***
Хонджун, не открывая глаз и будучи в полусонном состоянии, пытается перевернуться на другой бок. Рана сразу же даёт о себе знать, и острая боль как лезвием режет бедро. Он стискивает зубы, ударяя ладонью о деревянную сторону постели, и сдавленный болезненный стон остается услышанным лишь врачом. Юнхо вскакивает со стула, откладывая книгу в потрепанной кожаной обложке в сторону и мигом добирается до капитана с самым обеспокоенным выражением лица, что видел у него пират. — Расслабьтесь, — Чон аккуратными движениями мерит пульс, а затем опускает свою ладонь на чужой лоб. — Температуры нет, повязки я уже сменил, все хорошо. Пират вопросительно смотрит на врача, ощущая во всем теле неимоверную, накатившую мигом слабость. — Вы не приходили в себя сутки, сэр. Потеряли слишком много крови. Врач отходит обратно ко столу, пока пират пытается собрать пазл из всего, что произошло. — Сейчас уже полдень, — парень подходит обратно с кружкой воды, которую Джун опустошает за пару секунд, да так жадно, будто ее вот-вот отнимут. Капитан опускается обратно на спину, вытирая губы рукавом своей рубахи, и все не отводит глаз от врача. — Как Сонхва? — первое, что спрашивает пират, боясь услышать нечто болезненное. — Квартирмейстер отдыхает, состояние, я бы сказал, стабильное… Даже к вам хотел было подняться, но старпом не дал… Мнение врача это уже второстепенно, конечно. Хонджун выдыхает с облегчением. На душе сразу же становится намного сахарнее и счастливее, чем было по пробуждению. После в голове всплывает еще один вопрос — корабль движется. Сбились ли они с пути или старпом вообще решил кардинально сменить курс в одиночку? — Юнхо, ты не знаешь, мы идём по моему курсу? Чон задумчиво переводит взгляд на потолок, затем обратно на пирата, продолжая кружкой крутить из стороны в сторону. — Минги что-то говорил мне, — врач вдруг прерывается, расплываясь в улыбке. — Но мы потом… Не важно… Я могу спросить про это, если хотите. Юнхо не стал делиться с капитаном его происками с Минги за прошедший день. И как они одолжили, можно сказать украли, одну весьма интересную книгу у квартирмейстера, пока тот крепко спал. И как после вечером вместе ее читали, заперевшись в каюте врача. И как Минги затащил Юнхо в камбуз и познакомил наконец с Чонхо, коком судна, который и правда оказался весьма молчаливым и серьёзным, что парни заикнувшись о не очень то вкусном обеде были в срочном и быстром порядке удалены изогнутым половником с кухни. С Минги и правда день показался не таким уж и плохим, не смотря на постоянные заботы о команде — Юнхо устал, но хотя бы почувствовал, что на плаву еще можно продержаться. В Хонджуне неожиданно для него самого проснулась ревность. Почему-то было неприятно знать, что его штурман прекрасно проводит время с его же врачом — хотелось чтобы врач сидел рядом. Джун сжал веки и фыркнул, пытаясь не думать о таких глупостях. — Позови ко мне Есана, хочу поговорить с ним, — пират снова морщится, будто ему в рот положили что-то невероятно кислое. На самом же деле голова все еще ощущается, как тяжеленный булыжник, а глаза так вообще держать открытыми — испытание на прочность и выносливость. — Наедине, — добавляет капитан спустя небольшую паузу. — Хорошо, только не вставайте ради Бога, — Юнхо поднимается со стула, направляясь к двери, а затем вдруг разворачивается к Киму, добавляя, — или ради вашего же здоровья, сэр.***
