Бесчеловечный выбор

      — Ты специально?! Ты заодно с ними! Заговорил мне зубы, гад! — как бы Крис ни желал того, чтобы рядовой онемел от страха хотя бы на одну минуту, тот вскипел от ярости, и его бледное, почти молочное, лицо в мгновение ока, словно по взмаху волшебной палочки, покраснело, приняв какой-то демонический оттенок. Рейли не сомневался, что солдат в порыве гнева убьёт их с Бриджит без каких-либо сожалений. Он сначала выстрелил бы, а уже потом понял, что натворил.       — Кретин! Кто тебя просил варежку раскрывать?! Кто?! Они тебя слышали, придурок! Теперь на радостях они нас разом всех убьют! Из-за тебя, приятель! — Крис не выдержал и тоже дал волю эмоциям.       Они уже почти договорились, как появились истинные хозяева улицы. Крис ещё думал помочь британцу, лишь бы избежать смертельной и жестокой схватки между озверевшими от вкуса крови гончими с одной стороны, и затравленным волчонком с другой. Один яростный крик солдата всё испортил. Проблем у семьи Рейли в одночасье стало ещё больше.       Боевики приближались. Растерявшийся солдат в страхе повернулся к двери, поддавшись зову инстинктов, чем воспользовался Крис. Он не стал нападать на англичанина: «Очень умная затея, приятель, чёрт тебя подери! Просто великолепная! Твой дружбан успеет обернуться и пристрелить тебя! Ты не успеешь добежать, как тебя прикончат».       Возможно, Рейли переоценивал противника. Однако он не хотел погибнуть прямо на глазах у своей матери. Поэтому Крис быстро схватил Бриджит за руку, вцепившись стальным хватом, и повёл её на кухню. Они вдвоём сильно рисковали, но зато на кухне было в разы безопаснее. Ошарашенная женщина безропотно подчинилась сыну. В обеих ИРА мало кто умел стрелять с ошеломительно фантастической точностью, буквально дюйм в дюйм, особенно в ближнем бою. Если бы солдат открыл бы огонь первым, то ответные выстрелы с улицы оказались бы хаотичными. Пули бы успели изуродовать весь коридор.       — Вот он!       — Попался!       Первой ударила одиночными винтовка солдата.       — Огрызается, урод!       Крис привёл Бриджит на кухню до того, как в их доме прогремел первый выстрел.       — Отсюда ни ногой, мама! — говорил Рейли матери. Она уже давно перестала вздрагивать от треска пальбы, ещё в конце прошлого года. Но всё равно Бриджит находилась на грани срыва.       — Да, да, сынок!       — В коридор ни шагу! В угол! Услышишь шаги — кричи, что ты безоружна! Дай о себе знать!       — Зачем?!       — Чтоб не убили! Если не предупредить, они ворвутся сюда и начнут палить повсюду! Зачистка помещений называется! — невольно Крису вспомнились годы службы в армии.       Тогда Рейли, как и других солдат, обучали воевать в городе. «Граната вперёд. Входите после взрыва. Пара выстрелов после. Пусто? Вы зря потратились? Не беда. Беда случится в другой ситуации. В комнате засядет враг, а вы туда войдёте строевым шагом. Прямо как на параде и без предварительной подготовки», — наставлял бойцов в далёком шестьдесят шестом инструктор в учебной части. — «Заняли комнату — предупредили остальных! Зачем? Чтобы они не кинули вам гранату прямо в руки. Я ясно излагаю? Доступно к пониманию?»       — Я поняла! Ты уходишь?!       Вопрос Бриджит малость озадачил Криса. Он не собирался действовать, так как от него теперь ничего не зависело. Старший сын не хотел говорить правду матери. Рейли давал ей советы на случай своей смерти.       — Нет! Просто сейчас у меня есть время тебя предупредить! — ответил Крис.       Сквозь грохот стрельбы прорвался стук солдатских ботинок по ступенькам — отстрелявшись и прижав «прово» огнём, англичанин побежал на второй этаж. Лестница находилась недалеко от него, как помнил Рейли. Бежать на кухню пришлось бы дольше. А ведь каждая секунда стоила жизни. Промедлению в бою каралось смертью.       — Он уходит! Я его не вижу!       — Он выиграл немного времени! Посмотри на этаже. Я стерегу лестницу. Наверх идём вместе.       «Далось оно вам? Проваливайте отсюда, придурки, нечего вам тут делать! Вам так просто его не выкурить. Придётся попыхтеть. Вы рискуете. Командир вас за такое по головке не погладит, тупицы проклятые. Скорее, в восторге вмажет по челюсти. Катитесь отсюда! Хватит с нас двери!» — думал Крис, прижавшийся к Бриджит.       Потом Рейли тихо пришёл в неописуемый ужас, из-за чего кровь хлынула рекой к его вискам, а на лбу выступили капельки ледяного пота: «Давайте, убейте его у нас дома. Добейте нас, твари. Вы смоетесь, а к нам притащатся вояки. Они начнут рыскать здесь в поисках солдатика. Тех, кто им не понравится, они сразу «упакуют» и отправят на допрос. Виновен, не виновен — никакой разницы. Или даже начнут «колоть» прямо здесь. А когда у нас дома найдётся трупик, то офицерчики обрадуются. Мама, папа… я даже думать не хочу, что их ждёт в таком случае».       Ещё недавно Криса страшило возмездие со стороны Временной ИРА. Однако сейчас он вспомнил, что месть британцев была ничем не лучше. Обе стороны нещадно боролись между собой. И в то же время на линии их огня находились простые люди, как католики, так и протестанты. Их убивали все.       За помощь британцам, лоялистам и ольстерской полиции казнили, за поддержку ИРА убивали или бросали в концентрационные лагеря после бесчеловечного допроса. Рядовой житель Северной Ирландии, сближаясь с любой из сторон конфликта, серьёзно рисковал. И даже смиренное бездействие, трусливая, но на первый взгляд спасительная покорность и разумное стремление остаться в стороне не всегда помогали выжить. Слепая ярость настигала всех. К тому же, всегда оставалась возможность стать случайной жертвой взрыва или обстрела, когда человек оказывался не в том месте и не в то время.       Боевики вошли в дом.       — Не стрелять! Его здесь нет! — крикнул Крис. Выдавать британца он не хотел.       — Откуда мне знать, что ты не он? Может, ты меня дуришь, — ответил Рейли боец «временных».       «Чертовски разумно, придурок!» — со злобой в сердце подумал Крис.       — Выходи с поднятыми руками и без оружия. Или я войду и выбью из тебя дерьмо сам! — угрожал «прово».       — А если ты сразу же пристрелишь меня, как только я выйду? — спросил Крис.       — Не пристрелю. Ты же тут живёшь, — со смешком ответил боевик.       — Охотно тебе верю, — с иронией произнёс Рейли.       Ситуация сложилась непростая. Крис не чувствовал уверенности, что незваный «гость» не выстрелит в него: «Они сейчас на нервах. Одно резкое движение, и из тебя дуршлаг сделают. Не потому что ты враг. Просто вышел резко. Или он думал, что ты враг, и потому выстрелил для гарантии. Лучше ведь пальнуть первым не в того человека, чем сдохнуть от первого же выстрела в твою сторону от того самого человека».       — Тогда выходи, сволочь, чёрт возьми! — крикнул «прово».       — Будь я «лайми», стал бы я тебя звать? Я же не идиот, чтобы выдать себя врагу, — пытался рассуждать здраво Крис.       — Кто знает? Вдруг ты хочешь меня заманить?       — Да хватит вам! Вы как маленькие дети! — не выдержала Бриджит. — Мы не знаем, куда делся этот солдат. Сначала он ворвался в наш дом и угрожал нам, теперь вы собрались убить нас. Какая между вами тогда разница?! Вы такие же! У нас нет никакого оружия, оставьте нас!       