***
— Случайно не кажется тебе-е, что на корабле какое-то движение? Хонджун щуриться, силясь разглядеть что-то на чернеющем горизонте с подрагивающими огоньками, а затем разочарованно опускает плечи из-за своей неудачи. — Понятия не име-ею, — Сонхва разваливается на берегу, греясь на ещё теплом песке. Он рукой тянется к бутылке рома с овальным дном, но она как по закону подлости выскальзывает, а все содержимое уходит глубоко в землю. Джун разворачивается, цокает на испорченный алкоголь и только открывает рот, дабы высказать свое мнение о неуклюжести друга, как спотыкается и падает, приземляясь на колени рядом с квартирмейстером. — Это был… Хороший ром, — Капитан поддается вперёд, ложась на живот, чувствуя кожей каждую ракушку и песчинку, руки перед собой складывает одну на другую и опускает на них голову, прикрывая глаза. — Был… А ты на ногах не стоишь уже, куда еще, — Сонхва следует примеру капитана, ложась ближе и оказываясь лицом в его сторону. — Мы с тобой не замерзнем так, а? Пак приподнимается на локтях, оглядывая округу: команда ушла чуть глубже в лес, огонь все еще дымит да и вряд ли кто-то спит, на корабле все тихо, а на небе лишь сверкающие звезды и круглый диск яркой луны. — Не замерз… Стой, нам же еще одежду надо было… Мыть? — Хонджун даже глаз не открывает, уже одной ногой находясь в желанном и саокойном сне. — Вот именно! — Пак толкает в плечо капитана, отчего тот вопросительно хмыкает и поднимает голову, захватывая своими косами, как кажется Сонхва, целую тонну песка. — Теперь не только одежду, — пират улыбается, наблюдая за засыпающим другом. В голову сразу бьют мысли о том, какой же у него непоседливый и беззащитный капитан, исключительно когда спит, конечно. Пак переворачивается на бок и загребает в свои крепкие объятия несопротивляющегося парня, который уже давно привык, что для Сонхва не существует совершенно никаких личных границ. Особенно, если он в стельку пьян, и они полуголые валяются на каком-то богом забытом пляже. Пак ослабляет хватку, только для того, чтобы слегка нагнуться и коснуться своими губами чужой щеки. — Со-о-онхва, я же не сплю еще! — Киму еле-еле удается вытащить свою руку, по которой уже начинаю перекатываться тысячи колющих шариков, и он сразу же начинает тереть свою щеку, параллельно хихикая вместе с квартирмейстером. — Я тебя тоже люблю, — Пак чуть ли не мурлычет, прижимаясь еще ближе, пока Ким все пытается вырваться, не прикладывая при этом практически никаких усилий. На самом деле Сонхва знает, что если бы только капитан хотел уйти, сделал бы это без промедлений даже под действием веселящего хмеля. Они лежат в обнимку от двадцати минут, пока Джун не начинает сопеть, а после Сонхва вдруг вспоминает про корабль и его нового обитателя. Будить капитана было и будет ужасной идеей всегда, но, как только Пак подумал об этом, из леса донесся громкий крик кого-то из команды вперемешку со звонким смехом. Ким как по щелчку распахнул глаза, вздрагивая в чужих руках. — Что? — Нужно идти, песок смыть нужно, — Пак не растерялся, отпуская парня и поднимаясь на ноги. Он принялся отряхивать свои плечи, торс, а затем и брюки от настырного песка, пока Хонджун продолжал собирать его, перекатываясь на спину и протягивая руки к Паку. Последний ухмыльнулся, помогая подняться капитану начиная отряхивать и его. Когда с песком было покончено, парни направились к разбитому лагерю, пересекая его, оставаясь незамеченными, и доходя до небольшого озера, чуть дальше в глубь острова. Сонхва первый зашел в воду по колено, предварительно завернув штаны выше, принимаясь стирать свою рубаху. Джуна же вновь начало шатать из стороны в сторону, и он, не дойдя даже до воды, плюхнулся на землю и продолжил наблюдать за Паком. — Хонджун? — пират обернулся, убедившись, что капитан хотя бы не спит да и вообще все еще находится рядом. Ким же уставился на Пака сонными блестящими в темноте глазами, выжидая причину по которой его позвали. — Насчет одежды, у меня сегодня много вопросов возникло, — парень замолчал, начиная активнее тереть ткань между ладоней. — Продолжай, — Хонджун выпрямился и начал внимательно прислушиваться, будто боясь упустить малейшую деталь в разговоре. — Ты что, правда бегаешь к этому врачу каждый вечер? — Это все, что тебя интересует? — Ким поднялся, резко хватая свою рубашку и зашел в воду. — Не все, но сначала ответь на это. — Да, хожу. — Хорошо, — Пак выпрямился, сворачивая ткань и выжимая ее, — почему он не знает, что ты капитан? Джун цокнул, топя свою рубаху в озере, и не спешил отвечать. Откуда только этот Пак знает все на свете, что он вообще забыл в каюте у Юнхо? — Джун? — Потому что я решил, что так… — Будет лучше? — Пак разворачивается к капитану, лишь на секунду задерживая взгляд на силуэте, и тут же выходит на берег. — Да. — Тогда ты понимаешь, что будет после? Понимаешь, что команда с ним сделает, если он попытается бежать? — парень пару раз встряхивает рубашку, закидывает ее на ветку