***
Гермиона открыла глаза на рассвете, на её лице блуждали первые лучики солнца. Подойдя к кровати, она стала рассматривать свою вчерашнюю работу — всё выглядело неплохо, несмотря на огромную фиолетовую гематому. Дыхание Антонина было глубоким и спокойным. На секунду ей захотелось прикоснуться к его лицу, провести ладонью по щетинистой щеке и погладить чёрные кудри. Вероятность того, что домовики скоро появятся в поместье, была невысока, поэтому Гермиона отправилась на поиск каких-либо продуктов. Она обнаружила кухню, которую видела впервые, с несколькими навесными шкафчиками и небольшой морозильный ларь. Гермиона выпила стакан апельсинового сока и съела тарелку медовых хлопьев. Прихватив с собой коробку с соком и стаканы, она вернулась в комнату. С удивлением обнаружив пустую кровать, она бросилась в ванную. Долохов стоял перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. — Что ты делаешь? Тебе нельзя двигаться, швы могут разойтись от любого движения! — Со мной всё в порядке, мисс Грейнджер, — недовольно ответил Антонин. Он обернулся и сделал к ней шаг. Пристально рассматривая лицо Гермионы, которое по-прежнему было в кровоподтёках и царапинах от когтей Сивого, Долохов протянул ладонь и невесомо коснулся её щеки. Гермиона задержала дыхание, а затем шумно выдохнула через приоткрытые губы. Он резко опустил руку, разрушая момент близости, — тебе не о чем переживать. Ну что, какие у нас перспективы? Гермиона рассеянно смотрела в район его ключицы, нервно покусывая нижнюю губу. Затем она встрепенулась и сказала спокойным тоном: — Хорошая новость заключается в том, что в холодильнике есть еда. Плохая новость в том, что без магии её нельзя приготовить. Но я нашла несколько пачек хлопьев, крекеров, орешков и всего подобного. В холодильнике есть масло, сыр и молоко. Думаю, есть ещё консервы, но их я не видела. Так что какое-то время мы сможем не голодать. Обе палочки сломаны, через камин перемещаться невозможно. Долохов задумчиво почесал подбородок: — Я попробую связаться с Северусом. Камин ведь не разрушен полностью. — Да, хорошо, — задумчиво произнесла Гермиона, — мне нужно осмотреть рубцы, не мог бы ты вернуться в постель. — Подожди меня в комнате, — бросил он, отвернувшись от Гермионы, и закрыл дверь перед её лицом. Через пять минут Долохов вышел из ванной, за это время Гермиона успела наведаться в свою комнату для совершения утренних ритуалов и вернуться обратно. Оба они уже не выглядели такими помятыми, как рано утром. Когда Долохов лёг обратно на кровать, Гермиона приступила к осмотру. Она снова обработала зашитое место водкой и затем промокнула мокрым полотенцем. — Всё выглядит довольно неплохо, рана уже заживает, — подведя итог, она застенчиво улыбнулась, прежде чем продолжить, — видимо на волшебниках всё заживает быстрее, чем на магглах. Но шрамы останутся, я думаю. Если бы был бадьян, это бы всё упростило. — Если бы не пришлось сражаться с оборотнем, — вздохнул Антонин и сердито посмотрел на неё, — какого чёрта ты болталась там? — Так теперь это моя вина? Если бы ты запечатал камин, как обычно, Сивый не проник бы сюда! — Парировала Гермиона. Она продолжала сидеть на коленях у кровати и смотрела в лицо Долохова с недовольством. — Ты вывела меня! — Долохов сел на край кровати, опустив ноги на пол. Теперь он возвышался над ней, отчего выглядел угрожающе. — Я забыл о чёртовом камине, как только заметил тебя. — Значит не нужно было напиваться или уходить вообще, — теперь Гермиона стояла, уперев руки в бока, и с укором глядя на него. Долохов сверлил её тяжёлым взглядом. — Я не понимаю! — Она ненавидела эту фразу, ведь Гермиона знала ответ почти на любой вопрос, но не на этот. — Почему ты сначала целуешь меня, а потом делаешь вид, что ничего не было? — Это ничего не значит, — жёстко сказал он, — просто способ сбросить напряжение. — Спасение от оборотня тоже ничего не значит? — В уголках глаз Гермионы собирались слёзы, но она приказала себе не плакать. Долохов встал с кровати и, держась за бок, навис над Грейнджер, продолжая буравить её тяжёлым взглядом чёрных глаз. — Тёмный Лорд доверил мне твою жизнь на время, так что я не мог отдать тебя Сивому. Скажи «спасибо» и забудь. Гермиона всхлипнула, и слёзы, которые она так долго сдерживала, покатились по щекам. Она резко развернулась, хлестнув Антонина копной волос, и выбежала из его спальни, хлопнув дверью.***
