***
Хонджун, оказавшись на палубе, оглянулся по сторонам, небрежно засовывая тонкие дневники себе под пояс. Почти весь корабль спал, по крайней мере матросы вели себя очень тихо, находясь на «этаж» ниже. В воздухе все еще стоял неприятный запах пороха, играющий металлическими и своеобразными подгорелыми нотками. Судно медленно двигалось вперед, оставаясь во тьме — хотелось уйти подальше от места расправы. Минги усердно боролся со сном и вел корабль по примерному маршруту, дабы через пару дней остановится на стоянку и все-таки подлатать Аврору. Ему помогало не больше пятнадцати человек, поддерживающих судно в оптимальном состоянии, и молодой парнишка, следящий за звездами на пару с Соном. Ким выпрямился и размеренным шагом направился к носу корабля. Капитан конечно не всегда одобрял ночные передвижения, но подозревал, что за небольшим бригом могут выслать что-то покруче, а такие проблемы им были сейчас совершенно ни к чему. Главная его проблема сейчас полуживая валялась на его же кровати. Хонджун двинулся к спуску в трюм и чуть пригибаясь слез вниз. Здесь уже отчетливо слышелся чужой шёпот и изредка звонкие возгласы, живо на что-то возражающие. Пират в полутьме двинулся вперед к камбузу, стараясь игнорировать далеко не приятный запах, стоявший здесь на постоянной основе. Он мелькал между пошатывающихся гамаков, пока не споткнулся о чужие сапоги, сразу же ругнувшись себе под нос и довольно громко топнув ногой. Свет становился все ближе, спальные места наконец начали заканчиваться, и капитан ловко проскользнул в проход, занавешенный тонкими тряпками. В просторном камбузе горела всего пара фонарей, шатающихся на скрипучих цепях. За довольно длинным столом с широкими деревянными вёдрами на нем, сидело порядка шести матросов. Четверо из них что-то быстро нарезали в них, видимо не боясь при тусклом свете рубануть по пальцам и даже не замечая неожиданного появления капитана. — А как он приложил его, это видеть надо было. Такие ублюдки эти англичане… Завтра нам устроят шоу, я вам гарантирую, можем даже поспорить, а? — неугомонно шептал один из пиратов, наконец отрывая глаза от своих рук и видя нечеткий силуэт у прохода. — Эй, подслушивать нехорошо, — тут же смутился он, выпрямился и принялся щуриться, стараясь разглядеть человека. — А работать нужно молча, — резко ответил Ким, проходя глубже в камбуз и улыбаясь обернувшемуся на него пирата, что стоял поодаль ото всех, возле невысоких прибитых к полу шкафов с гладкой единой поверхностью. Он опустил нож, приподнимая деревянную доску с нарезанными на ней овощами и скинул их в неглубокую металлическую посудину. — Извините, Сэр, — говоривший матрос опустил голову тут же и принялся молча нарезать картофель, не решаясь совершать лишних телодвижений. — Я же просил тебя просто траву сварить. — Хонджун, проигнорировав извинения, подошел к невысокому человеку у шкафчиков и облокотился на них, разворачиваясь к матросам и разглядывая камбуз целиком. Все здесь было очень просто — полно посуды, веревок, прибитых полок, пару длинных столов, большое подобие ванны в углу и небольшая каменная печь в противоположном, на которой несильно парила какая- то кастрюлька. — Квартирмейстер сказал мне, что вы к ним не спускались отужинать. — Приятный голос заполнил весь камбуз, а после его владелец коротко засмеялся, разворачиваюсь к печи. Хонджуну оставалось лишь смириться и недовольно вздохнуть — есть в его планы сегодня больше не входило. — Но ты же уже сварил? — поинтересовался капитан, хвостиком уходя за пиратом, параллельно с этим разглядывая матросов за столом. — Только перелью и можете забирать. Хонджун в ответ согласно промычал и надул щеки, рассматривая не очень-то привлекательное варево со специфичным запахом. Настолько не привлекательное и настолько специфичным, что в пустом желудке неприятно затянуло, а к горлу подступила тошнота. — Чонхо… А для меня приготовил, что я просил? — Да, уже вон, — Чхве мотнул головой в сторону небольшого кувшина с крышкой, стоящего в притык к стене на деревянной полке, и продолжил, — только не налегайте. Не рекомендую. — Как скажешь, — прошептал капитан.Он медленно подошел к кувшину, поднимая его с полки и, поднося к носу, приоткрыл крышку. Пряный запах корицы перебивал почти все и лишь мимолетные нотки лимона, сладкого рома и чая можно было уловить случайно. — Заберёте рыбу, Сэр? Свежая ведь, вкуснотища, — неожиданно предложил один из матросов, что сидели без дела, поглядывая на рабочих и Чонхо, шатающегося по кухне. — Э-э-э, я уже приготовил ужин для капитана, не надо мне, — заворчал кок судна, оборачиваясь на заулыбавшихся матросов. — Вы если делать нехер, шли бы спать. — Да не спится, — прошептал другой, приподнимаясь со стула и подминая под себя правую ногу. — Напряженный вечер. — Что же вас так напрягло? — Капитан прошел к столу, выдвигая себе одну из табуреток и присел рядом с пиратами, разглядывая их лица. — Вас Сонхва взял в абордажную команду? — продолжил Ким. Пираты почти синхронно мотнули головами в знак согласия и один из них придвинулся ближе ко столу, налегая на него корпусом. — Вы сегодня сражались так, что хотелось лишь глазеть с открытым ртом — такая лёгкость в движениях, — пролепетал тот же матрос, льстиво улыбаясь капитану и приклоняя перед ним голову, чуть ли не касаясь темными прядями стола. Хонджун не смог сдержать самодовольной ухмылки, но ответил в подобной этому матросу манере: — А я вас обоих видел, сражаетесь достойно… Сехун, если не ошибаюсь? — обратился он к темноволосому пирату, что услышав свое имя закивал, прикрывая глаза. — А ты? — Ким склонил голову ко второму в ожидании ответа. — Кай, Сэр, рад такой возможности, — говоривший, коротко поклонился, а после поднял на капитана голову с хищной улыбкой, чем-то очень сильно напоминавшую Хонджуну оскал Чхве Сана. Про себя Ким сразу же отметил опасность, исходившую от этого матроса наперебой с хитростью плескавшейся у того в глазах. Сонхва пополнил своих верных еще полгода назад, но Хонджун запоминать