одного из деревьев и расправляет, недовольно что-то бухтя себе под нос. Сонхва разворачивается и вновь заходит в воду. — И мы даже остановить их не сможем. Джун хмурится, застыв на месте. По телу расходится неприятная дрожь, и он ведет плечами. Сонхва подходит ближе и выдергивает из чужих ладоней рубаху, заставляя обратить на себя внимание. — Почему ты вообще к нему ходишь? Почему он отказывается лечить, хотя это его единственное черт возьми дело? Я еще не провожу каких-то экспедиций по изучению внешнего мира для трусливых глупцов на нашем корабле, — пират переходит на шепот, как будто пьяные матросы могут что-то услышать через десятки деревьев. — А я еще и Есану не поверил… — Все, все помолчи, голова раскалывается, — Ким набирает в ладони прохладной воды и умывается, а после вовсе падает на колени и с головой опускается под воду, улавливая на последок тихое «ясно». Когда Хонджун встряхивает головой, поднимаясь из воды, и протирает глаза, поблизости никого уже не наблюдается, и он всем телом напрягается, подключая свои оставшиеся силы для поисков хоть одной живой души. Парень не успевает вскрикнуть, когда за спину хватаются и толкают под воду. Сонхва в своей излюбленной манере прижимается со спины, вытаскивая капитана из воды и снова целует куда-то под ухо, словно ребёнка. — Я тебя не расстроил? — Только напугал до чертиков! — Ким вырывается на берег, зачесывая намокшие пряди назад и пытаясь выжить воду из всего, что это позволяет сделать. — На корабле что-то происходит, я не понимаю что именно, — Джун пристраивается возле дерева, облокотившись на ствол и окончательно успокоившись, начинает нести все, что его беспокоит, — сначала я хотел через него узнать что-то о тех, кто промышляет… Чем-то, но ничего не получилось. Всё прекратилось, они притихли, но понимаешь, Сонхва… Я так устал, мы ищем то, чего может и не быть. И в команде какой-то разлад… И толку нет! Пак выходит из воды, встревоженно глядя на капитана. Настолько редкими бывают моменты, когда он кому-то жалуется, но у Сонхва каждый раз сердце обливается кровью, и невольно всплывают ужасные мысли или же моменты из раннего детства. Он подходит впритык, аккуратно кладя ладонь на плечо пирата, как и ожидалось не встречая ни малейшего сопротивления. Джун поднимает голову, заглядывая в глаза Пака и первый поддается ближе, утыкаясь лбом в чужую грудь. По телу сразу же начинают скользить чужие ладони, ласково поглаживающие напряженную спину и распутывая мокрые пряди волос. — Хонджун-а, все же хорошо, — Пак подбородком касается мокрой макушки и старается дышать как можно реже, чтобы не тревожить и не в коем случае не спугнуть парня в откровенном разговоре. — Ты же сам знаешь, что он точно существует и мы все найдём. — А может и нет, — пробубнил капитан себе под нос и прикрыл глаза, наслаждаясь своей любимой компанией. За последние дни он совсем забыл про самое дорогое и бесценное, увлекшись каким-то парнишкой. За это можно было себя корить и ругать, что конечно же не добавляло ситуации ярких красок. — А точно и да, — уголки губ Сонхва поползли вверх, и он покрепче сжал в объятиях парня, да так что последний закряхтел и ухватился ладонями за чужую поясницу. — Хорошо, спасибо. Пак отпустил капитана, делая шаг назад, и встряхнул головой, зачесывая челку. — А про Юнхо, — вздохнул капитан, — он какой-то необычный, разве тебе не показалось? Пак мотнул головой на манер отрицания и нагнулся, расправляя промокшие насквозь штаны. — Мне с ним как-то… не как всегда. — Тогда тебе стоит скорее рассказать ему о себе побольше, этот глупый упрямец же не переживёт. Ты не видел его сегодня, когда я зашел, — Пак снова подходит вплотную, уже со своей рубахой на плече. Хонджун вечно удивляется этой бескрайней любви в глазах Сонхва, которая только для близких, а в основном для него, и невольно улыбается, когда на душе и правда становится легче. — Ладно, нужно возвращаться, — Джун огляделся в поисках своей одежды и, не найдя ее, вопросительно уставился на квартирмейстера, раскинув руки в разные стороны. — Где? Моя рубашка то? Пак закрутился, создавая на воде многочисленные расходящиеся круги и делая всего лишь вид, что ищет ее, а потом пожал плечами и выдал: — Наверное, ее кто-то одолжил, не спросив тебя. Пират ухмыльнулся, подмигнув капитану и схватив того за руку, демонстративно вытащил рубаху будто из-за спины пирата, заставляя Кима краснеть. — Да ты даже не носил ту рубаху, колдун! Подумаешь!***
«Ты знаешь наш капитан на самом деле очень старый, страшный, злой! » «На него даже посмотреть… Без слез не взглянешь! — пираты заливаются смехом, как Бекхен тут же шикает на них, заставляя замолчать.» «Король пиратов… Тебе говорит что-нибудь это? Он ужасно жесток, тебе повезло, что ты еще не плаваешь с рыбами или что похуже-е, — Чанель протягивает бутылку темно-зеленого цвета, в которой то и дело пляшут отражения от фонарей в трюме.» « — Как думаете, сколько ему еще осталось?— Недолго, братцы, недолго!
