***
Палуба в объятьях ночи выглядит довольно пугающе. Канаты кажутся живыми змеями, извивающимися под ласками прохладного ветра, а спущенные паруса — призраками не упокоенных душ, настигнувшими в темноте и без всякого предупреждения. У носа корабля шепчется кто-то из команды, со стопроцентной вероятностью отвлекая вахтового от его важных обязанностей. Хонджун в легкой, слегка потрепанной рубахе ежится, растирая ладонями застывшие мышцы шеи и плеч. Пират намеренно громко стучит каблуками, спускаясь с капитанского мостика дабы распугать всех матросов, что не занимаются своими делами. Это как всегда беспроигрышно срабатывает и, спустившись на палубу, капитан остается в одиночестве, лишь краем глаза улавливая, как чужое очертание забирается в воронье гнездо грот-мачты. Он облокачивается на перила, устремив взгляд на луну, мажущую своим светом по воде. От тумана не осталось и следа, лишь волны, сейчас пугающие по-настоящему своей чернотой, которая будто тянет сорваться в нее, тихо бьются о борт. Джун зевает, склоняя голову к сложенным рукам и вдыхая полной грудью свежий морской воздух. Всё вокруг начинает убаюкивать и без того уставшего капитана, подталкивая на мысли о мягкой постели, но неподдельный интерес с резким дуновением настырного ветра заставляют выпрямиться. Ким разворачивается в своей излюбленной манере — на каблуках, практически сразу улавливая чужие всхлипы. Недовольно цокнув и облизав сухие губы, пират двинулся в сторону каюты у носа. Связка ключей громко звенела, пока Ким пытался отыскать в темноте нужный и тот самый, при этом психуя и ворча себе под нос. Юнхо не мог успокоиться, проходя через все круги ада. Температура тела уже давно была выше нормы, а сердце продолжало гнать бешенный ритм. Хоть слезы и перестали обжигать щеки, дышать легче не стало. Чон несколько раз пытался перевернуться на бок, а потом и сесть, чтобы хоть немного оглядеться, но уже на попытку перевернуться тело болезненно выло, сигналя об остановке каких-либо движений. К ладоням практически не доходила кровь, и они начинали неметь, а запястья под веревками наоборот горели и кололи при любом движении, как и колени. О сне не было и мысли, а когда в дверь начали ломиться, звенеть ключами и со злостью топтаться совсем совсем близко — измученное бедное сердце замерло, а разум стал чистым, как стеклышко, наполняемый лишь одной мыслью о близком конце. Дверь наконец распахнулась. Хонджун с облегчением выдохнул, оставляя ключи торчать с наружи, и прошел в каюту, прикрывая дверь. Под двумя квадратными окошками, располагавшимися по левую сторону каюты, на небольшой кровати лежало еле живое тело. Пират оценил обстановку, быстро пробегаясь глазами от чужих ног до взъерошенных волос, про себя отмечая, что парень должно быть выше его самого. Еще с попыток открыть дверь всхлипы с плачем прекратились, но плечи парня продолжали подрагивать, как и ладони за спиной. Джун насторожился, потянувшись к небольшому ножику на левом бедре, и вплотную подошел к кровати. На секунду капитану показалось, что парень не дышит и все, что он видел до этого могло оказаться всего лишь игрой луны, ветра и пыли, но наклонившись он услышал, как быстро начало биться чужое сердце. — Вы убьете меня? Хриплый шепот, наполненный болью до краев, разлетелся по каюте, пугая Джуна своей неожиданностью. Парень попытался пошевелиться, болезненно шипя, но его тут же остановила чужая ладонь на шее. — Если придется. Юнхо дернулся, рвано выдохнув и сильнее вжавшись в матрас. Пират убрал ладонь, поняв, что причиняет боль, и отошел к подобию стола — доске висящей на прочных цепях, крепленных к стене каюты — пытаясь найти небольшой фонарь. Поиски увенчались успехом и уже через несколько минут по каютке разбежался желтоватый свет от дрожащего огонька