Гермиона вернулась в комнату и тут же упала на кровать. Она продолжала плакать так долго, что в итоге ей стало трудно дышать. От стресса, накопившегося за целый день, она задремала, а проснувшись, обнаружила, что наступил поздний вечер. Когда ей не удалось уснуть во второй раз, она направилась принять душ и обработать раны целебным кремом, который нашла на полке. Смывая остатки сна, Гермиона продолжала думать о мотивах Долохова. Она не верила в версию, которую он ей озвучил. На самом деле, он мог договориться с Сивым, а не сражаться с ним за неё. И его реакция на поцелуй была неоднозначной. Если это действительно ничего не значило, то что его так напугало и заставило уйти из дома? И он никогда не напивался так, как напился в ту ночь. Она должна была всё выяснить. Гермиона, продолжая размышлять обо всей ситуации, приняла решение поблагодарить Долохова. Но сделать это она собиралась своим способом.***
Грейнджер стояла перед дверью Антонина, глубоко вздыхая. Вода с мокрых волос, которые не успели высохнуть до конца, капала на платье, от чего на спине и груди уже расползлось тёмное пятно, а её соски напряглись от холода коридора и напряжения, скопившегося в теле. Она находилась в коридоре уже несколько минут, стоя босиком на ледяном полу. Собрав всю гриффиндорскую храбрость в кулак, Гермиона громко постучала в дверь. Спустя минуту она услышала тяжёлый вздох, и дверь распахнулась. Долохов, одетый лишь в хлопковые домашние штаны, оглядел её с ног до головы и нахмурился. — Чего ты хочешь? И прежде чем он успел отпрянуть, Гермиона протянула ладони к его лицу, ощутив под ними жёсткую щетину, и прошептала: — Тебя. А потом она поцеловала его. Поцелуй вышел отчаянным, но когда Гермиона поняла, что Долохов ответил, она позволила себе немного расслабиться. Как только она перестала сжимать его плечи, он оттолкнул её к стене, разрушая их близость. — Что…что ты делаешь? — Они оба тяжело дышали, а голос Антонина сделался хриплым. — Говорю «спасибо». Антонин уставился на неё, как на сумасшедшую, а затем осознание сказанного затопило его. — Ты, должно быть, шутишь? — Долохов сделал несколько шагов назад, пока не упёрся в матрас. Теперь Гермиона отчётливо видела его возбуждение, но недоумевала от его поведения. Её тело напряглось от желания, которое она теперь так явно ощущала, и этот накал чувств сделал из неё натянутую струну. Грейнджер призналась себе, что никогда в жизни она не испытывала такого и это знание одновременно и напугало её, и вдохновило на дальнейшие действия. — Мне всё равно, что ты думаешь! — Крикнула ему в лицо Гермиона. — Я знаю, что ты хочешь меня, я вижу это, но не вижу ни одной причины для твоего отказа. — Ты не понимаешь? Я не просто старше тебя на пятнадцать лет, но и являюсь Пожирателем Смерти и убийцей, у которого ты в плену. — Мне плевать на это! Я готова признать поражение: я хочу Пожирателя Смерти и убийцу, но ты, похоже, не готов признать очевидную реакцию на грязнокровку, — Гермиона опустила голову, уткнувшись взглядом в пол. Волосы скрыли её лицо от Долохова, но по вздрагивающим плечам он понял, что она снова плачет. — Я никогда не называл тебя так и никогда не думал о тебе, как о грязнокровке. Мне безразлична чистота крови и всегда была, — тихо прошептал он. Гермиона вскинула на Долохова взгляд, в её огромных карих глазах сверкали слёзы. Не теряя времени, Антонин в два шага оказался рядом с Гермионой и прижал её к стене, возвращая поцелуй. Теперь поцелуй был яростный, с привкусом её горьких слёз. Антонин приподнял Грейнджер над полом, и она обхватила ногами его талию. Они продолжали исступлённо целоваться, успевая изредка переводить дыхание. Лицо Гермионы было исколото щетиной, но ей было всё равно. Она переместила ладони к плечам Долохова, нежно поглаживая кожу. Антонин прикусил её нижнюю губу, несильно посасывая, отчего Гермиона всхлипнула и толкнулась бёдрами навстречу ему. Долохов застонал ей в рот. Гермиона оторвалась от Антонина и быстро стянула с себя платье, откинув его в сторону. То, как Долохов рассматривал её обнажённую