Победа

Дженсен влетел в свои покои с разъяренным видом и, молча схватив сумку, начал паковать, а точнее кидать в нее наиболее ценные вещи. — Ты как будто решил обчистить самого себя, — заметил Джаред. — Сборщик налогов, что ли, приехал? — Заткнись и собирайся, остряк. Мы съебываемся отсюда! — Что? Как? Куда, Дженс? — Есть у меня на примете одно местечко, где можно переждать… А потом решим, куда. Куда захочешь, туда и двинем. Заметно было, что Джаред недоволен и напуган, однако он тут же послушно взялся за дело, не задавая лишних вопросов. Безоговорочно веря, что раз Дженсен так сказал, то у него на то имеются веские причины. — А это что еще? — выхватил тот из сумки Джареда фигурку собачки. — Просто деревяшка, выкинь. — Но ты сам мне ее вырезал. — Ладно… — смягчился Дженсен, как всегда не в силах противостоять щенячьему взгляду. — Но остальное бери только то, что можно хорошо продать. Будешь голодать — станет не до сентиментальности. — Глупости… Я никогда не буду голодать, — не без скромности возразил Джаред. — Я — способный. — А ведь действительно, — как-то недобро усмехнулся Дженсен. — Я и забыл о твоих удивительных способностях. Как встанешь на углу, так будем в золоте купаться. Даже не сомневаюсь. Джаред вспыхнул и уязвленный быстро отвел глаза. — Извини, — произнес Дженсен. — Это всё отец. Он выбесил меня. — Отец? Твой отец?.. — Ну, не твой же. Короче, — тяжело начал Дженсен, опускаясь на кровать посреди сборов. — Папа позвал меня и соизволил сообщить, что намерен взять тебя… «попользовать». Так уж получалось, что, постоянно находясь рядом с Дженсеном, Джаред нередко пересекался с этим мясистым и мощным, суровым на вид и характер вождем по имени Кьюдук. И каждый раз при виде его Джаред искренне сочувствовал всем, кто состоял в гареме этого кошмарного борова. — А он может?.. — в волнении спросил Джаред. — Только он и может. Всё. Что угодно. — Ты не говорил, что мне придется спать с другими… — пробормотал Джаред, который сразу же обрисовал себе в голове всю картину и увидел только одно: что Дженсен снова вынужден страдать из-за него! В этот раз Дженсен оставляет дом, семью, народ, богатство и титул будущего правителя, чтобы бежать неведомо куда… и виноват в этом только он, Джаред. Ну, может, капельку и похотливый папаша Кьюдук. — Не придется! — раздраженно отрезал Дженсен. — И не думай даже. Как у тебя язык повернулся, ляпнуть такое? Я все уже продумал, не переживай. За эту ночь нам придется постараться добраться до Арзвила — это крупное селение находится недалеко прямо на севере отсюда. Там у меня есть приятель… У него мы сможем затаиться и пересидеть пару недель, если понадобиться — больше. За плату, уверен, проблем не будет. Когда обстановочка поутихнет и поиски прекратятся, двинемся дальше. Куда — сам решишь. Думаю, лучше всего в какой-нибудь большой город — там легче всего незаметно прижиться. А сейчас собираемся, берем всё, что сможем, потому что времени пока нас не хватятся — максимум до завтрашнего утра. Я соврал, что у тебя живот крутит, но, понятно, что нас могут спохватиться еще раньше, чем завтрашнее утро. Джаред слегка недовольно поморщился: — Мог бы просто сказать, что я болен. — Не придирайся. Он бы послал кого-нибудь тебя лечить. — Слушай, а может необязателен такой экстрим? — осторожно начал Джаред. — Если это разовая вещь… — Разовая-многоразовая! — взорвался Дженсен, с ужасом понимая, к чему он клонит. — Что такое «экстрим», ты узнаешь, только оказавшись в постели с моим отцом — стопроцентным извращенцем и моральным уродом! Я же тебе вроде бы рассказывал про его любимые игрушки? — Рассказывал… — Тогда какого хрена вообще говоришь, Джаред?! Или мечтаешь, чтобы тебе задницу растянули под два кулака? И до конца дней ходить с гигантской пробкой в дырке? — Просто говорю, что я могу и потерпеть, — «ради тебя» потерянно не договорил Джаред, сильно страдая из-за того, что он снова приносит Дженсену столько проблем и неудобств. — Не обязательно так суетиться из-за меня. Да еще бросать целую жизнь, пускаясь в опасные бега… ради сохранности моей задницы — слишком большая цена