***
Юнхо резко открывает глаза и замирает. Страшный сон заставил содрогнуться и оставил до ужаса неприятный осадок с мелькающими в тенях чужими искорёженными лицами. В каюту уже пролазили лучи солнца, а корабль будто разбивал волны килем. Парню в голову залезли сразу две мысли: первая — какие волны, если они стоят в порту, вторая — почему на животе так тяжело и тепло. Чон медленно повернул голову и сразу же наткнулся на чужое лицо. Минги крепко спал, под его веками будто двигались глазные яблоки, и он хмурил брови, сводя их к переносице. Видимо не только врачу снились кошмары, но далеко не это беспокоило юношу. Юнхо постарался вспомнить, что же произошло вчерашним вечером, а голова уже раскалывалась, словно внутри били барабаны. Точно. Они спустились в камбуз, Чон помог почистить рыбу, потом они что-то сварили и поели, выпили по еще одной бутылке. Сон ныл и все спрашивал о том, когда плечо будет болеть меньше, а Юнхо только грозил, что ему нельзя совершать никаких активных действий. Оказалось Минги и правда был ровесником врача, еще он тоже верил в хвостатых русалок, приведений в замках, пусть и не разу не был хотя бы в одном. Матрос вообще представлял из себя самого обычного парня, если не знать о том, что он являлся убийцей и разбойником. Минги был ужасно разговорчив и много шутил, рассказал Юнхо, что на самом деле на корабле он штурман, но из-за спины не может спокойно вести корабль. Чону стало даже жаль пирата, а потом они выпили еще по одной бутылке крепкого рома. Юноше стало казаться, что за такое количество их могут казнить, а все свои мысли он начал прямо высказывать пирату. Последний же уверил, что никто даже не заметит, а потом они отправились в каюту Юнхо, где врач обещался показать, как рисует русалок. Чон протяжно вздохнул и постарался осторожно отодвинуться от пирата. После вчерашнего вредить ему не хотелось, казалось, что нашелся еще один человек на этом проклятом корабле, с которым он мог разделять интересы и который в будущем мог даже помочь сбежать. Как только парень оказался чуть дальше от Минги, последний зажмурился и пододвинулся к Чону еще ближе, чем прежде. Юнхо же, почувствовав чужую ладонь на талии, вспомнил, что все еще не является, как оказалось, счастливым обладателем хотя бы шорт. Врач начал проклинать всех Богов, которые решили, что посылать такие испытания, это вполне нормально и приемлемо. Чону же казалось, что выдержать большее он будет не в силах. Когда дело дошло до проклятий квартирмейстера, в дверь постучали трижды, а затем не дождавшись ответа открыли. В каюту прошел Сонхва со своим уже обычным безразличным выражением лица, а увидев парней, он вдруг рассмеялся. — А я то думал, где же он, — Пак выдвинул для себя стул и вальяжно развалился на нем, широко расставив ноги. Сам квартирмейстер был одет в легкую и тонкую рубаху на несколько размеров больше, чем нужно. Она еле держалась на плечах, открывая вид на явно выраженные ключицы. Вблизи пират казался уставшим и невыспавшимся, будто сам он тоже только проснулся, возможно, даже не переодевшись. — Смотрю, вы тут отдохнули, — Сонхва оглядел стол, на котором покоились вчерашние тряпки, мази, новые рисунки Юнхо и две пустые бутылки, чудом не скатывающиеся на пол. — Ага, — Минги не открывая глаз, перевернулся на спину, на секунду замирая, а после аккуратно опуская плечи. Юнхо не понимал, почему пират даже не смотрит на офицера, ведь у самого от него пробегали мурашки. Исключительно от страха и совсем немного сейчас от злости. — Ага, — передразнил Пак и продолжил, — а я снова с новостями. — Неужели нашли? — Минги открыл глаза и повернул голову в сторону Пака, полностью игнорируя врача. — Нет, — пират кинул мимолетный