каждого не спешил — целую сотню, которая постоянно то убавляется, то чуть прибавляется было не к чему запоминать. Главное, чтобы важные лица оставались на борту и были здоровы. — Так, а что же вас беспокоит? — Ким сложил руки замком на столе и, не стесняясь, рассматривал каждую детальку в матросах вплоть до цвета глаз. — Да не понятно, Сэр, — вздохнул Сехун, не стесняясь разглядывать капитана в ответ. — Мы от кого-то убегаем? Ночью двигаться — испытывать свою судьбу. Хонджун опустил голову, давя в себе желание рассмеяться, и тихо ответил: — На другом острове встанем через несколько дней — море сейчас не будет спокойным. — А пленных? Мы слышали, что они ведут себя, — Сехун расплылся в зловещей улыбке, шепотом продолжая, — очень смело. — Мы допрашивали одного из мужиков, упертые кабаны, Сэр. Наш квартирмейстер чуть глаза ему не выцарапал — представьте, — воодушевленно рассказывал Кай, пододвигаясь поближе ко второму матросу. — Не то слово, ничего не говорят! А ситуация то непонятная… Вы однако наверняка были серьёзно заняты, раз не спускались, — съязвил Сехун, клоня голову в сторону и прикрывая глаза. — Вам, уважаемые, — протянул Джун. — Переживать и не стоит. Пленными занимается старпом, вот у него завтра и интересуйтесь… Я ему верю, а вы? Пираты охотно закивали и тут же замолчали, не рискуя и дальше расспрашивать капитана. Хонджун отвернулся от стола, обращаясь уже к Чонхо: — Ну что, еще долго? — Забирайте, только пусть остынет. Сехун поможет отнести, — Чхве недобро посмотрел на пиратов за столом и продолжил переливать содержимое кастрюльки в простой медный кувшин. Хонджун не долго думая поднялся, подходя к полкам, и забрал свой необычный напиток. Он не стал дожидаться пирата и, поблагодарив Чонхо, отправился наверх.***
В капитанской каюте было темновато, от того не совсем удобно выбирать кости из свеже—соленной рыбы. Засучив рукава, капитан сидел за столом, стараясь не смотреть в сторону своей кровати. Врач лежал там словно хладный труп. Он сильно похудел, ведь почти ничего не ел, кожа казалась до ужаса бледной. Хонджун бы и не сказал, что до этого Юнхо представлял из себя какого-то загорелого работягу, что весь день лазает по канатам и драит палубу, но этот больной оттенок явно переходил за грань допустимого. Капитан, доев почти все, что ему приготовил Чонхо, выпрямился, потянувшись до полотенца впереди, и наскоро вытер ладони. Он как бы на всякий случай посмотрел на спящего врача, и сердце чуть было не скатилось к пяткам. Казалось, будто он вовсе не дышит — капитан старался не нагонять на себя дурных мыслей. Юнхо лежал на спине. Уже почти все раны затянулись, лишь одна — самая глубокая все еще выглядела жутко и болезненно. И пусть Сонхва говорил, что не приносит пользы — врач хотя бы оставался в живых благодаря его стараниям. Дневники лежали на столе. Ким решил даже не пытаться читать их сегодня — все проблемы придется решать утром. А поскольку их был чуть ли не вагон, Хонджун потянулся к своему интересному напитку. Сочетание рома с бренди, чаем, лимонным соком и корицей давали эффект убийственный. Капитан именно на это и рассчитывал, молясь не пролежать еще одну ночь в думах и поисках каких-то подходящих мыслей и решений. Пират залпом опустошил свой кубок, после чего, горько сморщившись, опустился корпусом на стол, укладывая потяжелевшую голову на скрещенные руки. В горло словно залили расплавленного железа, а каюта в глазах поехала сильнее, чем при жутком шторме. Просидев так несколько минут, капитан приподнялся, подпирая голову руками, и еле приоткрытыми глазами начал глазеть на свой стол с грязной посудой. После он принялся крутить пальцем свой глобус, занимая голову пустыми мыслями и убивая время. Прекратив свое бесполезное занятие, он очень зря резко встал, быстро переставив ноги, и схватил со стола довольно большой мандарин, стремительно направившись к своей постели. Кое-как усевшись рядом с больным парнем, Хонджун принялся чистить фрукт, бросая приятно пахнущие кожурки прямо на пол — себе под ноги. Врач все также крепко спал, когда капитан обернулся на него через плечо. Старший медленно пересел, еле ворочая своими конечностями, и завис, складывая брови домиком и рассматривая чужое лицо. То ли от крепкого алкоголя, то ли от настоящих чувств на душе стало так противно, словно в груди полил холодный осенний дождь, превращая твердую почву в сплошную, вязкую грязь. Хонджун отломил дольку от сочного мандарина, укладывая ее себе в рот и будто нехотя начал жевать. Он пододвинулся поближе к голове врача и с поникшим видом продолжил издеваться над фруктом. Юнхо нужно было есть, иначе он рискует умереть. Но чтобы есть, нужно быть хотя бы в состоянии соображать. Ким почувствовал, как переживания по этому поводу с каждой секундой только нарастают — вдруг парень и правда умрет от истощения. Хонджун подсел еще ближе наклоняясь к лицу врача и внимательно всматриваясь в его лицо при желтоватом свете паршивого фонаря, что висел почти у постели. Ким отломил еще одну дольку, поднося ее к губам врача. Почувствовав чужое дыхание, капитан зажмурился, чуть ли не ложась рядом и выпуская из пальцев ровную дольку, что быстро скатилась до плеч Чона. Хонджун крутил в голове мысль о том, что нужно лишь встать и дошагать до гамака — заодно вспомнить свое детство и качку в подобных спальных местах. Нечего страдать каким-то дурацким занятием, приносящим только грязь в и без того размытый разум. Капитан выпрямился и быстро доел оставшийся мандарин, не отрывая взгляда от врача. После он склонился над ним, забормотав что-то не особо и связанное про прощение и глупости. Пират опустился еще ниже, целуя парня в лоб и замирая так на несколько секунд. Хонджун сжал веки до появления под ними ярких звёздочек и свалился на кровать, упираясь лбом в чужое плечо. Он ладонью коснулся тяжело вздымающейся груди Юнхо, несильно сжимая в пальцах и без того мятые простыни, и начал проваливаться в сон, так и не найдя в себе сил подняться.***
Не смей. Не смей закрывать глаза!
