***
Время летело на удивление быстро. Юнхо легко распахнул дверь в капитанскую каюту и добрался до окон, сваливаясь на свое излюбленное место и дергая шторку чуть вперёд, закрывая всем входящим в каюту вид на себя. Парень поправил подушки и улегся поудобнее, стараясь заснуть — после бойни ночи были не из легких. Врачу посчастливилось зашить чуть ли не каждого члена абордажной команды, изучая болевой порог своих пациентов вдоль и поперек. Зачастую он мог доводить свою срочную работу до конца уже с лампочками, но и радоваться было чему — почти все торговцы сдавались сразу же или были совсем не подготовлены к бою, и пираты быстро одерживали верх. Самого Юнхо это все еще волновало, но совсем не сильно. Пираты не убивали, как ему казалось раньше, абсолютно всех. Это видимо касалось лишь солдат, принадлежали ли они Англии, Испании или Франции — значения не имело. Пираты вели войну против любой власти, считая себя свободными от правил суши. По правде говоря, Юнхо и сам проникся подобными идеями. Здесь никто не судил его по внешнему виду, не навязывал порядочных, а то есть порядком высокомерных дам ему в жены, не просил уважать каких-то старших мерзавцев, которые уважения и в гробу не должны бы видеть. У пиратов каждому должность давалась за настоящее дело, а не за заслуги родственников или гадкую дружбу. Да и к тому же, относиться к врачу стали намного лучше — Юнхо свое дело знал, стараясь спасать людей, и уважения заслуживал. Сильнее всего на врача повлияли конечно не простые рассуждения — Хонджун все четыре месяца всеми силами демонстрировал парню понятие «свободы» в жизни. Юнхо по вечерам выслушивал лекции и про корабль, на котором можно было уплыть куда захочешь, и про какие-то сказочные порта, каких Джун за свою жизнь насмотрелся, и про путешествия, где от судьбы нужно было ожидать всего. По началу Чон спорил — одна неудачная встреча с непогодой или врагом и жизнь оборвется словно тонкая нить, а сам ты отправишься на морское дно. Тогда капитан еще с задорством улыбался и отвечал — судьбу не перехитришь, а значит и бояться нечего. И правда ведь — кому суждено утонуть, тот в огне не сгорит. Юнхо свыкся с кораблём, мог висеть на вантах, разглядывая море, с восторгом наблюдать за дельфинами или куда страшнее — за настоящими китами, не без страха лазал в «воронье гнездно», откуда вид открывался не то чтобы неописуемый — просто невообразимый. Особенно в восходы и закаты, когда по горизонту разливались яркие краски, продолжая озарять путь судну. Ветер гладил по голове и паруса приятно шумели, пока парень крутил головой по сторонам — мир казался таким необъятным. Чон был всего лишь крохотной песчинкой в этой бесконечной голубизне. И не понять отчего почти все были такими злыми, высокомерными, ищущими выгоду лишь для любимого себя — любуясь всей красотой природы, Юнхо не знал ответа на этот вопрос. Все, что мог он, так это иной раз неуверенно попросить Хонджуна не убивать кого-то, пощадить, ведь они не сделали ничего ужасного. К сожалению, не всегда капитан отзывался на подобные просьбы, после чего Юнхо ожидали уже серьёзные разговоры на темы по выживанию в этом бренном мире, где для Кима на ровне с понятием свободы действовало и очень важное правило — убей или будь убитым. Невозможно было жить как-то иначе, когда все вокруг жили по этому принципу. Юнхо свыкся и с этим, попытавшись понять старших. В конце концов, хорошего стало даже больше, чем плохого. Хонджун давал держать штурвал, от чего по телу разбегались приятные мурашки — вести такую махину было щекочущим нервы чувством, учил драться, пусть Юнхо и мог обижаться первое время на эти нечестные и довольно подлые победы. Старший был прав — никто в жизни не станет играть по правилам , а значит уметь выворачиваться нужно из любых передряг. Капитан оказался любитель посмотреть на то, как Юнхо рисует, однозначно смущая этим младшего. И это даже не менялось спустя время, Юнхо все равно волновался, когда со спины к нему подходил старший и подолгу стоял, смотря за работой. Капитан оказался и ужасным любителем посмущать, то как-то подозрительно и очень уж двусмысленно падая на парня во время тренировок, то заваливаясь в каюту после очередного абордажа со словами — «Раздевайся! Там такие ткани! Ты же умеешь шить?». И ладно бы это. В настоящую краску Юнхо вгоняли предложения прилечь вместе — в палатке все это не было настолько интимным, в палатке было полно людей. А вот каюта — отдельная комната, где постоянно горели свечи, и тихо перекатывалась по столу подзорная труба. И не то чтобы капитанская постель была неудобной, она то как раз манила к себе своим прекрасным расположением и удобством. И конечно парню нравились подарки, нравилось внимание — с ним Хонджун вел себя довольно нежно и даже ласково, ни на чем никогда не настаивая. Юнхо все никак не мог показать капитану его портрет — он боялся, что для Хонджуна это бы значило намного, намного большее и не дай бог сподвигло бы на более активные действия. Юнхо же держал у себя в голове произошедшее на острове и мысли о том, что может случиться, окажись они в одной постели в отдельной комнате, его все еще пугали. Интерес правда существовал, а в силу возраста и незнания порой даже сильный, но Чон был просто не готов к подобным свершением. Чего только стоили редкие поцелуи от капитана, после которых Юнхо приходилось обдумывать случившееся еще долго. Пират даже не прикасался к губам, тем самым создавая некую интригу — просто подходил сзади, пока врач сидел за столом, и быстро целовал то в плечи, то в шею, в висок или вовсе в щеку. Хонджун на шокированные поначалу взгляды только улыбался и продолжал заниматься своими капитанскими делами. Мало того — он мог тихо подкрасться сзади, пока врач стоял у фальшборта или у перилл на капитанском мостике и совсем незаметно приобнять, обвести руками талию и подняться ладонями вверх. Юнхо точно знал — у старшего наверняка есть какой-то план, но он подаваться ему точно не планировал. Пока что. Точно не планировал. Врач перевернулся на бок, услышав, как кто-то поднимается к каюте — Хонджун. Все пираты поднимались по ступенькам по — разному. Сонхва не торопясь и громко отбивая по палубе каблуками, у Есана шаги были тяжелыми, а у самого капитана в добавок к быстрым и четким движениям на шее звенели золотые кулоны в виде монеток, стукаясь друг от друга. Старшего спутать ни с кем было невозможно. Дверь в капитанскую открылась, создавая сквозняк, а Юнхо продолжил притворяться спящим, уловив только крики Сана снизу и моментально погрузившись в мысли об Уене и пропущенном вчера занятии. Уен за это время привык к пиратам так, будто родился среди них, чему не переставал удивляться врач. Юнхо проводил с ним достаточное количество часов, чтобы обучить чтению, а после втянуть мальчишку и во врачебное дело. Уен был ловким, правда иногда чересчур активным и надоедливым, мучая врача нескончаемым потоком самых разнообразных вопросов. Зато с ним было нескучно и весело. На днях мальчишка разрисовал целую страницу в дневнике врача русалками, пока тот не видел, но ожидаемого выговора не получил. Юнхо наоборот был рад рассказать пару знакомых сказок, а Уен все твердил о какой-то просьбе — Чон не совсем понимал его. По словам младшего — это должен был сделать Сан, но тот отказывал ему, из-за чего мальчишка расстраивался. А просьбу так и не озвучивал, ссылаясь на то, что врач бы тоже отказал. Юнхо вздрогнул, когда дверь неожиданно грохотнула ручками — капитан вышел обратно и быстро спустился вниз. Парень вновь поменял свое положение и стал прислушиваться ко всему вокруг, параллельно этому думая об Уене и о том, что разгадку этой странной тайны нужно будет выпытать вечером. Уже через несколько минут голос капитана был хорошо слышен вперемешку с голосом Сонхва — Юнхо часто подслушивал за офицерами, когда окна были открыты и у них, и в капитанской. Обычно старшие обсуждали свои планы, что не удивительно, после абордажей — добычу и куда ее можно будет продать, за сколько и в какие сроки. Сонхва с Минги занимались построением маршрутов почти всегда. Сон был до смерти помешан на звездах и старался прокладывать путь, учитывая каждую деталь — кораблю нельзя было идти там, где ходили королевские суда, но нужно было проходить по путям торговых. Все это естественно пересекалось, но отдать Минги должное стоило — за последние месяцы они ни разу не встретили серьёзных противников. Словно ни картой, ни Хонджуном с Сонхва больше никто не интересовался — Чону это напоминало отвратный штиль в море. Раньше сильно волновало лишь то, что в один из вечеров, когда все офицеры обсуждали будущее в нижней каюте, Юнхо расслышал знакомую фамилию, что произносил с особым отвращением — Марлоу. Правда единственный носитель ее, которого Чон мог знать, погиб с тем страшным днем, который сам Юнхо уже и не вспоминал или вовсе воспринимал как один из несуществующих кошмаров, что мучили его довольно часто. А знакомая фамилия со временем перестала фигурировать в разговорах пиратов, и Юнхо сам забыл об этом, считая ненужным. Да и не хотелось сообщать старшим, уж больно яростно Хонджун отзывался на упоминания человека с той фамилией. Портить свое положение было совсем не к чему, да и не его это дело. Прямо сейчас офицеры обсуждали Тортугу. До порта оставалось всего ничего — уже через пару дней можно будет сойти на берег. Сама остановка волновала Юнхо. Хотелось походить по улицам, посидеть где-то в таверне да и вообще изучить эту интригующую Тортугу — пиратскую столицу, где по словам капитана можно было найти все, что душе угодно. В подобных рассуждения врач и провалился в сон отдыхая от своих обязанностей.***
