***
— Джун, сколько сейчас? Черные пряди расползаются по подушке, парень тянется руками к лицу и трет глаза. — Это не Джун. Сонхва медленно поднимается, одну ногу опуская вниз, и поворачивает голову в сторону старпома. — Доброго утра, Есан, — шепчет Пак охрипшим после вчерашнего голосом. — Доброго дня, если быть точным, — с неким упреком произносит Кан, отходит обратно к столу, запрыгивая на него и удобно усаживаясь. — Ему становится все хуже? Кан смотрит себе под ноги, практически не дыша, и в голове пробегает мысль, что пора бы преобрести себе новую обувь. — Да. — Есть план? — Нет. — Сонхва, уже сидя, смотрит на поникшего старпома и думает, что выглядит не лучше. Еще раз вслух произносит, задерживая дыхание — Плана нет. Минуты глухого молчания прерывает смех капитана прямо за дверью. Пак в быстром темпе надевает сапоги, подвязывает рубаху, глазами мечется по каюте, пытаясь найти свое оружие. Кан со стола спрыгивает — еще не хватало из-за этого развести ругань. Выдвигает себе стул и вальяжно присаживается, забросив одну ногу на другую, как дверь распахивается с грохотом ударяясь о стенку. В каюту проходят двое. — Есан, ты уже рассказал ему? — Еще вчера, — признался Сонхва, застучав каблуками по деревянным доскам, и обошел стол, присаживаясь напротив старпома. — Вы что, одного меня оставили в неведенье? — пират брови хмурит, практически подбегает к своему месту и спешно присаживается, корпусом сразу налегая на поверхность стола. Рядом со старпомом приземляется Сан, скрежет ножек его стула противно режет слух, отчего Сонхва кидает недовольный взгляд на пирата. Чхве лишь подпирает свою голову левой рукой, корпусом разворачиваясь к капитану. — Нет, только мы и Чонхо узнали вчера. — Есан пробегается глазами по всем присутствующим, что уставились на него, останавливая свой холодный взгляд на широких окнах позади капитана. — И что прикажете делать? — Предлагаю зайти в ближайший порт, нанять команду, да пуститься, как в старые добрые, — предложил Сан и выпрямился, ярко заулыбавшись, будто снова оказываясь в давно прошедших днях. — Не каждый день тебе в руки попадает столько золота, чтобы так раскидываться своими желаниями, — проговорил Кан, не отрываясь от горизонта за окнами, и казалось еще сильнее побледнел и поник. — К тому же, наша репутация теперь ни к черту, будет сложно набрать хороших людей. — У тебя есть предложения получше? — Сан с вызовом выпрямляется, отрываясь от стола, не боясь отстаивать свою позицию. — Нам бы залечь на дно, — на этих словах пираты посмеялись как бы невзначай, но квартирмейстер поспешил продолжить. — Может стоит вернуться в наш порт? — осторожно выговаривает он, ожидая реакции капитана. — Вернуть все, как было раньше и… — Нет. — Джун хмурится и раздражённо бьет ладонью по столу. — Вы все прекрасно понимаете, я не вернусь туда. — А зря, этот вариант вполне приемлем, — тянет Есан, наконец переводя взгляд на Кима. — Нет, — повторяет Хонджун и мрачнеет, прищуривая глаза, а затем снова оживляется, пытаясь хоть как-то уйти от этой идеи. — Можем зайти в ближайший порт, правда добрать там людей и… — И? Все же сводится к нашему дому, подумай о команде, Джун, — Есан наклоняется ближе к капитану, стараясь донести до него необходимость действовать именно по такому плану. — И в правду, — подхватывает идею Сонхва, — добычу с командой мы делим в двадцать процентов, только представь. Сможем вновь развернуть твой порт и завладеть водами, — воодушевленно продолжает квартирмейстер, — Есан прав, не каждый день ты грабишь банки на парусах. — Говоря о парусах, вчерашний корабль точно был не одинок, нужно действовать быстро, — рассуждает Чхве. — И порт будет хорошим убежищем для нас в