***
— Какое лучше: красное или синее? — спросила Эмма, держа два платья перед собой. Девушки были в своей спальне, и Эмма решала, что надеть. Люсинда села на краешек кровати Эммы и пристально посмотрела на платья. — Для чего это? — Эмма собирается на свидание, — лениво ответила Алекто, листая журнал. Она растянулась на собственной кровати, но время от времени поднимала глаза, чтобы следить за происходящим. — Свидание? — взвизгнула Хелен, открывая свой ящик с косметикой. Она любила наряжаться. Слизеринка задержала взгляд на Эмме. — Итак, прежде всего: тебе не хватает помады. Девушка должна выглядеть так, чтоб парень захотел её поцеловать, но знал, что для этого придётся постараться, так как она не захочет портить свой макияж на первом свидании. — Очень хорошо, что я не планировала с ним целоваться, — подытожила Эмма. — Скорее всего, красное. Оно теплее. — Вы же не сможете выйти за пределы Хогвартса, — Хелен покачала головой. — Красное платье хорошее, но синее подчёркивает твои глаза, и оно сексуальнее! — Она дело говорит, — сказала Алекто, не поднимая глаз. — Хорошо, всё решено, — рассмеялась Эмма. — Определённо красное. Кроме того, ему нравятся цвета его факультета. — Я не понимаю, почему вы никогда не слушаете мои советы, — Хелен сделала вид, что обиделась. — Ты идёшь на свидание с гриффиндорцем? Как тебе это удалось? Я думала, что они нас ненавидят! — Эй, я слушаю твои советы, — Эмма надела красное платье. — Не думаю, что Джеймс оценил бы мой сексуальный наряд. Но я буду помнить о помаде. Лицо Хелен стало того же цвета, что и платье: — Я… я не поняла сразу, — она запнулась, кидая злой взгляд на смеющуюся Алекто. — Повеселись, — она помахала, — принеси мне много сочных сплетен, когда вернёшься. — И что-то со «Сладкого королевства» для меня, — добавила Люсинда. Хелен непонимающе посмотрела на неё. — У меня есть свои пути, — загадочно ответила Эмма на невысказанный вопрос, выходя в гостиную. — Куда ты так нарядилась? — спросил Рабастан, одобрительно глядя на неё. Он читал книгу у камина. — На свидание, — коварно улыбнулась Эмма, повторяя слова Алекто. — Что? Регулус, ты слышал это? — Да, да, — пробормотал он, не отрываясь от игры в шахматы с Нарциссой.***
В Хогсмиде было холодно, и от мороза щёки Эммы покраснели. Двойняшки шли, держась за руки, и по дороге к «Сладкому королевству» они стали такими же, как и прежде. Джеймс в присутствии Эммы стал более спокойным, а она рядом с ним — более беззаботной. Джеймс рассказывал Эмме всё об их следующей задумке. — Только не ешь никаких сказочных пирожных на Рождественском балу, — предупредил он, когда они уже сидели в «Трёх мётлах» и пили сливочное пиво. — Кстати, с кем ты идёшь? Дамблдор, зная о напряжённых отношениях между факультетами, восстановил традицию проведения Рождественского бала, но с одним обязательным условием: к себе в пару можно было позвать только представителя другого факультета. Их родители, очевидно, узнали об этом заранее, потому что уже в эти выходные должны были отправить парадную мантию для Джеймса и платье для Эммы. — Честно говоря, я хотела поговорить с тобой об этом, — сказала Эмма. — Есть один парень, с которым я действительно хочу пойти. Он гриффиндорец, но я боюсь, что он не захочет. — Так, расскажи мне больше о нём, — сказал Джеймс, наклонившись вперёд. — Ну, он с нашего года, любит Трансфигурацию и всё время попадает в передряги. Многие говорят, что он бабник, но я думаю, что он настоящий романтик. И я знаю, что он никогда раньше не целовался. — Извини, не хочу тебя разочаровывать, но Сириус уже занят, — рассмеялся Джеймс, хотя и слегка покраснел. Никто, кроме его сестры, не знал, что он хранил свой первый поцелуй для Лили Эванс. — Похоже, наша кузина Лу приручила дикого льва. — Серьезно? — удивилась Эмма. В последнее время она почти не пересекалась с их кузиной, хотя знала, что та попала под чары Сириуса. — Люсинда не очень этому обрадуется. — Сириус никогда не оправдает ожиданий своих родителей, встречаясь со слизеринкой, — покачал головой Джеймс. — Я слышал о некоторых вещах, которые они делают, и… Эмс, они не очень хорошие люди. — У Регулуса, похоже, нет с ними никаких проблем, — пылко отметила Эмма. — Регулуса не распределили на Гриффиндор, — парировал Джеймс. — Ты осознаёшь, как нам повезло с родителями? Я имею в виду… — Тебя распределили на Гриффиндор, — повторила Эмма себе под нос, но брат всё равно её услышал. Он посмотрел на неё с сочувствием, но в глубине души девушка знала, что он не понимает. Он никогда не увидит, как папа заставляет себя улыбаться каждый раз, когда слышит рассказы о победе в квиддиче или о баллах, заработанных для Слизерина. Всё было хорошо до того момента, пока они не начинали говорить о факультетах или своих друзьях, или… — В любом случае, хватит об этом! — Джеймс выкрикнул слишком бодро. — Мы говорили о Рождественском бале. Я думаю, Питер упоминал о своей любви к тебе только… сорок раз за день. — Питер? — вздрогнула Эмма. — Я знаю, что Петтигрю — твой друг, но он действительно странный. Однажды она забыла свою одежду в раздевалке для квиддича и, когда вернулась, увидела, как Питер нюхает её футболку с мечтательным выражением лица. Алекто с этого лишь посмеялась, но Люсинда была в ужасе. — Хорошо, Питер не подходит, — ответил Джеймс, улыбаясь. — Нам лучше вернуться, пока нашего отсутствия не заметили, нам ведь нельзя посещать Хогсмид на этой неделе. — Он позвал барменшу: — Розмерта, ты же нас не выдашь? — На лицах двойняшек расцвели одинаковые сияющие улыбки. — Кто же сможет вас выдать? — усмехнулась Розмерта. — Я надеюсь однажды увидеть тебя не нарушающим правила, Джеймс. — Мне кажется, что она пытает слабость к тебе, — позже сказала Эмма, подмигивая, как Розмерта, и двойняшки рассмеялись.