***
Дышится так легко, что парень чувствует, как медленно воздух заполняет его легкие, а по пальцам ног бегают неприятные мурашки. Он просыпается, но видит только подозрительную темноту и слышит непонятное и ужасно шумное шуршание, которое раздается будто бы отовсюду — даже сверху. На лицо что-то противно капает, сразу же скатываясь вниз по щеке, и парень дергает головой в сторону, сморщившись и попытавшись поднять руку. Врач не сразу понимает, что лежит все еще с закрытыми глазами, а тропический ливень с напором стучит по импровизированной крыше небольшого лагеря, что пираты успели соорудить до того, как их нагнали тучи. Все тело ноет совершенно неприятно, а сил двигаться кажется и вовсе нет. Он с трудом приоткрывает глаза, видя потолок из какой-то местами намокающей ткани и свисающих отовсюду огромных, по мерках Юнхо, и ярких зелёных листьев. Только сейчас он начинает слышать чужие голоса и параллельно с ними самый знакомый, что громко выкрикивает, стараясь кажется оглушить даже гром: — Живей несите! Молния сверкает своими изящными тонкими линиями, что расползлись в миг по небу — Юнхо вздрагивает, прерывисто вдыхая, и предпринимает глупую попытку подняться с какой-то мягкой койки в теплых шкурах. — Давай! Уходите с песка! Хонджун быстро и очень бодро добежал до своего «домика», преодолевая несколько метров пальм после широкой полосы белоснежного берега, и, разулыбавшись, встряхнул головой, наскоро смахивая с волос воду. За ним забежал промокший насквозь квартирмейстер и Чонхо с каким-то юнгой, которого врач точно не знал. Все матросы быстро попрятались по своим лагерям в группы от десяти человек и берег опустел, оставляя только огромное судно качаться на воде — Хонджун молился всем богам за то, чтобы молния не угодила в какую-нибудь из мачт. — Как поливает, надо же, — улыбнулся капитан, хлопнув Пака по мокрой рубашке, а сам поспешил снять свою, отходя к краю домика и хорошенько ее выжимая. — Я думаю это до утра, — предположил Чонхо, выставляя принесенные ящики с провизией на импровизированную доску-стол с толстой каменной ножкой. — Нуу, это ты приуменьшил конечно! Хонджун вновь ярко улыбнулся, развернувшись к своей компании на ближайшую неделю и рассмотрел потолок, начинающий покрываться местами сырыми пятнами. — Мало листьев сверху наложили, — заметил капитан, продолжая крутить в руках свою мокрую рубаху. — Все сейчас заняты этим, — уверил его Сонхва. В их лагерном домике было всего лишь восемь человек — преданные офицеры, Сан с Минги, что сейчас видимо и занимались добычей листьев с еще парочкой матросов из соседнего подобия палатки, Чонхо, у которого была всего одна миссия — готовка, а также мальчишка, которого по загадочной причине повар взял к себе. Уен просто очень хорошо слушался в последнее время, по всей видимости до глубины души впечатлившись пиратскими казнями. Ну и врач, конечно был с ними. Хонджун живо прошел дальше, сразу же разглядывая парня целиком и полностью. Во всей суете надвигающегося шторма он совсем немного забыл про него. Юнхо же, разглядев капитана, присевшего рядом на маленький невысокий стул, зажмурился и вздохнул полной грудью, заканчивая свои попытки подняться и стараясь не думать ни о чем, хотя узнать сколько дней прошло и где они черт возьми находятся очень хотелось. — Юно, ты хочешь что-нибудь? Как ты себя чувствуешь? — прошептал пират как можно спокойнее. На самом деле его до сих пор душила вина в присутствии врача, глаза которого выдавали полное присутствие — похоже Чон пришел в себя. Однако младший не отвечал, ливень продолжал стучать, громыхать и сверкать своими молниями, пока листья тропических растений купались, смывая с себя всю грязь, а песок на берегу все сильнее темнел, наполняясь водой. Сонхва ушел в противоположный угол, пристраиваясь рядом с замотавшимся старпомом, что лениво крутил в руках интересную и большую ракушку, начиная тихо переговариваться с Паком. Чонхо с мальчишкой двинулись в свою сторону, раскладываясь там и пытаясь привести в порядок их место обитания на следующую неделю. Чхве на что-то от мальчишки рассмеялся, хлопая его по плечу, а заметив Сана с Минги, что резво и кажется наперегонки неслись к навесу, Чонхо снял свою верхнюю одежду, состоящую из кожаного жилета и простой рубахи, и вышел помогать им. Их домик был самым большим и добротным, имея даже пару стульев и теплых шкур. К стволам пальм уже привязали порядка семи гамаков, хотя имелось и два наземных спальных места — на первом валялся Есан, а второе предназначалось лишь врачу и никому больше. Возможно потом — в прилив можно будет намного легче дотащить сюда еще шлюпку и накидать в нее дерева с листьями, а сверху накрыть шкурой — соорудить так сказать еще одно, пусть жесткое, но приемлемое спальное место. Обычно они так и поступали, позже можно будет занавесить отдельную территорию и получится даже небольшая лишь капитанская каютка-палатка. Хотя Хонджуну сейчас не хотелось быть в одиночестве, пусть оно в тонкой палатке и было сомнительным. Больше всего хотелось, чтобы врач ответил и уже приготовившись идти и помогать своим снаружи, Ким услышал выбивающий его из колеи дрожащий ответ: — Н-не хочу. С тобой говорит-ть… Что ответить врачу, Хонджун не знал — в голове закрутились лишь самые гадкие и язвительные варианты ответов и без того полуживому парню. Пожалуй, когда врач находился не в себе и только соглашался попить, немного поесть и снова засыпал, было вариантом получше. Капитан тяжело вздохнул, расставив ноги пошире и опустился корпусом ниже, опираясь на свои колени локтями. — Я извинился уже больше положенного и не понимаю, к чему ты сейчас начинаешь все это, — довольно грубо проговорил капитан, тем самым обращая к себе внимание Сонхва. — От вас н-ничего не нужно, — хрипло прошептал в ответ врач, прикрывая глаза и поворачивая голову в другую сторону, кажется пытаясь и перевернуться, что успехом не увенчалось. Юнхо чувствовал себя отвратно, изредка на лицо капала вода, со