свечи. Хонджун обернулся к парню, еще раз разглядывая чужое тело. При свете стало видно все: синеющие запястья, одежду больше напоминающую лохмотья, окровавленную мокрую рубаху и дрожащие ладони. Сам парень лежал лицом к стене, видимо старательно избегая любого взгляда в сторону одного из своих мучителей. Хонджун был не из тех, кто увидев такую картину сжался бы от гниющего чувства в груди или расплакался от жалости. Еще с детства насмотревшись подобного, будучи сыном влиятельного жестокого капитана, он не ощущал никакого ужаса, страха или горьких слез при виде подобного. Все потому перед глазами сразу возникали картины похуже той, что сейчас была явью. Как правило, если Ким пытался отвернуться от человека, которого его отец подвергал ужасным пыткам, то получал далеко не в меньшей мере. Стоило отвести взгляд или прикрыть глаза, хлыст свистел в воздухе, затем оставляя на теле горящий краснеющий след. Капитан встряхнул головой, перекидывая ножик из одной руки в другую, затем наклонился к парню, хватаясь за связанные запястья. Из груди Юнхо вырвался сдавленный болезненный стон, но на сопротивление сил совсем не осталось. Парень почувствовал холод клинка, скользящего по раздраженной коже. Руки наконец легли по швам, плечи свело, а ладони начали колоть так, словно тысячи маленьких иголочек вонзались под кожу. — Как зовут? Край кровати прогнулся под чужим весом, Юнхо лишь попытался перевернуться. Тело отзывалось на каждый вздох, что уж говорить про движения. — Молчим значит. Джун сидел, пялясь в потолок, выпрямив ноги и играясь с ножиком, крутя его меж пальцев ладони. В душе искрился интерес к потенциально новому члену команды. Для начала хотелось хотя бы услышать его обычный голос, без шепота, страха и ноющей боли, но юноша молчал, что в принципе не удивляло. Так пробежали пять минут, объект наблюдения не дернулся, капитан тоже старался не двигаться. В одну минуту Джун подумал, что именно это и напрягает парня — что он тоже не двигается. В каюте было тихо, относительно конечно. Когда ты долгое время находишься в плаванье, все звуки моря становятся тишиной. А все же парень дышал слишком загнанно, хотя Джуну казалось, что больше его ничего не должно настолько сильно нервировать и беспокоить, поэтому он начал разглядывать врача с удвоенным усилием. Ничего необычного не было замечено, но Ким принял решение сбегать за водой и принести что-то, чем можно обработать раны. Можно было бы еще захватить нормальную одежду, потому что вся, что была на парне находилась в ужасном состоянии. Пират резко поднялся и быстрым шагом покинул каюту, Юнхо судорожно выдохнул, переворачиваясь на спину, и закашлялся. Все тело ужасно болело и ныло, совершенно ничего не менялось со временем, боль не уходила, и жар не спадал. Парень приподнял голову, убедившись в том, что его покинули, и с облегчением опустился обратно. Нужно было постараться уснуть, может быть на утро дела решались бы куда лучше, но Чон боялся, что пират вернется. Он насторожился, прислушиваясь к каждому шороху снаружи, но палуба похоже пустовала. Уже сквозь дремоту Юнхо услышал, как скрипит дверь в его новую обитель. Сон сняло как рукой, по вискам разошлась боль, как будто волнами. Джун приподнял брови в удивлении и прошел глубже в каюту. Руки были заняты, и он как можно быстрее сгрузил все, что принес на стол, отодвигая лампу к краю. Сонхва будет очень очень очень недоволен, когда не найдет свою самую большую рубаху в сундуке, Есан хотя бы не заметит пропажи брюк, потому что они широкие и ему не нравятся. Но что поделать, ситуация требует жертв, ведь если бы не эти помощнички, врач так бы и не выглядел. Что ж, нужно было что-то делать, и Джун обернулся к парню, но застыл. Все лицо того было в засохшей крови, а аккуратные должно