Однако весь трюм погряз в кромешной темноте. Хонджун пятиться назад, прекрасно зная чудовище, которому принадлежит этот хриплый низкий голос. Сердце бьется будто свободная птица, запертая в прочную клетку, и кажется что-то вот—вот из черноты выскочит хищный зверь. Сразу же вцепится в шею и утащит глубоко в свою обитель.Эй, Джимми, Сколько раз этот козел отвернулся?
Хонджун словно вновь видит их: Тирана — отца с плеткой в руках, его противного до дрожи квартирмейстера, что вечно был рад прибавить пару ложных единиц к счету с той лукавой полуулыбкой, светив огромным шрамом, уродливо разрезающим его верхнюю губу на две неравные части. Хонджун словно вновь слышит скрипучий тошнотворный смех и замечает яд в глазах.Раз девять точно!
Ким ушам не верит — он же никогда в жизни не рискнул бы собой настолько сильно. Но отец словно рад такому событию, пару раз провертев в руках основанием плети. Хонджун от злости кричит мужчине нечто про несправедливость. Ответом служит лишь безжалостный звон кровавого оружия. Ким словно чувствует, как всю грудь и взаправду сковывает адская боль, а плеть оставляет после себя безобразные шрамы. Капитан вздрагивает всем телом, чувствуя некоторое свободное падение и стонет от боли, мигом распахивая глаза. Никогда за все плавания он не сваливался с собственной кровати, может от того встретиться с деревянными досками в противной кожуре от мандарина было очень больно и неприятно. Хонджун перевел дыхание и приподнялся на руках, хмуря брови и уже почти забывая страшный сон. Пальцы правой ладони казалось приняли основной удар на себя, и пират принялся ворочать рукой, разгоняя кровь. Он развернулся к своей постели и был очень удивлен тем, что врач перевернулся на бок — лицом к стене. Наглядевшись на Юнхо и окончательно придя в себя после нестандартного пробуждения, капитан обернулся к незашторенному окну, из-за чего в каюту падали тёплые лучи поднимающегося солнца. Корабль привычно скрипел и шел заметно быстрее обычного, а это могло значить изменение погоды. Хонджун сморщился от ужасной сухости в горле и с трудом поднялся на ноги, засматриваясь на заструившиеся от прохладного ветра тонкие шторки постели. Кое-как Ким привел себя в порядок, прикрыл окна, чтобы врач ни в коем случае не замерз, и выпил совсем немного рома, разбавленного с водой один к двум дабы облегчить тяжесть в голове и смыть горечь в горле. Заперев чужие дневники в ящиках стола, Хонджун еще раз кинул взгляд на парня и тихо вышел из каюты.***
Ким смахнул свои светлые косы с плеч, вдыхая полной грудью, и засмотрелся вдаль. Прохладный ветер приятно скользил по коже, спасая от жары в этих краях, а заодно и подгонял корабль к месту назначения. Островов однако на горизонте все еще не наблюдалось, разве что совсем-совсем у края висели пока еще затуманенные пятнашки. Неожиданно с палубы донеслись устрашающие крики старпома, вырывая капитана из мыслей. Встряхнув ладонями и поправив легкую рубаху, Хонджун двинулся вперед — за штурвал. Он поприветствовал знакомого матроса у руля и почти лег на перилла, расплываясь в улыбке. Сан, имея весьма разъярённый вид, удерживал одного из связанных пленных за темные волосы и заставлял держать голову прямо, пока мальчишка напротив что-то тихо докладывал Сонхва. Самый грузный англичанин резко дернулся вперед, огрызаясь на Пака, что даже не вздрогнул. В отличие от ребёнка, который вытаращил глаза на угрожающего им мужчину и поспешил сделать шаг за офицера. Хонджун от всего этого выпрямился и сжал челюсти, срываясь наконец с места. Оказавшись в центре событий, Ким медленно и надменно прошелся вдоль линейки связанных англичан, здороваясь со своими офицерами и набираясь злости от болезненно вида челюсти его дорогого квартирмейстера. Сонхва, почувствовав, как его рассматривают, осторожно приоткрыл рот, касаясь кончиком языка припухшей разбитой губы и медленно опустил веки, словно говоря, что с ним все в порядке. Не успев задать навязчивого вопроса, Ким уже получил радующий его и неожиданный ответ от квартирмейстера: — Представляю — Капитан Бром, — с презрением протянул Сонхва, рукой указывая на самого первого пленника. Это был довольно крепкий мужчина среднего роста. Брюнет с голубыми глазами, носом с горбинкой, глубокими морщинами и острым подбородок, на котором красовался огромный синяк в темных оттенках — похуже того, что украшал лицо пиратского офицера. Англичанин сидел совершенно спокойно и будто представлял собой нечто смирившееся со своей участью, но до смерти уверенное в себе. Мужчина смотрел прямо, по всей видимости любуясь морем, когда Хонджун оказался перед ним и заговорил: — Ну будем знакомы, капитан! Черт вас. Пират хорошенько разглядел мужчину, что продолжал спокойно сидеть у него в ногах и не выказывать какого-то либо отвращения. — Расскажи мне, уважаемый, кто такой этот ваш капитан Вилли. Как его. — Хонджун скривился в лице, поворачиваясь на Сонхва с ребенком и пару раз взмахнул ладонью в воздухе. — Мальчик мой, подскажи. Уен смутился, поняв, что обращаются к нему, но поспешил ответить: — Капитан Вильям Марлоу, Господин. — Что ему нужно от нас? — вмешался квартирмейстер, складывая руки на груди. На повисшее над палубой молчание, Хонджун злобно и громко рявкнул: — Это вопрос для всех! Или с вами нужно разговаривать на блядском, м? Вмешавшись в допрос, капитан возможно определил его ход и то было неясно в лучшую сторону или в очередной тупик. Англичане естественно молчали, пираты продолжали