Юнхо поднялся через пару часов уже со свежей головой и почти полностью отдохнувшим. Пообедав с капитаном позже двух часов, он принялся записывать в свой дневник нужные ему данные, выписывая строчки из одной книги квартирмейстера, пока Хонджун, сидя на своем месте, что-то чертил и громко вздыхал, поглядывая на парня. На капитанском мостике вдруг стало подозрительно шумно. Кто-то с явным раздражение протопал по палубе, быстро добрался до двери в капитанскую и кажется ненадолго замер. В дверь постучались весьма сдержанно, хотя Юнхо готов был услышать нечто импульсивное и наверняка громкое, после таких ярких скачков по палубе. — Входи, — уверенно приказал капитан, даже не поднимая головы и не отрываясь от своего дела. В каюту влетел Сан, и сам Юнхо бы не обратил на него внимания, всего лишь быстренько оглядев пирата исподтишка, не будь с ним мальчишки, виновато плетущегося за старшим. — Сэр, не разрешите ли, — начал Чхве, складывая руки на груди. — Забрать у вас на пару минут мистера Чона. Хонджун вздохнул, раздражённо кидая на свою тетрадь металлический циркуль состоящий всего лишь из трех частей, и откинулся на спинку кресла. Он закинул одну ногу на вторую, поправил свою рубаху и рассмотрев вошедших, поинтересовался: — Что-то случилось? — Вы себе не представите, как он достал меня с этим, — взвился Чхве, делая шаг вперёд и приподнимая брови. Юнхо даже удивился такому поведению со стороны Чхве Сана, продолжая делать вид, будто занят великой важности делом, и уже без интереса чиркал слова на бумаге. — Просит, чтобы я ухо ему проколол! — продолжил Сан на вопросительный взгляд капитана. — Сэр, все в порядке. Я не хотел вас беспокоить, — обратился к капитану уже Уен, преклоняя перед старшим голову и обиженно отходя от Чхве поближе к выходу, готовясь убежать на кухню и не пересекаться с Саном в ближайшие дни. — Это глупость, прошу прощения. — Ишь ты как заговорил! — воскликнул Чхве, разворачиваясь сначала к мальчишке, а после обратно к капитану. — Вы понимаете я же наоборот не хочу плохого сделать. Я не понимаю почему ты меня просишь… Мне крючком что ли работать или гвоздем?! Юнхо не сдержал улыбки, понимая, что за такое интересное и загадочное дело было у мальчишки, и почему он упрашивал об этом Сана. Капитан, словно уловив настроение врача, также расплылся в улыбке, прикрывая глаза, и выпрямился, пододвигаясь обратно к столу. — Если врач согласен, то хоть все уши продырявьте. Капитан перевёл внимание на Юнхо, что неуверенно забегал глазами по всем присутствующим, после оповещая пиратов о том, что никогда в жизни не прокалывал никому уши. Сана это совсем не смушало, ведь зашивал раны врач прекрасно и довольно легко проводил нити под кожу. Из-за чего он без страха, а возможно даже с облегчением, оставил Уена в капитанской, и убежал спокойно доделывать свою работу и следить за порядком. Оставшись с капитаном и врачом наедине, Уен совсем пригорюнился, нерешительно присаживаясь за стол рядом с младшим офицером. Юнхо не спешил приступать к чему-то неизведанному для себя и поставил мальчишке условие — исписать всю страницу небольшим сочинением на любую тему. Только тогда он готов был исполнить просьбу Уена, хотя бы держа в голове тот факт, что мальчик потрудился. Да и к тому же, Уен сегодня был слишком грустным, лениво и кривым почерком начиная свое сочинение. В каюте повисла тишина, содержащая в себе лишь чирканье по бумаге и редкие вздохи. Уже через полчаса капитану ужасно наскучило молчание, и он решил прервать его, отложив свое занятие в сторону. — Нет. Мне вот правда интересно. — Хонджун корпусом наклонился к столу и сложил перед собой руки. — Додумался же Сана попросить. Уен пожал плечами, продолжая писать на листке, и тихо пробубнил в ответ: — Кого мне ещё было просить? Мистер Чон бы точно отказался, у него же. — Мальчишка выпрямился, разворачивать корпусом к врачу, и рассмотрел косы убранные в низкий хвостик и чужие уши. — Ни одной серьги нет. Хонджун согласно промычал, начиная катать пальцами по столу небольшой карандаш. — Согласен, может и правильно. А ты знаешь, что это очень больно? — Очень? — прошептал младший, заглядывая в хитрые глаза капитана, что заулыбался и указательным пальцем толкнул карандаш к мальчишке. — Очень. — Думаю, не так и больно, — вступился врач, заметив, как в глазах ребёнка начинает блестеть страх перед неизведанным. — Только нужно сделать это быстро. — Не веришь мне? — Хонджун приподнял одну бровь, ловя прикатившийся обратно карандаш и оставив его у тетради, поднялся изо стола, подходя поближе к врачу. — Хотите, я могу проколоть уши вам обоим. — Я лучше откажусь, — быстро проговорил Юнхо, мило улыбнувшись старшему и как бы невзначай засмотревшись на чужие губы. Парень отвернулся и закрыл свой дневник, также поднимаясь с места. Хонджун однако отступать не хотел и отошел рыться в своих ящиках в поисках самых красивых украшений, что не смогли бы оставить Юнхо равнодушным. Врач тем временем стянул с себя кожаную жилетку, оставляя её на своем месте у окон, и закатил рукава рубахи. Он выбрал подходящую на его взгляд, довольно толстую иголку и достал небольшую бутылку со спиртом, опуская её на стол перед Уеном. — А какое ухо? — тихо поинтересовался старший. Чон моментально указал на левую сторону и поудобнее уселся на стуле, пытаясь не елозить по нему. Честно говоря, уже не так и хотелось прокалывать ухо — он совсем не был готов к тому, что это сделает не сам Сан, но отказываться после такого представления перед старшими было неудобно. — Дописал? — также еле слышно спросил врач, снимая с бутылки крышку, и, прижав к горлышку ткань, перевернул ее. Небольшой платок в руках сразу же впитал в себя жидкость и по каюте расползся резкий запах спирта. Уен пододвинул к Юнхо исписанный листок и тот быстро разглядел его, параллельно протирая свои руки и иглу платком. — Идёт… А серёжка у тебя есть? Мальчишка быстро закивал, отцепив от рубашки круглую серебряную серьгу с небольшим камешком, которую до этого Юнхо даже и не заметил. Капитан, прекрасно слыша чужой разговор, был заинтриговал тем, что у мальчишки имелась какая-то своя серёжка. И между тем насторожен — кража на корабле также каралась плетью. Прихватив все самые красивые украшения, он запер один из своих шкафчиков и развернулся к столу. Пират медленно сгрузил на него все найденное и за секунды добрался до младших, принимаясь разглядывать чужую серёжку. Когда до Хонджуна наконец дошло, кому принадлежит знакомая серьга, он тут же рассмеялся и потрепал растерявшегося Уена по голове, поражённо произнеся: — Ну и даёшь ты, малец! Он сам отдал или ты украл, а? — Мне подарили, — неловко улыбнулся ребёнок и осторожно отдал серёжку врачу. — Выпросил значит, — протянул в ответ пират и выдвинул для себя стул, оказываясь между Юнхо и Уеном, но чуть позади, давая место врачу для работы. Мальчик развернулся, усаживаясь к Юнхо левой стороной, спиной к капитану, и выпрямился, морально приготовившись к ближайшему будущему. Сам врач однако не был уверен в своих силах, но отдавать мальчишку в грубые лапы кому-то из пиратов вовсе не хотелось. Парень сделал глубокий вдох и протёр чужое ухо спиртом, прежде чем поднести конец иглы к коже. Уен не моргая смотрел на незашторенную капитанскую постель и хмурил брови, всем своим видом выдавая напряжение, которое также плавно перетекало в голову врача, что все не мог начать. — Чем дольше мы сидим, тем страшнее это становится, — весело заметил капитан, на что Юнхо выдохнул и опустил руки, обернувшись на него. — Мне нужно сосредоточиться. Хонджун в шутку поднял руки, сдаваясь, и замолчал, продолжая прожигать взглядом врача. В каюте вновь воцарилось молчание с бездействием, пока Юнхо все же не сдался. Одно дело зашивать раны, когда человеку было это необходимо и уже заведомо больно, и другое намеренно что-то протыкать, так ещё и принося этим боль. — Извини. Может быть позже? Уен как будто был уже и рад такой новости, резво вскакивая на ноги, да только не успевая сделать и шага к выходу. Капитан надавил на плечи, принуждая сесть обратно и смело заявил о том, что без всяких проблем сможет исполнить желание мальчишки, ведь в детстве они с квартирмейстером прокалывали уши друг другу. После пират схватил стул Уена за спинку и быстро пододвигая к себе ребёнка. — Да не стоит, Сэр… я же говорил, что это не срочное дело…– Уен сидел смирно пусть и с глазами по монетку, наблюдая за тем, как пират наскоро протирает свои руки и выхватывает у обеспокоенного врача иголку. Хонджун присмотрелся, касаясь острым концом иглы мочки уха, и, быстро облизав губы, даже не ответил младшему. — Вдохнул. Всё что успел сделать Чон, так это сжать в ладонях ткань собственных штанов, услышав пугающий треск плоти по левую сторону. Все ухо лишь через секунды загорелось будто настоящим огнём, и мальчик судорожно выдохнул, сожмурив глаза. — Сейчас придётся потерпеть, — предупредил пират, прежде чем принялся вытаскивать иглу и с обратной стороны вставлять серёжку. Уен чудом не слетел со стула, крича что-нибудь о том, что в жизни ему больше не нужны эти проклятые серьги. Он только смял всю ткань брюк и пару раз промычал от боли, стараясь не двигать головой и не дай Бог заплакать. Пират закончил на удивление скоро, облегчая мысли стоящего позади Юнхо, который теперь был уверен в правильности своего отказа. Конечно может у него и получилось бы проделать ровным счётом тоже самое, но навряд ли также быстро. — Следующий! — в шутку воскликнул пират, закончив, и обернулся на потерянного врача, сразу же начавшего отнекиваться с милой улыбкой на лице и разглядывать чужие руки. Хонджун лишь пожал плечами, мол очень зря парень упускает такую возможность, и выпроводил то ли радостного, то ли расстроенного из-за неприятных ощущений Уена из каюты, давая ему между делом короткие рекомендации.***