быть губы — изуродованы побоями. На щеках порезы, волосы прилипшие ко лбу и дрожащие ресницы. В голове закрались мысли о том, что этот так называемый врач и правда выпрыгнет за борт, как только на ноги поднимется. Пират тяжело вздохнул, переваривая новую картину перед собой, и обернулся к столу. Он смочил небольшой кусок желтеющей ткани в простой воде и, отжав его, начал медленно приближаться к парню. Хонджун присел на кровать, подминая под себя правую ногу, и наклонился. Юнхо успел тысячу раз попрощаться с жизнью за сегодня, но вместо ожидаемого, получил всего лишь неудачно упавшую мокрую тряпку на лице. А все потому, что Хонджун таким обычно не занимается, это делает Сонхва, но этому бедному парню не хотелось причинить еще больше боли. Он старался аккуратно стереть всю кровь и грязь. Сначала получалось слишком неумело и, откровенно говоря, плохо, но позже он вошел во вкус и, не встретив никакого сопротивления, перешел на шею. Юнхо зашипел, когда Джун, после того как еще раз намочил и отжал тряпку, вернулся и слишком сильно нажал на ключицу. Пират отдёрнул руку и выжидающе уставился на юношу. Чон приоткрыл глаза, смотря в потолок и боясь опустить их на пирата. — Ну что, имя то скажешь? — Ким выпрямился, сжимая ткань в ладони и отметил про себя, что у парня и правда красивые губы, даже жаль что скорее всего останется пусть и небольшой, но шрам. — Юнхо. — Чон набрался смелости и наконец опустил глаза, сразу же встречаясь взглядом с пиратом, — Чон Юнхо. Джун наклонился к уху парня — Юнхо успел подумать, что пирату не по вкусу пришлось имя или он еще что-то сделал не так. Просто врач сейчас был похож на зашуганного котенка, который всеми силами пытался избежать чего-то плохого. — А почему ты шепчешь? Такой вопрос выбил Юнхо из колеи окончательно, а Джун всего лишь рассмеялся, отодвигаясь обратно и кладя ладонь с тряпкой на грудь парню. Тот явно не знал, как ответить, что еще сильнее развеселило капитана. — Да не нервничай ты так, я тебя не трону. — Тут Джун сделал вид будто задумался: прищурил глаза, свободной рукой почесал подбородок и закусил нижнюю губу, внимательно наблюдая за реакцией парня. — Если конечно ты не сделаешь что-то плохое мне или моим товарищам, надеюсь ясно? Юнхо коротко мотнул головой и вновь прикрыл глаза. Парень перед ним оказался не таким уж и страшным, как рисовало его воображение. Скорее всего он был старше, но спасибо, что хотя бы не мужчиной старше сорока с уродливым лицом и спутанными волосами. Это и правда удивляло, что на корабле точно было два парня, довольно привлекательных, не очень походивших на разбойников. Джун никак не предупреждает, а просто берет и рвет чужую рубашку прямо на теле, она хорошо поддаётся, и уже через несколько секунд капитан осматривает чужой торс. Юнхо ахнуть не успевает, только удивляться. — Сильно тебе досталось, Юнхо. Все тело было сплошным холстом под сине- красные цвета. Левый бок смотрелся хуже всего, огромный синяк уже расходился от желтого к темно- фиолетовому. Он выглядел до ужаса болезненно, и это если не обратить внимание на правое плечо, где красовалась полоса из тонких и частых порезов, красных по краям и припухших. Джуна слегка передернуло и собственные ребра заныли от увиденного. Пират внимательно осмотрел все, что мог, заметив еще один синяк уходящий на бедро. Он тяжело вздохнул, не зная как теперь поступить. — Можешь подняться, хотя бы сесть? Да, вопрос конечно глупый, Джун знал, что парень вряд ли сможет хотя бы пальцем пошевелить. На эту мысль взгляд переместился на руки Чона: запястья по кругу растерты, опухшие и местами даже разодранные до крови. — Не могу. В этот момент капитану перехотелось смеяться или каким-то образом издеваться над парнем. Зато захотелось найти этих индивидуумов, которые ослушались