заниматься своими делами на судне, в легком предвкушении подмечая все, что происходит, и желая скорейшей развязки, каковой бы она не была. Сонхва хоть и изображал здорового выспавшегося мужчину, но синяки под глазами и самый что ни на есть раздраженный вид выдавали правду. Капитан мало чем отличался от него, прибывая разве что совсем немного навеселе отчего был чуточку бодрее и к этому — яростнее. — Капитан, ну что вам стоит? — Ким расплылся в гадкой улыбке, опускаясь перед пленным на корточки, и своими стеклянными глазами, что выдавали совершенное отсутствие его души на палубе, заглянул прямо в чужие — такие же нечитаемые. — Оглянитесь вокруг, — предложил Ким, глухо хлопая ладонями и клоня голову влево. — И подумайте, боитесь ли вы смерти. Капитан английского брига опустил голову, хмыкая себе под нос и замер, стараясь не двигать ни руками ни ногами — боль от грубых веревок была уже невыносимой, а рукава рубахи совсем съехали к запястьям. — Если бы боялся, не вышел бы в море, Мистер Ким. — Низкий голос капитана хрипел, но даже в такой ситуации в нем читались стальные нотки присущие лидерам. — Кому как ни вам это понимать. — Тогда мне стоит спросить, страшитесь ли вы… Адских мучений? — На все Божья воля, — уверенно ответил капитан Бром, зачем-то выпрямляясь и очень опрометчиво, по мнению Хонджуна, оглядываясь на остатки своей команды. — А как у вас с чувством долга?! — Хонджун чрезмерно возбужденно вскочил на ноги, переводя взгляд точно также как сделал это англичанин. О-о-о какие же озлобленные лица представились ему в этот момент, разве что ни капли не трогающие душу. Тот кто крадет у пирата должен сразу понимать свою учесть. Тот кто смеет обманывать его вряд ли сможет отделаться простой смертью и всего лишь какой-то пулей в затылке. Хонджун не простит бессовестных воров за такую подлую слежку и кражу, как бессовестного себя за избиение врача. Так почему бы сейчас не выместить все обиды и несогласия души на псов короля? Почему не помучить и не побесить, почему не ткнуть носом в их провал, в их неудачу и проигрыш? — Уен’а, я помню вчера ты рассказал мне про один корабль, что мы с удовольствием отправили на дно. — Ким проследил за реакцией каждого, в том числе и реакцией своих людей. Трое пиратов из абордажной команды за спинами английских матросов кажется были готовы сделать все, что угодно. Имени самого последнего Ким даже не помнил, Сан же будто еле сдерживал себя от пинка в чужую спину, совсем рядом с ним стоял Кай, если Хонджун верно помнил. Этот Кай точно походил на его цепного пса, что постоянно поглядывал на своих хозяев — точно также как и капитан следил за происходящим из-за усиливающегося напряжения в воздухе. И не зря. Один из матросов, за спиной которого нависал Чхве, вдруг живо рванул на квартирмейстера, кажется желая запугать бедного мальчика за спиной офицера до вечных кошмаров. — Вот же тварь ты безродная! В Аду тебе место, нужно было сразу отправиться за своим папашей!!! — отчаянно выкрикивал матрос, обращая на себе всеобщее внимание. Сан бросился на него сзади, хватая за пшеничного оттенка волосы и нещадным рывком дернул назад, прекрасно помня вчерашние выходки этого же англичанина, что по всей видимости не отличался умом, как решил Чхве. — Пусти, ублюдок! Мальчишке место в Аду, тварь! — не унимался матрос, пытаясь зубами достать до рук пирата, вызывая тем самым у всей команды «Авроры» лишь удивление. Хонджун развернулся от капитана Брома в недоумении разглядывая молодого парня в руках Сана, агрессивно возвращающего его на место. Капитан облизался, тяжело вздыхая и махая Чхве, как бы приказывая заткнуть ненормального придурка. — Хонджун! Лающие и бестолковые крики матроса разорвал леденящий кровь голос квартирмейстера, что не теряя ни секунды ринулся вперед. Ким обернулся чудом уворачиваясь от заостренного клинка, что даже не представлял собой нож — всего лишь какой-то обрубок, который вполне мог лишить жизни и норовил попасть прямо в горло, проскользив в сантиметрах от ворота рубахи. Рефлекторно Джун наклонился, подбивая чужие даже не до конца развязанные ноги и сразу же в приступе гнева, смешанным со страхом, навалился сверху. Завязалась драка, пока не ожидавшие такого пираты не спохватились помогать. Англичане однако тоже не сидели на месте, стараясь помочь своему хитро освободившемуся капитану, что готов был отдать жизнь за благое дело — убить противного головореза. Сан было хотел рвануть на помощь, как ему в челюсть прилетел даже очень ловкий удар чужой башкой, что выбил из колеи пусть не на часы, но возможно на самые решающие секунды. Хонджун же, не рассчитав чужой силы оказался внизу, судорожно уклоняясь от острого лезвия и тут же получая болезненный до задержки дыхания удар в бок со стороны связанных матросов. Кто-то пнул его прямо в бедро, а Бром впился ладонью в волосы, вот-вот готовясь перерезать горло. Ким совсем озверел, видя Сонхва, что не жалея себя буквально сбил с капитана чужое тело, немедля вонзая свой кинжал в его плечо до хруста костей и плоти. Пак отбросил от руки Брома лезвие и в бешенстве впился в его шею пальцами, казалось, стараясь вдавить голову в палубу. Как только Сонхва убрал ладони, мужчина страшно закашлялся, выдавая своим выражением лица великое разочарование и сожаление. Квартирмейстер остался сидеть на чужом торсе, давя вниз кинжал и прожигая мужчину разъярёнными глазами. Все случилось за считанные секунды. Матросы были также прижаты к палубе, а чужой капитан