угрожающий взгляд на Минги, будто тот сказал что-то ужасающее, тот же закатил глаза и отвернулся. — Но мы уже отплыли. Юнхо подскочил с постели, принимая сидячее положение и придерживая простынь, и слету выдал: — Как же? Даже трех дней не простояли… — А не твое дело, русалочка, — Сонхва наклонился корпусом вперёд, так, что рубашка чуть совсем не слетела, открывая Юнхо вид на подтянутое тело и рельефный торс. — Твое дело теперь вон, — Пак мотнул головой, обращая внимание Юнхо на Сона, — лечить, и ты учти за него будешь головой отвечать…забыл про «Сэр». Юнхо притих, удивившись такому заявлению, и опустил глаза. За новое прозвище было еще обиднее, чем за все предыдущие, ведь оно больше всего напоминало пока что главный провал в жизни. — Я ни за что не потеряю своего штурмана, — Сонхва посмотрел на пирата, который как казалось снова уснул и присвистнул, обращая на себя внимание. — Минги, поднимайся и пошли в мою каюту, там поудобнее будет. Пак поднялся и подошел к постели, протягивая руки к штурману. — Если честно, мне кажется я не встану, — прошептал Сон и приоткрыл глаза. — Встанешь, я верю, — квартирмейстер тяжело вздохнул, но руки не убрал. — Юнхо, помоги. Чон, как ошпаренный вскочил с постели, поправляя простынь, которая за ночь успела запутаться и по большей части теперь ничего не закрывала. — Это вообще нормально, что он так себя чувствует? — Да, сэр, у всех разная реакция, но учитывая все, что произошло — это вполне нормально. Минги тяжело вздохнул и схватился правой рукой за протянутую квартирмейстера, который сразу же нагнулся, подхватывая пирата за талию, и помог сесть.Юнхо проделал тоже самое только с другой стороны и уже общими усилиями пирата удалось перевести через всю палубу под искренне удивлённые взгляды матросов, а затем уложить на довольно широкую кровать. Чон все не переставал крутиться по сторонам, разглядывая каюту Сонхва и удивляясь ее размерам. Чего стоили только шторы, отдающие морем за оконными рамами, а сколько здесь было книг и карт. Юнхо бы еще долго любовался разнообразными драгоценностями в чужой каюте, но как только Пак закончил укладывать штурмана, тут же обратил свое внимание на врача и выставил его за двери. Чон раздосадовано вздохнул и нехотя поплелся к носу корабля. После каюты квартирмейстера в свою возвращаться не хотелось от слова совсем. Она вдруг стала казаться еще хуже, чем казалась раньше.Серой, бедной, убогой и до безобразия маленькой.
***
Когда солнце уже скрылось за горизонтом, капитан вышел встретиться со звездами. Сон совсем не шел, и, если признаться честно, кажется мучила совесть. Хонджун никогда бы в жизни не признал того, что он когда- то был не прав, верил не в то или сделал что-то не так. Разве, что для Сонхва можно было признаться — всем остальным никогда. Тем не менее сейчас он не спал, потому что его беспокоили мысли о враче, но конечно это были не искорки совести. Парень вздохнул и, убедившись в том, что плотно закрыл дверь, направился к лестнице. Удивлением стало то, что за дверью каюты врача мелькал свет, хотя время было позднее. Хонджуна охватило еще больше неясных мыслей, и он застыл на месте. Как капитану, хотелось зайти и провести еще больше разъяснительных бесед на тему пиратства и того, как пираты умеют решать свои проблемы. Как человеку, хотелось извиниться и сразу уйти. Хонджун запрокинул голову к небу, прикрывая глаза и задерживая дыхание, а затем выпрямился и потянул дверь на себя. Юнхо сидел за столом и что-то писал, бубня себе под нос, но как только парень услышал скрип двери, то тут же повернул голову на звук. Капитан замер в дверном проходе, парень же, оглядев с ног до головы пирата, продолжил писать, лишь слегка выдавая свой