Солнце ушло за горизонт, а Юнхо все продолжал сидеть за книгой при тусклом освещении лампы и выписывать в дневник определённые предложения с нужной ему информацией. Хонджун вернулся в каюту поздно, оставляя палубу в распоряжении вахтовых матросов и был неприятно удивлён тому, что парень все ещё не оставил своего занятия. Мужчина не спеша прошёл к столу, а увидев аккуратно разложенные серёжки, что он оставил парню в кучке, не смог сдержать своего любопытства: — Ты не передумал? Понравились какие-нибудь? — Они все красивые, — ответил Юнхо не отрываясь от своего дела, чем заставил Хонджуна нахмуриться. — Но я просто не вижу в этом необходимости… Вы поужинали сегодня? С кухни приходили. Корабль тихо шатало на волнах, а все доски уже совершенно привычно скрипели. Свечка дергалась от ветра, изредка пробегавшего по каюте и лишь это заставило Юнхо поднять голову, дабы поставить что-то перед огнём и попрепятствовать стихии, захотевшей лишить его света. Чужие ладони мягко легли на напряжённые плечи, а затем и сам пират склонился над парнем, прислоняясь к его голове своей. Юнхо замер, наконец прерываясь и поднял взгляд, чувствуя чужое дыхание прямо на левое ухо. — Не устал весь день этим заниматься? — прошептал Ким, начиная плавно водить по плечами младшего. Врач дал такой же тихий отрицательный ответ, но даже не попытался встать с неким интересом ожидая дальнейших действий пирата. Уйти можно было всегда или хотя бы пуститься в бега до спасательный базы — офицерской каюты. Хонджун опустился ещё ниже, почти ложась на плечи младшего, и повел ладонями по его груди, останавливаясь внизу живота. Юнхо прикрыл глаза и медленно выдохнул, держа себя в руках — такое происходило не первый раз и обычно пират терял свой настрой по истечению нескольких минут. Если его игнорировать конечно. — Тебе бы пошли серьги… Тебе вообще все идёт. На этих словах капитан мимолетно поцеловал парня в мочку уха и словно ласковый кот упёрся в его плечо головой, улыбаясь своим же мыслям. Юнхо же расслабил плечи и поддался назад, принимая объятия, которые все никак не прекращали казаться чем-то сверхъестественным и до чёртиков странным. В груди заиграло приятное чувство, и врачу уже не впервой захотелось как-то ответить на это — хотя бы взять старшего за руку. И все же страх, оставшийся глубоко внутри предупреждал его о всевозможных последствиях. Капитан увлекшись, оставил пару лёгких поцелуев на чужой шее и покрепче прижал к себе парня, погладив его по торсу. — Может приляжешь сегодня со мной? Юнхо ожил, отрицательно покачав головой, и осторожно убрал с себя чужие руки, поднимаясь изо стола. В голове все перемешалось, капитан казался таким красивым, будто и правда хотелось сделать всего лишь шаг да поцеловать его прямо в губы. Может быть просто обнять? Наверное это будет странным и нелепым, стоило обговорить с самим Хонджуном — нравится ему обниматься или он взрослый мужчина — пират, которому до объятий не было и дела. Юнхо просто так гонял эти мысли в черепной коробке. Ещё пару месяцев назад можно было без всяких сомнений понять — врача Хонджун обнимать не просто любит, а скорее обожает. Возможно, исходя именно из подобных соображений, Юнхо и не хотел делать шаг навстречу или же давать капитану лишних поводов. Вдруг все станет хуже? А что если капитан и вовсе потеряет интерес ко всему этому? Может быть Юнхо ужасно ошибается, считая себя «неправильным»? Плохи ли так девушки в Англии, какими врач их видит? А какого вообще целовать кого-то? — Всё в порядке? — мягко поинтересовался капитан, подойдя к застывшему на месте парню. Юнхо молча кивнул старшему и вновь засмотрелся на чужие губы. Похоже какой-то там план капитана и правда работал, потому что бездействовать и отвечать на все нежности и подарки одними только нейтральными словами уже не выходило. Все действия старшего словно с каждым днем все сильнее подталкивали Юнхо к действию. Он чувствовал себя в безопасности, после стольких дней ужасов — по крайнее мере был уверен в том, что вреда ему причинять не хотят. Он просто разрывался между чувствами. Но к тому же. Желал бы пират просто воспользоваться парнем, так без проблем связал бы его ночью. Правда Чона от таких мыслей передёрнуло, и он нахмурился, приоткрывая рот и кажется всерьёз задумываясь о важности своего поведения. — Думаю, мы послезавтра прибудем, нужно отдохнуть согласен? Может даже потренируемся в порту, на земле все немного иначе. — Хонджун чуть не сбил младшего с мыслей напоминанием о Тортуге, самому ему казалось, что врач как и обычно останется непреклонным. Но ничего страшного. Многих сокровищ приходится добиваться долго и прежде всего стоило набраться терпением конечно. Юнхо тем временем продолжал подкреплять свои желания разнообразными аргументами. Тортуга — место небезопасное. Так необычно было каждый день понимать, что корабль может попросту уйти ко дну вместе с капитаном и оставалось бы только жалеть о том, на что когда-то не хватило смелости. Конечно же Юнхо задумывался об этом. Вот у Хонджуна смелости было хоть отбавляй, он наверное и жалеть не будет ни о чем, готовый поддаться воле судьбы. А что врач? Может быть стоило хотя бы рискнуть, хотя бы раз. Юнхо выдохнул и больше на накативших эмоциях сделал шаг вперёд, совершенно не решительно и неловко притянув к себе пирата за шею. Хонджун опешил, почувствовав на своих губах чужие, никак не ожидая продвижений сегодняшним вечером, и не успел даже ответить на долгожданный поцелуй, как парень неуклюже отошёл назад, спотыкаясь о стул, и быстро пролепетал что-то о книгах квартирмейстера, которые обязательно нужно было отдать сегодня и ни минутой позже. Капитан не успел и предупредить младшего о том, что Сонхва уже запер каюту и «серьёзно занят одним увлекательным делом», о котором никому из команды лучше было не знать. В душе словно загорелись искорки и все, что хотелось так это догнать врача и успокоить. Сказать, что не обязательно сразу убегать, а после закрываться в себе и рыться в собственной голове — можно всего лишь снова поговорить. Хонджун был уверен, что не безразличен врачу. Уж если это мог отрицать сам Юнхо, то капитан отчётливо видел разницу в его поведении с другими офицерам, матросами и самим собой. Проскальзывало в его словах, постоянном беспокойстве, которое он видимо также успешно игнорировал, движениях и поведении что-то особенное по отношению к пирату. От того Ким всеми силами пытался, как мог, показать младшему свои чувства и параллельно с этим унять свой пыл в отношениях, к которому Юнхо уж точно был не готов. Хонджуна расплылся в счастливой улыбке и не спеша вышел за парнем. У врача однако руки тряслись после случившегося. Он стоял возле фальшборта на нижней палубе и пытался привести всего себя в порядок, прижимая к груди чужие книги. К Сонхва оказалось не пройти — двери были заперты на ключ, и Юнхо не решился спрашивать что-либо у старших, не улавливая по ту сторону двери признаков жизни. Обычно офицеры никогда не закрывались в своей каюте, наверняка на то была своя причина. И все же всю голову забивал капитан — и зачем только нужно было делать это? Интерес? Почему же пират всегда целовал куда угодно, но только не в губы? Специально? Нужно читать меньше романов из коллекции квартирмейстера, дабы не появлялось лишних мыслей. Но, Боже, зачем? Юнхо опустил книги на фальшборт, а сам накрыл лицо ладонями, поднимая голову к звёздному небу и восходящей луне. Каждый раз это казалось неописуемо красивым, словно Чон каждый раз наблюдал за этим впервые. Парень продолжительно выдохнул снова и успокоил себя довольно забавной мыслью — если его целуют просто так и когда угодно, что он не может ответить? Усмехнувшись себе же, парень покрутил колечко на безымянном пальце и, обдумав все как следует, развернулся. Прямо за спиной все это время стоял капитан, вновь подкравшийся сзади, и Юнхо конечно же дёрнулся от неожиданности, врезавшись поясницей в перила. Верхняя книга, принадлежавшая квартирмейстеру, от такого толчка ловко покинула судно и плюхнулась в воду. Врач за секунды забыл о поцелуях, оборачиваясь назад и с до того напуганными и обречёнными глазами уставился в воду, что Хонджун смог ощутить этот страх перед яркостью Пака. — Он убьёт меня… Юнхо схватился за голову, все пытаясь выглядеть тонущую книгу во тьме океана — все тщетно. — Не убьёт, — прошептал капитан, подходя ближе к младшему. — Мы подарим ему новую, идет? Пират как и обычно оказался чрезвычайно близко, сразу же приобнимая раздосадонного парня за талию и укладывая свою голову ему на плечо. Мужчина неожиданно начал совсем тихо петь незнакомую спокойную песню, местами просто мыча её медленный ритм. — Расслабься, — прошептал Ким, слыша, как быстро бьётся чужое сердце. Он сделал шаг назад, принуждая Юнхо повторить и принялся шататься из стороны в сторону, словно пытался заставить врача танцевать с ним. Сначала младший посчитал это слишком странным, но капитан не оставлял даже шанса вырваться. С другой стороны — кажется его не собираются осуждать или наоборот несдержанно кидаться на встречу новым ощущениям. Уже спустя пару минут, Юнхо смог почувствовать то, что хотел донести до него старший. Пусть без всякой музыки города — здесь только океан шумел, корабль ему подпевал и ветер гонял паруса. Яркие звезды, луна рисующая по своему темному холсту и пират, гладящий по спине в самой ласковой манере, что он только умел. Юнхо поймал ритм, пошатываясь вместе с ним и вслушиваясь в его голос. По истине удивительным было то, что старший мог и накричать на команду и так нежно спеть любимому. Окончательно растрогавшись, Юнхо сам прижался к пирату и закрыл глаза, наслаждаясь их уединением на пустующей палубе. Пожалуй, можно было и поддаться этому плану капитана, который по всей видимости успешно работал.***