случае необходимости. В каюте повисла тишина, Есан пристально смотрел в глаза квартирмейстера, а тот будто сквозь него. Капитан кажется вновь задумался о чём-то совершенно никак не имеющем отношения к их разговору. — Так и быть, — прошептал Джун, отчего пираты оживились, Сан радостно заулыбался, а Сонхва с Есаном выдохнули почти одновременно, отчего их взгляды вновь встретились. — Я построю маршрут. — Пак мигом выбрался из-за стола, мотнул головой Есану и удалился из каюты, не успев выслушать претензии капитана. — Помогу ему, уже к завтрашнему вечеру будем у Нассау, — объявил старпом и вышел следом, также игнорируя недовольный взгляд. Чхве уже практически около двери остановился и вновь развернулся к Киму. — Сэр, этот порт… — Иди, Сан, — приказал Джун, поднимаясь из-за своего стола и разворачиваясь к горизонту, слыша, как захлопнулась дверь.***
Сонхва оглядывает палубу, за считанные секунды оказываясь возле штурмана и задавая ему приблизительный маршрут, обещая непременно вернуться минут через тридцать с точным курсом. На что Минги кивает и продолжает вглядываться в синеву. Пак спускается вниз, ныряя в проход меж лестниц, устремляется вглубь по коридору, сначала сворачивая налево, затем прямо и вправо, толкая от себя дверцы, оказываясь в их с Каном каюте. Она по размерам больше капитанской, но должного впечатления не производит в меру своей заставленности. С обоих сторон кровати, точно такие же, как у Джуна, пару стеллажей, сундуков, небольшой столик, не прибитый, что иногда очень мешает, а вот около окон разместился шикарный обеденный стол, накрытый скатертью кровавого цвета. Пак обожает, когда они с капитаном и старпомом ужинают здесь, бывает присоединяется Сан, Чонхо с Минги, если их впускают, да иногда мальчишка-врач. Правда, эта махина теперь в одинокой компании Кана. В каюте, как обычно убрано, даже кровать Хва застелена, хотя он прошлой ночью точно не застилал ее да и позапрошлой. Черт, он и правда долго здесь не появлялся. — Соскучился что ли? Двери еще раз поскрипывают, и в каюту заходит Кан, в язвительной манере шипя на Пака. — Похоже на то. — Сонхва подходит к своему стеллажу, не обращая внимания на Есана, и поднимает брови в недоумении, когда не находит там собственных карт. — Я тут затеял маленькую перестановку, — объясняется старший помощник, вытаскивая из своего сундука то, что искал Пак. — Держи. — К квартирмейстеру в руки прилетает сверток, и он усаживается за стол, потихоньку разворачивая пожелтевшую бумагу. Кан же плюхается в свою постель и вынимает откуда-то несколько золотых монет, перебирая их между фалангами пальцев, на манер подсчета, кидая после на кровать по одной. Затем, уставившись в безынтересный потолок, кончиками пальцев касается своих серег в правом ухе — голубой камешек на золотом полукруге и два точно таких же кружка, но уже без переливающихся минералов. Удачно украдненные у одного богатенького капитана еще в детстве. — Как думаешь, лучше будет по прямой или обойти те острова? — Лучше там, где безопаснее, — отвечает Есан, прикрывая глаза, на что слышит лаконичный ответ по типу «ясно-понятно» и уходит в свои мысли, скрещивая руки на груди.***