перешел на крики от адской боли, не жалея горла. Но что только могло приключиться за эти мимолетные секунды? Хонджун сел, тяжело дыша и оглянулся по сторонам, грубо убирая вылезшую прядь волос за ухо. — Кто черт возьми?! Как вы их обыскивали, безмозглые бараны?! — закричал Сонхва, в самой будоражащей кровь манере, что он имел. Казалось, что прямо сейчас наказание получат не только пленные, но и сами пират, отчего все матросы стояли в гробовой тишине, не решаясь вставить и слова. Пак постарался заглянуть в глаза каждому члену команды, но не получив ответа разозлился только сильнее. — Сан! Отвечай мне! Кто?! Чхве в страхе, которому он поддавался очень редко, опустил глаза вниз, втягивая щеки и задерживая дыхание прежде чем, облизать губы и ответить. — Это наша оплошность, Сэр. Такого больше никогда не повторится. — Такого и случаться не должно! Посчитай, Чхве! Их всего лишь семь! Семь! А вас всех сколько, ты знаешь?! — Сонхва хлопнул по палубе ладонью и вновь оглядел команду в этот раз встречая лишь опушенные в пол глаза. — С какого хера вы все столбами стоите?! Вам платят за работу, а если хотите, чтобы за милое личико так сходите в порту и пристраивайтесь к поганым шлюхам! Бездари немощные! Квартирмейстер выпрямился, расправляя плечи и как мог — глубоко вздохнул, силясь не разбить чужую голову перед собой о палубу. — Обыскать всех, хоть в задницу им залазьте, делайте что хотите, — уже спокойнее приказал Пак, подзывая к себе наисерьезнейших Чанеля с Сехуном, что ощущали на себе вину как никогда раньше. — А знаете. — Хонджун поднялся на ноги, отряхивая свои брюки и беря все командное внимание на себя. — Хитро. Очень хитро. Ким, оглядывая англичан совершенно нечитаемым взглядом, подошёл к Паку, протягивая ему руку и помог встать, пока Чанель с Сехуном не церемонясь, покрепче связывали чужого капитана. Есан словно призрак оказался с другой стороны, обеспокоенно разглядывая квартирмейстера на наличие каких-либо повреждений и уже проклиная себя за такой ступор и бездействие. Реакциям Пака и Кима в такие щекотящие нервы моменты можно было только позавидовать. — Старший помощник, — начал Хонджун после того как все офицеры оглядели друг друга, убеждаясь в контроле над ситуацией. — Я хочу чтобы всех казнили к сегодняшнему закату самым изощренным методом, что ваше воображение сможет вам подкинуть. Всех, кроме тех, — протянул капитан. — Кто соизволит рассказать правду… А за следующую такую оплошность, я найду старпома получше, — почти шепотом добавил капитан на эмоциях и уставился сквозь Есана. — Конечно, капитан, — мигом отозвался старпом и тут же развернулся к команде, принимаясь грубо чихвостить их за вопиющую безответственность, бросаясь самыми нелесными словами и делая вид, словно его совсем не задели слова конкретно в его адрес. Он и без того делал все, что мог, а пронести лезвие видимо и правда можно было только в заднице, иначе англичане были колдунами, которых следовало сжечь заживо.***
Прихватив Пака и напрочь игнорируя мальчишку, что шокировано застыл возле фальшборта и не мог даже слова промолвить, Хонджун поднялся на капитанский мостик, приказывая поднять стол и накрыть на него. Ближе к обеду они с Сонхва находили успокоение в наблюдении за чужими, им казалось очень заслуженными, муками и потрясающим воображением их старпома, что старался изо всех сил закрыть свой образовавшийся недостаток и изредка поглядывал на капитанский мостик. — Какие же упертые, — вздохнул капитан, клоня голову к плечу квартирмейстера и опуская на стол недоеденную булочку. Сонхва молча кивнул в ответ, пододвигаясь чуть ближе к Хонджуну и медленно передвинул свою тарелку подальше от себя, давая понять юнге с кухни о том, что можно уносить посуду. — Эй-эй, скажи Чонхо, чтобы приготовил чего-нибудь успокаивающего. — Ким остановил юнгу, отчего тот еле заметно вздрогнул и, быстро кивнув, удалился вниз вместе с грязной посудой. На палубе царила угнетающая атмосфера самых настоящих пыток и чужие крики уже не казались чем-то новым. По крайней мере Хонджуну это не доставляло дискомфорта. Только Сонхва под боком создавал волнения в сердце всем своим видом. — Хва… Может пойдёшь к себе? — Нет, когда закончим, — коротко прошептал старший, стараясь не напрягать челюсть, и отвел взгляд в сторону от нижней палубы, дабы не глазеть лишний раз на то, как кому-то ломают пальцы или чего хуже. — Хорошо. Хонджун тяжело вздохнул, аккуратно положив свою ладонь на напряженную спину старшего и пару раз прошелся вверх-вниз, стараясь хоть немного успокоить пирата. — Не могу. — Пак поднялся, ставя свой стул полубоком к Хонджуну и пересел, облокачиваясь на спинку и опуская свою голову ближе к младшему. — Ни о чем не могу думать. Что этому Марлоу нужно… Именно от нас? Я конечно догадываюсь и все же. Капитан не спеша перекинул руку через голову Пака, укладывая ее на его грудь, и отодвинул свой стул чуть назад для удобства. — Не знаю, у отца таких фамилий не было… Подожди переживать, может кто-нибудь сдастся, — успокоил Ким, оглядев солнце, что уже принялось опускаться и нагонять на пленных смерть, что с каждым часом все отчетливее маячила за их спинами. — Не могу. — Сонхва накрыл своей рукой грубую ладонь младшего и несильно сжал пальцы. — Будь внимательнее я прошу тебя. Квартирмейстер заглянул прямо в глаза капитана, который в свою очередь поспешил успокоить старшего в шутливой манере: — Переживать не о чем, глянь вон на Есана. — Хонджун мотнул головой в сторону