квартирмейстера. Что же парень такого сделал, за что они его так? Ким снова выпрямился, теребя мокрую тряпку в руках. — За что они тебя так? Юнхо зажмурился, мысленно прогоняя все, что успело случиться за столь короткий срок. По телу прошлась дрожь и черт возьми, как успела надоесть эта боль, разжигающая теперь невероятную злость в голове. Чон открыл глаза, ужасно покрасневшие, с расползающимися красными змеями по всему белку, и уставился на пирата взглядом полным боли и пылающей ненависти. Джун в непонимании приподнял брови, как бы задавая немой вопрос. — Эти твои товарищи — исчадья ада. Нет. даже Дьявол не стерпел бы их. — Юнхо перестал говорить шепотом с каждым словом переходя на тон выше. — А я по их мнению прекрасно сошел бы за портовую шлюху, я никогда даже женщин так называть не стану! Это не уважение к любому полу, а то что вы убили замечательных людей, отцов и сыновей, я уверен, все они погибли с честью… так жестоко! Неужели никто из вас не испытывает хоть каплю вины?! И избить меня, просто так? Что я сделал вам? Куда я теперь денусь вообще, если хотите убить меня или чтобы я стал вашей подстилкой, — Чон тяжело дышал, стараясь не подавать виду, что уже готов расплакаться, и продолжал кидаться словами, совсем не думая о последствиях. — Никогда! Животные… Хонджун еле сдержал улыбку. Ну что за чудо этот парень, даже в такой ситуации остается упертым бараном. Видел бы он настоящих шлюх хоть раз в жизни, не утверждал бы так смело. А честь… что этот парнишка, выдержанный и выращенный в слащавом обществе может знать о чести? Капитан все-таки улыбнулся, команда у него конечно еще та, а парень то и правда красивый. Наверное был еще лучше без всех этих побоев. Юнхо только сильнее взбесила ухмылка на чужом лице, он постарался приподняться. Правда не совсем понятно зачем, и что он хотел провернуть в таком плачевном состоянии. — Ты просто оказался не в том месте, не в то время, убивать тебя никто не собирается и трогать больше никто не будет, но это мы обсудим позже. Юнхо тяжело выдохнул, еле сдерживая новый порыв истерики, а затем пришло полное опустошение. И кому он сейчас распинался? Такому же, как и все на этом корабле, даже несмотря на возраст и обманчивую внешность. Чон ведь даже не знает кто перед ним и как его зовут. — Можно узнать твое имя? Джун только открыл рот, как в дверь постучались и сразу же прошли внутрь. Невысокий парень со светлыми волосами и глазами будто у наивного ребенка. Юнхо уже видел его. — Ох, не ожидал встречи здесь, я услышал голоса, а вы … — Джон! Мое имя Джон… — Матроса нагло перебили и в комнате повисла неожиданная тишина с игрой в гляделки между пиратами. Хонджуну отчего то казалось, что заинтересовавшее его сближение с врачом будет идти намного лучше, если последний не узнает о том, что Ким предводитель этих самых «животных». Да и вообще — это был прекрасный способ развлечься и поиграться, удовлетворив свою далеко не чистую душу. Первое, что пришло на ум — исковеркать собственное имя, а матрос все ненаесть испортил своим резким появлением. Обычно Бэкхен соображал довольно быстро, схватывал на лету, но сейчас стоял в полнейшем недоумении. — Джон.— Бекхен вопросительно посмотрел на капитана, который в свою очередь изобразил улыбку, которую можно было расшифровать как «Если сейчас что-то испортишь, я тебя придушу». — Ах, Джон, — Бек вздохнул, улыбаясь капитану, — а я то не понимаю, где тебя носит. — Оказалось, что никто из вас не освободил нашего врача, капитан будет очень зол.— Хонджун опустил плечи, слегка расслабляясь и наблюдая, как начинает ежиться матрос. — Если я не ошибаюсь, квартирмейстер поручил именно вам с Чанелем позаботиться о парне, разве я не прав? — Сонхва не говорил развязывать его.