Юнхо начинает трясти от холода нижней палубы, тошнить от количества выпитого рома и постоянной качки, намного сильнее заметной в трюме. » » — С чего это меня убивать капитану, если он даже не забывает обо мне? — Юнхо прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, но все тщетно. Мир вокруг едет, как и чужие лица, начинающие казаться какими-то изуродованными монстрами. — Естественно не забывает, место занимаешь, так еще и кормить тебя надо! Но ты только погоди…терпение у нашего старпома не железное!— Терпеньице то не железное, товарищ лекарь! »
— Не верю, из всех вас на корабле только один человек! — Рассмешил! — пираты вновь залились громким смехом на что с кормы прогремело несколько сильных ударов о палубу. — Закрыть рты всем! Не злить старпома, — завопил кто-то из матросов, все тут же замолчали, и он слету добавил, уже шепотом, — А имя как у этого «человека»? — Джон, — Юнхо выпалил, практически не думая, и хотел уже было винить себя в скоропостижной кончине или таинственном исчезновении человека, как матросы удивлённо уставились на него и практически хором ответили:— У нас такого нет!
Юнхо побледнел на глазах, приобнимая себя за плечи и будто уменьшился в размерах. — Смотрите, а врач то с ума уже сошел!— Когда капитан узнает, точно выкинут за борт!
— Призрак на корабле?! Бекхен лишь закатил глаза, припадая к горлышку бутылки и откидываясь обратно в свой гамак.» Юнхо спотыкается о каждую ступеньку, собирая всевозможные углы, ведь проводить его до каюты желающих естественно не оказалось. Голова ужасно гудит и собственное состояние все больше и больше напоминает тот ужасный злосчастный день. Пираты до непроглядного тумана в сознании заговорили парня самыми разнообразными историями, конец которых содержался либо в смерти, либо в муках, либо в жестоком капитане. Но самое страшное и непонятное, что теперь не давало покоя — это Джон. Вопросов становилось все больше, а ответы требовали к себе внимательности, хитрости и, конечно, храбрости.***
Три дня спустя
Юнхо зевает, пытаясь усидеть на постели, и все продолжает теребить в руках простынь. Сегодня Чанель не пришел будить его по одной простой причине — все матросы готовились к остановке в порту. Чайки начинали летать все ближе к кораблю и проноситься прямо перед небольшим окном каюты. Парня с самого утра, как только он увидел землю с невысокими домами, начало не на шутку трясти. Сегодня есть шанс убежать или же погибнуть. Собственная смерть мало кому является в мыслях, как цветная радуга, смех и тому подобное, страх перед ней наоборот заставлял сжаться, померкнуть и поверить во что угодно, умоляя об избежание необратимого. «Джон», как не прискорбно, за эти дни ни разу не появлялся, оставляя парня в полном одиночестве. Все эти дни капитан был занят обсуждением волнующих вопросов с офицерами. Сонхва помогал всем, чем только мог, стараясь следить за командой на всю сотню процентов, пока Есан казался более расслабленным в этой ситуации и вел себя так, словно совершенно ничего не замечает. Тем временем на палубе усиливался топот параллельно крикам Сонхва, голос которого Юнхо теперь определял без ошибок: — Отдать якорь! Приготовиться к швартовке! Уже спустя час судно было пришвартовано так, что из каюты Юнхо открывался прекрасный и полный вид на домики, зелень полуострова и белый пляж, так и манящий к себе. Были и минусы у этого вида, во-первых, сбежать захотелось до того сильно, что идея сломать оконную раму и чудом вылезти через отверстие корабля казалась уже не такой плохой, во-вторых, Чон видел, как с корабля выносят вещи, с которыми он плыл на родину. Это заставило отвести взгляд от трудящихся матросов и тяжело вздохнуть в попытках не вспоминать прошлое и не терять надежд на освобождение. Солнце стояло в зените, нужно было срочно продумать свой план. Юнхо поднялся с кровати, начиная расхаживать по небольшому помещению, периодически жестикулируя руками в воздухе, или же, прикрывая глаза и останавливаясь, пытался наладить дыхание. Необходимо было лишь узнать, сколько человек остаётся на корабле, где они будут находиться, конечно нужно лучше рассмотреть берег, пристань и… Чон резко сел на кровать, отчего та противно проскрипела, и зарылся пятерней в свои волосы, сжимая их и слегка оттягивая. Что делать дальше он и понятия не имел, в его академии никогда не учили сбегать с пиратского корабля или строить какие-то козни, как и не учили драться, врать и, что еще хуже, убивать. Сбежать было главной целью, которая мелькала перед глазами постоянно и виделась в тревожных снах, ведь оставаться на этом корабле — иметь 99% вероятность смерти, бежать — 100% при условии, что поймают, естественно. Юнхо поднялся и за два шага оказался возле двери, хватаясь за ручку и толкая ее от себя. В его голове это было так — выйти на палубу, осмотреться, ждать заката и того, что