и морока, тебе не кажется? Лицо Дженсена превратилось в каменную маску. — Дженсен?.. — тревожно обратился Джаред, когда молчание слишком затянулось. — Скажи хоть что-нибудь. — Что сказать? У тебя что-то не в порядке с головой, Джаред. Либо это, либо ты действительно не против или даже хочешь потрахаться к Кьюдуком… как бы сложно мне не было в это поверить. — Не говори такие глупости. — Вот и я тоже думаю, что это глупость. Поэтому склоняюсь к первой причине. Когда ты повредился в уме? Я что — слишком много тебя ебал, что у тебя шарики за ролики совсем заехали? — Я просто… — Джаред пытался правильно подобрать слова, не зная, как правильно это выразить, как объяснить. — Ты слишком носишься со мной. Могу я хоть раз сделать что-нибудь для тебя? — В смысле? Подставить задницу моему отцу?! — Чтобы тебе не пришлось всё бросать и скрываться. Да. Это пустяк, по-моему. — Блядь!.. — не веря ушам, протянул Дженсен. — Всегда знал, что ты — идиот, но что настолько… Серьезно, Джаред?! Да я живу только ради того, чтобы с тобой носиться! Дженсен выпалил это нечастое откровение и пожалел, заметив, что от этого Джаред почувствовал себя только еще хуже. Пришлось тут же добавить: — И не воображай, что я собираюсь бежать только ради целости твоей драгоценной тушки. У меня внутри всё переворачивается и кровь вскипает, стоит представить, что тебя имеет чей-то чужой член! — Понятно, — тихо произнес Джаред. — Тогда, значит… все-таки придется бежать? — Да! Собирайся, не трать драгоценное время. Считалось, что все вурлаки, как истинные звери, весьма сносно могут видеть в темноте, и Дженсен был тому живое доказательство. Что касается Джареда, то он вообще ориентировался в ночи точно кошка. Всё это было очень кстати в темном лесу, где слабо помогали даже факелы, а крупная луна и звезды не пробивались своим мягким светом сквозь густые и тяжелые кроны. Кто был ночью в лесной чаще, тот знает, что там царит абсолютный полнейший могильный мрак, сравнимый разве что с выколотыми глазами. — Твои сородичи случайно не в курсе про этого твоего приятеля? — задал Джаред давно тревожащий его вопрос. — Мои, как ты называешь, сородичи, всегда знали обо мне крайне мало. Ты уже, наверное, заметил, что они — не самый любопытный народ, мягко говоря. А я — не самой открытой души человек. — Но когда начнут искать и расспрашивать, могут узнать? — предположил Джаред. — Да… — неохотно признал Дженсен, которому не хотелось об этом думать. — Не переживай, через Хэнка организуем им наводки в других местах, направим по ложному следу. Всё обойдется. Обещаю, что ты больше не увидишь этих уродов никогда в жизни. — Ты так равнодушно говоришь о них… Но ты еще будешь скучать по ним, — заметил Джаред. — Как я скучал по Сарри. И до сих пор иногда скучаю. Дженсен ничего не ответил, потому что он, по правде говоря, сильно сомневался, что будет так уж скучать по своему «дому» и «друзьям». Зато в то же время он ни секунды не сомневался в том, что Джаред очень скучает по-своему Сарри и по людям, которых там оставил. И от этого Дженсену было гораздо больнее, чем от собственного вынужденного побега. Но о таких вещах никто не станет говорить, ведь так? Тем более не станет признаваться в таком Дженсен — суровый и холодный воин, по крайне мере, с виду. Рассказать о том, что он так сильно чувствует боль Джареда, что пару раз даже пускал слезу, просто думая о том, как его малыш страдает вдали от дома?.. М-да, в этом Дженсен не признался бы и под пытками. Он успокаивал себя и свою совесть тем, что Джаред в любом случае собирался покинуть Сарри после женитьбы. Но теперь, когда Джаред что-то там вообразил себе о его страданиях, и сочувствует ему там, где и не надо вовсе, любовь взыграла в крови очередным болезненным приступом, и он не совладал с собой — прижал Джареда к ближайшему стволу. Со всеми этими сборами и побегами он изголодался по теплу и любви своего мальчика. — Не сейчас, — отталкивал тот. — Дженс, потом… Нужно спешить. — Десять минут роли не играют, — возразил Дженсен, пытаясь поцеловать отворачивающегося Джареда, который слишком сильно переживал — за