А почему нет? / Why not?

Биты музыки эхом отражаются в голове. Прожекторы, мерцающие так же в такт музыке, бьют прямо в глаза, не выражающие больше никакой реакции из-за принятого за ночь алкоголя. Передо мной барная стойка и чисто отполированный стакан, на 1/3 наполненный янтарной жидкостью. Если посмотреть на дно стакана, можно заметить, как искривляется изображение, и все по вине маленьких ледяных кубиков, каждый из которых постоянно теряет в объеме из-за высокой температуры в зале. Вдруг я чувствую, как кто-то подходит сзади, но, не успев обернуться, оказываюсь в объятиях. Вальд крепко обнимает меня за плечи, и кладет подбородок мне на голову. - Как же ты мог так вляпаться, - без тени эмоций в голосе замечает он. Музыка при его речи вдруг становится тише, и мне не приходится напрягаться, чтобы разобрать его слова. - О чем ты? – спрашиваю его я, обернувшись к нему, чтобы заглянуть в глаза, но Вальд резко отскакивает, уставившись в темноту. Я поворачиваю голову в том же направлении, когда из темноты появляется огромная мужская рука и бъет мне прямо по щеке. - Просыпайся, щенок, уже давно пора, - слышу я низкий голос и не могу понять, во сне это или наяву. Когда мне удается окончательно раскрыть глаза, я замечаю в паре футов от себя спину рослого мужчины, ростом на три головы выше меня, шириной примерно такой же (ничуть не преувеличиваю). Головы его не видно, так как скрюченный позвоночник полностью закрывает видимость, если смотреть со спины. Оглядевшись вокруг, я замечаю светловолосую фигуру, облокотившуюся о косяк двери при входе. Николас стоит, перекрестив ноги, сложив руки на груди и опустив голову вниз. - Ник! – выкрикиваю я, и пытаюсь привстать, но тут же падаю обратно на землю. Обернувшись, я замечаю кафельный пол, плитка которого уже давно разваливается на куски. Из под пола торчит пара ржавых железных труб, которые вряд ли уже используются по предназначению. Трубы крепко скручены цепью, которая замыкается на моих запястьях. Я резко тяну руки к груди, дабы проверить крепость оков, но цепи только сильнее сжимаются, оставляя красные следы на коже. Я снова бросаю взгляд на блондина, но тот молча стоит, не шевельнувшись и уставившись в пол. - Вряд ли он чем-то тебе поможет, - доносится до меня со стороны того мужчины. На этот раз голос его показался мне настолько отвратительным: низкий тон, отдающий хрипотцой и посапыванием, манера говорить, словно он жирно обворачивает слизью каждое слово перед тем, как выпустить его изо рта. – Это ведь он тебя ко мне притащил, - заканчивает мужчина и разворачивается ко мне. Теперь передо мной стояло нечто (в тот момент я не мог назвать это по-другому), в существование которого сложно поверить. Первое, на что я обратил внимание – его лицо. Тяжелые, обвисшие складки кожи, особо заметные на щеках, широкие пухлые губы, нижняя из которых отвисает настолько, что можно заметить ряд нижних зубов, имеющий несколько промежутков. Черные тонкие волосы прилипли к коже на шее и на лбу, лишь немного прикрывая заросшие черные брови. Но самое страшное в этом лице – были глаза. Склера, которая у любого здорового должна быть белой, у этого человека отдавала желтизной. Черные зрачки были настолько малы, что напоминали бисеринки, из которых обычно мастерят украшения. Но эти глаза никак не могли ассоциироваться с украшением. Они, скорее, напоминали извергающийся вулкан, потому что в них читалось не просто бешенство – безумие. Бусинки в глазах катятся вниз, а затем медленно поднимаются наверх, будто ощупывая каждую клетку моего тела, а затем встречаются с моими глазами. - Тебе лучше уйти, - хрипит он, не отрывая от меня взгляда, но я понимаю, что фраза предназначается Нику. Не говоря ни слова, тот, наконец сменив положение тела, разворачивается и скрывается за дверью, заперев ее снаружи. - А с тобой мы.. – он не успевает закончить свою мысль. Мужчина сгибается пополам, придерживая одной рукой живот, другой держась за стену, и вздрагивает, пытаясь побороть внезапно подступивший приступ кашля. Глаза становятся влажными, кожа на лице краснеет, но в скором времени приступ затихает, позволив мужчине выпрямиться. Замечаю за собой, что давно прижимаюсь к стене, да с такой силой, что затекают все мышцы на спине, но я не обращаю на это внимание. Все, что сейчас меня волнует – это странный человек напротив меня и то, что он собирается со мной сделать. Я внимательно слежу за ним, пытаясь уловить хоть что-то в его поведении, что может мне помочь. Но тут черноволосый переходит к действиям. Он резко берет со стола странный черный предмет, который с виду похож на длинную рукоятку, и в два счета оказывается совсем близко ко мне. Даже на таком расстоянии я чувствую, как он злится. Однако тот спокойно(но не без усилий) присаживается передо мной на колени и поднимает странный черный предмет на уровне моих глаз. - Знаешь, что это? – спрашивает он, склонив голову. Я перевожу взгляд на странную вещицу. Скорее всего, металлическая рукоятка, обмотанная сверху лоскутами кожи, на одном конце, кожаная ручка для поддержания, а на другом две тонкие заостренные металлические пластины. Мужчина, заметив недоумение на моем лице, сжимает рукоятку пальцами, и в этот момент между пластинами проходит синяя искра, а комнату наполняет громкий треск. Внезапно до меня доходит, что это такое, и я резко вжимаюсь в холодную стену, желая быть как можно дальше от этой штуки. Но Черноволосый хватает меня за воротник школьной рубашки и резко тянет на себя, отчего на ткани рубашки появляются несколько трещин, которые тут же, под воздействием веса, превращаются в дыры, оголяя несколько участков тела. Вдруг почувствовав на груди холодную кожаную материю, я замираю, закрыв при этом глаза. Как-то на психологии нам объясняли, что иногда можно абстрагироваться от происходящего, просто закрыв глаза и представив какую-нибудь замену. Как только веки сомкнулись, я попытался представить что-то, что вызвало бы во мне самые сильные чувства. Вальд. Рукоятка спускается ниже. Вальд. Смущение и наслаждение сливается воедино. Рукоятка достигает пупка. Вальд. Доверие и забота. Внезапно кожу пронзают острые пластины и секундной спустя мое тело уже не исполняет мои приказы. Оно извивается под воздействием электрического тока, челюсть ходит ходуном, а изо рта произвольно вырывается глухой стон. Вдруг ток перестает поступать в организм. Я пытаюсь пошевелить хоть чем-то, но не выходит. Как будто кто-то резко оборвал всю связь между мозгом и конечностями моего тела. Даже глаза не двигаются, отчего взгляд направлен в одну точку – потолок. Старый, обветшалый бетонный потолок, в углах которого подтекает, а в центре консистенция материала настолько суха, что с него сыпется пыль. Чувствуя, что тело начало немного приходить в себя, я пытаюсь перевернуться на бок, но снова получаю электрический заряд. Когда тело немного остывает, с губ тихо срывается только одно слово: - Вальд…