всех сторон лил дождь и видит Бог — врач бы отдал сейчас все, чтобы оказаться под ним и смыть с себя липкий ужас вместе со всей грязью на теле. Больше всего хотелось вымыть голову, если повезет еще распутать волосы и как следует умыть лицо. Врач чувствует, как своими же мыслями доводит себя до слез, на которые сил точно нет — он боится даже представить свой внешний вид. И в кого он только превратился? Нет. Совершенно не так. В кого его превратили? На секунду врачу в голову бьет ужасная, просто невероятная для него, но такая яркая мысль о том, как сильно он бы хотел, чтобы справедливость восторжествовала и всех этих тупых тварей с корабля повесили. Хонджун тем временем спорить не стал — поднялся с места, быстро дойдя до квартирмейстера, коротко приказал ему позаботиться о парне и так же быстро присоединился к Минги с Саном. Вернуться в домик можно и когда врач снова отключится — по крайней мере так хотел Ким первые полчаса, молча купаясь в своей злости среди матросов удивленных непривычной помощью капитана.***
— Будешь один бульон? А то Чонхо зря что ли куриц зарезал. Сонхва сидит перед врачом, расплываясь в легкой полуулыбке, и медленно мешает в чашке довольно приятного аромата суп, в котором плавали мелкие кусочки засушенных трав и специй. Дождь не заканчивался уже полтора часа, а Хонджун перебрался в соседний лагерь, отсиживаясь там с одной частью абордажной команды после завершения работ над крышами уже больше двадцати минут. Сонхва волновался за то, что капитан заболеет из-за своей безнадёжной упертости, протаскавшись под дождем и ветром в общей сложности не меньше трех часов, из-за чего удерживал себя от идеи идти за ним. Хонджун и сам вернется, когда потемнеет, и молча заползёт в пустой гамак, утром вновь исчезнув из лагеря. Сейчас же Пак, прибывая в умиротворенном расположении духа, готов был поухаживать за многострадальным врачом и даже по просьбе парня велел Минги повесить с одной из сторон от спального места ткани, почти огораживая таким образом территорию врача от всех остальных. Чон просто не мог принять того факта, что все будут глазеть на него, пока он спит, а сам тем временем не имел возможности даже увидеть своего лица. У Юнхо теперь оставался только вид на пляж, на пару ящиков стоящих почти перед ним, а в данный момент за спиной квартирмейстера, на самый край стола, что был почти по центру палатки, всего на один гамак с противоположной от его постели стороны и на кучу пальм с какой-то травой по округе. — Буду, — тихо ответил врач, после короткой паузы и застыл. Описать словами чувства, которые он испытывал к еде в таком состоянии было невозможно. Вроде бы хотелось проглотить слонов так несколько, но желудок был кажется с этим не согласен и мог отвергнуть все, что ему не приглянется. Юнхо и сам понимал, что есть в больших количествах ему сейчас не стоит, а простой куриный бульон вряд ли сможет навредить сильнее. — Подожди, я помогу. — Сонхва быстро опустил чашку на ящики и осторожно помог врачу принять полусидячее положение, поправив обе подушки и тёплый мех сверху. Ночью станет еще холоднее, а если уж и дождь не прекратится — Сонхва даже подумал над тем, чтобы лечь спать вместе с кем-нибудь ради спокойного сна и тепла в первую очередь. Юнхо же боязливо выпрямился, готовясь почувствовать неимоверную боль, что преследовала его, но на собственное удивление почти ничего такого не ощутил — осталось лишь что-то неприятное и противное, слегка тянущее в спине. И правда ведь. Он уже слишком долго валяется в постели — об этом чрезмерно вежливо сообщил ему старпом, пока Пак был занят едой, а после решил обделить врача лишь короткой информацией о том, что они все еще в Карибском море, на одном из остров к северо-востоку от Ямайки . Врач узнал ничтожно мало, но нужно ли было знать больше? Его уже не так сильно волновало что-то кроме своего состояния и здоровья. Ни карты, ни чужие болячки, ни сокровища. Разве что чуть-чуть здоровье квартирмейстера, который был с ним вежлив и порой даже мягок, являя Юнхо лишь настоящего себя, а не как это делали другие. Совершенно неожиданно перед лицом замаячила ложка с теплым бульоном, сбивая Юнхо с толку. Парень сразу же замотал головой, промямлив про то, что сам может поесть. Адская слабость во всем теле однако так не считала, как и Сонхва, начавший успокаивать врача: — Мне не сложно, все в порядке вещей… Ты тоже сам поил меня, когда мне было плохо.« Но не кормил же с ложки…»
Пронеслось в голове Юнхо параллельно словам старшего. Тут же он себя одернул — что в этом плохого? О нем всего лишь заботятся, здесь не нужно воспринимать это как-то иначе или считать, что тебя уже держат за немощного и оставят на острове с одной только пулей и бутылкой крепкого рома для смелости. Парень сдался, приоткрывая рот и кажется сгорая от глупого стыда — последний раз он попадал в такую ситуацию лет в одиннадцать с ужасно высокой температурой, а на месте Сонхва сидела любимая мама, мысль о которой заставила Юнхо вновь растрогаться. — Сейчас можно отдыхать, все равно с такой погодой ничего не сделать. А как здесь красиво и свободно, — не замолкал Пак, по какой-то необъяснимой причине. Видимо пытался отвлечь врача, который даже глотал медленно, игнорируя мелкие части от картошки, что к счастью рассыпались прямо во рту. — Мы здесь второй раз, но остров уже не узнать, — вздохнул Сонхва, перемешав суп и набрав еще одну ложку. — Тут не далеко должны быть чистейшие и, я удивился даже, глубокие озера. — Сэр, мы здесь надолго? — поинтересовался вдруг врач, понимая, что пираты не стали бы так широко раскладываться на берегу, если дело было бы в двух днях стоянки. — Неделю, может две, зависит от многого, — спокойно ответил старший, поднося ложку к губам парня. — Корабль будут чистить. Терпеть не могу всех этих противных ракушек. Однажды мы ещё в детстве нашли черепаху — огромная была, но такая слабая. Пол панциря облепили эти твари и жить ей не давали. Мы конечно спасли ее тогда.