судьбу Дженсена, конечно, а не за свою, и кроме того, всегда был слишком ответственным. — Мы этого не можем знать, — продолжая отталкивать, Джей так и не давался. — Зануда… Они шли всю ночь и утро, и удачно добрались до Арзвила к полудню. Там они сразу разыскали таверну, которая принадлежала приятелю Дженсена, а точнее, ему и его сестре — Хэнку и Татье. При виде Дженсена Татья сразу же расплылась в широченной масляной улыбке, словно к ней пожаловал любимый зятек. Но обсуждать дела пришлось как всегда с гадиной Хэнком. Дженсену удалось уболтать его на небольшую сумму, которая, однако, выросла ровно на треть, едва в трактир вошел Джаред с Джун. На вопрос Дженсена Хэнк выставил руку, оттопыривая по очереди свои корявые пальцы: — За тебя. За твою сладкую карамельку. И за вашего бешеного пса, про которого ты умолчал. — Это девочка, и она спокойная, — поправил Дженсен. — «Девочка», «карамелька» — что ты прикопался? — Я про собаку. — О, это «ценная» информация. А я про твою нежную сучку. — Давай-ка поаккуратнее с языком, — посоветовал Дженсен. — Я могу заплатить за собаку максимум полцены. Из уважения к людскому роду, сам понимаешь. — Из уважения к людскому роду я могу поднять цену на вас в два раза, и тогда ты заплатишь за собаку сколько надо. И со спокойной совестью. «Вот же гадина Хэнк…» — процедил в уме Дженсен, думая о том, сколько времени и усилий он потратил зря, торгуясь с ним тут чуть ли не полчаса. — Мы так не договаривались, дружище, — развел он руками. — Не договаривались… но до-говорились, — скаламбурил Хэнк, явно прясь от самого себя. Сидевший за столом Джаред закатил глаза, что не преминул сразу же заметить этот самовлюбленный трактирщик — «приятель» Дженсена. — А что думает твоя двухметровая подружка, Дженс? — с удовольствием перевел Хэнк внимание на Джареда. — У нее ведь тоже должны быть какие-то слова или мысли? — Я думаю, что по такой логике за людей нужно платить меньше, чем за собак, — честно ответил Джаред. Хэнк от души хохотнул на такую простую откровенность и мизантропию. — Боги с тобой, Дженсен. Всегда у меня была слабость к тебе и твоим спутникам. Пол цены за собаку, и за вас как договаривались. Кстати… — он немного пригнулся к Дженсену, говоря шепотом, — могу скостить полцены и за твоего «младшего братишку», если поделишься. — Очень щедро с твоей стороны, — натянул улыбку Дженсен. — Но я скорее тебе задницу оторву и на твое рыло надену, чем дам тебе к нему хотя бы пальцем притронуться. — Яссно, — расплылся в гадкой улыбке Хэнк. — Вижу, розами и любовью в воздухе запахло. Умываю руки и прошу прощения! А теперь следуйте за Татьей: для таких королей в бегах у нас особые апартаменты. Татья проводила новых жильцов по узкой лесенке на самый чердак, больше похожий на просторный шкаф с одним круглым окошком на потолке. — Почему все твои приятели такие кретины? — спросил Джаред, когда женщина удалилась. — Хотел бы и я знать. Надеюсь, дело не в поговорке «скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты», — отшутился Дженсен, прекрасно помня, что каких-то года два назад он и сам мало чем отличался от таких вот «кретинов», как назвал их Джаред. — Точно нет, — улыбнулся Джаред. Дженсен подумал еще об одном известном выражении. О том, которое утверждало, что «любовь слепа». Было в этом немало правды, судя по тому, как замечательно Джаред забыл их первую встречу и многие другие моменты, красноречиво выставлявшие Дженсена жестоким, озабоченным и безнравственным мерзавцем и придурком. Нетрудно догадаться, что жизнь в «шкафу» у старины Хэнка не стала лучшей полосой в жизни обоих мужчин. Однако у них там была одна тесноватая кровать на двоих, и они друг у друга — и этого им было больше, чем достаточно, чтобы чувствовать себя счастливыми и как дома. Дженсен ругался, когда туда же к ним в ноги запрыгивала Джун, но, когда они на пару с Джаредом глядели на него своими добрыми и чистыми, преданными глазами, сразу же сдавался. На восьмой день с ужином к ним пожаловал вместо Татьи сам Хэнк собственной персоной и бутыль ядерного мутного самогона, что пряталась у него под боком — «за