напряжённого, отчего ужасно активного старпома. — Он теперь любому и в задницу залезть готов по твоему наставлению. Пак заулыбался, хлопая капитана по руке и поворачивая голову к палубе, но тут же скривился от боли, разбежавшейся по всей нижней части лица. — Сильно болит? — прошептал Джун, убирая свою руку, напоследок сочувствующе погладив напряжённое плечо старшего. Сонхва выпрямился, прикладывая к подбородку свою ладонь и прикрыл глаза, обречённо вздохнув: — Что за привычка у вас такое спрашивать. Хонджун было хотел спросить, что имеет в виду Пак, как к ним на мостик неуверенно, можно сказать боязливо, зашагал Уен с кувшином в одной руке и двумя бокалами в другой. — Это еще зачем? — возмутился Сонхва, с ног до головы разглядывая мальчишку. Уен тем временем с горем пополам дополз до верха, преодолевая, как ему показалось, сотни ступеней в страхе хоть что-то сделать не так. Дойдя до офицеров он поклонился и застыл, будто выжидал приказа. Хонджун с интересом пронаблюдал за этим и довольно вежливо указал ладонью юноше на стол, прерывая чужой ступор. — Господин Ким, Господин Пак, — Чон снова поклонился, с особой осторожностью опуская на стол кувшин с бокалами, а затем сделал шаг назад, склонив голову к полу. — Господин Чонхо приказал отнести вам это… Он сказал, что вы просили. — Что-то много у нас на корабле господинов, — Хонджун заулыбался, хватая один из стаканов и пододвигая поближе к себе. — Нужно обращаться не так, — заметил Пак. — Ты разве не слышал других? — Я боюсь ошибиться, — честно признался Чон, опуская руки по швам. — К нам на «сэр», к старпому точно также, ко всем остальным можешь на «мистер», — объяснил Сонхва, кивая мальчику на свой бокал. Тот же продолжил молча стоять, пока не догадался: — Мне налить? — Нет, можешь просто стоять, — огрызнулся Пак и откинулся на спинку стула, вновь скривившись от острой боли, при это не забывая кто виновен в его физических мучениях. — А мне кстати нравится и «Господин». — Хонджун коротко засмеялся, наблюдая за тем как Уен наполняет их бокалы, но заметив все такого же хмурого старшего рядом, быстро сменил тему: — Уен’а, а ты говорят сын художника. Мальчик кивнул в подтверждение, опуская кувшин на стол, и, оставаясь возле капитана, скромно подметил: — Я не очень хорошо рисую. — Все равно у нас теперь целых два художника, — продолжил Ким, поднимая из пиалы свою недоеденную булочку и откусывая от нее небольшой кусок, запивая приятным на вкус подобием чая. — Да? — Ага, — промычал капитан и быстро облизал свои губы. — Когда ему станет лучше, вы может будете вместе рисовать. Мальчик вытаращил глаза на капитана и шумно выдохнул, сжимая руки перед собой в замок. — Сэр… Вы же не имеете в виду того жуткого мужчину? — Его имя Чон Юнхо, он наш судовой врач, а для тебя «сэр»… И когда это мы решили оставить мальчишку, Хонджун? — Сонхва опустил свой бокал на стол и поднял голову к Уену, приоткрывая рот, словно готовился высказать еще что-то, но решил этого не делать, посчитав, что за сегодня итак сорвался слишком много раз. — М-да, подумаем потом, — подытожил Хонджун, смирившись с тем, что Сонхва нужно несколько дней на то, чтобы успокоиться после стольких событий и все хорошенько обдумать. Сейчас он, прибывая не в лучшем расположении духа, все равно будет цепляться за каждое непонравившееся ему слово. С палубы донесся душераздирающий крик — Уен зажмурился, будучи спиной к происходящему отчего было даже страшнее. Хонджун с силой хлопнул его по плечу, заставляя развернуться и быстро спросил: — Это кто, не знаешь? Мальчишка пересилив в себе желание отвернуться от изуродованного тела, украшенного побоями и открытыми ранами, разглядел в нем знакомого. — Это Мистер Джеймс, Сэр. Капитан приподнял свой бокал, заметив, что некий «Мистер Джеймс» вскинул взлохмаченную голову к капитанскому мостику и с невероятным отвращением на лице пилил взглядом их с Сонхва стол. Хонджун, так и не поняв для чего же англичане терпят такие ужасы, только усмехнулся на сжатые до скрипа зубы и какие-то бессмысленные ругательства в адрес команды. Кай внизу кажется наоборот был рад происходящему и с неподдельным наслаждением прислонял раскалённое железо к чужому телу, оставляя отвратительного вида раны. — За ваше здоровье! — выкрикнул Ким пленным, поднимая бокал к небу, а после сделал пару глотков, совершенно игнорируя крики снизу.***
Когда Солнце уже и вправду начало закатываться за горизонт англичане потеряли свои последние надежды. Одни хотели побыстрее покончить со всем, оставаясь преданными своим убеждениям до самого конца, другие же были на противоположной грани и совершенно не желали смерти. Есан сидел на фальшборте, отстукивая по нему счет и уже не так бойко отдавал разнообразные приказы. Он переговаривался с командой, в душе подгоняя солнце за горизонт от того, что было уже просто невозможно издеваться и не оставлять попыток что-то да выпытать. Пару раз ему казалось, что один из матросов уже на грани и готов молить о прекращении кошмаров, но тот все держался. Кан подумал — возможно сдаваться было тяжелее от присутствия остальных собратьев рядом. Упасть лицом в грязь при своих сослуживцах не хотелось даже ему, но бессмысленно было таскать англичан туда сюда. Приказ ясен — убьют всех, а совесть может и простить раз на кону жизнь. — Неси что ли гвоздей, — вяло предложил Кан, обращаясь к шумно вздыхающему Чанелю, что кивнул и поплелся в трюм. Спустя буквально несколько минут матрос дополз обратно, принося