Есан всего лишь за два дня потерял свой привычно ухоженный и свежий вид. Юнхо уверен, что он не спал ночами, от чего под глазами появились огромные синяки, прибавляющие виду пирата еще более устрашающего эффекта. Он сидел, покачиваясь на стуле возле постели квартирмейстера, что читал какую- то из своих книг вслух. Первые несколько раз, когда Чону приходилось прерывать их книжный кружок, он чувствовал себя совсем отвратительно, однако это прошло скоро. Когда появилось понимание того, что офицеры на частые визиты врача реагируют совершенно нормально, а не так, как это рисовалось в голове Юнхо. Вот и сейчас Сонхва лишь остановился, опуская книгу на свой торс, и мягко улыбнулся врачу. — Я уже говорил, что чтение лежа оставит на здоровье далеко не лучший след, сэр? — Возможно, — Пак сощуривается и кивает головой в подтверждение слов врача. — Капитан пришел в себя. Чон проходит вглубь каюты, под радостные комментарии и вопросы квартирмейстера, что кажется теперь еще сильнее хочет вскочить с постели и побежать к капитану. Даже было начинает подниматься, как врач оказывается совсем рядом, пристраивая свою ладонь на чужом плече и мотая головой. — Он просил позвать вас, сэр, спросить что-то про ваш курс, — Юнхо обращается к старпому и быстро спешит повернуться обратно к Паку. Есан молча поднимается, лениво разминая ноги и шею, и медленно покидает каюту, громыхая чугунными ручками на дверях. — Хонджун в порядке? Парень вздрагивает чувствуя, как собственную ладонь накрывает чужая, подозрительно теплая. Кажется, что Сонхва снова горит. — Да, капитан в порядке, — Юнхо вздыхает, присаживаясь на стул старпома и вытягивает свою ладонь из-под чужой. — А вот в порядке ли вы? Пират мученически закатывает глаза, хмуря брови, а врач не менее изнеможённо тянется к подушке, осторожно касаясь тыльной стороной ладони горячего лба. Юнхо выпрямляется, задерживая дыхание, и раздраженно фыркает, но совсем не на офицера, скорее на чертову его отвагу. — Что поделать, это на молодых все заживает в разы быстрее, — Пак мимолетно прикусывает нижнюю губу, проходясь по ней языком, и совсем закрывает глаза, сваливая книгу с себя на простыни. — Вы шутите, сэр, — Юнхо посмеивается себе под нос, отводя голову в сторону при этом следя за каждой мышцей на лице квартирмейстера. — Уверен, вам еще далеко даже до возраста моего отца. — Вчера мне исполнилось двадцать восемь. Врач с особым вниманием принялся разглядывать офицера, не веря своим ушам. Все это время он был без всяких сомнений уверен в том, что они почти ровесники, может быть пара лет, но никакого то там десятка. Значило ли это, что капитан ровесник Паку — Юнхо не сможет уснуть, если не выяснит. — Я очень потрясен, признаться… Обычно все, кто много нервничают, еще и пьют, а еще и ведут… разбойничий образ жизни, — Чону от слова « пираты» до сех пор было не по себе, пусть и находился он среди них все свои сутки. — Выглядят наоборот старше своего возраста. Сонхва ухмыльнулся и распахнул глаза, поворачивая голову на врача. — Но они все не обладают тем, что имею при себе я. Парень с нескрываемым интересом уставился на пирата, чуть ли не елозя на стуле в ожидании интригующего продолжения. — Свободной жизни. Чон нахмурился, огорченный таким продолжением и выпрямился, чувствуя спиной деревянные палки спинки стула. Для него пиратская жизнь не обозначала свободу, уж тем более сейчас. Хоть в душе эти слова и разбудили те сказки, где пираты — свободные люди, ищущие приключения и помогающие бедным. Но все же. Сонхва никому должен не был и помогать никому, кроме своих, никогда бы не стал — врач в этом уверен, пусть сейчас Пак и был похож на того самого «благородного пирата». — К тому же, с чего это ты решил, что я постоянно пью? Парень улыбнулся квартирмейстеру, пожав плечами, и поднялся со своего места, направляясь к концу кровати. Он аккуратно ухватился за край одеяла и поднял его, опуская углом к стене. На перевязанную лодыжку было больно даже смотреть, а стоило вспомнить глаза квартирмейстера в тот самый момент, когда вместо счета на три, врач резким движением вправил ее на один — Чон надул щеки, медленно выдыхая и встряхнул левой ладонью