счет заведения» — как сразу щедро объявил трактирщик. — Так как тут поживают приблудные голубки под моей крышей? — радостно склабился Хэнк, осматривая тесное помещение. — Уже свили себе уютное гнездышко? Зановесочки красивые пока не повесили? Смотрите, не обживайтесь слишком уж по-домашнему. — А как там обстановка, Хэнк? — разливая выпивку по трем кружкам, спросил Дженсен. — Я как раз к вам с новостями. Сегодня снова приходили твои ублюдки, Дженсен. Прости, что так их называю… Но они такие и есть. Мне казалось, что в первый раз я всё объяснил им доходчиво, и они все равно всё обрыскали тут без дозволения, осмотрели, что хотели… Но нет, не всё так просто. Что-то они расселись в Арзвиле, как мухи на свежем навозе. Шебушатся, обшаривают весь город по новой, расспрашивают… Знают, что вас тут многие видели, и цепляются за это, несмотря на ложную наводку, которую я устроил по твоей просьбе. Видать, заподозрили что-то. Не удивительно. Вы же — люди приметные, особенно вот эта большая цыпочка. Но я рассказал им то же, что и в первый раз, меня на слове не подловишь, сам знаешь. — Да, я в тебе и не сомневаюсь. — А стоило бы, — Хэнк загадочно помолчал. — За вас предлагают хорошую цену. Очень хорошую, Дженс. Джаред вскинул тревожный взгляд на Дженсена, но у того было такое бледное и пустое лицо, как будто он только этого и ждал, и боялся. — Хочешь поднять плату? — напрямик спросил он. — Это было бы неплохо. Но, в принципе, есть и другие варианты, — приподнимая брови «обрадовал» Хэнк. — То, о чем мы говорили в прошлый раз. Дженсен закатил глаза, чувствуя себя так, словно весь мир сговорился против него, покушаясь на Джареда. — Мы ни о чем не говорили! Давай остановимся на том, что я обещаю тебе щедрый подарок в конце, — поставил он точку. — Всё, ни слова больше!.. Всё понятно!.. — расплываясь в улыбке, подмигнул Хэнк, на свой лад расценивший слово «подарок». — Приберегаешь главный «подарочек» до последнего? Очень разумно и осторожно с твоей стороны, хвалю. Я даже рад, правда. Потому что там, где не дают возможности наколоть и предать… там нет и предательства! Ты прав и молодец, я подожду. Всегда ты был умным парнем, Дженсен, в этом мы с тобой схожи. «Да иди ты в жопу, Хэнк!.. Иди ты в пень, мать твою!..» — ругался про себя Дженсен, с горечью понимая, что они тут в относительной безопасности лишь благодаря тому, что Хэнк запал на Джареда. Но параллельно с этими мыслями на лице Дженсена натянулась вымученная хмельная улыбка, которую зеркально отражал и Хэнк. Джаред не улыбался, а хмуро смотрел в свою чашку, словно пытаясь вычислить на глаз, что за мурло ему там налили под видом выпивки. — Давно не видел тебя, дружище, — продолжил Хэнк, показно разговаривая только с Дженсеном, но при этом то и дело бросая взгляды на Джареда — регистрируя хоть какую-то его реакцию. — Давай-ка рассказывай, как дела, как жизнь… Помимо того, что ты в бегах. И главное — кто так охеренно подправил твою знаменитую идеальную харю?! — Ну… это… долгая история… — замялся Дженсен, немного растерявшись и не зная, что тут сказать. — Это я, — сразу же покаялся Джаред, и в его глазах, Дженсен мог поклясться, блеснули сожаление и вина. — Ты?! — в восторге протянул Хэнк. — Вот этого я не ожидал! Так ты в постели та еще дикая штучка? Любишь пожестче и погорячее, да? — Хватит! — прикрикнул Дженсен сразу обоим. — Джаред, ты сделал то, что был вынужден сделать! Я этого заслуживал, так что не смей себя еще и за это винить! — Да, не стоит, — поддакнул Хэнк, с удовольствием продолжая надираться в такой приятной компании. — С таким шрамом этот стервец выглядит только еще брутальнее и сексуальнее. Везучая паскуда… — Это правда, — с улыбкой согласился Джаред. — По-моему, ему очень идет. — За неотразимую морду Дженсена! — поднял кружку Хэнк, поясняя Джареду. — Это у нас традиционный тост много лет. — За Дженсена! — охотно поднял чашку Джаред, слегка переиначивая. — Самого лучше мужчину в мире! — Вау! — прифигел трактирщик. — Вот теперь я начинаю по-настоящему завидовать этому сучьему потроху. Да ешкины вы кошки, сегодня я напьюсь!.. Просто хочется