Я это к тому, что корабль они тоже портят — доски гниют, мы идем намного медленнее чем надо, а потом ещё и воняет все это ужасно, — Сонхва остановился, не озвучивая свои мысли еще и по поводу того, что казнь под килем без ракушек уже не настолько жестока — врач такой мысли точно не оценил бы, а Пак уже слишком проникся состоянием парня и ухудшать его ни в коем случае не хотел. Сонхва по своим личным устоям был должен за спасение своей же жизни — не стоило забывать о том, что Юнхо совершенно ни в чем был не виноват. — Я больше не хочу, спасибо большое, — прошептал врач, все также вежливо останавливая офицера и опускаясь ниже. Спина была чем-то до боли сильно задета, и Юнхо скривился в лице, переворачиваясь на бок к квартирмейстеру и прерывисто вздыхая — похоже с выводами о своем здоровье он поспешил. — Много не двигайся пока, последняя рана еле затягивается. — Пак быстро оставил недоеденную порцию супа на ящиках и развернулся обратно к младшему, складывая свои руки на коленях. — Попозже выпьешь настойку и еще я с тобой мальчишку посажу, чтобы следил, а то уже замаялся там… глаза мне мозолит, — уже тише проговорил пират, желая вообще выпроводить из их палатки Уена, разрешения на которого он не давал, но и тратить свои нервы на споры, обоснованные по большей части личной неприязнью, тоже не стал. Юнхо в ответ кивнул, медленно согнул ноги в коленях и просунул руку под, на удивление, мягкую подушку. Вид его стал еще более обреченней, чем был ранее, и Сонхва не смог сдержаться, считая необходимым сказать что-то ещё. — Ты знаешь.Он и правда всем сердцем чувствует свою вину и раскаивается поверь мне. Если Джуну было бы плевать, — Пак перешел на шёпот, опускаясь ниже к врачу. — Он бы давно вернулся. Мало того, так с тобой носился, ты может даже и не помнишь, что спал в его постели, но это просто… Чудо, можно сказать. — Он переживает, Юнхо, и я даже подозреваю, что ничего хорошего из этого не выйдет, — честно признался квартирмейстер, начиная крутить в ладонях небольшой листочек, найденный у постели врача. — Ты лучше ничего ему не говори, не надо загонять себя в тупик. Все хорошо будет, твоя задача сейчас набираться сил и отдыхать. Старший поднял голову к врачу, заглядывая в блестящие глаза, а Юнхо только сейчас заметил на лице офицера небольшое пятно, днями ранее наверняка представляющее собой синяк — кто бы посмел ударить офицера? Снова случилась какая-то бойня? Размышления врача прервал Сонхва, прикоснувшись к его плечу и осторожно проведя вниз несколько раз, пытаясь приободрить и успокоить младшего. — Поправляйся. Чонхо тебе еще фруктов нарежет, как захочешь. Может что-нибудь и съешь, — вздохнул напоследок офицер и поднявшись со своего места, удалился к остальным. Юнхо не стал ждать, когда придёт мальчишка смотреть за ним, хотя может быть это было некультурно с его стороны и познакомиться со своим надсмотрщиком стоило. Вместо этого он прикрыл глаза, медленно поправив мех, которым его зачем-то укрыли — без солнца, без движения и лишь с северным ветром и прохладным дождём, врачу конечно хотелось погреться, но не настолько же сильно. Парень начал вновь засыпать и вслушивался лишь в гром с мелодией дождя, совершенно игнорируя тихие голоса пиратов и искренне надеясь проснуться завтра, чтобы, как выразился квартирмейстер, набираться сил. Про капитана, как и про слова Сонхва он старался не думать. Разве что разговаривать с первым и правда лучше не стоило.***
Небо потемнело, но яркие звезды не появились, а дождь все поливал видимо совершенно не собираясь прекращаться. Уен давно ворочался в крайнем гамаке — единственном, который был в кругу обозрения врача, и пытался заснуть, но видимо так громко клацал зубами от холода, что получил приглашение посидеть у небольшого костра от Чонхо и Сана, гревшего руки. Сонхва как и предполагал, лег рядом со старпомом, не видя в этом ничего, кроме банального тепла. А вместе с Есаном под звериным мехом было не просто тепло, а даже жарковато — Кан не спал, боясь вдохнуть как-то не так и потревожить дорогой сон, и сам при этом порядком нервничал, пытаясь заснуть и забыть о том, кто лежит прямо у него под носом. Капитан же, взяв себя в руки, вернулся в свой лагерь трясясь от холода, заставая всех уже спящими. Чонхо с Саном и мальчишкой полусидя развалились на листьях, сверху накрытыми снятыми гамаками. Сами пираты укрылись одной шкурой, поверх накидывая еще один плотный гамак. Минги спокойно спал чуть выше, укутавшись во что-то, а обнаружив своих офицеров чуть ли не в обнимку, Хонджун готов был пнуть их постель со всей силы или за ноги стянуть старпома на землю. Он надеялся лечь рядом с квартирмейстером, как происходило это обычно, и спокойно поспать, но для такого нужно было вернуться раньше, а не снова вести себя, как упертый баран. Костерок уже почти погас и тонкая струйка дыма медленно танцевала от ветра, что изредка скользил в палатке. Хонджун еще раз оглядел всех, понимая, что придётся мерзнуть в гамаке одному. Ещё хуже стало, когда единственный свободный гамак обнаружился у края навеса, зато с видом на берег, и почти рядом с какой-то висящей тканью, которой, Ким уверен, здесь не было раньше. Вспомнив, что он еще не нашел свою главную проблему в виде молодого врача, чья постель как раз была примерно в том же месте, Хонджун понял зачем повесили подобие шторки и прошел вперед. В темноте и шуме дождя было намного легче стоять рядом с врачом и видеть лишь его очертания. Капитан глубоко вздохнул, непроизвольно дёрнувшись от холода, и еле услышал, как врач что-то тихо шепчет, словно просто шипит. Наклонившись к чужой постели, Хонджун заметил, что парень будто бы дрожит, уткнувшись носом в подушку и неразборчиво шепчет во сне. Наверное и брови хмурит — Хонджун видел такое, когда Юнхо снились кошмары в его каюте. Капитан тихо опустился ниже, поправил меховую шкуру, как следует укрывая врача, и уже было развернулся к ждущему его холодному гамаку, но не смог сделать и шага. Чон сквозь сон чувствует, как кто-то без напора касается его со спины и, как кажется, ласково гладит плечо, после спускаясь на талию и осторожно обнимая. От такого не становится страшно или противно, наоборот — только тепло и приятно. Юнхо думается, что последний раз его обнимали целую жизнь назад, от того на душе становится светлее, а чужие руки ощущаются мягче, чем они есть на самом деле. Парень сам поддается чуть назад и проваливается обратно в сон, с мимолетной радостью подмечая, что хотел бы съесть еще того куриного супа и, что приятные песни дождя все еще не прекратились, заполняя собой абсолютно все серые мысли.***