в воздухе. Синяк просто огромный и ужасно расписной — как те, что не сходили с тела врача после «спасения» несколько недель. Отек правда уже спал, но как долго придется офицеру отлеживаться Юнхо точно сказать не мог. — Если ты сейчас снова спросишь сильно ли болит… — проговорил Пак, приподнимаясь на логтях и нахмурившись, принялся рассматривать свою ногу. — Ужас, — прошептал пират после и медленно опустился обратно, притягивая к себе одеяло и прижимая его к груди. Чон печально улыбнулся, осторожно уложил одеяло обратно, склонившись над пиратом, и также аккуратно поправил его. — Я знаю, что сильно, но увы. Он ловко ухватился за спинку стула, приподнимая его и опуская чуть дальше. В голове крутилась мысль о том, что в аптечке был настоящий опиум, но давать его людям Юнхо был готов исключительно в ситуациях безвыходных — такая дрянь делала с мозгами ужасные вещи. Парень вздохнул, перекручивая все свои конспекты в голове, но ничего путного не надумал — нужно просто перетерпеть. Позже обязательно будет легче. — Судьба видимо решила так поздравить меня, — Пак засмотрелся куда-то вверх, видимо жалея о том, что не может видеть сквозь стены или хотя бы слышать — Есан с Хонджуном наверху наверняка обсуждают что-то важное. — Хорош подарок, — Сонхва встряхнул головой, жмурясь от неприятных ощущений и приподнимая руки, чувствуя как из-под них вытягивают одеяло. Юнхо молча осмотрел новые чистые бинты и решил не тревожить рану лишний раз. Быстро поправив одеяло, он резко убрал за ухо мешающие пряди и, уставившись на офицера, произнес: — Это скорее наказание, чем подарок, сэр. Пират вдруг изменился в лице — на нем появилась привычная маска безразличия с жестокостью, изредка переливающейся в темных глазах. Сонхва недобро ухмыльнулся, отводя голову в сторону и вдруг сел, рывком хватая свою подушку и прижимая ее к стенке каюты, затем облокачиваясь на нее и вновь оглядывая молодого парня с головы до ног, как то было впервые. — А за что ты считаешь меня нужно наказать, Юнхо? Чон всем тело напрягается, склонив голову к ногам, и просто молчит. В груди появляется ненадолго забытый страх и просто отвращение к своей глупости — с чего он решил, что ему теперь можно не следить за языком? — По дому скучаешь и поэтому ты дурак, а я заслуживаю наказание, — Пак склоняется корпусом вперед, отрываясь от подушки, и пытается заглянуть в глаза врачу, который так старательно отводит их все дальше в сторону дверей. — В глаза мне посмотри, прояви хоть каплю мужества. Пак не кричит, но Юнхо будто слышит крики, и в груди все трясется — прямо если бы отец, как в детстве, начал орать и, что еще лучше, бить жёстким кожаным ремнем. Чон поднимает голову с мыслями о том, что уже совсем не маленький мальчик, но что-то в Сонхва заставляет дернуться, сразу же начав себя за это корить. — Теперь тут твоя обитель, увы, — Пак всего лишь пару секунд смотрит прямо в глаза, пародируя тон врача в конце фразы, а после с облегчением опускается обратно на подушку. — Хонджун то пади и про побег тебя выслушал, а я уверен, болтаешь ты много, когда не надо. Так я тебе скажу. Сбежать надумаешь, скажи сразу мне — застрелю быстро. И ракушки с киля собирать зубами не придется. Сонхва кривится, вспоминая одну из самых худших картин в своей жизни и поднимает книгу с постели, совершенно спокойно принимаясь листать ее дальше. Юнхо молча поднимается с места, не взглянув на офицера и выходит из каюты. Было что-то во всех этих пиратах мерзкое и злобное, даже если некоторые из них порой казались обычными и где-то в глубине — добрыми. Поразмыслив же над словами Сонхва, Чон даже смог утолить свою обиду — квартирмейстер был груб, но чертовски прав. Удачный побег Юнхо осилил бы разве что лет через пять, а стать изуродованным трупом можно было хоть завтра. И возможно, по мнению Сонхва, эти слова должны были разбить надежды парня окончательно — Юнхо же, заперевшись с Минги в своей каюте, умолял научить его фехтованию, как только штурман будет чувствовать себя лучше.***
