвлечься.       — Подожди, если Сириусу пришёл громовещатель, то почему я этого не услышала?       Джеймс покраснел:       — Ну, он получил его, но…       Мальчика прервал пронзительный крик, и они поспешно вернулись в Большой зал. Большинство учеников вытянули свои головы и смотрели в сторону стола Гриффиндора.       — Сириус Орион Блэк! Мы дали тебе шанс проявить себя, но, Мерлин, как только тебя распределили, ты всё испортил! Ты думал о последствиях своего поступка для твоего отца и меня?! Нас уже спрашивали, не мы ли направили тебя в руки этих магглолюбов-предателей! Ты нас неимоверно разочаровал; и не смей говорить, что это было решение шляпы! Даже девчонке Поттеров удалось почтить её чистую кровь и попасть в Слизерин! У нас будет серьёзный разговор по этому поводу, когда ты вернёшься домой — запомни мои слова! И даже не смей проводить время с грязнокровками, пока ты там!       Джеймс и Эмма в ужасе посмотрели друг на друга. Громовещатель был редкостью, а этот казался вовсе ужасным. Кроме того, мать Сириуса была не самой терпимой, поэтому её речь точно услышала половина учеников. Посмотрев на слизеринский стол, Эмма заметила, что Регулус нагнулся настолько низко, насколько это было возможным, в то время как его кузина Беллатриса выглядела особенно самодовольной. Без всякого сомнения, она была той, кто написал матери Сириуса.       Когда эта злая женщина упомянула Эмму, та покраснела. Без сомнения, чувства её отца были полной противоположностью словам Вальбурги Блэк. Но она не ожидала, что половина гриффиндорцев начнёт смотреть на неё с отвращением. До сих пор они не замечали её, занятые Сириусом, но сейчас всё изменилось. Её взгляд скользнул на Джеймса: тот выглядел наполовину смущенным, наполовину готовым защищаться. Он будто чувствовал опасность, но на самом деле не знал, что это было.       Но хуже всего было Сириусу. Он медленно поднялся и неуклюже подошёл к двойняшкам.       — Развлекайся с моей семьёй, — ядовито сказал он, прежде чем покинуть зал. — Одной тебе было не достаточно.       — Эмма, — начал Джеймс, но сестра прервала его.       — Иди за Сириусом, Джеймс. Он, вероятно, нуждается в тебе больше, чем я.       «И я смогу спрятаться в гостиной Слизерина», — добавила она про себя.       Джеймс помчался за своим другом, а Эмма спустилась в подземелье так быстро, как только могла, не срываясь на бег.       Тем не менее группа слизеринцев-старшекурсников преградила ей путь, прежде чем она смогла добраться до входа.       — Только слизеринцы, Поттер, — холодно сказал высокий блондин.       Она безмолвно указала на свой значок, но пятикурсник преградил ей дорогу рукой, когда она попыталась пройти. Пораженная, Эмма отпрыгнула, а остальные рассмеялись.       — Оу, не страшно ли Поттер без ее храброго брата-гриффиндорца? — издевалась Беллатриса Блэк.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — ответила Эмма, а её сердце быстро забилось.       — Ты или с нами, или с ними, — дерзко сказал один из парней.       Эмма уставилась на него.       — Ты должен объяснить ей, Родольфус, — ухмыльнулся блондин. — В конце концов кровь Гриффиндора течёт по её венам. — Он повернулся к ней. — Извини, Родольфус не хорош в пояснениях. Он имел в виду, что мы видели, как ты водишься с гриффиндорцами. Поскольку я порядочный человек, прошу прощения за наше маленькое представление. Но теперь мы — твоя семья. Это означает, что твои поступки отражаются на нас. Я понимаю, что ты хочешь видеться с братом, но делай это не на виду у всех. Мы бы не хотели, чтобы у остальных сложилось неправильное впечатление, не так ли? Как может слизеринец доверять тебе, если в сердце у тебя Гриффиндор? Поэтому сделай выбор. — Он наклонился ближе и прошептал ей на ухо: — Помни, кто-то может добраться до тебя ночью, пока ты спишь.       Она запнулась и проскочила под рукой Родольфуса в гостиную. Эмма слышала, как старшекурсники смеялись, но никто не попытался догнать её. К счастью, большинство учеников либо завтракали, либо наслаждались последними тёплыми деньками во дворе. Несмотря на то, что на улице было тепло, в камине горел огонь.       «Наверно, солнце не может проникнуть сюда сквозь озеро», — подумала она, садясь на коврик и прижимая к себе колени. Этого не должно было случиться. Эмме стало жаль Сириуса, но себя ей было жаль больше. Хогвартс должен был стать тем волшебным местом, где она хотела бы провести лучшие семь лет своей жизни. Её охватил холод, никак не связанный с температурой в комнате. И, к своему ужасу, Эмма заплакала.       Через несколько минут кто-то стукнул её в плечо.       — Привет. — Регулус неловко присел на корточки рядом с ней, заламывая руки. — Я помню, как в поезде ты говорила, что тебе нравится квиддич.       Эмма быстро вытерла лицо рукавом и вздохнула. Регулус сделал вид, что не заметил этого. За это Эмма была ему благодарна.       — Но МакГонагалл сказала, что первокурсникам не разрешается, — нахмурилась она.       — Я думаю, — усмехнулся Регулус, — нам нельзя, только если нас заметят.       Эмма почувствовала, как на её лице появляется улыбка. Все проблемы были забыты, она взволнованно вскочила и последовала за Регулусом на поле, где они притворились второкурсниками, выбирающими мётлы для практики. К счастью, мадам Хуч была занята бладжерами и не обратила на них внимания.       — Теперь осталось найти место, где нас не заметят, — сказал Регулус.       — Запретный лес, — сразу воскликнула Эмма. Увидев потрясённый взгляд, она продолжила: — Никто не подумает, что ученики пойдет туда воскресным утром. Обычно же это делается ночью, и всё такое.       Регулус признал, что эта идея не лишена смысла, и они пробрались в лес мимо хижины Хагрида. Эмма никогда раньше не была в Запретном лесу, но представляла его тёмным и мрачным, с огромными пауками повсюду и множеством других фантастических существ. Она предположила, что они выходят только ночью. Вскоре они наткнулись на солнечную поляну, похожую на ту, которая была позади её дома: тот же слегка влажный запах и поганки, торчащие отовсюду.       Хотя метла больше напоминала падающую звезду и постоянно перекашивалась влево, Эмме было всё равно. Она была свободна, или настолько близка к свободе, насколько могла быть. Лёгкий ветерок трепал её волосы, пока они летали кругами. Когда девочка наконец приземлилась, она забыла об утреннем инциденте и просто задыхалась от смеха. Её живот шумно заурчал, напоминая, что они пропустили обед.       Когда они мчались назад в замок, Эмма подумала, что, возможно, быть в Слизерине не так уж и плохо.