пираты, будучи в порту и выпивая, не заметят его пропажи, хотя бы первых несколько часов. Реальность же несколько отличалась от фантазий. Выход врача на палубу остался далеко не незамеченным. Когда парень шагнул за пределы своей каюты, все взгляды были устремлены на него, а работа на судне будто прекратилась. У Юнхо появилось такое ужасное пугающее ощущение внутри — не в слух ли он рассуждал о своих планах на сегодняшний вечер. Чон застыл на месте, боясь дышать, как на плечо упала тяжёлая ладонь, отчего он вздрогнул и видимо снова рассмешил команду, на которую тут же обрушились строгие и командные крики: — Чего застыли?! За работу! Сонхва выпрямился, убирая руку с чужого плеча и прошел вперед, к перилам, устремляя свой взгляд на порт. Юнхо встряхнул головой и осторожно пристроился рядом с квартирмейстером. Пак на это удивленно поднял бровь и корпусом развернулся к врачу, заставляя последнего отойти в притык к деревянной стене и вновь замереть. — Дай угадать, ты хочешь сбежать, — Пак усмехнулся, закрывая глаза и вдыхая полной грудью свежий воздух. Чон же предпочел бы сейчас провалиться сквозь доски или как можно быстрее забежать к себе в каюту и не выходить. Сонхва же взглянув на побледневшего врача, поспешил продолжить свои любимые игры: — О нет, бояться не нужно, — квартирмейстер подошёл еще ближе, будто намереваясь затолкать врача в свою каюту, — тебе по моему приказу приставят людей на сегодня. У Чона закружилась голова, и он облокотился о стену, содрогаясь в мыслях о том, что сегодня с ним вновь окажутся какие-то матросы, а про побег можно забыть. — И на завтра, — продолжил Пак, — никто даже не доберется до тебя, ведь это пиратский порт, так не хотелось бы оказаться среди, как ты говоришь, — Сонхва сощурился, чуть ли не в лицо выплевывая последнее слово, — животных. Юнхо опустил голову, промаргиваясь несколько раз, и пытался переварить услышанное. У этого корабля и правда есть уши. — Ты верно рад? — Да, сэр, — Юнхо не решался поднять голову. На корабле вдруг стало так тихо, будто мир сузился только до Сонхва, и даже крики чаек отдавались каким-то мешающим шумом в сознании. — Иди к себе и не высовывайся больше, — Сонхва развернулся и уже после продолжил, прежде чем потеряться в толпе пиратов, — это приказ. Врач застыл на месте, собирая осколки своих надежд на хорошую желаемую в дальнейшем жизнь, а после, закрывая дверь в свою каюту, и вовсе поник, словно цветок в пустыне без возможности насладиться прохладной водой.***
Порт под светом луны однозначно выглядит пугающе, особенно если осознавать факт того, что на суше одни пираты, половина из которых напрочь лишена чести. Юнхо сидит на кровати, удерживая в руках маленькую связку вещей из небольшой тряпки, в которой всего то его блокнот и записи — единственные ценности, что остались у врача. Чон встаёт и на носочках подкрадывается к двери. Еще утром он оставил ее приоткрытой до того уровня, после которого она обычно не скрипит. За время своего плаванье он и правда изучил корабль, но исключительно на «своей» небольшой территории, остальное же пространство оставалось незнакомым и все еще чужим. На палубе царила тишина. Чон видел, как практически все матросы сошли на берег, даже Чанель с Бекхеном, которых врач запомнит на всю жизнь. Правда Джона не было видно, как и капитана, которого Юнхо, в силу его интереса, хотелось увидеть хотя бы раз перед побегом или же смертью. Он конечно мог и пропустить их, пока спал, набираясь сил. Тем не менее, решив, что Сонхва всего лишь думал напугать, парень будто вытек из-за двери, прижимаясь к стене каюты. Он сразу же начал судорожно оглядываться по всем возможным сторонам, не находя и одного силуэта. Паруса были сложены, но как бы Чон не старался разглядеть что-то наверху, ничего путного так и не вышло. Надеясь на то, что палуба и правда пустует, Чон сделал шаг вперед и пригнулся, заглядывая за перила судна. Тело пробило дрожью, а самые прочные части развалившейся надежды начали трескаться — они убрали все трапы. Юнхо опустился на колени, не веря своим глазам. Неужели они и правда оставили его одного на корабле, вдобавок отняв единственный способ спуска на берег. Парень вздохнул, еще раз оглядев длинные доски, покоящиеся внизу, и поднялся. Береговая линия впечатляла своей длиной, но до неё было далеко, а пристань же наоборот была узкой и не имеющий никаких лестниц, которые могли бы помочь вылезти из воды. Выбор был прост — оставайся на корабле или прыгай в глубокую неизвестность и пытайся выбраться из нее. Чон сжал в руках свой блокнот, укутанный в ткань и, переваливаясь корпусом за фальшборт, скинул его на пристань, что закончилось удачейс громким хлопком. Парень вновь выпрямился, еще раз оглянувшись по сторонам, и осторожно двинулся к корме корабля, откуда намеревался совершись прыжок. Юнхо отметил про себя, что