5 дней спустя.
— Стой… Погодика. Капитан приподнимает левую бровь, оборачиваясь на врача и тычет указательным пальцев в книгу, отчего Юнхо глупо улыбается и отводит взгляд в сторону, пока не до конца узнав книгу в руках капитана. — И это вы читали с Минги? Чон выпрямляется, как по струночке, в миг посерьезнев, и подрывается с места к постели пирата. У врача чуть волосы не становятся дыбом, как только он узнает книгу. Он резво вырывает из рук капитана проклятую писанину вместе с лампой, и быстро отбегает за стол, слегка пошатываясь из-за несильного ветра и раскачавшихся волн, трясущих корабль. Капитан заливается смехом, медленно стараясь подняться и облокотиться о стену, но больной ногой старается не шевелить. Рана все никак не хотела зарастать и постоянно ныла, на что врач предлагал только дурацкие горькие настойки. Капитан конечно предпочитал им ром, и когда солнце было за горизонтом, он уже был на веселе и улыбался парню, страдальчески сложившему голову на столе. — Н-нет, поверить не могу! — Хонджун притягивает к себе одну из подушек, разглядывая врача в желтом свете ламп и отчего-то сжимая ее в руках посильнее. — Это же интерес! Интерес всего лишь! — Юнхо поднимается снова, складывая ладони перед собой замком и чувствует, как вновь краснеют уши. — Интерес интересом, а бордели, из которых Сонхва этого ловеласа вытаскивает, предлагают не только девок! — проговаривает Ким, чуть успокоившись, но продолжая давить лыбу, от чего даже болели щеки. Врач на такое заявление только вытаращивает на старшего глаза и несколько секунд сидит в полной прострации. Хонджун, как и ожидалось, был старше врача, но младше Сонхва всего на два с хвостиком года. Юнхо буквально выпытывал возраст у пирата, пока тот в очередной раз напился, дабы не чувствовать эту боль «заставляющую взять меня твою пилу и может отрезать эту чертову ногу!». Юнхо жмурится, поднимаясь со стула и отправляясь к уже почти своему гамаку в угол каюты. В своей было плохо и тесно и в глубине души, а может и на самой поверхности, Чон был очень рад, что капитану тяжело ходить, вставать, сидеть и ему нужна «нянька». Капитан и рад бы был такой няньке, не болела бы еще рана и жизнь засияла бы яркими красками. В каюте на несколько минут повисает тишина, пока Юнхо забирается в свое спальное место и его все никак, ни на секунду, не отпускает мысль о Минги и его походах в какие-то необычные бордели. — Хонджун, — зовет он капитана, привыкнув к имени и получив разрешение на неформальные обращения вне команды. — Что? — А то есть, ты хочешь сказать, что все… Чисто гипотетически конечно, в книге может быть правдой? Хонджун, до этого спокойно улегшийся, хитро улыбается и осторожно ложится на бок лицом к гамаку. — Юнхо, а ты когда мне жаловался, что тебя хотят использовать, как портовую шлюху, ты себе это как вообще представлял? Парень сводит брови к переносице и тут же отвечает пирату: — Ну знаете ли, в таком представлении ничего хорошего быть точно не должно. — А что ты тогда узнать хочешь, говори прямо, я отвечу, — капитан пьяно улыбается, накрывая глаза слишком теплой ладонью, а после снова находит вторую подушку и обнимается с ней, ожидая ответа от притихшего врача. — Нет, ладно, у меня язык не повернется, — шепчет Чон после небольших раздумий и прикрывает глаза, почти сразу их распахивая — спать почему-то очень очень перехотелось. — Язык у него не повернется, — язвит пират, сминая подушку в руках, но самого ужасно веселит происходящее, и даже боль затихает, пока капитан раздумывает над тем, чтобы еще такое сказать