ужраться, вы уж меня извините… Дженсен пил молча, чувствуя, что и ему сейчас хочется ужраться, но не налегал. Беспокойство за честь Джареда так и не давало ему расслабиться. Самые дурные мысли вызывали опасения, как бы Джаред не вздумал потихоньку заплатить собой, чтобы сэкономить финансы Дженсена. И он не знал, как высказать эти опасения, чтобы Джаред не почувствовал, что он снова называет его "шлюхой". Ведь дело было не в этом, просто... у Джареда, кажется, с головой было не всё в порядке на почве помощи Дженсену. Хэнк действительно вылакал почти всю бутылку единолично, безостановочно болтая, в основном перед Джаредом, с запоем и гордо выкладывая ему чуть ли не всю подноготную своей сомнительной жизни и постоянно норовя взять его за руку. В процессе этого Хэнк наконец смачно зевнул, вырубился прямо на кровати между сидящими мужчинами и захрапел. — У него всё здание в распоряжении, а он занял именно нашу тесную кроватку! — возмущался Джаред. — Ну да, — усмехнулся Дженсен. — Хэнк — как большой кошак. Всегда найдет для себя место, где энергетика получше. Надеюсь, хоть Татья не придет. Пятого, да еще грузного тела эта бедная кровать точно не выдержит. — Тебе смешно? — Я живу в «шкафу» с двухметровым бугаем-переростком, с бухим храпящим трактирщиком и с большой лохматой собакой! Могу я хоть посмеяться? — Если тебе от этого легче. — Я надеялся, что легче будет тебе, — трогательно признался Дженсен. — От того, что ты назвал меня бугаем-переростком?! Мне не легче, мне… больно и обидно, — надулся Джаред. — Ой, бедненький, иди сюда… — с усмешкой произнес Дженсен, переместив Хэнка на пол и натягивая Джареда на себя. — Папочка Дженсен тебя пожалеет. Джаред довольно улыбнулся, устраиваясь на нем. С того раза Хэнк частенько наведывался на чердак по вечерам. Рассказывал, как там в городе обстановка с проклятыми вурлаками (плохо, плохо, как всегда), неизменно напивался в компании Дженсена и Джареда, которого так и норовил незаметно облапать, болтал и отрубался в их постели. Дженсен обреченно качал головой, после чего они с Джаредом брали храпящего Хэнка за руки и за ноги и осторожно перемещали на небольшое пространство пола. — А он так не простудится? — беспокоился Джаред. — Не переживай так за него, солнце мое, — успокаивал Дженсен. — Что Хэнка не убьет, то сделает его сильнее. Время шло, и что-то не давало Дженсену покоя. Он спросил как-то раз Татью, когда та принесла им завтрак: — Слышь, а сколько вурлаков приходило два дня назад? — Слава богам, к нам уже больше месяца не заглядывали эти твари, — был удивительный ответ. Джаред и Дженсен многозначительно переглянулись. — Гребаный Хэнк… — прикрыл глаза Дженсен, когда они остались вдвоем. — Врал нам, мерзавец. — Зачем ему это было делать? — удивился Джаред. — Мы же обещали ему щедрое вознаграждение, когда всё кончится. — Но мы также хорошо платим за нежилое помещение, — объяснил Дженсен, и строго взглянул на Джареда. — А может, он просто не хочет, чтобы ты уходил. Джаред смутился и опустил взгляд. Опять всё было из-за него! Словно нарочно, словно с ним что-то серьезно не так, и он какой-то не такой, как все нормальные люди. — Ладно, ничего, это даже хорошо, что он нас так прокатил, — заметил Дженсен. — Чем дольше мы здесь отсиживались, тем меньше шансов будет пересечься с людьми моего отца. Думаю, давно забили на нас, посчитав, что мы далеко убрались. — Да. Вряд ли они догадываются, что вместо этого мы тусим в одноместной койке с трактирщиком. — Заткнись… Хэнк не слишком охотно взял последнюю плату. И обещанный щедрый подарок в виде золотого браслета принял обижено, хотя уже давно понял, что Дженсен скорее себе хер отрубит, чем даст кому-то Джареда. И всё-таки надежда умирает последней. Хэнк сразу активно принялся полировать свою стойку, даже не глядя и не прощаясь, словно его решили кидануть лучшие друзья. Не в силах видеть его таким, Джаред обнял Хэнка покрепче, несмотря на недовольные ворчания последнего. Дженсен обреченно закатил глаза. Напоследок они купили лошадей и направили свой неблизкий путь к Эорскому морю, в ближайший портовый город.