Пиратский порт оказался до ужаса шумным, а самое главное — опасным. Спустя всего пару часов прогулок по улицам с одним лишь Томасом, Юнхо сам напросился блуждать в компании абордажной команды. Так было намного надёжней, даже присутствие нелюбимого Чанеля не портило прогулку — своим грозным видом он отпугивал, если не всех, то половину попрошаек и карманных воров точно. Юнхо испытывал дежавю — все офицеры вновь убежали по важным делам, а он гулял по порту, разглядывая корабли, прилавки, таверны и множество странных людей самой разной внешности. Правда в этот раз врач прекрасно знал, чем занимаются офицеры — старшие искали нужного им человека, что смог бы точно разобраться в карте и перевести все непонятные надписи на испанском. Что ожидало этого человека после Юнхо тоже догадывался — даже врачу нельзя было посмотреть на карту, к чему он и не стремился. В голове возникли яркие картинки того, как Сонхва, после получения нужной ему информации, кивает Есану, а старпом беспрекословно подходит сзади к бедному переводчику, что повёлся на деньги, и перебрасывает через его голову прочную верёвку, сразу же перекрешивая концы и без сожалений начиная тянуть в разные стороны. А капитан наверное просто наблюдает за этим и после радостный уходит относить все обратно на судно. Честно признаться, даже Юнхо испытывал какой-то неправильный по его мнению интерес к потенциальным сокровищам чужого отца. Уж больно хотелось узнать — правда все это или всего лишь пустые надежды? Врач медленно выдохнул через рот и размеренным шагом продолжил следовать за Саном, наблюдая рядом со старшим Уена, что с восторгом разглядывал блестящие украшения на прилавках. Сам Юнхо тоже поглядывал на все это разнообразие, но имея при себе достаточную сумму. Даже излишне достаточную. Пока не хотел ничего тратить — мало ли. Хонджун и без того задарил его всем, чем только смог. И яркими рубахами, и кольцами, и совершенно ненужными Юнхо серьгами, поясами, платками. Необходимость могла появиться лишь в том, чтобы подарить что-то капитану в ответ или побаловать себя какой-то интересной едой, что Чон ещё не пробовал. Словно потакая мыслям парня, Уен остановил Чхве прямо возле небольшой лавки с кольцами и серьгами. Все они были разложены по цветам и металлу, из которого были сделаны. После того вечера, что запомнился для Юнхо его же смелостью, младшему стало намного легче. Можно было бы показать капитану рисунок, а заодно подарить что-то хорошее и дорогое — иначе, думается врачу, старший бы не носил дешёвых подарков. Сначала врач всерьёз задумался о кольце или даже о кольцах. Правда Хонджун уже носил парное украшение, разделяя это с квартирмейстером — у них были одинаковые золотые перстни с красным камнем. И портить эту картинку Юнхо не хотел бы, но такое красивое, переливающееся золотом кольцо, не смогло оставить его равнодушным. Оно было тонким, с искусно вырезанным узором, без каких-то торчащих железок и с плавными краями, напоминающими волны. Несколько полупрозрачных камушек, отдающих голубизной делали кольцо ещё более привлекательным и словно лёгким. Юнхо это напомнило самого себя — он бы точно носил такое, к тому же оно бы прекрасно подошло капитану, вписалось бы к остальным украшениям — разве не чудный подарок? Шепнув о своем желании Сану, Юнхо мог наблюдать за тем, как пират торгуется с владельцем лавки. Здесь все было посерьёзней каких-то фруктов или одежды — золото и серебро вещички дорогие, и огромные охранники лавки могли с лёгкостью прогнать или пригрозить кому угодно. Не нравится — не покупай. Сойдясь на самой приемлемой цене, что Сан смог выудить, остановившись чуть ли не на моменте отказа продажи, Юнхо отдал больше доброй половины заработанных своим трудом денег. Чхве конечно был шокирован, но возражать не стал — деньги чужие, пусть и делают с ними, что захотят. Навязчивое желание подарить это кольцо капитану во время торгов стало уж чересчур сильным, чтобы от него отказываться, потому Чон готов был к таким потерям. Пусть у капитана останется хоть что-то по-настоящему стоящее от него. К тому же и размер был как раз подходящим, словно сама судьба велела остановиться у этой лавки. Дальнейшая прогулка показалась Юнхо довольно интересной. Чанель с Бекхеном обсуждали что-то свое, не тратили денег на украшения, и врач даже догадывался, в какое русло они планировали пустить свой доход. После обеда команда встретилась с квартирмейстером, что забрал половину матросов, и все вместе они удалились к дому губернатора, по всей видимости договориться о чём-то, во что парня не считалось нужным погружать. Да и навряд ли это было что-то интересное, так скорее торги, обсуждение стоянок или ещё какие дела. Хонджун говорил, что после продажи награбленного Юнхо получит так называемую — свою долю. Чон завёл руки за спину и принялся рассматривать дома, думая о своём, о пиратских долях, свободе и об ужасно странных людях, что словно следили за ним. Врач на секунду встретился взглядом с каким-то до ужаса неопрятным мужчиной в оборванных одеждах и тут же поспешил отвернуться, отгоняя от себя настораживающие мысли — по крайней мере с ним гуляет больше десяти пиратов, что отлично владели оружием. А это ещё как прибавляло уверенности в прогулках по Тортуге.***
Порт был просторным, но сравнивать его с Порт-Ройалом, что выглядел куда цивилизованней, было глупо. На Тортуге было полно таверн с борделями, где все разбойники скрашивали жизнь. Ужасно много здесь было пьяниц и продажных девиц, от которых Юнхо сторонился, как только мог. Капитана не было видно уже третий день, и врача посещали самые разнообразные мысли про тех же дам из борделей или может парней? Нет, конечно же он хотел думать о том, что старший занят поисками настолько сильно, что и часа у него свободного нет, чтобы отыскать своего врача в этом порту и уж тем более расслабляться где-то там с какими-то горе любовниками. Юнхо видел его лишь из далека, они переговаривались с офицерами и уходили выяснять свои наиважнейшие дела. Сам врач ночевал в хорошем трактире с чистыми комнатами, на возвышенности и с прекрасным видом на весь берег. Внизу правда было очень шумно, но где на Тортуге можно найти тишину? Прогулки Юнхо продолжались больше в надежде встретить капитана и каким-то боком привязаться к компании офицеров и хвостиком походить с ними, поиграть в опасного пирата. К сожалению старшие действовали скрытно и найти их вот так просто не получалось. Ну и ладно, не так уж важно, конечно. С Саном было трудно разговаривать, особенно когда сам пират не хотел даже в очередной раз посидеть за столом вместе. Они были слишком разными, от того отсутствие полноценного общение так тянуло Чона к капитану. Он часто вспоминал их разговоры по вечерам и не хотел себе признаваться в том, что скучает по чужому голосу или тем же неожиданным прикосновениям и легким поцелуям. Вдруг Хонджун забыл про него? Тогда стоило строить план побега, только в этот раз нужно быть половчее. Глядишь и сам Чхве Сан, дежурный по врачу на время пребывания в Тортуге, увлечённый общением с Уеном и выполнением его разнообразных желаний, мог пропустить побег врача к пристани и заметить это только тогда, когда Юнхо уже будет махать пиратам с чужой кормы отплывающего брига. Да, Сану бы точно не поздоровилось в таком случае. Юнхо вздохнул, откидываясь на спинку деревянного стула в своей комнате и уставился в окно на зеленеющие растения острова. Вряд ли Чхве Сан допустил бы такую ошибку, выстрелил бы в ногу, но сбежать не дал бы. Удивительной Юнхо казалась пиратская забота, которой Чхве делился с Уеном. Без всяких преувеличений, баловал младшего вкусностями, даже книгу купил в одной интересной лавке и самое дорогое — новую серёжку. Правда ухо ещё не зажило, чтобы их менять, да и вообще мальчишка так часто ныл именно Юнхо о неприятных ощущениях, что врач имел смелость настойчиво убеждать Чхве Сана в том, что менять серьги ребёнку ещё нельзя. Так проходили дни врача в пиратской столице — скучно, взволнованно и слегка ревниво, от возникшего одиночества и появившейся свободы от обязанностей. Юнхо успел перерисовать все улицы вокруг своей обители, вид на порт, довольно интересного слепого мужчину с тростью у конца улицы, что прогуливался там ежедневно туда — обратно, и свою комнату с ракурса от двери и позирующим Уеном на балконе. А также капитана в шляпе стоящего внизу, у