на пару к гвоздям еще и увесистый молоток, больше напоминающий небольшую кувалду с плохо обработанными краями. — Кого? — без лишних слов поинтересовался мигом подлетевший к офицеру Сан и выжидающе уставился на мужчину. — Дайка подумать. Кан спрыгнул с фальшборта, разглядывая полуживых англичан. По правде говоря, Есан думал, что это уже не имело смысла, а его прекрасное воображение просто было исчерпано сегодняшним днем, ибо все остальные его идеи скорее бы убили человека, чем доставили ему боль. Старпом прошелся по палубе, пытаясь выгадать того, кто точно сможет сдаться и пожалуй, кандидат на эту роль имелся. Но Есан решил поступить немного хитрее. Он выбрал человека напротив и, взглянув на ждущих его решения матросов, указал на него. Англичанин, на которого пал выбор, стоически выдержал ужасную пытку и сам понимал, что уже не жилец. Абордажная команда постаралась на славу и несколько длинных гвоздей были вбиты прямо в кости ног. И все же безуспешно — тут Есан принялся рассуждать, смог ли бы он вытерпеть этот Ад будь на кону тайны капитана. — Солнце почти село, Сэр. Разумнее будет заняться всеми сразу, — предложил Сехун, вырвавший старпома из его рассуждений. Есан вновь посмотрел на пленных, понимая, что пытки уже будут совсем ни к чему. Скорее всего можно было остановиться и на раскаленном железе, применив один хитрый прием. — Завяжите им всем глаза, — прошептал в ответ офицер и перевёл взгляд на горизонт — до захода оставалось не больше получаса. Когда же все пленники были ослеплены, что оставалось совершенно непонятным для половины команды, Кан вышел вперёд и спокойным тоном предложил: — Если кто-то желает спасти себя — самое время. Просто поднимите руки… Или же подайте любой другой знак. — Нет! Не д-дождешься сволочь. Не сметь никому двигаться, — принялся выкрикивать один из пленных, мотая при этом головой и кажется стараясь снять с глаз мешающую тряпку. — Помните, что в Аду будет хуже, — промычал капитан Бром опускаясь корпусом вниз и упираясь головой в палубу, не имея при себе уже совершенно никаких сил и уж тем более не чувствуя своих рук. — Вы ошибаетесь — никого здесь не ждет легкая смерть. Ад покажется вам Раем. Сдайтесь и думайте о себе, — давил на сломленных старпом. Все тот же матрос покачал головой в знак отрицания, что-то пробубнив себе под нос и на палубе воцарилась тишина. Есан сначала разочаровано вздохнул, но был безмерно счастлив, когда один из пленных приподнял связанные руки и медленно задвигал губами, будто пытался что-то сказать. Кан без слов приказал своим подчинённым поднять сдавшегося, а Хонджун, наблюдавший за всем этим сверху кивнул своему офицеру и поднялся из-за стола вместе с квартирмейстером. На суету и подозрительную тишину, англичане конечно же догадались, что кто-то из команды подставился. — Эй! Кт-то?! Подайте голос! Кто это был… — Капитан Бром поднялся, внимательно прислушавшись, и замер. Есан с Сонхва тем временем удалились в офицерскую каюту вместе с пленным и парой матросов, оставляя судно на капитана. — Я с вами, сэр — Н-не яя… — Тишина на палубе! — злобно выкрикнул Хонджун, пиная англичанина, что был ближе всего к нему, — Джим?! Я знаю это он, ублюдок! — взвился светловолосый англичанин, к которому Сан был уже чересчур неравнодушен и до смерти хотел свое обещание, данное в трюме, сдержать. — Последний шанс, капитан Бром? — Ким проигнорировал чужие истерические крики, стараясь не думать о всплывающих в мыслях ассоциациях с именем «Джим», и хотел продолжить, как его нагло перебил все тот же пленник: — Горите в аду со своим последним шансом! И умрите все в муках, твари безродные! — Вот же ты ублюдок, — рявкнул Сан, хватая пленного за волосы, и надавил вниз, заставляя опустить голову к палубе. Хонджун развернулся к кричавшему и не меняясь в лице, приказал: — Его первым. Под киль. Сан бодро выпрямился, дав подзатыльника связанному пленному, и уверенно подскочил к капитану, загоревшись желанием не упустить такую возможность. Ким разрешил говорить, мотнув матросу головой, и Чхве быстро прошептал капитану свою небольшую просьбу, вкратце объяснив ситуацию. — Я разрешаю, — улыбнулся Хонджун, — всех казни на свое усмотрение. Но я не хочу быть разочарованным, понял? — Конечно, сэр. Сан склонил голову, подождав пока капитан поднимется обратно к себе, а после сразу же приказал подвесить за руки англичанина, что сумел задеть его самолюбие плевком и словами, которые не должны были остаться без достойного ответа. Солнце зашло через пятнадцать минут, а Чхве уже ловко крутил в руке средних размеров нож, не спеша и специально громко обсуждая с абордажной командой то, как лучше бы им расправиться с ужасными псами Англии. Однако пленные больше не промолвили и слова, ожидая своей участи. Время вышло, и Сан в предвкушении двинулся вперёд к пленённому парню, что уже не чувствовал своих запястий и просто висел почти у самой мачты, понурив голову к палубе и еле касаясь ее ногами. Пират, не церемонясь, схватил парня за изорванную рубаху и, чуть надрезав ее сверху, в несколько движений разорвал по вертикали от ворота до низа. Парень, почувствовав у кожи холод клинка, вздрогнул, но головы даже не поднял. — Страшно? — издевательски прошептал ему Чхве, берясь за горло и поднимая чужую голову к себе. Он медленно стянул с глаз мученика повязку, разглядев всю злость, что вилась в его глазах и сам в страшной ярости оскалился на парня. — Прикончи этого щенка!— Подстилки Англии! Только ноги и вытирать.