раз корабль спокойно стоит на этом месте, значит здесь глубоко. К сожалению в академии не учили и морскому делу, поэтому о многом можно было лишь догадываться. Возможно ближе к берегу были огромные валуны под водой, в силу огромных скал по правый берег, или же там было глубоко настолько, что плавали опасные для жизни человека морские обитатели, или может на берегу уже ждет квартирмейстер, готовый себе в радость проводит казнь предателя и самолично привязывать его к реям. Чон придумал десятки версий, пока перекидывал ноги за борт и садился на фальшборт. Отсюда до воды казалось непреодолимо высоко, парень еще раз задумался над верностью своих действий. Вздохнув несколько раз и набрав как можно больше воздуха в легкие он спрыгнул вниз, краем уха слыша чужое и низкое «дурак». Вода была просто ледяной, чего Чон ожидал меньше всего. Вынырнув и встряхнув головой, парень тут же посмотрел вверх, ложась в воде на спину, пытаясь удержаться на плаву. С палубы донесся громкий стук или удар обо что-то. Чон, решив не дожидаться чего-то, быстро перевернулся обратно и начал плыть в сторону пристани. И тут то случилось непредсказуемо ужасное — расстояние от воды до мостика составляло не много не мало около двух метров. Залезть по одному из деревянных столбов казалось задачей непосильной даже опытному в этом деле человеку, а идея доплыть до берега походила на идею самоубийцы. Парня охватила дичайшая паника, казалось будто за ноги кто-то хватает или же просто касается их — в непроглядной глубине было совершенно неясно что это и реально ли оно. Он начал, что есть силы грести к пристани, хотя бы зацепиться за деревянный столб и не уйти ко дну. Столб был ужасно противным на ощупь, покрытым морскими скользкими водорослями, и удержаться за него было сложно, руки тряслись от холода и постоянно соскальзывали. Юнхо начал прощаться с жизнью, виня себя за крайнее безрассудство. Утонуть в этом месте будет обидно и глупо. По мостику вдруг разбежался грохот, что-то с силой ударило по нему, а затем булькнуло в воде. Чон вздрогнул, стуча зубами. Было ощущение, будто удар пришёлся на собственную голову, а эхо под пристанью только усилило этот эффект. — Как водичка? — низкий мужской голос заставил содрогнуться еще раз. Дышать становилось все тяжелее да и руки начинали постепенно неметь. Юнхо поднял голову вверх и посмотрел на судно сразу же встречаясь взглядом с парнем, которого он ни разу до этого момента не видел. Сомнений не было — он являлся членом команды, просто не попадался на глаза. — Переплыви на другую сторону и увидишь там лестницу, которую я сбросил, — заявил пират и скрылся из видимости Чона. Юнхо вздохнул, продолжая стучать зубами и отпустил столб, отталкиваясь от него ногами. Расстояние до корабля будто увеличилось и плыть стало намного тяжелее, но несмотря на это Чон все же добрался до лестницы и начал забираться по ней на палубу. Сил практически не оставалось, а этот странный пират даже не помогал, лишь молча смотрел сверху. На очередной перекладине нога предательски соскользнула и Юнхо снова оказался под водой, совершая несколько неосознанных вдохов. Попытки выплыть начинали терять свою значимость, когда перед глазами все поплыло и потемнело. Последнее что запомнил Чон — это чужие приглушенные крики, огонь в собственных лёгких и крепкую хватку вокруг своего торса.***
Чон судорожно закашлялся, переворачиваясь на левый бок и выплевывая соленую воду. Страшные хрипы вырывались из груди, пока он пытался отдышаться и прийти в себя, не понимая где находится. На губах как будто оставалось ощущение чужих, это чувство было странным и все никак не уходило. Приоткрыв глаза, Юнхо увидел мачты уходящие в небо и сразу понял, что находится все там же — на палубе плавучей тюрьмы, из которой он пытался сбежать. Перевернувшись на другой бок, врач встретился взглядом с тем самым матросом, грудь которого тяжело поднималась, а сам парень улыбался. — Честно говоря, я уже думал, что ты покойник, — прошептал пират и прикрыл глаза. — И я бы тоже… — Спасибо, что спас меня, — Чон откинулся на спину и начал всматриваться в звёздное небо. — Не за что, зато не жалко, что в бордель не попаду, — пират усмехнулся, садясь и вытирая губы тыльной стороной ладони, — классно целуешься. Слова, сказанные матросом, Чон обдумывал долго, а когда понял их смысл и в груди разгорелось невероятное возмущение на грани с истерикой, парня рядом уже не было. Врач поднялся на ноги, холодная одежда противно липла к телу, и он поспешил стянуть с себя рубаху, направляясь к перилам. Когда Юнхо окончательно выжил рубашку, периодически вытирая слезы вперемешку с водой, по кораблю разнесся чужой свист. Чон оглянулся в сторону откуда раздался звук и снова попался в глаза пирата, стоящего возле штурвала. — Я и правда не зря остался, не хочешь согреться? — парень засмеялся, но видя то как реагирует врач, тут же замолчал и снова удалился, растворяясь в тенях судна. Чон вздохнул и зашел в свою каюту. Парня все еще не на шутку трясло, с волос капала вода и пряди липли к лицу. Он быстро стянул с себя мокрые брюки, швыряя их к двери. Будучи уже совсем нагим, Юнхо обвернулся в свою простынь и свернулся в кровати, сверху накрываясь еще и одеялом, принесенным в один из дней Джоном. Только спустя несколько десятков мучительных минут парню удалось заснуть.***