парню. — Правда или нет значит, — Хонджун переходит на шепот, но так, чтобы врач точно слышал. — Подойди сюда и проверим. — Что? — срывается с губ громче, чем хотел бы врач, но сам он просто застывает, продолжая глупо улыбаться, чувствуя, как по ладоням пробегается мелкая дрожь, а в голове крутится тысяча новых вопросов. — Юнхо, ты дурак что ли, — Хонджун теряет свою пылкость, откидываясь на спину и вздыхает. — Если хочешь узнать, какого это, когда в задницу трахают спроси у Минги… или у Сонхва вон. Я такого не практиковал, — честно отвечает пират врачу и почему-то настораживается на тишину со стороны парня. — У Сонхва спросить? — Юнхо выдает весь свой шок в голосе и складывает руки на груди в попытках унять непонятное волнение по всему телу и расслышать это грубое «трахают». Хонджун одумывается и бьет себя по лбу, медленно спускаясь пальцами вниз к шее и уже видит, как Сонхва с недовольным до чертиков лицом приходит к нему с желанием вырвать язык и разбить все бутылки рому. — С дуру ляпнул, у него ни за что не спрашивай, черт возьми! Врач смеется, но не отвечает, вслушиваясь в треск судна и волн за бортом — только задумывается над всем, что смог узнать и почему-то хочется выведать больше. Но это же не по-человечески, как отец сказал. Но профессор говорил, что любопытство не грех. Юнхо вздыхает, отворачиваясь лицом к стене и старается расслабиться — вставать все равно нужно рано. Присмотреть за всеми, поговорить с Минги и позаниматься с ним же фехтованием. И может даже что-то намекнуть квартирмейстеру, но это конечно крайняя мера. — Юнхо, я серьёзно, ни за что ему не говори, что я сказал, слышишь меня? — Так точно, Сэр, — бормочет врач себе под нос и старается поудобнее улечься в своей постели, пока она слегка раскачивается и старается убаюкать.***
Три дня до прибытия в порт
— Еще раз! — Минги бросает врачу выбитую из рук тяжеленую, по меркам врача, саблю и грозно топая, отходит назад, сразу же принимая боевую стойку. Юнхо тяжело вздыхает, все мышцы уже ноют и болят, а по вискам стекают раздражающие капли пота, но какой вывод сделал врач, так это то, что плевать хотели пираты на всякие неудобства этой разбойничий жизни. А раз он был с ними, то учиться нужно было тоже у них. К тому же прямо на капитанском мостике восседали сегодня важные зрители — офицеры, что-то оживленно рассказывая друг другу. Сонхва вырвался из каюты уже как несколько дней назад, капитан же целую неделю как бродил возле своей двери, опираясь на импровизированную трость и был просто счастлив тому, что нога больше так сильно не беспокоила. Есан с выздоровлением Пака, как сам поправился и сразу же повеселел. Цвет кожи стал ярче, а синяки под глаза почти исчезли. Все они вместе сидели за вынесенным столом и старпом оживленно водил руками по карте, активно жестикулируя после ими в воздухе. И если Сонхва внимательно слушал, то Хонджун изредка поглядывал на врача и его неудачи в новом занятии. — Соберись, тряпка! — выкрикнул вдруг Чанель и засмеялся, складывая руки на груди крест накрест. Пираты и без того любили поглазеть на врача, а сколько комментариев пришлось выслушать Чону в своей адрес было уже и не сосчитать. Он старался совсем не слушать их, ведь его провал — их смех и потеха. Пускай и сам Чанель теперь ходил в должниках у врача за свое выздоровление. Юнхо только злобно оскалился на пирата, быстро отводя голову в сторону и всеми силами стараясь сосредоточится на Минги и его резком выпаде вперед. Штурман физически превосходил и естественно выигрывал, но несмотря на это, Чон за прошедшие занятия приметил, как бывает теряется сам пират от резких маневров. Сабли звонко запели, врачу пришлось чуть ли не отпрыгнуть назад, отбивая холодное оружие прямо от своей груди и прерывисто выдохнуть, крепче ухватившись