Фазирование лени

      – Мой сын нашел себе девушку! – огорошила их новостью Куроками-сан, стоило только маленькой процессии в виде Мирио, Мэдоки и Химэ появиться на пороге. – Неужели у меня скоро появятся внуки? Ах, я так ждала этого момента!       – Мам, если ты забыла, мне пять лет, – напомнил матери Мэдока, опирающийся на Мирио всем телом; если быть точнее, то все время, пока они улепетывали от разозленной причуды рыжего мальчишки, Мирио тащил его на своих плечах, время от времени уклоняясь от выстрелов зеленого пламени, расплавляющего асфальт. В определенный момент Химэ выдохлась, заорала что-то нецензурное им вслед и исчезла, а Мэдока наконец-таки смог самостоятельно встать на ноги и не без помощи своего друга добраться-таки до дома. Правда, не сказать, что особо успешно – буквально у калитки нахальная Химэ появилась в клубах зеленого дыма и вцепилась Мэдоке, опять безвольно повисшему на плечах Мирио, в волосы. Как назло, дверь дома открылась – и маленькая и не очень дружная компания предстала под ясны очи Куроками Такао-сан, матери Мэдоки. Тот только лишь закатил глаза, когда мать, застыв, изумленно уставилась на неопознанную девочку, и убито пробормотал: «несложно догадаться, что сейчас будет».       Мирио догадаться не мог, а посему лишь, терпеливо и светло улыбаясь, ждал реакции матери своего лучшего друга. Та ждать себя не заставила: и Мирио в очередной раз поразился особенностям поведения достопочтенного семейства Куроками. Неудивительно, что Мэдока был с прибабахом – с такими родителями, не в обиду им будет сказано, это было немудрено. Впрочем, познакомившись с ними немного поближе, Мирио мог заверить, что они были… прикольными и странными, да. Хотя, наверное, если бы старшие члены семьи Куроками имели другие характеры, их сын не вышел бы таким необычным.       – Ну и что! – всплеснула руками Куроками-сан, в очередной раз подтверждая мысли Мирио. – Вы еще успеете вырасти, и все будет прекрасно!       – А если не будет? – тут же отозвался в доме приятный, хрипловатый мужской голос, и обернувшаяся на него Куроками-сан тут же потеряла весь довольный и радостный вид, превращаясь в мегеру:       – А почему не должно быть? – рявкнула она так, что Мирио вздрогнул и испуганно взглянул на Мэдоку, не теряя, впрочем, жизнерадостной улыбки на своем лице; из-под рыжей челки мелькнули усталые зеленые глаза, весь вид которых выражал всю тяжесть этого мира. Мирио на секунду почувствовал себя так, словно попал в логово к тиграм или львам: почему-то это ощущение преследовало его всегда, когда он приходил в дом семейства Куроками.       Куроками-сан ответил своей жене что-то непонятное, и она, проигнорировав его, снова развернулась к детям и присела на корточки, с подозрительно ласковой улыбкой заглядывая в лицо Химэ, вцепившейся в шевелюру Мэдоки и отпускать ее ни разу не стремившейся. Ту не смущало присутствие рядом взрослого человека, не смущало также и то, что она сама была абсолютно голой – рубашку, которую с перепугу швырнул в нее Мирио, она сожгла на подлете тогда, еще в парке, – а еще нахальная Химэ ворчала на ухо Мэдоке что-то сердитое и явно недовольное, и тот, морщась, страдал, демонстрируя всем своим видом, что лучше бы причуды у него вообще не было.       – А кто это у нас такая принцесса? – проворковала Куроками-сан, с метафорическими звездами в глазах вглядываясь во вмиг оказавшееся заинтересованным лицо Химэ. – Кто это такая красивая девочка на нашем пороге, и почему я не видела ее раньше?       – Мам, ты, как всегда, зришь в корень [1], – закатил глаза Мэдока и вяло пихнул Мирио под колено, чтобы тот сделал хотя бы шаг вперед и зашел, наконец, в дом. – Мама, это Химэ, Химэ, это мама. Познакомились? Прекрасно, – проворчал он и с наслаждением вздохнул, когда неугомонная Химэ наконец-таки перестала выкручивать ему уши и дергать за волосы.       – Здравствуйте, Куроками-сан, – немного нервно поздоровался Мирио, косясь то на немного безумно улыбающуюся мать его лучшего друга, то на настороженно принюхивающуюся и приглядывающуюся к ней Химе. Когда та открыла было рот, чтобы сказать что-то определенно ругательное или опять заорать во всю глотку, Мирио аж передернуло – от Мэдоки повеяло такой угрозой, таким холодом, что мальчику стало страшно. Мирио бегло посмотрел на своего друга – его зеленые глаза на короткий промежуток вспыхнули жутким изумрудным огнем и погасли, и в ту же секунду напряженная линия плеч наглой Химэ расслабилась, и она, закрыв рот, склонила голову, позволив себе посмотреть на женщину более благосклонно.       Украдкой Мирио выдохнул – почему-то этот момент показался ему особенно опасным. Мэдока мотнул головой, как большая собака, и страшные зеленые искры исчезли из его глаз окончательно.       – Здравствуй, Тогата-кун, – доброжелательно произнесла Куроками-сан, не отрывая восторженного взгляда от Химэ, а после добавила: – Привет, принцесса. Будешь моей дочерью? Я всегда мечтала о дочери, ах, я так рада, что ты появилась здесь! Ну же, проходи скорее, дай-ка мне на тебя посмотреть!       – Я тоже очень рад тебя видеть, мам, – скептически произнес Мэдока, и Мирио почему-то стало неловко: сейчас Куроками-сан обращала на неизвестную ей девочку куда как больше внимания, чем на родного сына, однако того это, казалось бы, вообще не трогало – на лице его читалось, скорее, что-то среднее между «как я устал» и «хочу лечь и лежать, не трогайте меня».       – Да-да, Мэдока, – отмахнулась от него Куроками-сан, разглядывая подошедшую к ней вплотную Химэ с таким восторгом, какого Мирио вообще никогда на взрослом лице не видел. – Как тебя зовут, милая?       – Я уже сказал тебе, почему ты опять пропустила мои слова мимо ушей, – вздохнул Мэдока, которого заботливый Мирио усадил на лавочку в прихожей, и принялся лениво стаскивать с ног уличные кроссовки, по-варварски упираясь носком одной ступни в пятку другой. Мирио снял свои ботинки гораздо быстрее и исподлобья уставился на Куроками-сан, которая безо всякого стеснения тискала неожиданно спокойную Химэ, поддающуюся ласке, и не испытывала от этого никакого неудобства.       – Меня зовут Химэ, – тонким голосом оповестила Химэ, послушно позволяющая трепать себя по голове и за щеки.       – Очень приятно познакомиться, Химэ! – опять беспричинно восхитилась Куроками-сан и без труда подхватила Химэ на руки. – Ну-ка, расскажи мне, где это ты, такая красивая, милая, расчудесная, познакомилась с моим оболтусом?       – В парке, – почему-то пакостливо ухмыльнувшись, начал Мэдока. – Я призвал ее…       – …случайно, точнее, я сама призвалась, – продолжила Химэ, заправляя за ухо светлый локон.       – Она захотела…       – …чтобы он принес мне мороженого.       – А я…       – …не смог даже встать со скамейки, – закончила Химэ, а потом нахмурилась, уставившись в одну точку, словно обрабатывая полученную информацию. Мэдока, который уже знал, что дело пахнет керосином, подозвал Мирио, закинул руку ему на шею, и они шатко-валко побрели в сторону гостиной.       – Ох! Вы уже настолько близки, что завершаете друг за другом фразы? – жизнерадостно поинтересовалась Куроками-сан, заглядывая Химэ в лицо, и до той тут же дошло, если судить, как позеленели ее темно-серые глаза и вздулись вены на висках.       – ТЫ-Ы-Ы!! – взвыла она и судорожно дернулась в сторону Мэдоки, не слезая с рук его матери; Мирио, обеспокоенно посмотревший на трясущегося друга, увидел, что тот всего лишь бессовестно, беззвучно ржет. – Какого черта ты опять это делаешь? Почему ты снова позволяешь так себя вести? Я кому говорила, чтобы ты прекратил, слышишь, ты, рыжая жопа?!       Обернувшийся назад Мирио первым делом увидел крайне удивленное выражение лица Куроками-сан, которую тянуло по воздуху следом за ними – ноги ехали по полу, не сгибаясь в коленях, как будто неведомая сила волокла ее за уходящими мальчишками. Химэ орала и выла, но с чужих рук не слезала, зато было отчетливо видно, что основной двигательной силой была именно она – именно ее тянуло вслед за Мэдокой, как на магните, а проявлявшая неожиданную мощь Куроками-сан просто держала ее в объятиях и не выпускала.       Высунувшийся из кухни глава семьи проводил странную процессию расфокусированным взглядом, хехекнул что-то себе под нос и спрятался обратно. Мирио крякнул и поспешно отвернулся, чтобы не задумываться о неправильности семьи Куроками еще больше, чем до этого.       Мэдока уже успел поделиться наблюдением, что Химэ не могла отходить от него дальше, чем на пять метров, – внимательность друга поражала Мирио, и он небезосновательно считал его самым умным сверстником из всех когда-либо им встреченных.       Дотащив друга до пункта назначения, Мирио осторожно опустил его на диван, устраивая поудобнее, а сам, увидев, как тот вяло похлопал по месту рядом с собой, опустился с правого боку от него. Безо всякого стеснения Мэдока тут же завалился на плечо Мирио, немножко повозился и душераздирающе зевнул, напрочь игнорируя крики взбесившейся причуды, которая, сидя на руках у Куроками-сан, физически вела себя удивительно смирно – разве что орала очень громко.       – Мам, одень ее, пожалуйста, – буркнул Мэдока невнятно. – На меня и так косились, пока она всю дорогу до дома бежала за нами, потом исчезла, а потом снова появилась, причем одежды на ней ни капли не прибавилось.       – О-о-о! – глаза Куроками-сан сверкнули, и она, спустив на пол Химэ, восторженно хлопнула в ладоши. – Как раз у меня где-то сохранилась девичья одежда, которая тебе, Химэ-чан, прекрасно подойдет! Я мигом, подождите немного! – произнесла она и скрылась за пределами гостиной.       – Откуда у твоей матери девичья одежда? – тихо спросил Мирио у друга.       – Если бы не появилась Химэ, в ней ходил бы я. Мама всегда хотела девочку, – был ему совершенно безразличный ответ, словно Мэдоку вообще не смущало, что он мог бы носить девчачьи шмотки.       – Я хочу мороженое! – во всеуслышание заявила Химэ и топнула ногой, сердито глядя на Мэдоку. Тот сделал вид, что ничего не услышал. – Мороженое! Ты слышишь меня, придурок! Эй, я к тебе обращаюсь, как ты смеешь меня игнорировать!..       – Что за шум? – в проеме показалась рыжая макушка, а мгновением спустя – Куроками Атаго-сан собственной персоной. В очках, встрепанный, в неопрятной клетчатой рубашке – как всегда, с головой в своих исследованиях. – Юная леди, вам не пристало так громко кричать. Это неприлично.       – Но я хочу мороженое, – возмущенно всплеснула руками Химэ. – Он, – указующий перст обвиняюще ткнул в Мэдоку, и тот цокнул языком, – не дал мне его! Как он посмел?!       – Мэдока, – вздохнул Куроками-сан. – Ты ведь все прекрасно знаешь, и мне не нужно учить тебя банальным вещам, правда ведь? Ты ведь помнишь, что будет, если запереть в одной комнате клаустрофоба и клаустрофобофоба?       – Я тоже очень рад тебя видеть, пап, – с непередаваемой интонацией ответил Мэдока, и Мирио, скосив глаза, увидел, как тот криво ухмыльнулся. – Дай, пожалуйста, несравненной Химэ-чан мороженое. Я не хотел тратить деньги на покупку того, что было у нас дома.       Куроками-сан постоял, потупил, а после моргнул, и лицо его озарилось улыбкой.       – Молодец, сынок, – сказал он наконец, разворачиваясь в проходе. – Меня не существует, ревня тоже. Делаем вывод, что я – это ревень. Хвалю.       И ушел. Мэдока в очередной раз душераздирающе вздохнул, Мирио застыл, переваривая очередную бессмыслицу, сказанную Куроками-саном. Повисла тишина – Химэ молчала, видимо, ожидая свою законную одежду и мороженое. Мирио был готов поспорить, что супруги Куроками обязательно столкнутся интересами.       Так и случилось – прибежавшая со стопкой девчачьих платьев Куроками-сан тут же начала ругаться с принесшим фруктовый лед мужем, причем, на взгляд Тогаты, они ссорились, пусть и несерьезно, совершенно из-за каких-то пустяков. Химэ, старательно облизывающая мороженое, молчала и улыбалась, слушая негромкие разговоры обоих взрослых и подставляясь под ласкающие ее руки. Несмотря на то, что двое мальчишек сидели в стороне, лишними они себя совсем не ощущали – наоборот, чувствовался какой-то семейный дух, объединяющий всех, даже Мирио, не носящего ту же фамилию, что и остальные.       Словно проводился особенный ритуал-таинство по принятию в семью.       Мэдока время от времени отвечал своим родителям и вставлял свои язвительные комментарии, иногда подталкивал Мирио, чтобы он тоже как-то реагировал на происходящее. И со временем Мирио влился, стал чувствовать себя уверенней в этой необычной обстановке. В доме странного семейства Куроками было уютно и очень-очень тепло, и это тепло струилось по венам живительным огнем и грело душу, как свернувшийся калачиком на груди большой, пушистый кот.       Мирио понял – ему нравилось здесь находиться.       – Ну, когда вы вырастете, я надеюсь, что вы с Химэ-чан поженитесь и подарите мне много-много внуков! – произнесла Куроками-сан, тщательно расчесывающая длинные светлые волосы Химэ, и сидящий рядом с ними Куроками-сан закатил глаза, за что тут же получил крайне болезненный тычок в бок и зашипел.       – Нет, мама, – проворчал в ответ Мэдока, уже давно уложивший тяжелую голову Мирио на колени и заставивший его монотонно перебирать мягкие рыжие пряди. – Если я и женюсь на ком-то, то только на Мирио, по-другому и быть не может.       Мирио показалось, что его сердце остановилось и застучало прямо где-то в горле, а в лицо дохнуло жаром, и он смущенно зажмурился, прекратив пропускать пушистые волосы сквозь пальцы.       – Не останавливайся, – попросил-приказал Мэдока и, когда Мирио снова послушно начал гладить его по голове, продолжил, обосновывая свою точку зрения: – Мирио сильный, он может катать меня на спине и никогда не отказывает мне в помощи. С этой точки зрения он определенно лучше тебя, Химэ-чан.       – Что-о-о?! – возмущенно протянула Химэ, сердито взглянув на Мэдоку, и тот, проигнорировав ее, безжалостно припечатал сверху:       – А еще на нем можно ставить свои эксперименты, – он помолчал, подумал и добавил: – Никто больше не соглашался, а он согласился. Прикольно же.       Так Мирио понял, что понятие любви и дружбы у Мэдоки более, чем просто специфическое.