— Старший помощник. — В бок как будто толкают. Кану кажется на секунду, что корабль угодил в шторм или это все еще сон? — Кан, просыпайся уже. Есан глаза распахивает, но перед ним возникает один лишь Сонхва. — Ты уже все? — Прошло всего лишь минут двадцать, а ты уже успел вырубиться, — недовольно высказывается Пак, перебираясь за расслабленное тело, ближе к стенке. — Скажу больше, мы уже идем по курсу. — Быстро ты, — зевает Кан, прикрывая рот аккуратными ладонями, затем заправляя выбившиеся из хвоста пряди за ухо, переворачиваясь лицом к квартирмейстеру. Старпом вдруг вперед поддается, касаясь таких желанных губ своими. Квартирмейстер отвечает, притягивая пирата за шею и углубляет поцелуй. Кто-то трясет за плечо и пират вскакивает, поддаваясь назад, ударяется об деревянные доски головой, сразу же за нее хватаясь. Первые секунды он не понимает, что происходит, пока наконец не видит напротив обеспокоенное лицо Сонхва, а за окнами… уже солнце село? — Мы угодили в небольшой шторм, и я решил все-таки разбудить тебя, говоришь, что потом тошнит, если спишь… В шторм, — отрапортовал Пак, будто он виновен в чем-то. Корабль и правда шатало, а волны с треском разбивались о корму, заставляя доски скрипеть и бинокль на столе касаться из стороны в сторону. — Сколько сейчас? — старпом садится на постели и пытается разглядеть что-то в желтом свете ламп, однако получается плоховато. — Если наши часы не врут, шесть вечера, — Пак видит эту озадаченность на лице и сразу же спешит это исправить. — В прошлую ночь ты не спал, вот я и не будил тебя. Кан садится на ровне с квартирмейстером, спуская ноги, только сейчас в голову бьет мысль.Заснул в верхней одежде, и точно в сапогах.
— Ты что, раздел меня? — слова сами вырываются, все равно, что мысли вслух. — Есан, ты спал, будто мертвец, даже не дрогнул, — ухмыляется Пак и поднимается с кровати. — Кстати твои монетки, это случайно не те, что в новых сундуках? — Сонхва достает из своего кармана небольшой мешочек и нарочно звенит им. — Из тех самых, господин квартирмейстер. — Кан все еще пытается привести себя в порядок, стараясь и мысли расставить по полочкам. — И зачем же вам, господин старпом, — дразнится Пак, — столько золота? Слишком много на выпивку, слишком мало для распутных девиц, не так ли? — Видимо вы плохого обо мне мнения, — на самом деле Кану до глубины души обидно слышать такое от друга, особенно слышать про «портовых крыс». — Помнится ты говорил, что для капитана нужно купить лекарств? Или запамятовал? — Сонхва задумывается над словами старпома, меняясь в лице. — Согласись, если б эти монетки пропали бы после подсчета, было бы ужасно неловко. — На корабле должны были быть бумаги, где они? — Остались на корабле, — с довольной, излишне слащавой, улыбкой сообщает Кан, натягивая сапоги. — Не волнуйся, в сундуках одинаковое количество монет, если тебе настолько сильно не хочется разочаровать капитана. — Спасибо. — Не за что, я делаю это ради команды. — Есан покрепче обвязывает талию, надевая поверх шпагу, а затем еще и кожаный камзол. На шее одиноко болтается желтенький камень, напоминающий что-то сказочное и волшебное. У Сонхва есть такой же только зеленоватого оттенка, что висит там уже несколько лет и не снимается никогда. — То как ты выделяешь свою талию, разве это не мазохизм в стиле Англии? — Пак проходит ближе к выходу из каюты, оборачивается, взглядом приглашая пойти следом. «Водить дружбу со своей любовью, вот оно — понятие мазохизма.» — Я про твои перстни, ничего не говорю? А зря, — огрызается Кан и они уже выбегают на палубу, под прохладный сильный ветер. Грот— мачту пошатывает, а песни волн разрывают командные крики штурмана. Нос корабля режет воду и брызги разлетаются во все стороны, пусть дождя еще нет, но и этого хватает с лихвой. Кан, следуя за Сонхва, забирается на капитанский мостик, рукой ведя по мокрым перилам. Дышать намного легче, чем в каюте, но сырость пробирается всюду, что портит общую картину свежести. — Просто небольшой шторм! — кричит во все горло Минки, не отрывая рук от штурвала, и уже видно, как его не хило ведет в сторону. — Ты небо видел?! Будьте осторожнее! — Пак исчезает за дверью капитанской каюты. — Тучи чернее нашего флага, скоро