входа в трактир и что-то яростно доказывающего незнакомому Чону мужчине. К вечеру пятого дня пребывания в порту, Юнхо совсем отчаялся и лёжа в своей постели бросал к потолку лёгкую деревянную трубочку, найденную в столе. С улицы пахло дождём, и гром слышался все ближе, тучи наступали с восточной стороны. Радовало лишь то, что в этот раз непогода застала их не в море и шататься в страхе за свою жизнь здесь точно не придётся. В дверь несдержанно постучали и Юнхо пришлось оторваться от своих раздумий и выслушать Сана, что принёс хорошие вести, от которых у врача по спине пробежались мурашки — офицеры закончили со своими делами и зовут отпраздновать это событие в одной из хороших таверн порта. Юнхо закрыл за пиратом дверь, пообещав спуститься через несколько минут, и поспешил переодеться, оставляя в своей комнате лишь новый дневник с рисунками и старую одежду. Чон старался выглядеть так, как то положено самому настоящему офицеру — белая пышная рубаха с широкими рукавами и на шнуровке, начищенные сапоги, свободные брюки, чёрный бархатный пояс, словно доказывающий важность встречи и отлично подчеркивающий талию парня, темные косы в хвосте с переливающимися бусинами, кольца и дорогие браслеты, опоясывающие запястья. Врача уже и нельзя было отличить от самого настоящего пирата, разве что личного оружия ему пока никто не спешил выдавать. Оказавшись внизу, он молча последовал за знакомыми матросами. Солнце ушло за горизонт и на улицах было темно, особенно в переулках, откуда, как казалось Чону, мог бы выпрыгнуть кто-нибудь с ножом и зарезать ради забавы. Спустя всего лишь десять минут неспешной ходьбы, пираты добрались до ужасно шумного и довольно большого по меркам Тортуги, заведения. Юнхо нервничал в предвкушении встречи и постоянно крутил свое кольцо на безымянном пальце. Внутри играла музыка, мужчины громко переговаривались о всякой всячине, а некоторые дамы чересчур громко смеялись, от чего у Чона почти сразу начала болеть голова. Матросы вели его все дальше, о чём-то договорились с хозяйкой заведения по пути, и только выйдя на противоположную сторону таверны через огромные деревянные двери, где было уже не так шумно, а отдыхающие казались даже воспитанными, Юнхо смог увидеть квартирмейстера. Пираты рассосались за секунду, и врач словно остался один ни туда и ни сюда. В помещении было много столов, лавки, бочки, выполняющие роль стульев у стойки и две закрученные лестницы на второй этаж. Также были слышны песни не сильно отличающиеся от тех, что исполняли на другой стороне таверны. Юнхо огляделся — здесь было вполне себе сносно, тот же вид на порт, с другой стороны стойка и окна на сам остров. Разве что дамы были поопрятнее и потише. Парень вздохнул, поправил пояс и направился к единственному своему варианту в виде Пака, что запрокинув руку на подоконник выпивал и улыбался незнакомому Юнхо мужчине. Сонхва как и всегда выглядел привлекательно, закатив рукава дорогой рубахи до локтей и светя своими кольцами, он выпивал с темноволосым пиратом европейской внешности. Камзол его лежал на лавке, а пояса со шпагами у окон, куда Пак мог в случае чего быстро дотянуться. Очень не хотелось бы портить старшему вечер и влезать в диалог, но, казалось, больше вариантов не было — одиночные посиделки среди разбойников Юнхо даже во сне бы не одобрил. Парень выпрямился и пошёл вперёд, рассчитывая каким-то боком влиться в компанию или хотя бы тихонько посидеть с офицером за столом. Двери прогремели, и Чон на автомате развернулся к выходу. Сердце от чего-то замерло при виде капитана, и парень застыл на месте. Пират был почти полностью облачен в чёрное: новая замшевая шляпа с широкими краями будто блестела, а длинные перья переливались от света лампочек, когда ветер, проходивший сквозь открытые окна, шатал их; ужасно нестандартная для пирата кофта цвета тёмного шоколада на золотистых пуговицах точно была бархатной. Она подчеркивала фигуру мужчины, с плеч спускался узор, вышитый переливающимися нитями, а всю талию стягивали кожаные ремни в рисунке, некоторые опускались к бедрам и, Юнхо уверен, пират надел их лишь для красоты. В довершение к образу с правого плеча спускался однотонный плащ почти касаясь начищенных сапог капитана, на пальцах все также поблескивали кольца. Кажется это были самые настоящие бабочки в животе, может быть всего лишь волнение. Чон не мог глаз оторвать от старшего с каждой секундой замечая все больше новых деталей — и зачем только капитан так наряжался в портах? А посмотреть с другой стороны — зачем человеку золото, если он не может его потратить на любимого себя? Хонджун не заметил врача, увлеченный разговором с другими разбойниками. Юнхо не знал их — это были чужие матросы, а вместе с ними коротко-постриженный мужчина повыше Кима и явно высокого звания. Незнакомец также выделялся дорогой одеждой и на удивление белоснежными волосами, издалека казалось будто у него и вовсе нет бровей с ресницами. Такому и в море-то выходить нельзя — подумал врач, наконец оторвавшись от разглядываний своего капитана. Пираты уселись за столик возле окна и Юнхо, пронаблюдав за тем, как в таверну заходят и запоздавшие Уен с Саном, поплелся к капитану, откладывая свою идею посидеть с Сонхва к плану «Б». Как только Хонджун разглядел парня, место рядом с ним чудесным образом освободилось. Пират махнул Чону рукой и ярко улыбнулся ему, стянув с себя шляпу и опустив её возле окна. Подойдя, Юнхо вежливо поприветствовал всех незнакомцев за столом и осторожно опустился рядом со своим капитаном, пытаясь игнорировать повышенное внимание к своей персоне. А Хонджун кажется разделял чувства врача и сам разглядывал младшего с ног до головы, соскучившись за все эти дни, лишённые его компании. — Представишь? — с неподдельным интересом спросил белобрысый мужчина. Его глаза напоминали Юнхо взгляд какого-то вдумчивого и изучающего большого кота или может всю ту же лисицу. Пират так щурился, словно хотел вглядеться в самую душу и до смерти смущал этим молодого врача. Брови с ресницами у него все же были, просто белые и издалека почти полностью сливающиеся с цветом кожи, а глаза словно и вправду отдавали фиолетовым с серым. — Это наш врач. — Ким схватил самый первый бокал, что к столу быстро принесла обслуживающая их дама и, кивнув ей, продолжил: — Чхве Енхун. Юнхо почти выдал себя удивленными глазами, но на всякий случай решил сразу же вступить в какую-то странную игру, согласно кивнув пиратам по другую сторону стола. — А это квартирмейстер одного хорошего судна, мистер Квон, — продолжил Ким, внимательно принюхавшись к содержимому бокала. — Или просто Хоши, — тихо продолжил пират, разглядывая врача от и до. — Рад знакомству. — Взаимно, — ответил чужой квартирмейстер и вяло улыбнулся, смело отпивая из своего бокала. Следующие минут сорок пираты болтали о чем угодно, только не о важном. Юнхо так и не понял отчего его представили чужим именем. Капитан почти не разговаривал с Чоном, только прикасался к бедрам, укладывал руку на плечи и ещё чего в таком роде. Хоши казался воспитанным, довольно сдержанным и, что было видно — образованным. Ким слушал о чужих приключениях, о том, что сейчас не стоит ходить к Багамским островам — англичане совсем обезумели. А значит появляться в Порт-Ройяле тоже не стоило, нужно было либо засесть где-нибудь, либо вписаться в список благородных каперов, грабящих лишь вражеские суда. Врач молча слушал старших и совсем понемногу выпивал в попытках хоть как-то расслабиться и не давать никому поводов для разного рода волнений. Хонджун будто бы специально не уделял парню внимания, что противоречило его прошлым поступкам. И в какой-то момент Юнхо задумался о том, не подбросит ли его кто-нибудь сначала до Ямайки, а оттуда он как уж нибудь и доберётся на родину. Только вот, что там, на этой родине, теперь было делать? Юнхо тяжело вздохнул, закрутив в руках полупустой бокал и пропал в своих мыслях, прекратив слушать старших. Ещё через полчаса к столу подошёл высокий мужчина средних лет, гремя саблями на поясах. Офицеры поздоровались с ним, Юнхо на всякий случай проделал тоже самое, и к счастью все незнакомцы вместе с чужим квартирмейстером покинули заведение. Хонджун попрощался с Хоши, отдав ему на память небольшой металлический талисман со своего пояса, а тот в свою очередь оставил Киму одно из своих тонких колец. Капитан проводил пиратов взглядом, пока они вовсе не исчезли из виду и только потом обернулся к Юнхо, сразу же притянув парня к себе за шею и поцеловав в висок. Чон смутился, быстро оглянувшись по сторонам, но старшему улыбнулся, почувствовав резкое желание сделать что-нибудь эдакое. — Интересный он, да? Белая ворона, — тихо проговорит пират, пододвигаясь поближе к согласно закивавшему парню. Чужой квартирмейстер без сомнений был очень необычным и больше напоминал кого-то сказочного своими белыми волосами и бледной кожей. — Таких людей редко встретишь, — согласился младший. — Да я впервые такого увидел! — с неким восторгом заявил пират и взял со стола небольшую ягоду винограда. — Познакомились в лавке, помог мне найти одного человека. Я ради интереса хотел узнать, почему он такой. Может какая необычная болезнь, но уверил меня в том, что такими рождаются, представляешь? И эти его глаза, даже будоражит!.. Такой бледный, сказал, что и на солнце ему нельзя. — Я читал о подобном, разве что очень немного, но он вам не соврал… Но как он выходит