испуг и напряжение в плечах. — Не спится? — прошептал пират и осторожно прошел в каюту. Ответа, конечно не последовало и Джун добавил, — мне тоже. Совесть. Сейчас точно она. Стоило держать контроль над собой, с другой стороны парень заслужил, его же неоднократно предупреждали о последствиях неповиновении. И все же, в душе что-то неприятно скребло когтями. Чон сжался, сидя на стуле и даже не поднимал головы, а все продолжал что-то писать на листах. Хонджун пристроился за спиной врача и начал рассматривать записи. В глаза бросались красивые рисунки русалок и скал, на душе у пирата от этого разлилось некое тепло вперемешку с ледяной виной. Он совсем забыл, каким ребенком может быть этот Юнхо. — А я видел русалок, послушаешь? Хонджун ухмыльнулся, разворачиваясь на каблуках, и сделал шаг к постели парня. Чон же выпрямился словно по струне и хотел было обратиться к пирату, но тут же вспомнил, что не в его духе так быстро сдаваться и снова вестись на чужое добродушие. — Когда мне было лет восемь, отец отправился в очень далекое плавание, а я остался один в таком, ты даже не представишь. В ужасном порту, — Ким присел на постель, прожигая взглядом спину врача. Он прекрасно понял за все проведенное время с врачом, что тот обожает слушать истории.– И в одну из моих страшных ночей, я услышал чей-то чудесный голос, исходивший будто от берега. Юнхо перестал писать, аккуратно опуская карандаш на бумаги.Хонджун же был несказанно рад тому, что парень попался ему на крючок. — Я вышел из своей комнаты и спустился вниз, по самой ветхой лестнице, которую ты в жизни не видел. Думал, что она вся развалится, если я сделаю хоть один неверный шаг, — Ким прикрыл глаза, будто погружаясь в тот самый день и вспоминая, как сдувал слои пыли с той самой лестницы. — Но как только я оказался на берегу, все затихло. Я начал всматриваться в глубину, прямо под пристанью был огромный рыбий хвост… А потом Сонхва забрал меня оттуда. Юнхо одновременно с пиратом вздохнул, и в каюте повисло молчание, пока врач все же не решил прервать его. — Джон, — теперь это имя не казалось настоящим, а человек носящий его не представлялся живым, и как только оно прозвучало в каюте снова повисла тишина. Чон и не знал, что конкретно он хотел спросить или сказать, все это было до абсурда странным. Может матросы вообще соврали ему, хотя какая им польза от этого? К тому же, как это простой матрос смог просто взять и ударить врача — ценного пленника, к которому капитан даже подходить не всем дает. Юнхо будто волной унесло под воду, он часто задышал, стараясь разложить свои мысли по порядку. Парень не заметил того, что пират подошел со спины чуть ли не впритык, и дернулся, когда тот заговорил. — Наверное, мне все-таки стоит извиниться. Врач повернул голову на пирата, уставившись на него максимально безразличными глазами, как ему казалось. Джун же видел в них только колючий страх, который привык видеть в практически всех глазах его собеседников. Взгляд опустился чуть ниже, где на шее красовались уже слегка видимые красновато-фиолетовые отпечатки от собственных пальцев. От этого стало ещё хуже. Сорваться на хорошем человеке из-за своих личных проблем и неудач, а ведь сам капитан презирал такое поведение. Простого выговора, пожалуй, было бы достаточно. Хонджуну вдруг захотелось обвести ладонью чужой овал лица, как будто так он смог бы забрать чужую боль. Наверное поведение не знающего личных границ Сонхва, который мог просто так подойти со спины и заобнимать до смерти, иногда оказывало влияние и на капитана, передаваясь видимо по воздуху. Ким вовремя одернул себя и сделал шаг назад, опуская голову. К лицу прилила кровь и щеки порозовели, в животе будто что-то