за рукоять. Бэкхен, как самая настоящая змея, выполз из трюма с каким-то ящиком, приостановился, оценивая дуэль, и, хмыкнув, прошел на другую сторону судна. За ним вышел Сан с невысоким матросом европейской внешности. Они молча прошли за Бэком, на пару неся ящик побольше и прежде чем скрыться за пиратом, Чхве ярко улыбнулся врачу, тем самым отвлекая его. Юнхо пропустил удар, чудом разворачиваясь от лезвия и тут же получил новый комментарий от матросов про свою бездарность. Хонджун мимолетно закатил глаза, разворачиваясь ближе к столу и попался прямо в глаза квартирмейстера, который хмуро сидел напротив и уж очень недовольно разглядывал капитана. — Что? — спросил Ким, укладывая руки на стол и хватая с него небольшой компас — Ничего. Сонхва выпрямился, провожая взглядом Есана, которого жестом позвал вниз Сан, дабы офицер наконец распорядился с этими ящиками или хотя бы сказал, куда их поставить. — Он ничего не говорил тебе насчет этого? — Пак мотнул головой в сторону палубы, указывая на запыхавшегося врача и радостного Минги, делающего постоянные замечания насчет неправильной стойки и осанки вместе взятой. — Нет, не говорил, — Хонджун пожал плечами, крутя в руках компас и уставился на карту, где Есан разрисовал путь и отметил важные для их поисков объекты. — Мне только Сан сказал, когда он начал заниматься и как они просили тупые шпаги вместе с палками, — Пак подпер голову ладонью, наблюдая за врачом — и правда стоит плохо. Сбить ужасно легко, а потом и саблю в горло. — Мне тоже, — подтвердил Ким и заметив, что старший смотрит на палубу, последовал его примеру. Пираты ахнули, когда врачу просто чудом удалось провернуть рискованный маневр — проскользнуть назад и выбить саблю из рук пирата, подтолкнув его вперед и свалив на колени. Минги поднял руки, почувствовал холод клинка на своей шее и признал проигрыш. Врач от радости победы, разлившейся по венам, тяжело дышал и улыбался, подавая руку штурману. Парень почувствовал чужой взгляд, поднимая голову вверх и тут же встретился с непроницаемым Сонхва, даже не дернувшемся, когда его слежку обнаружили. А капитан только осторожно отвернулся, делая вид, что не заинтересован в происходящем на нижней палубе и вновь принялся перебирать пальцами старый компас. — Это было не честно, — вдруг возразил Чанель, отрывая от вант и проходя вперед. — Чанель, размышляющий о честности, что-то новое! — Сан как ниоткуда возникший, пробегает в трюм мимо пирата, звонко хлопая его по плечу и на недовольную мину, только хитро улыбается, скрываясь внизу. Пираты рассмеялись, чем еще сильнее разозлили Чанеля. Юнхо сам поймал себя на улыбке, мимолетно появившейся на лице. Тут же парень об этом пожалел — прямо к нему медленно двигался Чанель выхватывая из своих ножен заточенную саблю. — Настоящий бой — не простая игра, — пират выставил саблю вперед и кивнул на Юнхо. — Ты как ребенок, Ёль, — Минги ладонью опустил чужую шпагу, загораживая врача и измученно улыбнулся, будто такие выходки его совсем утомляли. Но Сона сразу же схватили за плечо и осторожно отодвинули в сторону. Врач поднял саблю, ради шоу перевернул ее пару раз в руке и принял свой самый серьезный вид, в котором от времени, проведенном среди пиратов, начинало мелькать все больше холода. — До первой крови, — прошипел Пак и победоносная ухмылка зазмеилась на его лице, превращаясь в злобный оскал. Минги нахмурился, поднимая свою саблю и отошел на середину места отведенного под дуэль. Он взглянул на капитанский мостик, где офицеры как уже совсем и не видели того, что происходило внизу. — Ты знаешь, Юнхо вообще чудной. Я застукал его затем, что книжку мою обратно притащил и абы какую, Хонджун, — Сонхва следит за чужими руками, в которых крутится бедный компас и сам берется за свою цепочку на