в море, сэр? — В каюте сидит, он у них голова, — вздохнул старший и вдруг хитро разулыбался, опустившись к столу и подперев голову рукой. — Может быть он русалка? Живёт в стеклянном ящике, и они его выпускают на разведку вперёд, а? Было бы неплохо. Юнхо вновь смутился, поставив свой бокал на место и задумался — ведь и правда, белые волосы, бледная кожа и такие необычные глаза. Ещё как похоже на какую-нибудь русалку. Парень несильно хлопнул старшего по плечу и опустил голову. — Скажете вы конечно. — Вот теперь только думать, он так мне имени настоящего и не сказал, зараза, — вздохнул Хонджун и схватил младшего за ладонь, после медленно перейдя к чужому запястью. — А у тебя как дела? Юнхо на свое положение не жаловался, пират же извинился за свое долгое отсутствие, оправдав это весьма пугающим предположением — Хонджуна не оставляло чудное чувство, будто за ним здесь кто-то наблюдает и подвергать риску врача он конечно же не хотел. Сонхва успокаивал его тем, что подобное просто осталось с прошлого раза, когда они даже не заметили слежки, когда ещё не подозревали о подобном. А теперь можно было стать самым настоящим параноиком, ожидая удара в сердце со спины или лезвия у горла на каждом шагу. Слышать настоящие имена на Тортуге тоже было не к чему, кто знает, что может случиться? Дальше пират тихо рассказывал о произошедшем на днях, о том как они нашли переводчика и наконец поняли, что нужные им острова находятся с совершенно другой стороны, в Тихом океане, куда путь был ужасно длинным, через берега самой Индии. Это одновременно радовало и огорчало — уплывать так далеко от знакомых мест ради кота в мешке. Казалось, не будь там обещанных сокровищ, Хонджун бросит свое дело, разочаровавшись во всем этом, и останется вести свое хозяйство в какой-нибудь деревушке. Если к тому времени конечно же не найдётся ещё одна загадочная карта с обещанными богатствами. Чем позже становилось, тем больше пиратов и распутных девиц появлялось в заведении. Музыка заиграла пободрее, а Юнхо, допивал уже второй бокал, слушая старшего. Хонджун и сам был рад поболтать, не прекращая своих похождений в сторону парня, то гладя его по бедру, то опускаясь лбом к плечу и шепча что-нибудь на ухо. Они оба скучали по друг другу, Юнхо уже и забыл о своих прежних мыслях — капитан был все таким же, конечно же не забыл о своём враче. Всё также тянулся ближе и наверняка очень сильно хотел бы расцеловать, но лучше было не совершать подобного на виду у всех. Кофта у пирата, врач не ошибся, была бархатной, и Юнхо совсем забывшись от выпитого им алкоголя потянулся к чужой груди, осторожно поправил сначала пуговицы, а после и ворот. Парень замер, встретившись глазами с пиратом и не убрав руку с шеи старшего, поддался чуть вперёд, вовремя опомнившись. — Вам так идет. Всё это, — прошептал он, медленно спустив ладонь вниз по бархату и притянув её обратно к себе. — Благодарю, — улыбнулся Хонджун в ответ и сам чуть было не поддался чувствам, всего лишь взяв в пальцы шнурки чужой рубахи. — Может быть хочешь чего-нибудь ещё? — У меня есть подарок, — быстро проговорил врач, взяв себя в руки, насколько это было возможным и аккуратно развязал верёвочку на шее снимая с себя новое кольцо. — Для меня? Юнхо кивнул, аккуратно спуская кольцо на свою ладонь и чуть подрагивающими пальцами поднял его, протягивая мужчине. Хонджун был искренне удивлён подобным жестом со стороны врача и между тем безгранично счастлив — неужели ему наконец начали отвечать? Он с радостью принял подарок, кольцо казалось больше дамским, с мягкими краями и красивыми голубенькими камушками. Хонджуну оно почему-то напомнило врача. Наверняка Юнхо и самому нравилось это дорогое украшение. — Спасибо, оно очень красивое. Кольцо осталось на безымянном пальце, и капитан, вытянув руку вперёд, любовался им, поглядывая на задумавшегося врача. Неожиданно к столу пристали две дамы в пышных юбках. Одна мигом завалилась рядом с врачом, а вторая по другую сторону, укладывая свои руки на плечи капитана. Юнхо вздрогнул, мигом пододвинувшись ближе к пирату, и бросил на старшего запаниковавший взгляд. — Господа скучают? — улыбнулась та, что казалась помоложе, и повела своей ладонью вниз по груди капитана, рассматривая бархатную рубаху. Юнхо, даже не ожидав такого резкого прилива злости, нахмурился, неприветливо оглядев девушку возле пирата, и выпрямился, почувствовав чужие, противные ему прикосновения к своим напряжённым плечам. — Боюсь, ты не сможешь развеселить меня, — спокойно проговорил капитан, даже не попытавшись убрать с себя руки дамы. Хонджун оглядел Юнхо, что стал чернее тучи. Врачу без всяких сомнений не нравилась подобная компания, похоже он был слишком вежлив, чтобы попросить девушку уйти и не прикасаться к нему. — А я думаю мы могли бы развеять ваши печали! Вы наверное капитан? У девушки, что сидела возле пирата, были ярко-рыжие волосы, они кудрями спускались на грудь и прекрасно гармонировали с ее синеватым платьем. Дама с задортсвом схватилась за пуговицу на чужой кофте и принялась крутить ее пальцами, хлопая перед мужчиной ресницами и мило улыбаясь, ожидая ответа. — А это наверное старший помощник? — пролепетала вторая девушка, попытавшись заглянуть в глаза врачу, и потянула за шнуровку на его рубахе. Юнхо перехватил её ладонь и опустил вниз — в его понимании это значило то, что девушка должна была перестать распускать руки, а в понимании самой девушки, это значило совершенно обратное. Она уселась поближе и сразу же уложила свою ладонь на бедро парня, начав медленно вести её вверх. — У вас такие мягкие руки, — удивилась дама, разглядывающая врача. — Такие красивые и такие неразговорчивые мужчины, — вздохнула уже рыжая девушка, возле капитана и украла со стола ягоду винограда, сладко улыбнувшись пирату. — А вы и рады уши развесить. — Капитан ухмыльнулся, недобро глянул на девушку рядом с напряжённым до предела врачом и совершенно неожиданно схватил за шею даму рядом с собой, быстро прошептав ей что-то на ухо. Юнхо не смог ничего расслышать, в груди снова разгорелась ревность, которой сам врач даже не находил объяснения. Смотреть, как старший трогает кого-то другого, ещё и позволяет прикасаться к себе, для Чона точно было невыносимо и паршиво. По всей видимости, услышанное так впечатлило девицу, что она тут же отсела, выпрямилась, бросив на свою подругу по роду занятий нечитаемый взгляд и поднялась изо стола. — Дамочка, убери свои руки. — Хонджун особо не церемонившись схватил девушку за руки и слегка оттолкнул её назад, давая понять, что в компании пираты не нуждаются. — Идите лучше вон к тем джентльменам. Ким указал на столик, где сидел Чхве Сан с парой других матросов, и улыбнулся так, словно сотворил какую-то шалость, приобняв за талию парня и проводив взглядом девушек. — Расслабься, не нужно привлекать внимание, — прошептал пират на ухо Юнхо и тут же отодвинулся обратно, предложив врачу уединиться в комнатах наверху. Чон почти сразу согласился — как здесь можно было не привлекать внимания, если к тебе активно пристаёт какая-то девушка, которую видишь впервые в жизни? Он тяжело вздохнул и поднялся на ноги, прихватив со стола свой бокал. Хонджун забрал шляпу и, договорившись о комнате с владельцем заведения, повёл Юнхо по лестнице наверх, направляясь в левое крыло небольшого здания. Врач столкнулся в пролёте с каким-то мужчиной в тёмного оттенка накидке и всего на секунду увидел в нем кого-то знакомого, не обратив на это должного внимания и свалив все на алкоголь. Чона совсем немного пошатывало, он разглядывал облезшие стены и деревянные двери с начирканными номерами рядом с ними — здесь было даже лучше, чем в среднестатистических борделях Тортуги. По крайней мере ничем не воняло, было чисто и убрано. — Хонджун, — позвал пирата врач и нахмурился, прежде чем продолжить. — А что ты сказал ей? — Что если не уйдёт, то голову оторву, — засмеялся старший. Его плащ развевался, пока он уверенно двигался вперёд, стуча каблуками. — У них здесь хозяйка очень злая, поэтому они такие смелые. Младший расслабился, услышав такое объяснение, и отпил из своего бокала, задумавшись о своём. Ким же резко остановился, толкнув от себя нужные двери, что на удивление парня оказались открытыми. Комнату можно было закрыть лишь изнутри на подобие железной защёлки, но Юнхо, больше не волнуясь о своей безопасности рядом со старшим, спокойно прошёл внутрь.***