хлопнуло и опустилось вниз. А Юнхо и правда красивый. — Прости меня, я не должен был… так поступать. Юнхо не стал отвечать, потому что считал, что от этих извинений толку, как от него на этом судне. Но все же на душе стало светлее и приятнее. Капитан же, осознав, что сейчас признал свою вину, — весьма противоречивое действие по его мнению — развернулся, зажмурившись, и медленно двинулся к выходу. — Стой. Хонджун остановился, но не спешил разворачиваться. — Пожалуйста, скажи мне, — Чон вздохнул и быстрее продолжил, боясь, что пират уйдёт, — твою настоящую должность на корабле и твое настоящее имя, прошу. Капитан развернулся лицом ко врачу и быстро выпалил: — Юно, что тебе дадут мои ответы? Врач выпрямился, не ожидав того, что пират так быстро разозлиться, и прижался спиной к неприятной стене. — Я даже не понимаю кто ты, даже твое имя оказывае… — С чего ты взял, что даже мое имя ненастоящее? Юнхо промолчал, сдаваясь в этом коротком сражении. Было бесполезно что-то выпрашивать у пирата, одно было понятно — он далеко не простой матрос. Конечно врач пришел к такому выводу еще давно. Он мог быть вторым старпомом? Или квартирмейстером? Может братом Сонхва, ведь они даже разворачивались идентично, что по началу казалось абсурдным? Юнхо перебирал любые варианты, исключая капитанство. Просто не верил в то, что этот пират может быть капитаном, ещё и с титулом Короля пиратов. Лишь его злая сторона, которую он теперь знал, наводила на мысли о столь высокой и пугающей должности. — Тогда хотя бы… почему мы уже отплыли? — Нам нужно как можно быстрее найти одну вещицу, а ищем ее не только мы, Юнхо, за нами скорее всего даже гоняются, — пират оказался возле двери и усмехнулся, прикрывая глаза. — Не волнуйся, это не корабли твоей любимой Англии. Спокойной ночи. Ким снова ушел, оставив парня размышлять о своём убогом существование в одиночку. Он жалел, что зашел к нему. Только испортил себе настроение и добавил непонятных и неясных чувств в сердце. Захотелось закричать в голос или кого-то застрелись со всей возможной жестокостью. Именно поэтому Хонджун отправился не в свою каюту, а в каюту на палубу ниже — к Сонхва. Бессовестно украл его, отрывая от еле уснувшего Минги и явно скучающего Есана, и увел к себе для: » Это очень важные вещи и нужно обсудить их прямо сейчас».***
Время для Чона переставало иметь значение. Плавание в этот раз длилось уже три недели, а по словам Минги, за которого он теперь и правда отвечал головой, им оставалось идти еще столько же. Юнхо перепробовал на этом чёртовом судне всевозможные «развлечения», ведь после двух дней в каюте уже было до невозможности ужасно и противно. Стены давили, цепи гремели, доски скрипели. Врач и сам начал бояться потерять контроль над своим разумом. Порой его накрывали паника и порядком надоевшие мрачные мысли, от которых он искал спасение везде. Разговоры с Минги были его любимым занятием. С пиратом было интересно, и он заменял ему Джона, которого Юнхо теперь не на шутку сторонился и старался избегать. Сон же оказался любителем книг и иногда притаскивал Чону какую-нибудь историю из библиотеки квартирмейстера. Сонхва, лишь однажды застав парней за чтением его книги, даже и слова не сказал, игнорируя дальнейшие пропажи на своих полках. Такого рода развлечение Юнхо не устраивало и занимало ненадолго, потому что Минги шел на поправку и все реже его звали сидеть с пиратом и ухаживать за ним. Тогда Юнхо решил познакомится с куком корабля, ведь еда, по его мнению, на судне была не такой хорошей, как могла бы быть. На такое заявление и попытку пробраться в камбуз Есан запретил приносить Юнхо еду вовсе на целый день. Так закончились попытки знакомства с кухней и на судне