К утру сильный ливень закончился, но серые тучи продолжали медленно плыть по небу, закрывая солнце и изредка умывая остров слепым и мелким дождем. Юнхо сидел, облокачиваясь на подушки и наблюдал за сонным Саном, который возился с протекшей крышей у стороны врача. Он совершенно неожиданно стянул с крыши огромный лист и дождевая вода струйкой полилась прямо на пирата, что недовольно отскочил в сторону и ругнулся себе под нос, вытирая лицо свободной ладонью. Мальчишку, который выполнял роль совы и бегал к офицеру сообщать о состоянии врача, звали Уеном, и Юнхо мог поклясться, что где-то точно видел его, но разговаривать ни с кем из матросов не хотелось от слова вообще. Сонхва с завтраком пришел чуть позже, и врач с радостью съел чуть больше половины порции, слушая офицера, что рассуждал о холодной ночи и погоде, что портила им весь план уже на целый день. По словам старшего, половина команды сейчас ушла разведывать обстановку по периметру довольно большого и дикого острова, а заодно охотилась на живность. Где же пропадал капитан, не знал даже Сонхва. Скорее всего он ушёл очень рано вместе с командой, не желая сидеть без дела. Окончательно закончив с едой, Юнхо, к ужасному сожалению, получил от квартирмейстера предложение перевязать спину, возразить на которое было нельзя. Парень чувствовал себя не так плохо от самой боли, сколько из-за ситуации, где Пак трогал его везде, где можно и нельзя, и помогал словно немощному. Чон всеми силами пытался принять тот факт, что ему нужна эта помощь и все происходящее в порядке вещей, но видеть квартирмейстера так близко, как и чувствовать себя калекой, он хотел последним пунктом в своей жизни. — Даже лучше, чем я думал. Юнхо тихо промычал в ответ и прикрыл глаза, игнорируя холодные руки Пака, что осторожно водили по спине, что-то размазывая. Чон с прискорбием заметил свою худобу и успокаивался лишь мыслью о том, что хотя бы выжил и может двигаться. Нужно было только терпеть и выздоравливать. Внимание врача привлек уже знакомый стук деревяшек, на которых он по началу учился драться. Парень открыл глаза, повернул голову к берегу и приподнял согнутые в локтях руки по просьбе квартирмейстера, который принялся осторожно перевязывать спину. По берегу бегал мальчишка от Сана, что видимо с шедевральным успехом учил его драться от скуки. Уен же больше отскакивал от пирата, готовый бросать в него это деревянное подобие сабли и бежать куда глаза глядят. На шум и смех Чхве к постели врача вышел Чонхо, с недовольным видом разглядывая картину на берегу. — Чхве! Тебе заняться нечем?! — прокричал Чонхо, обращая к себе внимание пирата. Юнхо с интересом пронаблюдал за всем этим, и опустил руки, когда Пак закончил возиться с его спиной. Врач неторопливо развернулся к берегу, стараясь как можно незаметнее разглядеть Чонхо, что стоял от него по левую сторону. На вид ему было лет тридцать, глаза под цвет темных волос, убранных в короткий хвостик и сколько Юнхо видел его — серьезнейший взгляд. Одеждами мужчина естественно не выделялся — свободная рубаха, кожаный жилет и, что удивительно, очень добротные черные и высокие сапоги. Он был крепким и без споров — сильным. В этом Юнхо почему-то не сомневался. Но что такой человек забыл на кухне? У врача была одна мысль по этому поводу, но верить в нее на всю сотню процентов он пока не хотел. — А тебе то что?! — огрызнул в миг разозлившийся Сан, выпрямляясь и как бы сверху смотря на повара судна. — Твое дело на кухне! — улыбнулся Сан, прежде чем продолжить издеваться над младшим. — Хо, не обращай внимания, — тихо предложил квартирмейстер, увлеченно поправляя бинты на теле врача и напрочь игнорируя по сути безобидные выходки Сана. Чонхо однако такие слова задеть могли. — А что издеваться над слабыми это твой конек, Чхве Сан? — мужчина вышел из-под навеса и медленно поплелся к довольному матросу, что начал умело крутить в руках палку и думал над еще одним едким ответом. Сонхва вздохнул, разворачиваясь к берегу и присел рядом с врачом. Они оба молча смотрели за тем, как Сан, окончательно разозлив Чонхо, кинул ему вторую палку, что отобрал у мальчишки, и приготовился. Драться? Юнхо это удивляло, а когда Чонхо живо двинулся вперед, сбивая Сана с ног, он развернулся к офицеру рядом и непонимающе уставился сначала на него, а после вновь на оживленную драку. — Зачем он его выводит, я не понимаю, — задумчиво проговорил офицер, клонясь к Юнхо. Чонхо тем временем подозрительно оступился на ровном месте и болезненно скривился в лице, мимолетно проведя свободной ладонью по колену. Сан, словно волк, воспользовался слабостью врага и, не жалея сил, ударил мужчину по больной ноги, заставляя Чонхо повалиться на песок. Но не успел Чхве поднести свое оружие к чужому горлу, что означало бы победу для него, Чонхо тут же перевернулся и поднялся на ноги, кидаясь вперед. Сан еле успевал отбивать все удары, пока не получил по и без того ноющей нижней челюсти, упав на песок и начав задыхаться от злости. Молодой пират закашлялся, а, почувствовав, как на его горло давят деревяшкой, обозлился еще сильнее, сверкая глазами на мужчину. — Имей при себе хоть немного чести… И готовь себе сам, а то боюсь не сдержаться от плевка в твою миску, — прошептал напоследок Чонхо и выпустил из рук тяжелую палку, что подарком оставила удивленному Сану еще один синяк на руке. Юнхо сгорбился, отворачиваясь от Чонхо, который, прихрамывая, двинулся обратно к навесу, и принялся разглядывать берег и пальмы, как бы случайно иногда останавливая взгляд на Сане, развалившемся по сырому песку. — Все в порядке? — обеспокоенно спросил Сонхва у пришедшего пирата. Чонхо в ответ лишь грубо кинул: — В порядке все. А после Сонхва с Юнхо снова остались наедине, пока врач не осмелился задать вопрос о загадочном поваре. — Сэр.