— Почистить бы ему рот щеткой из гальюны !— Мрази должны следить за своими словами!
Разнообразные предложения посыпались со всех сторон, а Сан же так, и не получив желаемого язвительного ответа, еще раз перекрутил нож в руке и смело вонзил конец в чужую плоть — совсем не глубоко, начиная медленно двигаться вдоль живота, не обращая внимания на завывающие болезненные крики, ставшие больше животными, нежели человеческими. Парень погиб под свои же вопли, когда Чхве слишком сильно дернул за его выпущенные кишки и без всякого отвращения вытащил их, разрезал и обернул вокруг головы мученика. Рассмотрев вышедшее, Сан со злостью после своих сегодняшних проступков и чувством ужасной неудовлетворенности покрепче взялся за рукоять окровавленного лезвия и приподнял чужую голову с отвисшей челюстью. Пират схватился за чужой язык, еле удерживая его пальцами, заодно придерживая голову, и провел лезвие вниз, глубоко и уверенно полоснув им почти вдоль основания языка. Сан встряхнул своей ладонью по завершению, засматриваясь на то, как из чужого рта быстро капает кровь, и ужасно пожалел, что не отрезал язык еще при жизни англичанина. Он развернулся к остальным пленным и грубо кинул чужой язык в первого приглянувшегося ему мужчину. Чхве дал знак остальным стянуть повязки с англичан и отошел от изуродованного им тела. Этого все равно было мало для того, чтобы успокоиться. Сан, приняв страшно сосредоточенный вид, не стал тянуть, указывая на того пленного, что в ужасе отвернулся от покрытого густой кровью криво отрезанного языка. — Петлю готовьте! — скомандовал Чхве абордажной команде и мигом глянул на капитанский мостик, где получил одобряющий кивок. Честно говоря, Сан рассчитывал на офицерское место, если вдруг что-то прискорбное случится в команде. Он конечно же не хотел такого, но судьба до чертиков непредсказуема. В особенности на пиратском судне. А забыть те глаза, которыми оглядели его днем будет сложно. Сан надеется, что злость квартирмейстера утихнет, а его преданность будет оценена по достоинству.***
Подтвердив свои догадки и выслушав сдавшегося англичанина, Сонхва приказал увести мужчину и быстро расстрелять — никто не соврал. Такая смерть по сравнению с другими ужасами сегодняшнего дня была сродни помилованию. Некий капитан Марлоу был сильно расстроен тем фактом, что на его брата бессовестно напали — без предупреждения, без предложения договориться. Еще и ночью. Кажется этот Марлоу готов был ради мести переплывать весь земной шар в жажде настигнуть безнаказанных пиратов, которые оборзели настолько, что не страшились никаких законов, кроме каких-то там их собственных. Капитан Вильям видимо занимал не последнее место в порядочном обществе Англии, раз имел возможность и следить и составлять портреты ради того, чтобы по всей Англии в лицо знали убийц и негодяев. Сонхва был очень недоволен — как кто-то мог узнать, что именно их судно потопило какой-то там английский бриг? Лишь Юнхо, по мнению Пака, выжил в ту ночь, но какая-то крыса по всей видимости так цеплялась за жизнь, что осталась незамеченной для его команды. Это был уже второй крупных масштабов просчет команды, а значит и офицеров. Сонхва лег спать, утопая в мыслях о том, что он может делать не так и те ли люди наполняют его трюм.***
Хонджун, вдоволь наглядевшись на самые изощренные казни и Сана по локти в чужой крови, удалился к себе, пока Минги подменял на ночь матроса за штурвалом. В каюте было тихо и горела всего пара свечей. Капитан прошел вперед и растянув ворот рубахи, стянул ее через голову. Стало душно и влажно — за несколько миль от них висели черные тучи, но пока ветер не сменился, у корабля были все шансы дойти до берегов, опередив шторм. — Хон. Вдруг хриплым шепотом разлетелось по капитанской каюте. Ким живо развернулся к своей постели, увидев врача, что еле приоткрыв глаза, пытался зацепиться взглядом за старшего. Капитан не стал терять времени, быстро добравшись до стола и взяв с него кружку с водой, ринулся к постели, но подойдя и спросив у Юнхо о самочувствии, он уже не получил ответа, оставаясь в тишине с медленным хриплым дыханием врача.***