ливанет! — доносится сверху. Кан облокачивается на перила, видя как Сан буквально слетает с вант, несколько матросов подхватывают канат, закрепляя его на такелаже. Паруса собираются в гармошку к реям и Чхве, прежде чем с неким волнением убежать к следующей мачте выкрикивает: — Ветер усиливается! — Ты что весь день здесь?! — на повышенном тоне спрашивает старпом у Сона, кутаясь в свой камзол, по которому начинают скользить капли. — Нет, капитан только час назад ушел! — кричит в ответ штурман, на что получает еле заметный кивок. Есан еще раз оглядывает судно. Впереди только чернеющий горизонт и сверкающие молнии. Отходить от шторма уже поздно, и кто знает, что может пойти не так, и не заключит ли их Дейви Джонс в свои глубокие объятия на этот раз. — Три листа к ветру! Да помолитесь за свои никчемные задницы! — Кан улыбается во все тридцать два, с вызовом смотря вперед, пока стихия начинает брать свое.***
Сонхва заходит в капитанскую каюту, и какое же удивление он испытывает, когда видит Джуна спящим, при такой «отличной» погоде. Ким сидит на кровати, чудом не скатываясь в разные стороны, и это только потому что с одной стороны лежит подушка, вторую он просто прижимает к себе. Только подойдя ближе, Пак замечает, что капитан ногтями впивается в бедную наволочку и хмурит брови. Глаза с силой жмурит, ресницы подрагивают, а с посиневших губ слетает судорожный вздох. Пак на автомате дотрагивается до холодной щеки ладонью, сердце бьется слишком быстро и так тошно на душе. Опять все идет хуже некуда. Ким просыпается, теряясь в пространстве, Сонхва сравнивает их с Каном, только Джун и вправду потерян, будто не узнает своего единственного родного, глаза стеклянные и дышит все медленно — медленно. — Все хорошо? — Пак выпрямляется, заметно наклоняясь впряво — начинает шатать сильнее, шторм усиливается. На вопрос он получает самое тихое в мире «да». Ким проводит тыльной стороной ладони по губам, следя за движениями Сонхва, тот лишь идет к нужному сундука, доставая оттуда темный мех. Он встряхивает им в воздухе, по каюте разлетаются черные маленькие пушинки. Ким начинает часто дышать, казалось пытается заполнить лёгкие полностью и за считанные секунды выдохнуть. Глаза раскрыты так широко, что Паку становится не по себе, ведь направлен этот дикий от настоящего животного страха взгляд ровно за его спину. Ким ноги под себя поджимает, пытаясь кажется через стену каюты выпасть за борт. Он трет глаза, как будто не верит в то, что видит, но по видимому это нечто не пропадает после нескольких таких процедур. — Все хорошо? — Сонхва делает шаг вперед, на что Ким еще сильнее со стеной хочет слиться. — Хонджун, все хорошо? — Сонхва, он прямо за тобой, он стоит прямо за тобой! — как ненормальный начинает проговаривать пират. Сонхва же мигом оборачивается, но никого кроме них в каюте нет. Дрожь пробегает по телу и к горлу подкатывает огромный по ощущениям ком, что не позволяет вдохнуть. Оказывается есть и хуже. — Хонджун, тут никого нет… — Он прямо рядом с тобой, Сонхва, его ладони.ты не чувствуешь?! — Джун’и, успокойся, — Пак было хотел подходить к другу, как Ким забился будто птица в клетке, срываясь на крик: — Нет! Нет! Проваливай! Это не он! Сонхва останавливается, как вкопанный, губы разомкнув и заламывая брови, а уже спустя секунду Джун выдает следующее: — Сонхва, мне очень страшно, подойди, подойди… И Пак повинуется. — Нет! Один, подойди один, — Хва и самому становится с каждым моментом все хуже и хуже. Он оглядывается и оглядывается, но никого. Никого больше нет. — Хонджун’а, я не понимаю… — Сядь за стол, — приказывает Джун, и Пак повинуется вновь. — Нет, не ты, Сонхва! — Джун… — Хва все же присаживается за