Чонхо очень хорошо дерётся, да? Врач засмотрелся на горизонт, замечая что вновь пошел дождь, а Уен куда-то резво пробежал мимо их палатки, вместе с огромной ракушкой в руках. — Да, он очень хорош в бою, особенно в рукопашном, — согласился офицер, корпусом разворачиваясь к младшему. — Раньше он служил старпомом на корабле какого-то торговца, а у меня был штурманом… Судьба жестока, Юнхо. — Что-то серьёзное случилось? — поинтересовался врач, но повернуться к офицеру не осмеливался, боясь, что такими вопросами переходит какую-нибудь пиратскую черту, и ему просто-напросто не ответят. Сонхва однако был не против поговорить — по всей видимости эта история не была каким-то секретом. — Ничего необычного, я лично даже не видел, как это произошло, но он не мог ходить несколько месяцев, после очередной бойни. Умолял капитана оставить его, но куда ты денешь такого? Юнхо почувствовал, как в сердце неприятно кольнуло за чужую жизнь — стало страшно утратить и свое положение на судне. Зачем он пиратам, если не может ничего, кроме как лечить? Выбросят где-нибудь или отправят мыть посуду на кухне. — Нет, ты не подумай, что я не предлагал ему золота. Он мог сойти и остаться на суше, но говорит, что умереть готов только в море, — Сонхва усмехнулся, склонившись вперёд и почти сразу приуныл, облизав свои губы. — Сейчас ему уже намного лучше, да и помощников на кухне полно… Все равно жалко, я бы не смог, — прошептал мужчина, накрывая лицо ладонями и быстро поднялся с чужой постели. — Я могу осмотреть его потом, — сочувствующе вставил врач, параллельно этому ощутив резкий прилив желания показать свою полезность. — Он больше не участвует в боях. Отдыхай, — как скомандовал Сонхва, и Юнхо не успел даже ответить — старший уже скрылся в пальмах, направившись по всей видимости к абордажной команде. Парню же оставалось только гадать, насколько нестерпимую трагедию пришлось пережить Чонхо и удивляться тому, насколько отвратным иногда был Чхве Сан. Пусть преданным, но таким упрямым и бешенным, что можно было захлебнуться жестокостью лишь стоя рядом с ним. Может быть это обманчивое мнение и молодому парню хотелось только всеобщего внимания и безнаказанной власти? Юнхо сильно сомневался, что Сану этого хватило бы.***
Слепой дождь и правда мелко капал, создавая радугу в небе, на которую мальчишка, бегающий по пляжу не мог насмотреться. Кажется Уену было даже все равно, что он вроде как в плену на пиратском судне — его очень даже устраивала помощь в любых делах. А уж райский остров точно прибавлял путешествию ярких красок. Юнхо поднял с ящиков возле своего спального места посудину с цитрусовыми и никуда не спеша начал разбирать их на части и медленно жевать кисловатые дольки. В какой-то момент на пляж вернулась первая часть команды, вылезая из леса и незнакомый высокий мужчина европейской внешности двинулся к капитанской палатке, заставляя Юнхо поправить на себе рубашку и смириться с тем, что выглядит сейчас он наверняка хуже всех пиратов судна. — Капитан у себя? — низким голосом спросил матрос у врача, который до этого всеми силами делал вид, будто он вообще не в курсе, чья эта палатка, кого тут могут искать, и что сам он просто недвижимая кукла, сидящая в постели. К сожалению маскировка не сработала. — Чего хотел? Врача спас вышедший вперед старпом, разрушая неловкую тишину. Есан увел пирата внутрь и, выслушав небольшой доклад о южной части острова, отправил матроса восвояси. В течение часа приходило еще порядка пяти человек, и Юнхо уже смело отправлял их к старпому. На удивление каждый спрашивал, у себя ли капитан, что автоматически давало понять — Хонджун бродил где-то без дела и скорее всего в одиночестве. Не дождавшись обеда и наплевав на мысли о капитане, Юнхо прилег и провалился в сон почти сразу же.***
— Почему никто не хочет поплавать? Уен расстроено надул губы, складывая руки на коленях и посмотрел на Бекхена, что с раздраженным видом поставил на ящики перед собой пустую тарелку из-под супа и развернулся к ребёнку. — Мальчик, — прошипел сквозь зубы пират. — Иди-ка других доставай, а! — Вы б ему лучше объяснили, — вступился Сехун, поднимаясь из своего гамака, что висел выше прочих и обратился к Уену. — Здесь очень глубоко у берега, мало того — залезешь не там, можешь застрять в рифах. Тем более посмотри — вода уходит все дальше. Туда сейчас лучше не ходить. — Ты хреново объясняешь, — засмеялся Чанель, толкая чужой гамак рукой. — Будет прилив и он побежит плавать, а тут самое страшное это волны. Даже лучшему пловцу будет тяжело выбраться, а уж тебе-е… Чанель оглядел мальчишку с ног до головы и опустился к нему поближе, желая что-то сказать, как его перебил Кай, спрыгнувший со своего места: — Башкой поработай. Не думаю что мальчишка хотел заплыв устроить. Скорее ножки помочить, — предположил пират, облокотившись о пальму, к которой был привязан гамак Сехуна. — Сам-то как объясняешь послушал бы. — А ты башкой подумать не хочешь? Посмотрел бы на небо сначала. Или ни разу в море не уносило? — Не волнуйся, плаваю я лучше тебя, — оскалился Кай, заступившись за Сехуна, который этого и не просил. Скорее пирату просто не понравилось, что его другу грубят еще и с ничего, как считал Кай. Чанель, имея огненный характер, мог спорить вечность, принимаясь отстаивать свою позицию. Пираты начали оживленно беседовать на тему, кто же в палатке соображает туже остальных, пока Уен под шумок просто умчал на всех парах к воде, получив отказ от всех, кого он осмелился спросить. Небо продолжало хмуриться, пальмы шататься от временами усиливающегося ветра, а сам остров казался у воды огромным, возвышаясь к небу горой в зеленом ковре из тропических растений. Уен с интересом разглядывал блестящие ракушки, а когда находил перламутровые — непременно забирал их себе. Не смотря на слова взрослых, берег был длинный и глубина оставалась одинаковой на протяжении нескольких метров. Мальчишка с радостью мочил ноги, замечая даже небольших рыб, что быстро уплывали от него. Он не считая времени бродил по берегу в поисках ракушек — мешали лишь волны, которые начинали усиливаться и перекладывать ракушки с дна туда, где Уен мог их не достать, маня все глубже.***