Сан от подошедших к нему дам может был бы и не против, но мальчишка, сидящий по другую сторону стола этими леди был шокирован. Чхве рассмеялся, а после поднялся изо стола, ссылаясь на то, что сегодня он слишком занят важной миссией. Забрав Уена и, оставив усмехнувшегося Кая с Бекхеном одних за столом, Чхве ушёл наверх, также предварительно договорившись о комнате. Мальчишка выпросил у старших бокал рома, но не осилил даже половины. Голова кружилась и перед глазами все немного плыло, но Чон совсем не жалел. Он пробежал нужные им двери, и Чхве пришлось защёлкать пальцами, пытаясь привлечь внимание младшего. — Забегай давай. — Сан потрепал по голове подбежавшего к нему мальчишку, а тот только скорчил недовольное лицо и схватил ладонь пирата, сбрасывал её с себя, и проходя вперёд. Чхве устало прошёл за ним, запирая дверь и сразу же стянул с себя сапоги, а после и рубаху с ремнями и оружием, кидая все это на небольшую прикроватную тумбочку. Пират завалился на постель, закрывая глаза и готов был сразу же провалиться в сон, улавливая краем уха несильно застучавший по крыше дождь. Завтра будет сложный день отплытия и придётся много работать — отдохнуть нужно было обязательно. Постель не пахла ничем и никем, а в самой комнате стоял запах дерева и приближающегося дождя. На кровать чуть ли не с разбега плюхнулся мальчишка и пододвинулся поближе к старшему, молча разглядывая его. Уен с интересом рассматривал чужие немногочисленные татуировки и самые разнообразные шрамы. Обычно старший не раздевался, но в силу ужасной духоты и усталости, его можно было понять. На груди по левую сторону у Сана были изображены две горы всего лишь из пары черточек, ниже надписи на непонятном для Уена языке, хоть он и пытался их прочесть, ещё ниже сбоку был компас и что-то вроде волн, уходящих к бедру. Одна маленькая татуировка скрывалась посередине спины, чуть ниже плеч — птица в виде галочки и восходящее солнце. Чон расспросил старшего уже обо всех татуировках и историях их возникновения, естественно захотев какую-нибудь и себе. Пират тогда отказался моментально — это больно и опасно. Если проколоть ухо ещё было можно, то вгонять себе под кожу краску — безоговорочный отказ. Уен вздохнул, подперев голову рукой и приуныл, уставившись на огромных размеров ожог, покрывавший весь левый бок пирата. Наказание — объяснил старший, когда мальчишка все не унимался, пытаясь разузнать о возникновения каждого шрама на чужом теле. Это ведь так. Так здорово? Дополняет и без того суровый вид пирата, жаль только, что наверняка ужасно больно и мучительно. Уену захотелось искренне обнять своего спасителя, но было нельзя. Мальчишка и рад бы был обниматься с кем-нибудь почаще, но никому здесь не было до этого дела. Уен снова вздохнул. Почти все тело старшего было изрезанно тонкими, белеющими шрама или наоборот довольно широкими и страшными, плохо заживавшими. Даже на чужих пальцах виднелись тоненькие полоски, уж неясно чем полученные. Может быть крючком, может лезвием или что похуже. Прямо по левому запястья мужчины шёл длинный шрам вдоль руки, словно её хотели разрезать — Чон себе даже не представлял, что могло оставить этот след, а сам Чхве рассказывать не стал. Сан был одиноким, пусть всегда находился среди толпы, в самой гуще событий, в самом центре любой битвы. Он постоянно стремился к высоте, к власти, к уважению — такого желало его разорванное сердце. Чхве был сиротой, в глаза не видевший своих родителей. Все детство он провел в одной забегаловке в порту на Карибах в виде мальчика на побегушках, над которым не потешался разве что чёрный кот на заборе. Юношество не задалось с самого начала — его продали словно бесхозную вещь на одно жуткое судно, где нужно было лишь пахать и есть какие-то помои раз в день. Чхве с настоящим ужасом вспоминает те давным давно ушедшие дни, свои попытки сбежать, всю гниющую боль и осознание своей никчемности. Бесполезности, одиночества и чего только можно было себе представить в сыром и вонючем трюме того судна. Сам Сан никогда не причинял себе никакого вреда, единственное чем можно было дорожить в его мире был он сам. Каждый шрам появлялся от чужой руки и к сожалению, никогда не исчезал. Время шло чертовски медленно, но тот день, когда младшего забрал к себе Хонджун был выбит в памяти навечно. С шестнадцати лет Сан верил лишь своему молодому капитану и жизнь отдать был готов за него. Они вместе строили свое дело и вместе росли уже седьмой год с небольшой разницей в возрасте — всего лишь три года. Судьба не разлучала их, пусть со временем дружба отошла чуть дальше, чем хотелось бы. Сан никогда в жизни не чувствовал настоящей заботы, ни родительской, ни любящей, никогда не получал подарков без причины — он все делал сам. Пират поначалу даже завидовал Юнхо — Хонджун постоянно баловал его, побег оказался прощенным лишь за одну пощёчину, а не за удары раскаленным железом по бокам, Сонхва о нем по-своему беспокоился, хотя парень ни сделал для этого совершенно ничего особенного. Будучи молодыми Хонджун с Сонхва были по большей части вместе, и тогда в квартирмейстере ещё не проснулось полное понимание этой бренной жизни и людей в ней. Казалось, что лиц в мире много и любой может заменить кого-то, а на деле все было совсем не так. Саном нужно было дорожить и можно было верить, а Юнхо этого, по мнению Чхве, не заслужил и никогда не должен был заслужить. За что он был благодарен врачу, так это за мальчишку. Уену хотелось дать всего, что сам Сан не имел. Правда выходило это у разбойника не всегда так, как он это себе представлял. И все же, Чхве пытался, чувствуя себя лучше, заботясь о младшем. Уен вновь, чрезмерно громко вздохнул, выдохнув тёплым воздухом прямо в щеку пирату и тем самым заставил Чхве оторваться от свои мыслей. — Спать ложись, — прошептал Сан, переворачиваясь на бок, лицом к мальчишке. — Но я ещё не хочу. — Надо, завтра будешь все узлы…— уже сонно пробубнил пират, так и не договорив, и притянул к себе младшего. Чхве обнял его, коротко коснувшись губами чужой макушки и с относительным спокойствием, не забывая про мушкет и сабли на тумбочке, заснул, вслушиваясь в набирающий силу дождь. Уен прикрыл глаза не споря со старшим, только приобняв его в ответ с довольной улыбкой — словно его прошлые мысли были услышаны, и принялся думать уже о завтрашнем дне и каких-то узлах, завязывать которые Чхве ещё его не учил.***
Тем же временем.
Юнхо сидел на постели, облокотившись на ее спинку и старался внимательно слушать лежащего перед ним капитана, в попытках не думать про чужую кофту, которую почему-то очень сильно хотелось потрогать снова. В комнате была всего лишь одна кровать, как и в любом среднестатистическом борделе Тортуги, что все-таки не удивляло. У выхода на балкон с видом на бухту от ветра дергались грязно-синего оттенка шторы, а возле другой стены стоял стол с фонарём и пустым бокалом, что там оставил врач. В комнате было темновато, лишь лунный свет с окон перемешивающийся с огоньками желтоватых свечей. Сначала Хонджун рассказывал о своём странном сне, после снова про весьма подозрительное чувство — будто кто-то следил за ним каждую минуту, льстя врачу тем, что рядом с ним он чувствует себя лучше и не тревожится ни о чем. Дальше шёл весьма экспрессивный рассказ о глупости владельца какой-то лавки — Юнхо просто улыбался и слушал, иногда пропадая в мыслях о своём. Капитан вновь извинился за то, что не мог быть рядом и за то, что им так и не удалось потренироваться на суше — корабль уже подготовили к отплытию, которое должно было состояться завтра, из-за чего Хонджун не стал налегать на алкоголь, создавая вид почти что трезвого человека. На врача пара бокалов действовали совсем иначе. Юнхо стучал себе по бедру пальцами не контролируя навязчивую улыбку и потихоньку спускался вниз, ложась на постель. Уже через пару минут Юнхо вовсе лежал на правом боку, поджав к себе левую ногу, и смотрел сквозь пирата, выдавая свое отсутствие задумчивыми глазами. С того самого дня пират так и не стал заходить дальше поцелуев в щеки, и Чону конечно же казалось это странным. Наверное он просто надоел пирату? Глупость. Зачем тогда мужчина проводит с ним свой последний день на суше перед далеким плаваньем, хотя мог бы уйти с любой дамочкой, каких тут было немерено и развлекаться целую ночь? Да и врач был виновен — нужно говорить, а не молча размышлять о том, чего может быть и не существует. — Пора спать, да? — улыбнулся пират, заметив потерянные глаза младшего. Он уложил подушку, с которой лежал на место, к спинке кровати, и пододвинулся поближе к парню, подпирая голову рукой. — Я не хочу. Юнхо в открытую уставился на чужие губы, смеша этим пирата, а после сложил брови домиком, пододвигаясь к пирату. — Вам точно понравилось кольцо? — Если бы не понравилось, я бы его не стал носить. — Ким осторожно перекинул свою руку через врача и принялся развязывать шнурок, которой удерживал волосы парня в коротком хвосте. По крыше начал стучать дождь с каждой минутой набирая силу, а у Юнхо в голове крутилось так много мыслей, что он не мог сосредоточиться хоть на чем-нибудь. Нужно было относиться ко всем чуть проще, не надумывать себе плохого — Уен в этом был профи, пусть может и по-детски. Пожалуй самым главным сейчас было лишь то, что капитан лежал рядом и нежно гладил по голове, перебирая волосы. Юнхо откровенно говоря начинало льстить то, что из целых тысячей людей этому привлекательному капитану приглянулся именно он. Хонджун только смотрел на разморенного алкоголем младшего и прикидывал насколько же подлым будет вновь пристать к нему. По плану, Юнхо не должен был устоять перед пиратом после подобной, пусть и необходимой разлуки, но по всей видимости Ким все ещё был плох в понимании любовных дел. Младший казался настолько милым, казалось безобидным, беспомощным, словно его нужно было постоянно защищать. Возможно так и было ещё полгода назад, сейчас же парень неплохо управлялся со шпагой и в случае чего мог разобраться с мушкетом. Но тут устоять не смог уже пират. Хонджун разулыбался резко притянув к себе не ожидавшего этого врача, и крепко крепко обнял, прижимаясь губами ко лбу врача. Старший отодвинулся, засматривась в глаза Чону и тяжело вздохнул, прежде чем сказать то, что противоречило собственной тактике, где он должен был смиренно ожидать каких-то открытых действий с противоположной стороны: — Что если я поцелую тебя? Юнхо будто только и