— Юно, — резкий толчок в плечо, — просыпайся, Юнхо. Чон открыл глаза. Голова ужасно ехала, а тело пылало. Вся простынь была мокрой, как и небольшая подушка под головой. Перед глазами маячило больше двух человек, но Юнхо не соображал от слова совсем и поспешил прикрыть глаза. — Чон Юнхо, вставай!!! Чон снова распахнул глаза, сразу же узнав Джона, за спиной которого маячил Сан. Все же их было только двое, от этого даже стало бы легче, если бы врач не помнил, почему находится в таком состоянии. Побег — ослушался приказа офицера. Сонхва уже рассказывал, что бывает с предателями. Врач протяжно застонал от горечи и своего противного состояния и попытался подняться. — Сан, не стой, принеси какую-нибудь ткань, — Джон выставил за дверь матроса и подбежал обратно к Юнхо, которому удалось облокотится о стену каюты. — Ты о чем думал, болван! — пират кинулся на парня, хватаясь за плечи и сжимая их так, что Чон зашипел от боли, — до тебя никогда не дойдет?! Думал, уберем трапы, в воду он точно не полезет! Какой же ты кретин, Юнхо! Чона пробрала дрожь, и он во все глаза уставился на озлобленного пирата. Увидеть его таким злым ему до этого дня шанса не предоставлялось и, пожалуй, это к счастью. Джон в гневе заставлял сжаться и начать задыхаться от страха перед смертью, его глаза будто горели в темноте каюты, а пальцы продолжали впиваться в плечи. — А если бы ты утонул? Ты об этом подумал! Знаешь, сколько проблем было бы, если б твой блистательный прыжок увидели не я, а вся команда?! Ты знаешь, что было бы?! — капитан перешел на крик, резко толкая застывшего парня к стене и выпрямляясь словно по струне. В каюте повисло молчание с прерывистыми вздохами и выдохами, среди которых хорошо распознавались раздраженные и еле сдерживаемые. — Тогда, лучше бы мне утонуть, —прошептал Юнхо себе под нос, но вышло несколько громче, чем он ожидал, и Чон, решив для себя, раз уж его точно теперь убьют, — а по рассказам Сонхва протянут под килем, продолжил уже в голос, периодически дрожащим от холода и страха. — Лучше утонуть, я никогд-да не стану прислуживать никому из вас. Для Джуна эта фраза стала спусковым механизмом. Он схватил парня за шею, намеренно сильно сжимая ее. Юнхо сразу же схватился за чужую ладонь, но толку от этого не было никакого. Все равно что рыба окажется за километры от воды, но все будет продолжать прыгать и биться о землю. Когда Чон начал и правда задыхаться, царапая чужие руки и елозя ногами по постели, Джун отпустил его, не давая времени прийти в себя, замахнулся и оставил звонкую пощёчину на левой стороне лица. Юнхо перевалился на бок, потянулся к своей шее и вновь страшно закашлялся, хватая ртом воздух. Щека жутко горела, словно ее облили кипятком и прямо сейчас она покроется уродливыми волдырями и болезненной сыпью. Капитан встряхнул рукой в воздухе и нагнулся к парню, начиная шептать на ухо: — Раз ты так считаешь, то пусть будет так… Парень, который спас тебя… Теперь ты ему должен, — Юнхо хотелось поверить в то, что это самый настоящий сон, ведь о продолжении фразы может догадаться любой. — Чтобы он не попросил, ты это сделаешь, понял меня? Юнхо молчал, содрогаясь от каждого слова, а тошнота от услышанного подступала все ближе. — Я спрашиваю, ты меня понял?! — Хонджун ударил кулаком о стену прямо над головой Юнхо, который тут же прошептал «да», прикрывая лицо руками. Капитан выпрямился и вылетел из каюты, чудом не сбивая Сана с ног. Когда же Чхве зашел в каюту, прихватив с собой лампу, то был не удивлён тем, что врач рыдал в и без того мокрую подушку. Чхве зевнул, ставя на стол лампу и кидая простыни, которые он принес, к ногам Юнхо, а затем удалился за капитаном, прикрывая дверь.***