Воздух становился влажным и все подозрительно притихло– Хонджун еще полчаса назад понял, что вновь собирается гроза, а тучи становятся все тяжелее, виснув ниже обычного. Он уже собрал свой небольшой мешок, оставив его на камнях и довольно перебирал в ладони маленькие жемчужинки. Их было всего лишь пять, три из которых не имели даже четкой округлой формы. И все же переливались перламутром они очень привлекательно. Пират скинул их обратно в небольшой мешочек и крепко завязал его веревочкой, приделывая к своему поясу. Выходить из воды правда не очень хотелось — было холодно. Но лучше добежать до лагеря вперед грозы и отлива, не рискуя своей жизнью. Ким зачесал волосы назад и собрал их в хвост, предварительно выжав из прядей воду. На камнях пират переодел брюки и накинул сухую рубаху, оглядевшись вокруг и не обнаружив ни одной живой души. Прикинув время и достав из сумки яблоко, он нехотя поплелся в сторону лагеря. Вода с этой стороны почему-то начала прибывать и довольно быстро, но Хонджуна это не смущало. Полоса белоснежного песка была очень широкой, и пират попросту отходил ближе к лесу, когда вода доставала до щиколоток. Он медленно жевал яблоко, прикидывая — зайдет ли корабль на берег и встанет ли как надо, когда вдали начал виднеться лагерь. Выйдя на прямую к их месту остановки, капитан сбавил шаг и наслаждался видом — тучи охотились за сбежавшим от них солнцем, а яркий пленник хватался лучами за чистую воду, заставляя ракушки в песке сочувствующе блестеть для него. Ветер сменился и влажность с духотой ушли — Хонджун вдохнул полной грудью, чувствуя, как стопы проваливаются в сырой песок, а море не на шутку разыгрывается. Капитан успел краем глаза заметить приближающуюся волну, что была намного больше и наверняка сильнее предыдущих, и, схватив свою сумку покрепче, побежал в сторону леса пока еще с неким задорством и улыбкой играя со стихией. К тому же до лагеря оставалось всего ничего — метров тридцать. Продолжая шагать вперед и обдумывать, как лучше сегодня начать разговор с врачом и стоит ли его вообще начинать, Хонджун заметил Сана в одних штанах, что со всех ног понесся к воде. Капитан сощурился, напрягаясь всем телом и прибавил шагу — Чхве решил пойти на самоубийство? Иначе что такого драгоценного могло забрать море, если то была не собственная жизнь? Через несколько секунд, Ким наконец разглядел причину такого, казалось, необъяснимого поведения Сана. Волны были пусть не гигантскими — им совсем немного не хватало до метра, но сильными. Они не давали выплыть на берег, укрывая с головой и заграбастывая все глубже, пока воздух вместе с силами не заканчивались. Кто-то, кого Ким разглядеть уже не мог, прямо сейчас тонул, отчаянно цепляясь при этом за жизнь и плыл против отбойного течения, что могло означать лишь смерть. А Сан же быстро ушел под очередную волну, пропадая из вида. Хонджун перешел на бег, быстро оказываясь у своей палатки и скинув мешки на ящики, встретился взглядом с обеспокоенным и сонным врачом, что молча оглядел капитана и закрутил головой, видимо начав искать кого-нибудь другого. — Вот придурок! — закричал кто-то из соседней палатки, и Хонджун, очнувшись, выбежал обратно на берег, начав искать в волнах Сана. — Что происходит?! — прошипел капитан, выбежавшему к нему Бекхену, за которым словно муравьи сбежалась вся палатка абордажной команды. — Он что с ума сошел? — Нужно спасать его! — уверенно заявил Кай, двинувшись к берегу, но тут же был остановлен возникшим из ниоткуда серьезнейшим старпомом. — Никому с места не сходить, у всех на плечах голова еще есть. Хонджун хотел бы возразить, но Есан был прав — спасать тонущего сейчас было сродни приговору и себе. В воде ни о какой командой работе и речи идти не может — каждый рискует утонуть, потянув с собой еще и спасателя. Выйдет лишь череда смертей из тонущих и спасателей. И как бы Хонджун не желал понять это — Сан был слишком хорош во всем, что требовалось на корабле и умереть так глупо, капитан уверен, Чхве бы точно не хотел. — Трое к берегу живо, — скомандовал Ким и, даже не взглянув на поднятые брови старпома, ринулся к воде. Сан чувствует, как задыхается с каждой волной все сильнее, пытаясь не выпускать из рук мальчишку. Он ждет следующую волну, и как только они оказываются у берега, сразу же пихает младшего подальше, выкрикивая ему о том, чтобы тот поднялся и скорее отбежал, пока следующая волна не схватила его и течение не унесло обратно. К несчастью вода, не щадя никого, сбивает с ног даже пирата и тащит в глубину. Чхве видит как за ним утаскивает и мальчишку, а волна уже с силой бьет по голове — он еле успевает задержать дыхание и так уже нахлебавшись до невозможности. Кажется, что волны уже выше метра, а берег здесь настолько ужасный, что оказываясь всего ничего от песка, Чхве уже не может достать до дна и даже оттолкнуться, дабы всплыть. Сдаваться нельзя. Сан выныривает, делая судорожный вдох и почти сразу находит мальчишку. Он вновь не без труда подплывает к нему и хватает за локоть, сразу же начиная грести в сторону берега. Сначала вода подталкивает к спасению, будто бы играет, дает надежду, а потом вновь тащит обратно — страшно до пульса под сотню и желания лишь выбраться. Почувствовав под ногами песок, Сан старается удержаться на месте, а после сразу же