Бриджит говорила от всего сердца. Боевик поверил ей и вошёл на кухню. Низкого роста, в джинсах, армейском однотонном кителе и чёрной лыжной маске он не производил впечатление опасного и ужасного врага. Американская винтовка Армалейт AR-18, которую «прово» держал в руках на изготовке, своим видом пугала намного сильнее самого стрелка. Зрачок дула смотрел прямо в лицо Крису. «Из какой ты роты, идиот? Наверняка мой батальон», — задумался Рейли, выдохнув и успокоившись.       — Извините, сейчас сложно верить людям на слово, — извинился боец Временной ИРА и опустил оружие.       — Особо доверчивые теперь в награду получают пули, — ответил Крис.       — Вы точно не знаете, куда он подевался?       — Нет, — дала ответ на вопрос Бриджит.       — В задний двор он может выйти только отсюда, — Рейли указал на дверь. — Там забор. В гостиной не нашли его?       — Не нашли.       — Слушайте, парни, сдался он вам? — Крис решил попытаться убедить «прово» уйти, стремясь избежать кровавое развязки отвратительного спектакля «страшная жизнь в Белфасте».       — Что значит «сдался»? Он враг. Чтобы победить, надо убивать врагов. Элементарно. Лучше скажи, зачем ты его покрываешь? Зачем тебе сдался этот урод?       На улице пошёл дождь. Сначала послышалось шипение, за ним последовал стук капель по крыше и подоконникам.       — Думаешь, мне его жалко? Или я заодно с ними? — ответил вопросом на вопрос Крис. — Мне не нужны чёртовы проблемы. Вы его шлёпнете у нас дома, а затем сюда слетится саранча в форме, — далее Крис озвучил свои доводы против убийства солдата. — Вы ж за собой даже не «приберётесь». А нас потом бросят гнить за колючку. Мне оно надо? Дайте ему ускользнуть на улицу. Там можете делать с ним всё, что захотите. Мне плевать. Вы тот патруль обстреляли?       — С чего ты взял?       — Значит, ваша работёнка. «Лайми» проезжали мимо. Потом начали палить. И тут в наш дом ворвался испуганный солдатик. И что ты мне прикажешь думать? Они скоро хватятся и нагрянут сюда. Вам пора рвать когти, пока ещё можете.       — Мы успеем. Не знаешь и ладно. Не выходите отсюда. Или он во дворе, а ты его покрываешь? — боевик заподозрил Рейли во лжи.       — Выйди и проверь.       «Начал догадываться, что я знаю про солдатика. Вам и сами поймёте, где он. Проклятье! Лучше бы я соврал ему. Мол, солдатик убежал во двор и перемахнул через забор. Ты мог обдурить их», — думал Крис, ощущая нервное напряжение. Вновь на лбу у него выступили ледяные капли пота. Взмокла спина. Рейли казалось, что на кухне стало довольно душно.       Боевик вышел во двор, откуда Криса и Бриджит обдало уличной свежестью. На кухне запахло дождём.       — Его там нет. Проверим на втором этаже, — сказал «прово».       — Вы вдвоём загнали его в угол. Мне не нужно побоище здесь, — из последних сил Крис старался убедить боевика уйти.       — В самом деле, нам после вас ремонт придётся делать, — поддержала сына Бриджит. — Нам и так дверь сломали. Мы не какие-нибудь там богачи.       Пропустив мимо ушей аргументы Криса и Бриджит, боец Временной ИРА вышел в коридор.       — Идём наверх, — произнёс он. — Во дворе урода нет. На этаже чисто.       — Ты ведёшь, — ответил второй боевик. — Я за тобой.       «Влипли же мы. Проклятье! Я боялся не тех ребят с самого начала. Или тех? Ещё ведь не ясно, кто кого убьёт. Тогда станет видно, с кем мне придётся разбираться», — нервно рассуждал Рейли, пока «прово» поднимались по лестнице.       «Сходил домой, так сходил. Сейчас тут такое начнётся! Может, ты так хорошо спрячешься, что тебя не найдут? Там три комнаты — спальня, наша с Майки заброшенная комната и ванная. Нет, вряд ли. У тебя нервишки шалят, а сердечко дрожит. Ты начнёшь палить. Кто кого? Ты вроде должен помочь парням прикончить солдатика. Ты ведь «прово». Уже не раз стрелялся с вояками, группка бойцов ходит под твоим началом. Но я риски соизмеряю. Дойл против опрометчивых поступков. А тут сейчас произойдёт глупость века. Труп где-то надо спрятать», — рассуждал Рейли.       — Они убьют его, сынок? — обречённо спросила Бриджит. Она всё понимала, но ей не хотелось верить в происходящее.       — Да, мама. Или он убьёт их. Так или иначе кто-то умрёт. А мы по середине. На нас захотят отыграться, — дал честный ответ Крис. — Глупые они подонки. Дали бы ему уйти на улицу. Там удобнее.       — Убить его?       — Да.       — Как всё это ужасно!       Крису хотелось сказать матери: «Не волнуйся, всё обойдётся». Но он понимал, что им с Бриджит в любом случае не удастся победить страх. Их пробрало изнутри, и они ничего не могли с этим поделать.       — Даже не на пороге, а прямо у нас в доме. Какое будет счастье в том доме, где убили человека? — задала чисто риторический вопрос Бриджит.       — Ты права. Но что мы можем сделать? Я пытался их отговорить. Подобрал разумные аргументы. Им чихать хотелось. Жажда крови совсем им мозги затуманила. Надо было соврать им. Но если мне не поверили бы, то меня убили. Даже хорошо, что такая гадкая мыслишка пришла ко мне с опозданием, — словно находясь на исповеди, выговорился Крис, прижавшись к матери. — Хочешь, не хочешь, чёртова война приходит домой не то что без разрешения, даже без проклятого звонка. Тихо пока как-то. Я сделал всё, что мог.       Бриджит молча слушала сына. Казалось, у неё больше не было сил, чтобы сопротивляться. Опустошённая изнутри, она сдалась.       — Куда остальные подевались? Я не думаю, что им кто-то приказал гнаться за солдатиком. Слишком рискованно.       На втором этаже боевики тихо осматривали комнаты, пока никто не стрелял. На лестнице же некий человек начал спускаться. «Неужели солдатик? Неужели? Он их провёл?» — в голове у Рейли возникли вопросы. Вскоре он получил на них ответы из уст боевиков Временной ИРА.       — Ты слышишь? На лестнице кто-то идёт.       «Ты их обошёл. Беги отсюда, придурок! Проваливай! Мы спасены! Да, спасены!» — обрадовался Крис.       — Я к окну. Покажется на улице — ему крышка, — проговорил второй «прово».       «Что ты несёшь? Специально, да? Он слышит тебя! Идиот! Он теперь не побежит на улицу!» — радость через секунду успела смениться вспышкой гнева. От глупой выходки боевика Рейли возжелал убить его. Он догадывался, что произойдёт дальше.       — Никуда тебе не деться, сволочь! — процедил сквозь зубы первый боец, гнавшийся за солдатом.       Рядовой вбежал на кухню и прицелился в Криса, встав в угол рядом с дверью.       — Ты что задумал, сопляк?! — спросил Крис. — Вали отсюда! У тебя есть лазейка!       — Нет! Пока я буду перелезать, они меня убьют! — ответил англичанин. — Стойте на месте. Иначе убью.       — Что он задумал, сынок? — задала вопрос Бриджит, в чьём голосе слышалась страшная тревога. Она боялась не столько за себя, сколько за своего старшего сына.       — Эй, вы двое! У меня заложники! Я убью их! Убью! Убирайтесь отсюда! Тогда я их не трону! — прокричал доведённый до крайней степени отчаяния солдат.       — О, Господи! — вырвалось у Бриджит от смеси дикого ужаса и удивления. — Неужели вы готовы так подло с нами поступить? Осталось же в вас хоть что-то человеческое? Вы же не чудовище? Вы не такой! Я не верю!       — Ему всё равно, мама. Он убьёт нас. Его ничего не заботит, кроме своей жалкой шкуры, — в круглых глазах рядового Рейли увидел хорошо знакомую ему звериную готовность убивать, чтобы выжить.       Чем дольше солдат находился в их доме, тем сильнее и быстрее он утрачивал человеческий облик, превращаясь в некое подобие быка на корриде. Солдат зашёл слишком далеко. Теперь британец уже не походил на растерянного мальчишку. Озверевший дьяволёнок начал по-настоящему пугать Криса. Рейли увидел со стороны, как легко война меняла людей в худшую сторону.       — Как же так можно? Мы же вас не выдали им, — на глаза Бриджит наворачивались слёзы.       — Им на нас плевать, приятель. Ты не ту тактику выбрал, — Крис понимал, что у него не получится договориться, однако решил хотя бы попытаться в очередной раз. — Твоя карта не выиграет.       — ИРА защищает вас! Они так говорят!       — Да ну? Здесь все убивают. Тут убить так же легко, как тарелку помыть.       Шаги в коридоре стали звучать громче.       — Эй, вы там! Убирайтесь отсюда! Или я убью их! — окрикнул боевиков солдат.       Крису было невыносимо отвратительно оказаться в роли беззащитного и буквально беспомощного заложника. Он не мог защитить мать. Его пробирали злоба и желание убивать. В первую очередь Рейли бесило, что их с Бриджит судьбу решали чужаки, а не они сами. В их милосердие он не верил: «Ага, отступят они, как же! Не верю! Ты убьёшь нас, потом они прикончат тебя. Я бы так никогда не поступил. Но что я знаю о той парочке? Они хотят, очень сильно, отправить побольше трупиков обратно в Англию с Шотландией. Не побоялись даже специально оторваться от своих. Не верю я».       — Отстаньте от меня, уроды! Я убью их! — угрожал солдат.       — Ты слышишь шаги? Они рядом. Им на нас плевать. Им нужен ты. У них даже появится повод содрать с тебя кожу! Месть! Улицы взорвутся! Ладно я, меня мало кто любит. А вот за маму мою вас начнут стрелять без остановки до начала следующего десятилетия! Её у нас на улице любят все! — «завёл старую пластинку» Крис. — Ты труп. Тебе не жить.       — Заткнись! Заткнись! Я начну с тебя!       — Я и не сомневался! Храбрец против овец. Парни, когда он из-за вас убьёт нас, сожгите его заживо! Так, чтобы он горел ярче тысячи солнц, и от света огня можно было ослепнуть! Чтоб даже на чёртовом Плутоне было видно ваш огонёк! Я в вас не сомневаюсь. Пусть он хорошенько помучается за нас! Пусть сдохнет в муках, и его проклятый труп не сможет опознать даже самый крутой спец!       Бриджит, будучи больше не в силах слушать настолько омерзительный разговор, закрыла уши и начала шёпотом молиться.       — Что он несёт? — спросил второй боевик Временной ИРА у первого.       — Не знаю.       — За кого он нас принимает? Мы же не такие. Это пуритане кровавые мясники! И сами британские недоноски тоже такие. Мы за наш народ стоим!       — Я убью их! Я не шучу! А затем и до вас доберусь! — в голосе солдата слышалась решимость. Никто не сомневался, что он с лёгкостью перейдёт от слов к делу.       — Мы уйдём. Тогда ты отпустишь их? — вопрос первого «прово» сильно удивил что Криса, что рядового. — Ты не тронешь их?       «Ну да. Так вы взяли и ушли. Хотите, чтобы я повёлся на вашу лабуду?» — Рейли посчитал слова боевика обманом.       — Трону их? Нет, я их не трону. Только уйдите… отстаньте от меня, — отвечал солдат.       — Твоя взяла. Мы не звери вроде тебя. Мы с тобой ещё встретимся. На улицах в Белфасте тесно, — бросил первый боец Временной ИРА.       К огромному и немыслимому удивлению Криса «прово» ушли из дома Рейли, одержав моральную победу. Они не стали лить кровь понапрасну. Какой бы сильной ни оказалась жажда мести, стремление спасти ещё живых людей пересилило её. Крис видел разных бойцов за свободу, но их объединяла пламенная ненависть к врагу, которая туманила им разум так сильно, что они буквально забывали о том, что они люди, и что у них есть семьи и друзья. Рейли побаивался особо ярых борцов за единство Ирландии, считая их бешеными псами, ни во что не ставившими человеческую жизнь вообще.       