стало еще унылей. После чего начались регулярные выходы врача на палубу и изучение каждого матроса детально, что тоже быстро наскучило, ведь команда была не бесконечна. Юнхо не смог уговорить никого из офицеров и на самый короткий выход на берег. А останавливались они уже два раза на весьма привлекательных одиноких островах. Что уж говорить, Чон даже просил Минги, чтобы тот принес ему хотя бы камней, что-то да сделать с ними. Может ещё зеленых листочков или хотя бы песка. Парень ужасно сильно скучал по земле, по твёрдой поверхности без какой-то качки и всего остального. Сон Минги, к сожалению, на берег тоже не сходил, оставаясь на судне. Сегодня же был один из самых унылых дней среди этих жалких недель и Юнхо стоял возле фальшборта, всматриваясь в горизонт. Солнце было в зените, поэтому Минги занимался расчетами каких-то то там углов и широт, в которых Чон ни черта не смыслил, даже после объяснений пирата. Одно ясное дело — Минги занят важными делали и трогать его нельзя. Корабль вел Джон. Как оказалось, он вел его часто, но Юнхо отказывался от навязчивых мыслей. Сколько бы он себя не накручивал, но этому пирату он верил с самого начала, этот парень был с ним относительно добр и вежлив, до побега. Чон и сам чувствовал свою вину за это, такова его натура. Может из-за этого, когда он встречался с ним взглядом, по телу бегали мурашки размером с кулак и хотелось спрятаться в свой «домик», как какая-то жалкая улитка. Обида же продолжала витать в воздухе. Ну не мог это парень оказаться предводителем тех, кого Юнхо теперь больше всего ненавидел на всем белом свете. Не мог. Поэтому — рулевой. Джон был рулевым, так хочется думать, так Чон сбегает от реальности. Юнхо протяжно вздохнул и нехотя поплелся к себе в каюту. На палубе причин находиться в принципе и не осталось, поэтому врач решил прилечь отдохнуть. Сон теперь был одним из вариантов побега от всего ненавистного, но порой уже и обычного вокруг.***
Врача разбудил чей-то тихий и ласковый голос, который будто залетал откуда-то сверху и висел у потолка каюты. Чон приоткрыл глаза, но рядом не было и души. Сон испарился вместе с чужим голосом. Юнхо резко принял сидячее положение, начиная вертеть головой по сторонам, пытаясь понять, что же он мог слышать. Не находя ответа, врач, насторожившись, толкнул от себя дверь. Палуба пустовала — ни одной души. Ни шумных матросов, ни улыбки Минги, ни Чанеля, перешептывающегося с Бекхеном, ни Сонхва за штурвалом — ничего, что стало привычным. Чон попытался прийти в себя, протер глаза и помотал головой, затем зачесывая уже слегка отросшие волосы назад. Но все осталось как прежде. Юнхо прошел вперед и прижался к грот- мачте — это место будто являлось серединой судна и на данный момент казалось самым безопасным. Он обратил свой взгляд на горизонт и мурашки разбежались по телу. Чистейшая вода, отдающая бирюзой, по которой то и дело бегали солнечные зайчики и плыли облака, высокие каменные столбы, покрытые яркой зеленеющей растительностью и величественно возвышающиеся над водяным покровом, по небу бежали пушистые, местами серые тучки и певучие красивые птицы вились вблизи живописных скал — Райское место. Юнхо обернулся, но с обоих сторон корабль окружала одна и та же картина. Он неосознанно задержал дыхание, а сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди и разорваться на тысячу кусочков. Это место было просто неописуемым, спокойным до ужаса и не имеющим края — именно так Юно представлял себе тот самый Рай. Парень опустился на колени, больно хватаясь за свои волосы. Он все продолжал смотреть на невероятный горизонт перед собой. Руки начали мелко трястись, пока Юнхо все не мог остановится над своими