ринуться вперед — сейчас это кажется уже чем-то невозможным. Силы на исходе, а когда вода начинает тянуть обратно, Чхве с величайшим разочарованием думает о том что захлебнется и все же погибнет. Хонджун появляется неожиданно — Сан и не надеялся, что кто-то рискнет спасать его. Ким первым дело хватает за руки пирата, стараясь найти опору и зарыться ногами в песок. Кай с Чанелем, забыв о глупых обеденных спорах, держались цепочкой к берегу, пока Томас отбежал к капитану, хватая мальчишку, что был уже без сознания и еле успев отбежать подальше, рухнул вниз, чувствуя как волна бьет в спину и своими языками лижет весь берег впереди, даже уходя доставая пирату до груди. Хонджун Сана удержать не смог, волны сбили всех вперед и браво Чанель вовремя схватил Кая, не давая стихии унести пирата в море. Капитану с Чхве повезло меньше и вместе со всеми ракушками их унесло течением. Волны здесь начали встречаться с друг другом и выплыть было гораздо сложнее. Хонджун, придерживая Чхве, постарался оценить ситуация и понять где им лучше добраться к берегу. Не поддаваясь панике, старший выбрал путь и стараясь не попасть в очередное отбойное течение, представляющее собой подобие тонкой, но быстрой речки — вода с берега уходила по этим путям обратно в море и отбывала, достигая порой невероятной скорости и оказаться посреди моря на невероятной глубине можно было запросто. Волны продолжали издеваться, кидая из стороны в сторону да вперед — назад. Хонджун видел на песке свою команду, но старался расходовать силы равномерно, понимая, что второй попытки может уже и не быть. Почувствовав песок, капитан оттолкнулся от дна вперед, рывком выкидывая подальше Сана. Сам Хонджун уже еле стоял на ногах, а воды было по пояс. Чудом удержавшись на месте в очередную волну, оба двинулись вперед. Пришедшая волна сначала помогла, а после Ким почувствовал, как образуется ещё одно течение и начинает утягивать с собой все. Он свалился на колени, не удержав равновесия и мигом пальцами рук впился в твёрдый песок, чувствуя как что-то острое больно режет ладонь, а вода в очередной раз хочет подобрать к себе. Сан же из последних сил отполз подальше, страшно закашлявшись и судорожно, коротко вдыхая — легкие горели так сильно, а грудную клетку сводило до судорог по всему телу, не давая полноценно вдохнуть. Чхве почувствовал, как его грубо хватают под руки и живо уносят от воды, на секунду решив, что море обрело жуткие многочисленные ладони и собирается унести его в другую сторону. Хонджун рухнул на песок вместе с пиратом и все никак не мог отдышаться. Их унесло чуть в сторону от капитанской палатки, и, оглянувшись, капитан увидел как к ним бегут матросы во главе с — как же не повезло — квартирмейстером. — Ты в порядке?! Все в порядке? Что у тебя с рукой?! О чем ты думаешь, вообще! Казалось, Сонхва невозможно остановить. Он продолжал что-то выкрикивать, параллельно с этим обвязывая ладонь капитана какой-то тряпкой. Только сейчас Хонджун заметил кровь, быстро стекающую по запястью вместе с водой и капающую на песок. Сану помогли подняться, и все быстро удалились подальше от разбушевавшегося моря. — Какого черта, Хонджун?! — Сонхва придерживал капитана, пока тот не вырвался и не поплелся вперед сам, чувствуя несильную дрожь в ногах. — Я в порядке, — постарался успокоить младший, игнорируя шокированные взгляды на пополам с противно — любопытными со всех сторон. Уен сидел на ящиках, что стояли у постели врача и ревел, трясясь всем телом. Чонхо что-то спокойно говорил мальчишке, кутая его в тряпки, и, стараясь согреть, водил ладонями по дрожащим плечам. Юнхо чувствовал себя мало того бесполезным, так такое повешенное внимание к палатке капитана, разжигало желание спрятаться уже где-нибудь в лесу. Врач соврет, если скажет, что его совсем не напугало увиденное — это было ужасно. Он попрощался с капитаном несколько раз, пока тот пропадал в волнах. С другой стороны, карма по всей видимости все-таки существует — Хонджун и сам был порядком напуган и находился в состоянии отрешенной куклы. — Сядь, пожалуйста, — попросил Сонхва, пытаясь усадить младшего на ящики с другой стороны навеса. — Подожди. Сиди. Пак взволнованно поднялся на ноги и убежал за импровизированный стол в палатке, где планировал найти что-то для обработки раны. Сан пришел в себя позже, вдоволь надышавшись воздухом, цену которому он узнал только теперь. Пират уверил Чанеля в том, что может идти сам, и все тихо начали разбредаться по своим местам. Горло адски горело, и Чхве хотел как можно скорее выпить простой воды и свалиться на землю, не двигаясь ближайшие часов десять. Борьба со стихией отнимала уйму сил и подходя к навесу, Чхве молча присел рядом с капитаном, тихо поблагодарив его за помощь. Неожиданно Хонджун, словно окончательно придя в себя, разглядел каждого, включая молчаливого врача. — И чья же замечательная идея двинула вас купаться? — вздохнул Ким, начиная прожигать взглядом мальчишку, что все не мог успокоиться. — Да эт-тот дурак камни собирал, — голос Чхве предательски дрогнул, и он тут же выпрямился, встряхнул головой и накрыв лицо руками. — Вот дела, — коротко бросил капитан, прежде чем к нему вернулся Пак, присаживаясь перед младшим с тряпками и какой-то бутылкой. — Пусть со дна бы и собирал их раз такой глупый, — грубо продолжил капитан. — Зачем ты вообще побежал за ним? У нас есть правила. — Герой, — тихо в отвращении шепнул Чонхо себе под нос, продолжая вытирать мальчишку. — А вы за мной зачем побежали? — скривившись в невеселой ухмылке выговорил Чхве, понурив голову к земле. — Себя я понять могу, а вот рисковать жизнью ради простого мешка с костями! Уен на такие слова только сильнее расплакался, сжимая в руках ткани, которыми Чонхо укрывал его. — Вот какая от него тебе польза? Да никакой! Что за необдуманные… — Прекратите, — вмешался молчавший все это время врач, не в силах больше смотреть на истерику мальчишки. — Пожалуйста. Он всего лишь ребёнок… На повисшее молчание