стол, все еще сжимая в руках мех, не отводя глаз от капитана, пугающего до чертиков. — Сонхва, ты правда не чувствуешь? — Что я должен чувствовать, Хонджун’а? — Пак нижнюю губу прикусывает, шумно выдыхая и обдумывая, как сейчас стоит себя вести. — Он же пальцами водит по твоей шее, как ты можешь не чувствовать?! Пак в очередной раз оглядывается, не находя возле себя и души. — Джун, кого ты видишь? — Он очень страшный, в каких-то черных лохмотьях. Скалится на тебя… Он смотрит прямо сейчас, с левой стороны! … пальцы посиневшие и повсюду вены… Темные… Темные… Темные… Ким замолкает, начиная пуще прежнего качать воздух в легких, будто задыхаясь в приступе. Пак от таких слов бледнеет на глазах, кажется, что в волосах кто-то и правда роется, еще раз оглядывается. Никого. — Замолчи! Закрой свой рот! Капитан кричит, прижимая к ушам свои ладони, а Пак с места подрывается, подбегая к капитану, сразу же бросаясь на него с этим мехом, заставляя лечь и закрыть глаза. Начинает шептать на ухо всякие приятности, отдаляющие от столь ужасной реальности. Так проходят каких-то десять минут — изменений нет. Ким дрожит, сильнее прижимаясь к Паку и, наверное, даже не слышит, что ему говорят. — Джун, ты меня слышишь?.. Откроешь глаза?.. Мне кажется больше никого нет. — Нет, он сзади, я чувствую. — Кто сзади… У него есть имя? — Пак смотрит в стену напротив — в пустоту. Ответом служат крики Есана с наружной стороны да волны, пытающиеся заграбастать себе корабль с командой. — Юно. Такое заявление выбивает Сонхва из колеи определённо на долгий срок. То что описал Ким ранее, и имя, которое так звонко прозвучало в сознании пирата — это при всем желании невозможно было соединить в один образ. Даже погибая, врач не выглядел так, как описывался. Он в жизни бы не обидел ни одну зверушку. И правда — не тот Юнхо. — Давай постараемся уснуть, хорошо? Джун дергается, лбом прижимаясь к чужой груди. — Что такое? — Он пододвинулся ближе, я чувствую. Дышит мне в затылок. — Спи, Хонджун-а, спи, я буду рядом. Пак бы сказал больше, если бы знал, что делать, но он понятия не имеет, что с этим можно сделать. Только ладонью своей перебирает косички капитана и еще ближе к себе прижимает — старается спрятать. Спустя долгий, мучительный час, капитан забывается вроде бы спокойным сном, зато Пак теперь долго не сможет нормально спать, к тому же штормить стало еще сильнее. В голове вдруг всплывают мысли про погибшего парня. Чон Юнхо, почему именно этот мальчишка? Думается Сонхва, без стеснения разглядывающему заплаканное лицо перед собой.***
5 лет назад
Корабль тихо крадётся по волнам, умело огибая скалы. Туман застилает дальний горизонт, а тишина заставляет вслушиваться в неё. Высокий статный мужчина в аккуратном синем мундире стоит возле перил, пытаясь рассмотреть звезды на ночном небе, затем обречённо вздыхает, оглядывая палубу. Сегодня она не ночует в скромной компании одного человека, чья задача нести вахту, а находится в компании более приятной. Молодой паренёк тоже озадачен поисками горизонта, прохладный ветер делает его цель, мягко говоря, сложно выполнимой. Щеки уже слегка покалывает, а руки, старающиеся держать короткий карандаш ровно, подрагивают и портят ровные линии. В голову бьёт свежий, мокрый запах моря, а фонарь над головой покачивается в такт волнам — огонёк мелькает, то убегая от небольшого блокнота парня, то возвращаясь обратно. Дневник выглядит потрепанным, жёлтые листы выглядывают из переплёта. — Юнхо, вам опять не спится? — интересуется тот самый мужчина, походя ближе к парню. Чон вздрагивает, носом шмыгает и с самой доброй улыбкой, которую только поискать на этом судне, отвечает: — Да как можно, сэр, в такую чудную ночь!***