шее, дабы занять руки. — Какую? — поинтересовался капитан, делая вид, что совсем не в курсе ни о книгах, что сам он даже в руках ее не держал и не читал вовсе. Вовсе нет. Джун только молился, чтобы Юнхо и правда ничего такого у старшего не спрашивал, иначе уже Киму придется извиняться перед квартирмейстером за свои пьяные речи. — «О вольности», — проговорил Пак и выжидающе уставился на капитана. — Ну и? — продолжал притворятся Джун. — Ну и, — съязвил в ответ пират и откинулся на спинку стула. — Ни в одной книжке, что я читал так подробно не описывалась любовь между мужчинами. Хонджун скривился, опуская голову и прошелся языком по внутренней стороне левой щеки. — Интерес, — тихо проговорил Ким и подпер подбородок рукой, закрывая пальцами свои губы, дабы улыбаться не так очевидно и бессовестно, вспоминая при этом речи молодого врача. — Скажи еще, научный! Капитан все-таки опустил голову, тихо посмеиваясь и елозя по столу своим светлыми косами. — Но вообще, я же не про это. Он пади вон, для Минги ее и утащил, — Сонхва наконец опускает взгляд на нижнюю палубу, замечая Чанеля, беспощадно наступающего на врача. Пак негромко хмыкает, забирая со стола свой кубок и делает всего пару глотков, облизывая после губы. — На что это ты намекаешь? — капитан посерьезнел, приподнимаясь со стула и забирая из рук Сонхва его же кубок, опустился обратно, задержав дыхание от боли, резко вступившей в бедро. — Да мало ли, — Пак зевает, разворачиваясь корпусом к нижней палубе и вновь подмечает неправильную стойку врача из-за чего у Чанеля в глазах блестит идейка, и он резко подрывается чуть ниже. — За ногами следи, Юнхо! — выкрикивает Пак и от души смеется, когда врача просто на просто сбивают с ног, и он наверняка очень больно бьется спиной о жесткие доски. Юнхо на удивление быстро поднимается, лишь сначала немного пошатываясь. Но тут же приходится выставить саблю вперед, пытаясь отвести пирата от себя. Сонхва наблюдает за Чанелем, подмечая то, что тот дерется почти не сдерживаясь и где-то внутри даже проскальзывает волнение. Но Чанель же не дурак, чтобы сильно покалечить судового врача, по крайней мере на это надеется квартирмейстер. — Вот увидишь, Минги его то научит и речь не только о фехтовании, — проговаривает Сонхва, чуть склоняясь в сторону капитана. — А потом и свадьбу сыграем, м? Хонджун давится невкусной пародией чая, ожидая в бокале старшего вино или ром, но никак не очередную горькую настойку. Он рывком ставит кубок обратно на стол и грубо проходится по губам пышным рукавом рубахи. — Тебе что голову напекло, Сонхва? — капитан корчит лицо, разглядывая сначала Минги, а потом Юнхо отчаянно борющегося за победу. Чанель оступается всего лишь на секунды, но Ким отчетливо видит, как клинок врача проходится по щеке матроса. Однако пират, как не чувствует этого, продолжает наступать на парня. — А ты что ревнуешь? — Сонхва посмеивается, приобнимая себя за талию, и выпрямляется, чувствуя чужие сильные ладони на плечах. Есан наклоняется, что-то шепчет на ухо, и Пак расслабляется, поддаваясь чуть назад. Хонджун краем глаза замечает старпома, но сейчас его больше волнует нижняя палуба, где нахально игнорируются правила приличного боя. Он хмурится все сильнее, думая о том, как же долго Чанель сможет так нахально издеваться над парнем. Они оба не на шутку разгорячились в драке, звеня металлом, и Хонджун был даже поражен выдержкой Юнхо, правда этого было мало для победы над таким упертым и бессовестным кабаном, как Пак. Он давит сверху на саблю врача и резко пинает того в правой бедро. Чон не удерживается на ногах, кряхтя и морщась от боли по всему телу. Он не сдается и вновь тянется до своего выбитого из рук оружия, но пират отпинывает его в сторону. Сабля гремит, стукаясь о фальшборт, и Юнхо обреченно