в палатке, Юнхо решил продолжить: — Это вы должны были объяснить ему или хотя бы обратить внимание, а не винить кого-то за спасение жизни… — Ты сейчас меня ещё и упрекаешь в чем-то? — Хонджун разозлился будто по щелчку, не боясь заглянуть врачу в уставшие глаза и забывая про все свои планы с утра. — Что? — удивился Чон, отводя взгляд в сторону квартирмейстера. — Почему вы всё берете на свой счет? В команде полно людей, но ни один не вернул ребенка к берегу… И как старпом сказал — у каждого на плечах своя голова. Капитан хотел ответить врачу и продолжить усугублять ситуацию, но не успел. Пак с силой схватил за запястье и вылил спиртного прямо на довольно глубокий порез, что шел поперек ладони. Песок с мелкими ракушками был мигом вымыт, а Хонджун согнулся напополам, сжав зубы и громко промычав. Он дернул рукой, вцепившись в плечо старшего и от боли закричал на него: — С ума сошел что ли!!! — Потерпишь, — коротко ответил квартирмейстер и принялся перевязывать подрагивающую ладонь, после уводя младшего за стол в палатке и заканчивая уже бесполезные споры.***
Вечер был тихим, если не брать в расчет гром, изредка пугающий грохотом прямо над головой, как казалось врачу. Все ушли глубже в палатку, а единственный гамак, который Юнхо видел, одиноко и скомкано болтался меж пальм. Одно время, после того как все исчезли из поля видимости, и Юнхо лишь слышал их разговоры, ему даже хотелось снять ткани и не чувствовать себя настолько одиноким. Но не стоило забывать, что там сидел и капитан. Когда совсем потемнело, пираты разожгли костер, и Сонхва пришел позвать врача ко всем, но Юнхо вежливо отказался, ссылаясь на то, что ляжет спать. Сон вопреки всему не приходил. Юнхо прокручивал в голове сегодняшние события и мельком слушал Сонхва, который в полголоса что-то увлечённо рассказывал. Врач выпрямился, присаживаясь на постели, и разглядывал половинку луны, которая то и дело пряталась в облаках и размывалась дождём. Сегодня ему было намного лучше, он сидел без всяких проблем и даже несколько раз поднимался с постели. Правда настроение принимало далеко не светлые оттенки. Кошмары до смерти замучили врача, вызывая у него лишь тревожный страх перед ночью и нежелание засыпать. Он тяжело вздохнул, принимаясь крутить в руках верёвочку рубахи, и от неожиданности чуть не подлетел с места, когда из-за шторки вылез капитан с небольшим фонарём. — Не замерз? — тихо спросил он, даже не взглянув на младшего. Юнхо отрицательно помотал головой, показательно притягивая к себе мех и с искренней радостью рассмотрел фонарь, поселившийся у него на ящиках. — Не разговариваешь со мной, — горько усмехаясь заметил Ким, но уходить не спешил. — Я не могу не разговаривать с вами.Вы же капитан. — Ладно, — Хонджун излишне громко вздохнул и резко опустился на чужую постель, устремляя взгляд к горизонту, как делал этот младший. — Красиво здесь… И свободно. У Юнхо возникло чувство дежавю — квартирмейстер с утра сказал ему тоже самое. Остров был бы без споров райским, если б на нем разом ещё и пропали все ползучие — летающие твари. — Я могу еще раз сказать тебе, — продолжил пират, поняв, что никаких разговор Юнхо вести с ним не намерен. Ким и сам не понимал, как лучше продолжить и не утопить себя в глазах врача окончательно. — Мне очень жаль, что так вышло. Я признаю, что поступил по отношению к тебе очень плохо. Юнхо помолчал, не отрывая глаз от темного горизонта и не двигаясь, а после сыграв чуть ли не искреннюю радость ответил пирату, улыбнувшись: — Рад за вас. Капитан был удивлён таким ответом, но совершенно не разозлился — Сонхва очень хорошо вдохновил его своими разнообразными высказываниями по поводу врача — на это раз он почувствовал лишь давящее и тяжелое сожаление. — Прости, — еще раз извинился старший и медленно развернулся в сторону врача. Он без предупреждений подался вперед, осторожно обнимая Юнхо и стараясь внести в этот жест все свои чувства и неподдельное раскаяние, считая это необходимым. Врач опешил не понимая, куда себя деть и как нужно реагировать на это, скидывая действия со стороны капитана на алкоголь. Хонджун однако сегодня к спиртному сам и не прикасался, прекрасно соображая и отдавая своим действиям и словам отчет. Он чуть касаясь чужой спины, прикрыл глаза, еще раз прошептав извинения и быстро отпрянул, сразу же поднимаясь на ноги и поправляя бинт на своей новой ране. Врач молча сидел, краснея похуже, чем в неловких взаимодействиях с квартирмейстером, и слава Богам — его положение позволяло молчать. От извинений пирата и правда тянуло искренностью, но Юнхо, сам себя ругая за такую быструю смену настроения, лишь выпрямился и опустил голову к ногам. — Мы завтра вообще-то. Думаем к озерам сходить и искупаться, если хочешь, пошли с нами, — предложил капитан, переводя тему в совершенно другое русло. Откровенно говоря, он впервые не понимал, как вести себя, чтобы человек с ним остался, а не обзавелся мечтой сбежать подальше. — Идти не далеко и не в горку. Дорога прямая.Так что… Младший молчал, и Хонджун решил больше ничего не предпринимать, пожелав спокойной ночи, и ушел к Паку. С плеч словно кирпичи попадали — извиниться перед Юнхо, который наконец пришёл в себя и мог оценить это, было намного сложнее, чем перед Юнхо, который, еле дыша, валялся с температурой. Хонджун был доволен тем, что смог попросить прощения и сам не ожидал, что самому станет легче. Одна только мысль о том, что врач больше не будет с ним разговаривать заставляла содрогаться — это было бы нестерпимо. Хонджуну нравилось, когда Чон ночевал с ним. Нравилось смотреть на него просто так и слушать, как он читает книги. Все в нем почему-то привлекало, и Хонджун смирился с этим. Может Сонхва прав, и капитан начал слишком сильно увлекаться каким-то ребячеством. Но Юнхо так хотелось задарить плетенными браслетами из детства, постоянно обнимать и позаплетать косичек в его отросших волосах. Не зря же он пол дня собирал ракушки с перламутровыми бусинками?***