грудь, заставило её покраснеть. Не успела она окончательно смутиться, как Антонин пересёк комнату и бросил её на кровать, продолжая целовать то шею, то грудь. Голова Гермионы кружилась от ощущений влажного тёплого рта на коже и всё, что она могла делать — гладить его по голове и нечленораздельно мычать. Гермиона жаждала разрядки, но понятия не имела, что её ждёт. Она слышала идиотскую болтовню соседок по комнате и знала, что первый раз может оказаться болезненным опытом. Однако, она доверяла навыкам Долохова и старалась не думать об этом. Когда она попыталась снять с себя последний кусочек ткани, оставшийся на теле, Долохов перехватил её запястья и развёл их в стороны. Он снова склонился над ней и вовлек в долгий поцелуй, во время которого избавил её от трусиков, поглаживая то самое место. Антонин действовал очень умело, и через несколько секунд мир Гермионы взорвался у неё перед глазами. Долохов не разрывал поцелуй, и она застонала прямо ему в рот. Он приподнялся с кровати, чтобы избавиться от одежды, и расположился между её разведённых бёдер. Антонин яростно переплёл их пальцы и прошептал: — Ты уверена? Ты всё ещё можешь уйти, если не готова. Гермиона посмотрела в его горящий тёмный взгляд и кивнула. Не успев даже испугаться, она почувствовала резкую боль внизу живота, будто её пронзило острие ножа. Антонин не двигался, давая ей время привыкнуть к ощущениям. Он чувствовал её напряжение: Гермиона тяжело дышала, глаза были зажмурены, а пальцы побелели от того, насколько сильно они переплетались с его. — Расслабься, прошу, — Долохов склонился к её уху и пососал мочку, — обещаю, больше не будет так больно. Освободив одну руку, Гермиона погладила лицо Антонина и несмело улыбнулась. Он почувствовал, как все её мышцы начали расслабляться, когда он продолжил движение. Внутри неё было восхитительно туго, поэтому он не планировал продержаться долго. Долохов двигался медленно, нежно придерживая Гермиону за бедро. Спустя время движения стали неровными, а затем его настигла волна удовольствия. Он взглянул ей в глаза, расслабленно улыбнувшись, затем медленно выскользнул и откатился в сторону. Гермиона смотрела в потолок, в голове её была пустота. Она хотела бы остаться в постели навсегда. Не думать о своих друзьях, о войне и о смерти. Но сквозь пелену пустоты, которая творилась сейчас у неё в мозгах, она почувствовала, как длинные тонкие пальцы Долохова коснулись её собственных. Гермиона сжала его руку в ответ, повернувшись и разглядывая его профиль. Он всё ещё глубоко дышал, глаза были закрыты, а тело расслаблено. Прислушиваясь к его выравнивающемуся дыханию, она незаметно для себя уснула.***
Гермиона впала в такой глубокий сон, что, открыв глаза, не сразу поняла, где находится. Приняв сидячее положение в кровати и откинувшись на мягкую спинку, она протёрла глаза и окончательно проснулась. В солнечном свете комната Долохова предстала перед ней в совершенно ином виде. Обои в спальне были прекрасного василькового цвета, тяжёлые шторы скрывали часть панорамных окон, сквозь которые лился поток ярких лучей. Солнечные зайчики играли на тёмном паркете, перепрыгивая на ворсистый белый ковёр, который она вчера не заметила. В углу стоял шкаф из вишнёвого дерева с резными латунными ручками на изогнутых ножках. Гермиона проснулась в прекрасном настроении и единственное, что смутило её, это пустая половина кровати. Грейнджер провела рукой по ней — она была холодной. Грейнджер надеялась, что Антонин не уйдёт сегодня, и они смогут провести какое-то время вместе. Она быстро выскользнула из кровати и обернулась в тонкое одеяло. Грейнджер не стала подбирать одежду, валявшуюся возле кровати, и просто прошмыгнула в свою комнату. Некоторое время Гермиона разглядывала своё обнажённое тело перед зеркалом, думая о своём новом статусе, затем направилась в ванную комнату принять душ и почистить зубы. Посвежевшая после прохладной воды, она снова завернулась в одеяло и тихо спустилась в гостиную. С улыбкой на лице Грейнджер увидела спину Антонина, который склонился над камином. Часть разрушений была разобрана, но самым важным было то, что она не увидела тело оборотня, только тянущийся по полу кровавый след. Долохов распрямился в полный рост, когда одна