— Пират быстро оглядел врача, вид которого оставлял желать лучшего. — Но если ты не против, Джон, я мог бы помочь здесь… и капитан будет рад! Пират, довольный своей глупой выходкой, ярко заулыбался и впритык подошел к постели. Юнхо дернулся подальше от этих двоих. «Нашего врача» — набатом звенело в голове и не давало покоя. Получается, что все только начинается. От этих мыслей в животе все скрутило, тошнота точно не улучшала происходящее, а вот кричать в голос захотелось еще сильнее. Дальше все снова как в тумане. Бэкхен с Хонджуном помогли подняться, раздеться и обработать раны. Юнхо словно безжизненная кукла принимал все, что с ним делают. Его даже не смутило то, что он оказался нагим перед двумя парнями, которые вроде бы хотели использовать его как шлюху. Стало слишком все равно, эта безнадежность пробиралась в самые отдаленные уголки разума и просыпаться завтра не хотелось, и сопротивляться не хотелось, и слушать, и говорить, и существовать. Чону множество раз говорили о том, что он слишком любит драматизировать — настоящий актёр. Но можно ли было сейчас принять такое состояние за какую-то игру? Хонджун для пирата был не таким уж и грубым, в отличие от того же Бекхена, который то ли специально, то ли по своей неопытности с силой проходился по ранам, причиняя боль. Врач шипел или прикусывал щеки, губы, а Хонджун одаривал матроса угрожающим взглядом. Всем на корабле известно о ненормальной жестокости и хитрости белобрысого молодого пирата. Когда Юнхо оказался в постели, переодетый в чистую — чужую, что давило на сознание парня, одежду, пираты не покинули каюту. Чон приоткрыл глаза, пытаясь разглядеть кого-то из матросов, но свет уже потушили, и каюта погрузилась во мрак, даже луна не заглядывала и не помогала юноше. — Хей, Юнхо… Чон вздрогнул от неожиданности и повернул голову в сторону стола. — Ты спрашивал, почему тебе так не везёт. Это был голос Хонджуна, и видимо он сидел все там же, но доски скрипели и возле края кровати. — Мы были даже не уверены, что в тумане есть судно, но потом услышали, как кто-то поет песню. — Знакомую каждому из нас. — Чон дёрнул головой в сторону двери, Бэкхен тоже все еще был здесь. — Да, так что можешь винить того человека, кто решил спеть темной ночью в тумане, — Хонджун усмехнулся, откидываясь на спинку стула и снова зевая. — Это я…— Юнхо бросило в дрожь, ненавидеть себя сильнее было уже некуда. Все смерти, все души тех людей теперь на его совести, если бы не мимолетная глупость — все было бы иначе. — Не шутишь? — Джун выпрямился. Да, судьба конечно та еще стерва порой, но чтобы настолько. Даже капитану где-то в глубине души стало мерзко. Врач же промолчал, прикрывая глаза и полностью расслабляясь насколько это было возможно. Ким ничего не стал говорить и, поднявшись со стула, поспешил к выходу. — Джон, на чьем корабле я нахожусь? Хонджун на секунду растерялся, понимая, что обращаются к нему, но ответить так и не успел. — Ты на одном из кораблей Короля Пиратов, «Кровавая Аврора». Хонджун цокнул, толкая матроса на выход из каюты и с самой надменной интонацией желая сладких снов врачу. А Юнхо захотел одновременно рассмеяться, потому что «Аврора» и заплакать, потому что «Кровавая» и «Короля Пиратов». Самый ужасный день в его жизни настал слишком неожиданно, хотя когда бывает иначе? Чон забылся неспокойным сном, стараясь игнорировать все звуки вокруг.***