ждал этого вопроса, по всей видимости не горя желанием быть инициатором — одного раза пока что хватало с головой. И наверное это было плохой идеей. Чон согласно кивнул мужчине, в который раз почувствовав как не вовремя, по его мнению, краснеют и горят уши, а по рукам пробегает дрожь. На этот раз Юнхо и в половину от прошлого «праздника» не был пьян, пусть не кристально, но довольно отчётливо представляя себе, что происходит и на что он с предвкушением соглашается. Хонджун осторожно притянул его к себе за шею, ладонью пройдясь по ней выше к подбородку и задев большим пальцем нижнюю губу парня. Юнхо закрыл глаза и задержал дыхание, почувствовав на собственных губах чужие с привкусом вина, бокалом которого побаловал себя старший ранее. Чон не то чтобы умел целоваться, но ответить точно попытался принявшись во всю изучать новое для него занятие. Пират без напора надавил на плечи, принуждая лечь на спину, и, совсем увлекшись, быстро перекинул через парня ногу для удобства и прижался к нему всем телом, не прекращая целовать. Юнхо определённо ощущал ужасное волнение, пальцы подрагивали, но зато заветное желание — свободно прикоснуться к этой чёртовой кофте, сбылось. Врач несмело положил свои руки на чужую талию и повёл ими вверх на спину мужчины. Бархат на ощупь казался настолько дорогим, что парень себе даже не представлял зачем капитану так сильно нужны какие-то отцовские сокровища — разве что их там было на тысячи таких кофт? Врач продолжал блуждать руками по чужому телу, осмеливаясь лишь гладить кофту и задевать кожаные ремни. Капитана отчего-то хотелось крепко держать за талию, даже мысль об этом отдавалась приятной дрожью по всему телу, но парень все равно не осмеливался на подобное. В отличие от капитана, который не постеснялся распустить шнуровку чужой рубахи и стянуть её с плеч парня, спускаясь поцелуями на подрагивающую шею. Юнхо никак не мог определиться, что именно он чувствует и готов ли к чему-то большему. Интерес смешанный с алкоголем перевешивали все опасения, и парень даже пытался как-то отвечать, обнимая старшего. Его ладони до безобразия хорошо смотрелись на чужой шее и самому врачу к его же удивлению, нравилось прикасаться к старшему, с каждой минутой забывая все больше своих тревог и пропадая в состоянии эйфории, не слыша даже музыки с первого этажа и дождя, бьющего по крыше. Пират остановился, прижавшись головой к груди младшего и прикрыл глаза, вслушиваясь в быстрый ритм его сердца. Юнхо, который уже всей душой был готов к более активным действиям, вспоминая все, что смог вычитать в интересных книгах квартирмейстера, сам потащил чужую кофту вверх, попытавшись стянуть её с пирата. Хонджун и не был против, такое поведение врача только сильнее распаляло его. В голове однако возникало не очень приятное беспокойство по понятном поводу — не перепил ли случаем парень? Главное в том, что он отвечал, а это что-то да значило. Хонджун позволил снять с себя кофту со всеми ремнями, и парень долго рассматривал уже запомнившиеся шрамы, с осторожностью прикасаясь к чужой груди. Юнхо приподнялся, придерживая старшего, и, недолго думая, сам подался вперёд, оставляя еле ощутимые поцелуи чуть выше ключиц пирата. Капитан расслабился, прекрасно чувствуя себя в руках врача, и обнял его, зарываясь ладонью в тёмные волосы. Чон опустился обратно, приподнимаясь на локтях, и, ещё раз посмотрев на пирата, принялся стягивать с себя рубаху, понятия не имея, как все должно развиваться дальше. Хонджун провел ладонью вдоль чужой груди и по всей видимости о чем-то глубоко и не к месту задумался, пока младший не набрался храбрости и уверенности для того, чтобы поменяться местами. Ким явно не ожидал подобного, схватившись за чужие плечи и заглянув прямо в блестящие глаза младшего. Парень навалился сверху, оказавшись между разведенных ног капитана, на что старший непроизвольно задержал дыхание и негромко ахнул. — Ты хочешь быть сверху? — прошептал старший, быстро облизав покрасневшие губы. Впервые за долгое время его обдало жаром от смущения, смешанным с невероятной силы волнением. Пират и не брал в расчёт такой расклад, совсем потерявшись — в любви с мужчинами оба были потерянными, но по крайней мере готовыми к новым ощущениям. И все же зря, нужно было рассуждать о подобных исходах, беря в расчёт настоящий характер парня с его первыми днями на корабле, полными упорства и противостояния всем «животным» на нем. Юнхо не знал, что ответить, совершенно смутившись от такого вопроса и своего положения. Вместо раздумий, он опустился вниз и еще раз поцеловал старшего, с нежностью пройдясь ладонями по его плечам. Снизу раздался странный грохот — может быть посуду уронили? Стул, бочку, а то дело и целый стол? Юнхо не хотел отвлекаться от исполнения своих желаний и экспериментов, что появлялись в голове, все-таки сжав в своих руках талию поддавшегося на встречу пирата. Звук снизу повторился, и врачу показалось, словно кто-то вскрикнул. Он поднялся, прислушавшись внимательнее, и отвёл взгляд от пирата, не в силах просто так смотреть на тело под собой. Хонджун не понял врача, забеспокоившись и подумав, что в чем-то провинился или ошибся. Мужчина с настоящим волнением опустил ладонь на бедро младшего и тихо спросил: — Я что-то делаю не так? Ты мне ничем не обязан сейчас, если не… — Хонджун прервался, услышав странные звуки снизу, и также прислушался. Стекло разбилось на нижнем этаже, а после вновь кто-то завизжал — наверняка одна из блудниц. Может быть самая обычная драка? Кто-то повздорил, но Юнхо уже не мог прекратить нагонять на себя недобрые мысли. — Ты слышишь? Парень быстро слез с пирата и поднялся на ноги, хватая свою рубаху, отброшенную к концу кровати. — Девку не поделили, — пошутил пират, садясь на постели, пытаясь отдышаться и каким-то невообразимым образом унять в себе желание продолжить вместе с возбуждением. — Нам лучше лечь спать. На этот раз снизу раздался выстрел, заставивший Юнхо в ожидании каких-то действий уставиться на пирата. Тут уже капитану пришлось напрячься, быстро натянув свою кофту обратно и вскочив на ноги. Он нахмурился, покрепче затянув пояса на талии и тяжело, в какой-то степени разочарованно вздохнул, заведя мушкет. — Ты что пойдёшь проверять? — еле слышно спросил Юнхо, взволнованно подойдя к пирату. — Да, просто посмотрю, раз так. — Ким завёл ещё один мушкет и вручил его растерявшемуся врачу, приподняв брови. — На всякий случай. Если вдруг… Прыгай с балкона и убегай к пристани, Сонхва должен ночевать на корабле сегодня. Понял? Юнхо нахмурился, схватив уже развернувшегося к выходу пирата за локоть, и возразил: — Почему я остаюсь? И почему все так странно, это же просто чужая ссора, так ведь Хонджун? — Я всего лишь хочу убедиться в этом, хорошо? Хонджун осторожно оторвал от себя чужие руки и быстрым шагом покинул комнату. Весь это дурацкий план — гореть ему синем пламенем. Пират ощутил ужасную злость на то, что все пошло как-то не так, как должно было быть. А с другой стороны все было более чем? Хонджун глубоко вдохнул, стараясь выбить из головы все, что обосновалось в ней пару минут назад и уверить себя в том, что сегодня ничему не суждено быть. Он и сам не был готов, должно быть врач по велению судьбы отвлёкся на какой-то там дурацкий шум снизу. Прогуляться очевидно стоило, успокоиться, привести мысли в порядок. Правда, капитан совсем не ожидал увидеть возле своего носа чужую саблю, со стремительно силой приводящую мысли в самый что ни на есть порядок.***
Юнхо, сжимая в руках мушкет, нарезал круги по комнате, обдумывая произошедшее, то, как глупо он отвлёкся, и то, как пират наверняка подумал что плохое о нем. Парень всерьёз забеспокоился — а вернётся ли вообще пират теперь? Прошло пять минут. Почти что десять — Чон думал уже над тем, чтобы вовсе спуститься. Внизу слышалась драка, что только не происходило там по воображению Юнхо. Однако выйти он не решался, боясь вновь попасть впросак и оказаться виновным, получая поверх своих шрамов ещё пятнадцать ударов плетью. По лестнице кто-то спеша и топая поднялся на второй этаж. Это был не капитан — совершенно не его манера. Юнхо напрягся, поднявшийся человек притих и по всей видимости проверял все комнаты. Уже через минуты завязалась драка, врач подошёл поближе к окну, прислонившись к стене и осторожно заглянул вниз, попытавшись разглядеть что-нибудь на улице. Дверь толкнули. Парень поудобнее перехватил мушкет и словно мышь отошёл к другой стороне, надеясь застать загадочного гостя врасплох, выскочив из-за открывшихся дверей, которые толкнули уже настойчивее, после чего принялись страшно трясти, пугая врача до дрожи в руках. Юнхо перебрал в голове всю свою жизнь, моля Бога о том, чтобы по ту сторону был кто-нибудь не несущий в голове мысли о убийстве неповинного ни в чем врача. Что-то определённо пошло не так, возможно прямо сейчас Хонджун лежит где-то внизу с глубокой раной в груди и медленно умирает. Чон зажмурился и выдохнул через рот, полагаясь на то, что капитан бы никому не сдался так просто. Дверь протрещала и парень с ужасом в глазах увидел разлетевшиеся щепки от защёлки, что не выдержала напора. В комнату вбежал незнакомый озлобленный мужчина средних лет и тут же кинулся в сторону врача, будто слышал, как тот переходил от стены к стене и знал куда поворачиваться. В комнате прогремел выстрел и тело с глухим ударом повалилось на пол, пачкая старый ковёр свежей кровью.***