половица скрипнула под ногой Гермионы. Он не повернулся к ней, но произнёс ровной интонацией: — Я связался со Снейпом и сообщил координаты поместья, а также обрисовал нынешнюю ситуацию. Скоро он прибудет сюда, как только отыщет сносную волшебную палочку. Что-то было не так. Гермиона отчаянно пыталась понять его настроение, но она видела только его спину. В голосе снова был слышен равнодушный тон. — Что происходит? — Неуверенно спросила Гермиона. — Я же уже сказал, что связался с…— нетерпеливо начал Антонин, но был перебит: — Я слышала, что ты сказал до этого. Я спрашиваю не об этом, — такую интонацию в голосе Гермионы Гарри и Рон охарактеризовывали как «беги». — Посмотри на меня. Антонин остался стоять на месте, даже не обернувшись. Он лишь сложил руки за спиной. Гермиона рассматривала эти руки, которые вчера доставляли ей столько удовольствия. — Посмотри на меня! — Её губы затряслись от негодования. Теперь, наконец, Долохов полностью повернулся к Гермионе, вперив в неё злой взгляд. Он ждал, что она скажет или сделает дальше, не предпринимая никаких попыток начать разговор. — Снова пытаешься сделать вид, что произошедшее накануне ничего не значит? — Она вцепилась в одеяло, которое скрывало наготу. Антонин оглядел весь её внешний вид от макушки до кончиков пальцев на ногах и вернулся к лицу. — Что ты хочешь от меня услышать? — Сердито спросил Долохов. — Ты сама вчера пришла ко мне, а я взял то, что мне предложили. Ты же не думала, что теперь мы возьмёмся за руки и отправимся в волшебный лес жить долго и счастливо? Гермиона сама не заметила, как подскочила к нему и дала пощёчину. От силы удара его голова мотнулась в сторону, жгучая боль отдалась в ладони. Оба тяжело дышали, глаза Гермионы сузились, губы сжались в тонкую полоску. Долохов же неприятно улыбнулся ей и сделал шаг назад, увеличивая дистанцию между ними. Раздавшийся треск аппарации разрушил напряжение, скопившееся между ними. Появившийся в гостиной Северус Снейп неправильно оценил ситуацию, когда увидел полуголую Гермиону в одеяльце, нервно сжимающую ладонь в кулак и ухмыляющегося Долохова. Забыв о всяком волшебстве, Снейп подскочил к Антонину и ударил его кулаком в лицо с такой силой, что тот повалился на спину. Гермиона закричала и попыталась оттащить от него Снейпа. — Что ты сделал с ней? — Прорычал Снейп сквозь стиснутые зубы, потирая кулак. Долохов приподнялся на локтях, сплюнул кровь на пол и улыбнулся окровавленными зубами. Северус снова дёрнулся к нему, но Гермиона повисла на его руке. — Нет, профессор, не надо! Это не то, что Вы думаете! — Это именно то, что он думает, мисс Грейнджер, — рассмеялся Долохов, вернувшись в лежачее положение. — Заткнись! — В унисон прокричали Гермиона и Снейп, затем переглянулись, и Гермиона стыдливо опустила взгляд в пол. Грейнджер развернулась и вышла из гостиной, оставив их одних.***
Гермиона находилась в своей комнате до самого вечера, где, свернувшись калачиком, читала книгу. Иногда ей приходилось перечитывать одну страницу по несколько раз, так как мысли её витали совершенно в другом месте. Она даже не могла винить Антонина в чём-то, он действительно ей ничего не обещал. Он даже пытался избавиться от неё, несмотря на собственное возбуждение. Теперь, вероятно, она была ему противна: такая наивная и доступная. Но Гермиона не собиралась доставлять ему удовольствие, позволяя потешаться над ней. Задумавшись, она не сразу услышала громкий стук в дверь. Её глупое сердце затрепетало, но быстро окаменело, когда в комнату вошёл Снейп. — Вижу, Вам стало лучше, мисс Грейнджер. Я пришёл сообщить важные сведения. Волдеморт планирует скоро обменять Вашу жизнь на Поттера, думаю это случится в конце этого месяца. Мне нужно сообщить об этом Ордену, но они не доверяют мне, как Вы знаете. Думаю, Вы можете помочь мне, оставаясь в некоторой безопасности. — Конечно, сэр! Что от меня требуется? — Гермиона подошла к Снейпу, готовая выполнить любую его просьбу. — Я прошу Вас отправить Патронус Поттеру и Уизли, сообщив о том, что с Вами всё в порядке. Думаю, хоть один из них достаточно умён, чтобы понять, что это действительно сообщение от Вас. В нём Вы также скажете, что я остаюсь шпионом Ордена Феникса. Это нужно, чтобы они