Просыпаться в порту от криков чаек было намного приятнее, чем от криков Чанеля или Сонхва. Юнхо попытался разлепить глаза, но солнечный свет мешал это сделать, и он перевернулся к столу. По лицу разбежалась боль, словно небольшие волны, исчезающие только возле ключиц. Чон вздохнул и потянулся к щеке, мягко обводя овал лица, затем скользя подушечками пальцев к носу. Юнхо вдруг захотелось и правда утонуть, пока он прокручивал свой неудачный вчерашний побег в голове. За это было даже стыдно, еще больше было стыдно за слова сказанные неплохому до вчерашнего вечера человеку. Горечь обмана со стороны пирата обжигала, он оказался таким же ужасным, как и все на корабле. В какой-то момент размышлений Юнхо, в каюте проскрипели доски и он моментально распахнул глаза. Оказалось, что все это время в каюте сидел тот самый парень, который вчера вытащил его из воды, и медленно листал какую-то книжку. На вид он являлся ровесником Чона, чему последний больше не удивлялся — на корабле было полно молодых ребят. Пират был лохматым, и его короткие волосы, цветом напоминающие каштановый оттенок, будто слегка кудрявились. Он продолжал сидеть, с головой уйдя в книгу и не замечая пробуждения Юнхо, который вовсю изучал парня. Острый нос, относительно пухлые губы, будто не имеющие определённого контура и светлые карие глаза. Чон приподнял голову, неудачно поворачивая шею, и поперхнулся, вовсе садясь на кровати. Пират сразу же отбросил книгу, уставившись удивленными глазами на парня, и, опомнившись, схватил со стола флягу, раскручивая крышку и подавая воды врачу. Юнхо жадно припал к горлышку и выпил практически все содержимое фляги. Пират же не сводил глаз с парня, пока тот подавал флягу обратно. В голове всплыли вчерашние слова Джона: »… чтобы он не попросил, ты это сделаешь…» Чон сглотнул и забился в угол каюты, подминая под себя ноги. Только сейчас парень понял, что под ним совершенно не та простынь, которая была, когда он засыпал да и накрыт он совершенно другой. Но при всем этом он все еще оставался полностью голым. Врач выпустил воздух изо рта и натянул ткань повыше, на что пират усмехнулся и облизал нижнюю губу, прежде чем нарушить тишину на корабле. — Ты наверное сейчас гадаешь, где же твоя одежда, — пират щёлкнул пальцами в воздухе и продолжил, — видишь ли, квартирмейстер запретил давать тебе одежду, выходить на палубу тоже, кстати, забрал твой дневник, это я сам видел и ещё сказал, что в следующий раз наказание будет намного жестче, — парень мотал головой, как будто в подтверждении своим словам и загибал по пальцу на каждый запрет, — ну и думаю то, что тебе не понравится больше всего — у меня есть одно желание за твое спасение. Пират радостно облокотился на спинку стула и поднял голову, почесав шею. Юнхо же застыл на месте, стеклянными глазами уставившись сквозь парня. — Сон Минги, — пират поднялся и подошел к кровати, присаживаясь ближе к Чону и протягивая большую ладонь. Юнхо неуверенно пожал ее, потому что это стоило того — к такому умозаключению Чон пришел еще лет в пятнадцать. Если кому-то должен, лучше будь с ним вежлив дабы сгладить свой долг. Минги чем-то напоминал Чанеля, больше всего тем, что тоже был высоким и это пугало Юнхо, а на языке крутился всего один волнующий вопрос, который врач поспешил озвучить: — И что же я должен тебе? — Ты будешь против, так все говорят, по крайне мере, — Минги отвернулся, тяжело вздохнув, и принялся развязывать шнурки на своей рубахе коричневого оттенка. Юнхо же готов был снова оказаться в воде и прямо сейчас толкнуть парня в спину и выбежать на палубу, но тело как будто парализовало, и оно совсем перестало слушаться. Сон же закончил и развернулся, сгибая одну ногу и оказываясь лицом к лицу с врачом. Чона как будто пробило током, он молящими глазами уставился на пирата и принялся тараторить: — Пожалуйста, мне очень противна уже мысль о… Просто, проси что угодно, только не это. Мы же оба, — Чон затих, опуская голову. — Мы же оба парни. — Тебе, что правда это мешает? , — Сон усмехнулся и тут же продолжил, — ты же врач? Это мое единственное желание, — улыбка с лица Минги быстро исчезла, и он еще раз протяжно вздохнул, разворачиваясь к Юнхо спиной, и стаскивая с себя рубашку через голову. Тут до Чона дошло, о чем его просит пират, спина которого была перебинтована багровой местами тканью. Она опоясывала его талию, шла на левое плечо и заходила чуть дальше к руке. Юнхо ужаснулся и одновременно с этим успокоился, больше не думая о каких-то ужасных навязчивых вещах, которые могли бы с ним приключиться. — Неужели ты и правда думал, что я хочу тебя просто отыметь, — пират обернулся через плечо, вновь одарив покрасневшего Чона хитрой улыбкой, а затем болезненно простонал, слегка наклонившись вперед. — Давно у вас…у тебя это, — Юнхо выпрямился, осторожно потянувшись к ткани и мимолетно дотрагиваясь до нее. В душе зацвело любимое желание — лечить, да так, что Чон вдруг совсем забыл, где он находится и кого собрался приводить в порядок. — Давно, только вчера, пока я пытался тебя вытащить, все стало намного хуже, а-а! — Минги зашипел, дергаясь вперёд, но тут же опомнился, возвращаясь в прежнее положение. — Прости, я постараюсь быть аккуратным. Юнхо принялся разматывать ткани, пока пират старался не двигаться и больше не уклоняться от действий врача. Перед Чоном открылся весьма печальный вид — довольно глубокий порез с ужасно красными краями, начало которого было у основания плеча, а конец ближе к позвоночнику. Видимо он был зашит, но шов