— Капитан, а зачем вы… Бэкхен резко оказался прижатым к стене, от удара легкие свело, и он задержал дыхание, во все глаза уставившись на Кима. — Хоть одна душа, на моем судне узнает об этом, хоть один слух, — Хонджун цедил слова со своей характерной ему злостью, к которой нельзя было привыкнуть. Даже сейчас Бекхен испытал табун мурашек и чувство своей ничтожности по сравнению с капитаном. — Вздерну на реях, ты понял? Матрос быстро кивнул головой, и хватка на рубахе сразу ослабла. Джун сделал шаг назад и принялся разглаживать воротник парня. — Ну и конечно, Бекхен-а, — снова это противное чувство пронизывающее тело, Ким никогда не называет так пирата без какой либо на то причины. — Мне очень интересно, кто ослушался Сонхва, скажи мне имена и на вас с Ёлем я закрою глаза. — Капитан продолжал трепать воротник матроса, Бек старался же не дышать. Он прекрасно знал, кто избил врача, но быть крысой для своих же до ужаса не хотелось. — Вам так сильно понравился парень? — Имена, Бэк, не играй со мной. — Хонджун снова сжал воротник в ладонях, заглядывая в глаза пирату. — Джек, Ифань и Чхве, — совесть не будет мучать Бекхена, потому что ее у него нет, но если узнают матросы, вполне существующие, от настоящих мучений будет уже не отвертеться. — Чхве, какой из Чхве, ты хочешь сказать Чхве Сан? — Хонджун отпустил парня, отходя от него с нахмуренными бровями. Злость испарилась, на место ей пришло разочарование. — Да, Чхве Сан, теперь я могу идти? — Проваливай, — Хонджун развернулся на каблуках и быстрым шагом удалился в свою каюту. — Так точно, капита-ан, — прошептал себе под нос Бекхен и также быстро скрылся в трюме.***
Юнхо разбудили громкие командные крики с палубы, чужая бранная ругань и топот, уходящий вниз. Видимо каюта, в которой он находился, располагалась по соседству со спуском в трюм, и он слышал абсолютно всех, кто бегал туда. Юноша открыл глаза, горло сковала ужасная сухость да и дышать в этой комнатке было тяжело. Солнце видимо стояло в зените. Чон скривился от мысли сколько он мог проспать и пропустить, все произошедшее одной волной, сравнимой с небольшим цунами, нахлынуло на измученного судьбой парня. Все раны ныли и двигаться совсем не хотелось, голова ехала от вчерашнего удара о лестницу, но слава всем Богам, не тошнило. Хоть что-то успокаивало. Юнхо приподнялся на локтях, внимательно изучая каюту. При свете дня она выглядела не так пугающе, как ночью. На доске — подобие стола- валялись его записи с чистыми листами, а рядом стоял стул, оставленный пиратом. Чон повернул голову к небольшим окнам и понял, что их можно открыть, только было одно «но». Ног он совсем не чувствовал, на левом бедре точно красовался огромный синяк, про колени стоит молчать да и руки ужасно болели. Чон аккуратно опустился обратно на постель и тяжело вздохнул. Дверь в каюту распахнулась, и Юнхо не придумал ничего лучше, как притворится спящим. Кто-то наклонился прямо к парню, а затем распахнул окна, отходя от постели. — Я знаю, что ты не спишь. Этот голос не принадлежал ни вчерашнему Джону, ни Бекхену, но был знаком парню. Он сразу открыл глаза, уставившись на пирата, который вчера бесцеремонно кинул его здесь, связанного и безобидного, умирать в одиночестве. Юнхо и правда любит драматизировать. — Пришлось караулить тебя с самого утра. — Пират присел на стул, широко расставив ноги, и уставился в верхний угол комнаты. — Ты хочешь есть или может пить? — Эти слова звучали так замученно, словно пирата приволокли сюда за цепи и приковали к двери, а может так оно и есть. — Можно мне воды… — Чанель, — промычал пират свое имя и, поднявшись со стула, вышел из каюты. Его не было всего лишь с минуту. Юнхо не успел даже подумать, как себя вести и что сейчас делать. Свежий морской воздух разбежался по каюте и совсем задурманил разум. Чанель принес с собой какую-то пиалу и кувшин. Юнхо очень не хотелось думать о том, какая прекрасная санитария на корабле, потому что всего от одной мысли желудок сводило и все что могло выбраться наружу сделало бы это. Чон прикрыл глаза, покорно приподнимая голову с помощью чужих рук и вдоволь напиваясь самой лучшей воды, какую он в жизни пробовал. — На самом деле мне приказано тебя кормить и