Сейчас же он с огромным удовольствием признал собственную ошибку. От радости Крис обнял Бриджит, она прижалась к нему. Они снова поняли друг друга без слова: их измотанные взгляды встретились и сказали очень много. Но затем Рейли вспомнилось кое-что неприятное — глаз винтовки продолжал «смотреть» на них.       — Где телефон? — послышался голос рядового. Он вызывал одно отвращение у Криса.       — У вас нет ничего святого, — ответила ему, вытирая слёзы, Бриджит. — Вы не человек, вы чудовище. Вы осквернили наш дом. Я не желаю вас больше видеть.       — Не надо, мама. Мы всё ещё у него на прицеле. Он уже колебаться не будет, — остановил мать сын. После очередного резкого поворота у него больше не оставалось сил на споры. Два бойца «временных» смогут подтвердить слова Криса, что им с Бриджит угрожали. К тому же, британец находился в состоянии перманентного срыва. Он заметно изменился и предпочёл договору диктат. Говорить с ним не больше не имело никакого смысла.       — Так где телефон? — повторил вопрос рядовой. — Скажите мне. За мной приедут. Я уеду и оставлю вас. Делайте то, что я вам говорю!       — Идём. Но мама моя пусть сидит здесь. Её уже от твоей рожи воротит, — ответил Крис.       — Какой у тебя гнилой язык. Поговори мне ещё!       — Может, язык у меня и гнилой, а сам я подлец и сволочь. Однако я никогда не собирался убивать женщин и их детей прямо у них на глазах. Пошли, герой.       Англичанин позвонил по телефону в полицию и рассказал свою невероятную историю. Спросив у Рейли адрес дома, солдат сообщил его диспетчеру. Потом начались мучительно долгие двадцать минут ожидания. Крис с матерью молча сидели за столом под дулом винтовки. Бриджит продолжала шёпотом молиться.       Вскоре на Фоллс-Роуд приехала целая колонна из трёх шестиколёсных бронетранспортёров «Сарацин» и пяти четырёхколёсных «Хамберов», чья модель имела смешное название «Свинья». БТР остановились, район быстро оцепили солдаты. Вдали слышались громкие стуки — предвестники надвигавшейся бури.       — Давай быстрее. Сейчас с вами поздороваться выйдут, я не сомневаюсь. Вашего брата хотят зацеловать до смерти. Беги без оглядки. Мне лишний геморрой не нужен. И забудь сюда дорогу раз и навсегда, — сказал перед выходом рядовому Крис. В католических кварталах существовал целая система оповещения о передвижениях военных, чтобы предупредить ИРА о прибытии крупных армейских подразделений       За окном округу заполонили однотипные зелёно-оливковые фигуры солдат в шлемах с прозрачным забралом и бронежилетах. Одни целились в окна, вторые следили за крышами, третьи обращали внимание на собиравшуюся толпу ирландцев. Солдаты с дубинками готовились к драке, бойцы с гранатомётами планировали пустить шашки со слезоточивым газом.       Со стороны националистов изумрудного острова полетели камни и пакеты с мочой. «Убирайтесь отсюда! Долой британцев! Вон из нашего дома, твари!» — Крис разобрал в огромном потоке криков разгневанных людей цельные выражения, хотя со стороны они казались наборов неразборчивых звуков. Солдаты занервничали, пока бесноватая толпа приближалась.       — Я бы хотел извиниться перед вами. Простите меня, — произнёс, успокоившись рядовой. — Спасибо вам. Я не хотел. Так вышло. Передайте извинения от меня своей маме.       — Передам. Тебя ждут. Видишь, что творится? Шевелись, если хочешь вылезти из этой ямы.       — Беррингтон, марш сюда! Я тебе устрою весёлую жизнь, трус несчастный, — обратился к ним сержант, стоявший у «Сарацина».       Рядовой Беррингтон побежал к дороге. Крис не стал провожать его взглядом. Он закрыл простреленную дверь вовремя: началось побоище. Далее издалека ударила винтовка, в ответ затарахтел пулемёт.       «Выдался же денёк! Обошлось. Боже мой, обошлось! Спасибо тебе!» — подумал Крис, севший на пол и закрывший лицо руками. По его щеке змеей потекла к подбородку слеза.