размышлениями. Неужели это и правда Рай? Неужели я правда умер. Конечно, пока я спал, Чанель вполне мог перерезать мне горло. А что если на корабль напали и мы все ушли на дно. Или же мне что-то подсыпали в еду…. Неужели… Из будоражащих кровь мыслей парня вырвал голос, который был уже хорошо знаком ему. — Юно Чон вздрогнул и быстро огляделся вокруг еще раз. На фальшборте сидел Джон с наиярчайшей улыбкой, демонстрируя ряд ровных и белоснежных зубов, каждый из которых был заострен к концу. Его красный цвет волос сильно выделялся на фоне горизонта, но одновременно с этим, будто принадлежал этому месту и вписывался словно недостающий пазл. В пряди были вплетены карамельного цвета бусины и небольшие перламутровые ракушки. Парень был без какой-либо верхней одежды, а вместо ног — огромный рыбий хвост цвета меди. Он еще раз посмотрел на Юнхо, игриво подмигивая ему, и спрыгнул за борт. Чон не чувствовал своего тела, не мог пошевелить и пальцем. Оставалось лишь наблюдать за тем, как вода прибывает на судно, а вскоре доходит и до его головы. Юнхо не ощутил и того, чего очень сильно боялся — он не задыхался под водой. Только наблюдал, как корабль оседает на дно. Здесь было неглубоко, а сам вид был так же прекрасен, как и наверху. Столько красивых разноцветных рыб и целый коралловый риф. Но все это меркло по сравнению с ним. Чон не мог глаз оторвать от русала, который будто специально маячил перед глазами, плавно водил хвостом и продолжал улыбаться. Под водой было словно свое Солнце. Когда Джон подплыл ближе, Юнхо зажмурился. Скользкий хвост будто обвился вокруг ног, а чужие руки — вокруг талии. Чон мог поклясться, что так спокойно он себя еще никогда не ощущал. Русал тихо смеялся, прижимаясь ближе и зарываясь своими ладонями в волосы Чона, пока последний готовился остаться здесь навечно. — Корабль! — голос Сонхва вдруг оказался совсем близко. Юнхо распахнул глаза и увидел перед собой озлобленного Пака с точно такими же красными волосами и длинным хвостом. — Корабль! — повторил он и ринулся прочь от врача, через секунду уже и вовсе исчезая из виду.***
Юнхо вскочил с постели и тут же рухнул на пол, из-за невероятно сильного удара прошедшегося по судну. В воздухе свистели пули и звенели сабли. Он не мог понять, что происходит, и где он вдруг снова оказался. В окно залетели деревянные щепки и парень схватился за свою голову, залезая под стол, всем телом прижимаясь к стене. Снаружи доносились крики, точно такие же, как в ту самую страшную ночь. Чона охватила паника, и он стал задыхаться, разворачиваясь лицом к стене и судорожно наполняя легкие воздухом. В голове все смешалось в единую грязную массу, и врач лишь мечтал о конце этого ужаса. Казалось что прямо сейчас он увидит Сонхва с мушкетом, готовящегося пристрелить его, и никакие слова, как в первый раз, не помогут. Пока Юнхо пытался успокоиться, и считая до ста, и вспоминая все, что успело с ним случился, и ногтями впиваясь в свои плечи, прогремело еще несколько рванных залпов. Этот хруст и треск дерева он точно запомнил навсегда, и как мачта гремит, обнимаясь с водой, как кричат люди, встречающиеся со своей смертью. Весь этот ужас, который он переживает уже дважды. Видимо пока он крепко спал, на горизонте появился очередной галеон, которой пираты решили бессовестно ограбить. По всей видимости команда этого корабля так просто не сдалась. В какой-то момент дверь в каюту Юнхо со звоном распахнулась и во внутрь влетел Сонхва. Квартирмейстер тяжело дышал, его вид оставлял желать лучшего. Он повалился на кровать, прижимая свою ладонь к правому боку, по которой начинала тихо стекать яркая кровь. Чон посмотрел Паку прямо в глаза и впервые увидел в них самый настоящий страх.***