согласились встретиться со мной. — Но как они узнают, что это не ловушка? — Поинтересовалась Грейнджер, задумавшись. — Думаю, сейчас они перестали доверять кому бы то ни было. — Во-первых, Патронус невозможно подделать, они узнают и голос, и форму. Во-вторых, Вы не сможете создать Патронус под пытками или под Империусом. В-третьих, Вы попросите их задать мне вопрос, ответ на который может знать только настоящая Гермиона Грейнджер. К сожалению, это всё — на этот раз им придётся рискнуть безопасностью. Снейп протянул ей волшебную палочку. Она была длиннее, чем её собственная, которую она так давно не видела. Гермиона была расстроена утренним инцидентом, а чужая палочка плохо её слушалась, так что телесный Патронус получился только со второго раза. Передав мальчикам послание, Гермиона вернула палочку Снейпу. — Спасибо, сэр. Если ребята будут спрашивать, не говорите о том, что здесь происходит. Им не нужно знать подробностей. — Как Вам будет угодно. Забыл сказать, что Драко одолжил своего домовика на время, так что гостиная снова выглядит прилично, а камин цел. От тела Фенрира мы избавились. Мне не даёт покоя вопрос о местонахождении домовиков Долохова. Их исчезновение выглядит странно, а я не верю в совпадения. — Он…— Гермиона поперхнулась, попытавшись назвать Долохова по имени, поэтому ограничилась лишь местоимением, — он сказал то же самое. О совпадении. — Попытаюсь выяснить их местонахождение. Будьте осторожны, мисс Грейнджер, — напоследок произнёс Снейп и покинул её спальню.***
Гермиона, с утра так ничего и не поевшая, спустилась в кухню практически в десять вечера и обнаружила там домовика. Существо засуетилось, стоило ему только увидеть её в дверях. — Тинки! Я так рада тебя видеть! — Воскликнула Гермиона, узнав эльфа. — Мисс очень добра! Тинки тоже рад видеть мисс целой! Мисс хочет есть? — Да, Тинки, я хотела приготовить что-нибудь сама, но… — Это исключено! Тинки сам приготовит мисс ужин! — Перебил Гермиону домовик, тряся своими огромными ушами. Спустя несколько минут, Грейнджер поедала огромный стейк и овощное рагу. Невероятный вкус мяса раскрывался на языке, даря ей гастрономическое наслаждение, а овощи уравновешивали послевкусие. — Хозяин Драко будет очень рад, что с мисс всё в порядке, — забубнил Тинки, когда Гермиона отложила столовые приборы. — С чего ты взял это? — С недоверием спросила она. — В школе мы не очень жаловали друг друга. — Да, мисс Гермиона, но хозяин изменился с тех пор, как в доме появился Тот-кого-нельзя-называть. Он постоянно находится с хозяйкой, мисс, потому что хозяйка часто плачет в своей комнате. — Нарцисса? — удивилась Грейнджер. Ей всегда казалось, что эта женщина немногим отличается от айсберга: холодная женщина, которая внушает благоговейный ужас своим равнодушием. — Да, мисс. Хозяин Драко часто сидит в комнате у матери и читает ей вслух, тогда она успокаивается. Гермиона была поражена поведением Драко. Это означало, что за межфакультетскими распрями и спорами о чистоте крови скрывалась истинная сущность Малфоя. Она всегда рассматривала его с позиции врага — противного мальчишки, который портит ей и её друзьям жизнь. Однако при этом он оставался одарённым учеником и, похоже, чудесным сыном. Она всё ещё с теплотой вспоминала его попытки облегчить её участь в плену. Вспомнив о своём пребывании в темницах Малфой-мэнора, Гермиона вздрогнула, её мысли вернулись к Долохову: как она могла быть такой глупой, чтобы решить, будто Пожиратель Смерти может испытывать к ней чувства, хотя бы отдалённо похожие на её собственные. Он признал, что хочет её, и она предоставила ему право владеть своим телом. Но как же быть с сердцем? Дурацкая мышца, которая болела каждый раз, когда Гермиона вспоминала нежные прикосновения Антонина. Поблагодарив эльфа за ужин, она направилась в свою спальню. Проходя мимо комнаты Долохова, Грейнджер вспомнила, как утром увидела пятнышко крови на простынях и понадеялась, что Тинки сменил бельё до возвращении Антонина в свою спальню. Гермиона стояла под дверью комнаты Антонина, не решаясь постучать, но в конце концов, резко развернулась и вошла в спальню. Если Долохов отвергал любые чувства в её сторону, то она тоже совладает со своими. В эту игру могли играть двое!