мягко говоря я не в восторге от этой идеи…. Мм, тебя как звать вообще? Юнхо промолчал. Чанель был ужасно силен, по крайней мере это внушало страх, разговаривать с ним не хотелось, а, утолив ужасную жажду, он потерял свою нужность в глазах упертого, даже в этой ужасной ситуации, парня. — Молчи дальше, принцесса, а еду я заберу, — Чанель резко встал, хватая со стола тарелку и двинулся к выходу. — Лучше бы тебе не вредничать и не злить капитана. Дверь захлопнулась, но ключей никто не дернул, они лишь прозвенели по ту сторону — видимо так и остались висеть в скважине. Юнхо вспомнил, что находится на корабле какого-то «Короля Пиратов» и от этого по всему телу пробежались мурашки. Если он еще и управляет всеми этими животными в людских оболочках, насколько сам капитан вообще может быть ужасен и бесчеловечен? Воображение Чона начало вырисовывать самые страшные картины, и он стал задумываться о том, что зря не поел, хотя аппетита не было от слова совсем. Парень попытался перевернуться на левый бок, что увенчалось успехом, и постарался заснуть, дабы набираться сил. А также в качестве побега из далеко не благоприятной обстановки реальности.***
— Юнхо, проснись… просыпайся… Чон сожмурил глаза, переворачиваясь на спину. Парню показалось, что это голос его учителя по анатомии, даже его расплывчатый силуэт возник в голове, поэтому он так нехотя ответил: — Мистер Ли, мы можем… чуть позже заниматься? На этот раз уже чужой смех заставил открыть глаза и напрячься всем телом. Сознание быстро пришло в себя и все навязчивые мысли об учебе мигом сгорели дотла. Корабль несильно мотало из стороны в сторону, запах дождя перемешивался с запахом моря и убаюкивал. Юнхо поднялся на локтях и постарался присесть, облокотившись о стену. Поясница ныла, ладони были ужасно холодными, что пугало даже самого Чона. Были и плюсы — не беспокоила голова. Это уже ситуацию облегчало и давало, по крайней мере адекватно оценивать все происходящее. — Выглядишь лучше. С Хонджуна капала вода, из одежды можно было выжать парочку стаканов, а мокрые длинные волосы выпутывались из хвоста и мешали. Пират старательно зачесывал их ладонью назад, но толк от этого был не велик. Юнхо же уставился на него, словно на ненормального и все вжимался в стену сильнее от каждого движения пирата. Только сейчас Чон заметил, что в каюте уже горит лампа, и похоже этот парень сидит здесь уже довольно-таки продолжительное время. — Ты начал что-то шептать во сне, я решил тебя разбудить, — Капитан, словно увидев вопрос в недоверчивых глазах, поспешил объяснить ситуацию. — И еще я тут. Хонджун завертелся на стуле, лазая по своим карманам, в совершенном недоумении приподнял брови, а потом обернулся на стол и цокнул. — Забыл, — совсем тихо прошептал пират, а затем повторил громче: — забыл, что уже достал. Лови. Юнхо в руки прилетело небольшое яблоко, а потом второе, уже не так удачно приземлившееся. Чон скривил лицо от накатившей боли в плече. — Извини. — У пирата уже слипались глаза и был слишком очевиден факт того, что он сейчас заснет прямо на этом стуле. — Не отказывайся от еды, Юнхо-я, ты никому на корабле погоды этим не сделаешь, понял меня? Капитан очень недоволен и просил тебе передать. — Хонджун поднялся со стула, сапоги хлюпали от воды, мало того с камзола все не прекращали сбегать капли. Только сейчас Чон заметил длинную серьгу в левом ухе и какие-то бусины или косы в хвосте. — Чтобы ты не отказывался от еды. В каюте повисло молчание, доски скрипели, волны продолжали качать корабль, а дождь отстукивать свой ритм о палубу. Юнхо засмотрелся на пирата, задумываясь о своем, а последний в свою очередь хотел хоть что-то услышать в ответ. Так и не дождавшись Ким вышел из каюты, перед этим услышав уже возле двери короткое и тихое «спасибо».***