заглядывает в глаза пирату, пока тот упивается страхом на лице парня. Пират что-то проговаривает врачу, от всего сердца злорадствуя и в предвкушении тряся браслетами на запястье. Он перехватывает саблю поудобнее, поднося ее конец к раскрасневшимся щекам врача и готовясь задеть его– пустить кровь ради забавы. Чанель облизывает пересохшие губы, представляя шрам на лице Чона, но тут же осекается. Капитан за секунды вскакивает со стула, ловко выхватывая небольшой кинжал с левого бедра, и за несколько шагов добирается до края капитанского мостика без помощи трости. Хонджун быстро перебрасывает клинок, берясь за край лезвия и, прищуриваясь, замахивается на матроса. Чанель роняет шпагу и вскрикивает от острой боли, пронзившей ладонь. Окровавленный кинжал валится к лицу врача, прорезая несколько пальцев пирата, и пачкает доски, пока сам Юнхо жмурится, прикрывая руками голову и старается отползти из- под ног матроса. Пак в ужасе смешанным с животным бешенством мечется взглядом по палубе, замечая капитана подле перил, и скалится прямо на него. — Ты проиграл, дурак! — цедит сквозь зубы капитан, облокачиваясь на перилла и осторожно ведет по краю шляпы, поднимая ее совсем чуть-чуть вверх. Чанель было хочет возразить, как Ким ведет по своей щеке двумя пальцами и с отвращением кривит губы, отводя голову в сторону. Матрос вздрагивает, мигом касаясь здоровой ладонью щеки. Медленно по ней расползается неприятное ощущение, а на подушечках пальцев и правда остается кровь. — А у вас у всех что глаза на затылке?! — кричит капитан, ударяя ладонями об перилла. Все матросы затихают, кто-то опускает глаза в пол, кто-то просто начинает пародировать занятый вид, перевязывая узлы на такелаже. Минги же виновато заводит руку за голову, потирая шею и отходит к спуску в трюм, дабы не сильно выделятся среди остальных. Джун наклоняется вперед, быстро оглядывая врача, а после выпрямляется, вновь обращаясь к команде. — Через три дня, мы прибудем в Порт- Ройял, на берег сойдет лишь часть команды! А сейчас за работу, бездельники! Хонджун кивает себе, медленно разворачиваясь к столу и оглядывая порядком удивленных офицеров. Он, подходя к ним, молча снимает с себя шляпу, небрежно накрывая голову пригнувшегося от неожиданности Сонхва, а затем берет в руки небольшой ножик, пригвоздив им карту к столу на месте небольшого острова в Карибском море — Ямайка. — Чувствую, что здесь все получится, — пират широко улыбается, прежде чем забрать свою трость и, хромая, скрыться за дверью каюты. Юнхо еще с пару минут просто лежит на палубе, тяжело дыша через рот и постоянно облизывая губы. Перед глазами то темнеет, то снова светлеет — матросы принялись работать, бегая по палубе, то и дела закрывая собой солнце. Все напрочь игнорируют парня, а Чанель наверняка уже в камбузе высказывает невероятной злости возмущения Бекхену, пока тот перебинтовывает ему ладонь, а Чонхо со своими помощниками снова вынуждены молча слушать их противные речи, нарезая картофель или может потроша последнюю, живую еще вчера курицу, что резво скакала по трюму. Врач старается наладить дыхание, чуть ли не впервые за прошедший месяц чувствуя себя живым. Волны кажутся успокаивающими, даже крики и разговоры матросов шумят где-то на втором плане. Юнхо улыбается вроде бы своей победе, а может тому, что капитан это заметил. Чон облегченно выдыхает, притягивая к себе ноги и садясь на палубе, слыша как кто-то подходит к нему почти впритык. — Сильно не зазнавайся, стоишь все еще просто ужасно и ущербно, все кости отбил. Минги появляется рядом, протягивая свои руки к врачу и умалчивая о том, что Чанель лишь играл, стараясь набить парню побольше синяков и посильнее задеть душу. Юнхо же приоткрывает глаза, и, щурясь от солнца, хватается за грубые ладони пирата.***