просто напросто разошелся, и рана начинала гноиться. — Не знал, что на судне есть кто-то со способностями и врачебными знаниями, — Юнхо взял в руки окровавленные ткани и бросил на пол. — Если ты про шов, то это Сонхва, он у нас любитель пошить… — Минги обреченно опустил плечи и сжал свои ладони в замок. Юнхо промолчал, удивившись талантам квартирмейстера, ведь шов был и правда хорош в исполнении. Но несмотря на это, рана нуждалась в срочном лечении. — У вас же есть ящик с какими-то лекарствами, — Минги мотнул головой и поднялся на ноги. — Сейчас схожу. — Стой, я даже не понимаю, как ты еще ходишь, тебе нельзя, — Чон приподнялся, но вспомнив о своей наготе, тут же осел на постель. — На корабле все равно кроме нас никого, — Сон развернулся и медленно поплелся к выходу. — Стой! Ты можешь ещё принести выпить чего-нибудь?***
Для пирата несколько часов лечения тянулись словно бесконечность на девятом кругу ада. На столе валялись уже три опустошённые бутылки из-под рома, одну из которых использовал врач, а в итоге допил ее, не в силах больше на трезвую голову слушать временами выворачивающие душу вскрики пирата. Сон уже еле-еле прибывал в сознании и сидел, периодически покачиваясь и сжимая в руках собственную рубаху до побеления костяшек, пока Юнхо делал последний стежок. Оставалось только обработать рану еще раз и перевязать. Минги блаженно выдохнул на лаконичное «я закончил со швом» и поддался вперед, как можно аккуратнее ложась на кровать Чона и умоляя о небольшом перерыве. Юнхо устало размял шею, еще раз оглядывая широкую спину пирата и терпя мелкую дрожь, пробившую все тело. Он осторожно перелез через чужие ноги, потянув за собой простынь. Воспользовавшись моментом, пока Минги затих и только тяжело, будто загнанно, дышал, Юнхо завернулся в ткань, завязывая узел выше плеча на правой стороне, сотворив для себя подобии одежды. Это даже чем-то напоминало больничный халат, что заставило печально улыбнуться. Парень подошел ко столу, оторвал небольшой кусок от какой-то ткани, принесенной Соном, и принялся смачивать ее в мелкой тарелке с раствором зеленоватого цвета, который ему посчастливилось сотворить из мазей и трав, находившихся в аптечке корабля и который должен был иметь антисептические свойства. Когда тряпка полностью утонула, он вытащил ее, не до конца выжимая, и через плечо кинул взгляд на пирата. Юнхо вздохнул, полностью разворачивать к своей постели, и сделал несколько шагов. Нельзя было предугадать реакции парня, но лучше было сделать это быстро. Чон тихо наклонился к пирату, лицо которого выглядело весьма печально и устало. Теперь он не казался злодеем и убийцей — больше каким-то слабым и беззащитным. Юнхо присел на кровать, решив не шокировать спящего парня резким «ударом» в спину. — Минги, — прошептал врач и положил свою ладонь на чужую поясницу. Пират даже не открыл глаза, только издал короткое вопросительное мычание. — Я сейчас буду обрабатывать шов, — пират на такое заявление повернул голову, утыкаясь носом в матрас, и тяжело вздохнул, — лучше прикуси что-нибудь. Сон послушался, беря в зубы рубашку, которая сегодня отдувалась в полной мере, и замер. Юнхо же перебросил ткань из одной руки в другую и приложил ее к красному краю раны, начиная осторожно двигаться вдоль и переходить на противоположную сторону, стараясь не попадать в сам порез. Этого делать было нельзя — мог возникнуть болевой шок, и парень бы совсем отключился или что похуже. Минги на удивление не издавал и звука, а наоборот смиренно терпел и делал все, что просил врач. Как итог Сон сидел с обновлёнными перевязками и уже клевал носом. Юнхо был довольно-таки удивлен поведением пирата. Он не грубил, не пытался ударить и даже не воспользовался тем самым любым желанием, которое каждый на корабле использовал бы в одном предсказуемом направлении. Скорее всего ему так сильно насточертела боль, что Сон просто как можно быстрее хотел избавиться от нее.***
Юнхо прикрыл глаза, облокачиваясь о стенку каюты, все как будто плыло внутри, скорее всего от выпитого алкоголя и вчерашнего купания у пристани. Чон начал засыпать, с каждой минутой все глубже уходя в уже начинавшийся сон. — Юно, ты не хочешь поесть? Минги развернулся на кровати, обращаясь к врачу и медленно натягивая на себя рубаху. Чон же вздрогнул и распахнул глаза, как только услышал свое имя. В сознании всплыли воспоминания удара от Джона с его криками, и Чон скривился, мотнув головой. — Теперь хочу, — Юнхо выпрямился и зевнул, прикрывая рот ладонью. — Тогда нам нужно спуститься в камбуз, — Минги поднялся, охая и прикрывая глаза от накатившей боли, — сегодня я один не справлюсь. — Но я все еще без одежды… — На корабль вернутся только утром, — пират улыбнулся и зашагал к двери. — Ну, ты идешь? Если да, захвати лампу. Юнхо поднялся с кровати и, взяв лампу за ручку, последовал за пиратом.