Фазирование лени

      – Мэдока, – обманчиво мягко произнес Мирио, который по сравнению с Мэдокой выглядел абсолютно целым и невредимым, и сощурил ярко-синие глаза, смерив пронзительным взглядом идущего бок о бок с ним Окаду. – Я очень рад, что ты дошел до пункта управления. Я искал тебя.       – Зачем? – непонимающе прохрипел Мэдока и тут же скривился из-за звучания собственного голоса, а после исподлобья покосился на Мирио, волосы которого хаотично растрепались так, словно ему в лицо долго и упорно дул яростный ветер. Впрочем, с учетом того, что Мирио оказался на ветреном полигоне, это было объяснимо. Мэдока угрюмо пробежался взглядом по едва ли помятому геройскому костюму друга и мрачно подумал о том, что он опять оказался где-то в заднице по уровню умений, везению и прочим характеристикам.       Он все еще терпеть не мог оставаться где-то на задних ролях в качестве игрушки для битья, а сейчас, с учетом того, что Окада предусмотрительно оставил его в живых для каких-то своих наполеоновских планов, Мэдока и вовсе приходил в бешенство. Одно дело, когда он остается один на один с противником, выше его на голову по уровню, и по чистой случайности сыграть с ним вничью, и совсем другое – когда перед тобой оказывается друг, которого ты знаешь хорошо и очень давно, на которого ты плюс-минус хочешь равняться, который выходит по итогам первого испытания целым и невредимым.       Мэдока сузил глаза и растекся в предупреждающем оскале, когда Мирио открыл было рот, чтобы как-то прокомментировать происходящее. Тот укоризненно склонил голову к плечу и сделал шаг вперед, протягивая к Мэдоке руки для того, чтобы забрать его из крепкой хватки Окады и помочь дойти до перевалочного пункта между испытаниями.       – Но-но-но, – покачал головой Окада и мягко улыбнулся, с угрозой на дне прозрачных глаз встречая злой взгляд Мирио, и чуть наклонился вперед, плечом частично заслоняя Мэдоку. – Это мой напарник, и я сам сумею помочь ему дойти туда, куда нам нужно. У тебя вон, – Окада указал подбородком на Амаджики, скромно подпирающего стенку неподалеку, – свой напарник есть. К нему свои руки и тяни.       – Мэдока – мой друг, а не твой, – процедил сквозь зубы Мирио, с тихим бешенством, совсем ему не свойственным, всматриваясь в лицо Окаде. – Позволь мне помочь ему.       – Лучше отдохни, – дружелюбно посоветовал Окада, и в его вкрадчивом голосе неожиданно лязгнула сталь. – Следующее испытание обещает быть очень тяжелым, к чему утруждаться и заботиться о своих потенциальных противниках?       – Да как ты смеешь, – пророкотал Мирио, и на его скулах заходили желваки. Сведенные к переносице брови исказили его обычно добродушное лицо, придавая ему оттенок зловещей мрачности, а сжатые кулаки выдавали степень его раздражения. – При всем моем уважении, я считаю, что…       – Мое мнение вам, видимо, совсем неинтересно? – рявкнул Мэдока.       Он резко вырвался из поддерживающих объятий Окады, всем своим видом демонстрируя, где видал идиотские перепалки этих двоих.       – Так вот, ответственно заявляю: да пошли вы, – выплюнул Мэдока, неловко взмахнул руками, как большая птица, стараясь удержать стремительно исчезающее равновесие из-за потерянной опоры. – Можете ругаться сколько угодно, а я пошел дальше, – злобно добавил Мэдока и спешно похромал в сторону входа на опорный пункт, силой заставляя себя не думать о том, настолько по-идиотски он выглядит.       Через каких-то пару шагов его догнал Мирио и пошел бок о бок. Ему хватило совести быть пристыженным, поэтому уже через пару секунд он пробормотал виновато, но искренне:       – Прости, Мэдока, я погорячился.       Мэдока, сердито хромающий по направлению ко входу в перевалочный пункт, бросил на Мирио злобный взгляд из-под рыжей челки, в очередной раз скривился под не менее злобное ментальное ворчание Химэ, но ничего не сказал, предпочитая довольствоваться своим агрессивным молчанием и угнетенным настроением Мирио. В конце концов, Мэдока знал и прекрасно осознавал, что подарком он не был, так почему он один должен был страдать и беситься?       Окада пристроился с другого бока, а сердито пыхтящий Амаджики плелся где-то позади. Мэдока чуть ли не физически почувствовал, с какой неприязнью переглянулись оба парня и тут же отвернулись друг от друга, делая вид, что их не существует. По какому-то дурацкому стечению обстоятельств Мэдока почему-то ощутил себя героиней какого-то дебильного седзе, за внимание которой сражались два горячих парня; из-за такого сравнения его аж перекосило, и он удостоился ехидного хмыкания Химэ – единственного отличного от нецензурных ругательств звука, который она издала за последние десять минут.       Потом ломота в теле, пропавшая из-за резкого всплеска ярости, вернулась с удвоенной силой, и Мэдока резко ощутил себя старой развалиной, неспособной лишний раз и руки поднять, однако просить о помощи даже не смел – повиснуть на ком-то сейчас означало окончательно отринуть свою гордость и смиренно положить на нее болт. Класть болт на свою непомерно раздутую гордость Мэдока не умел и учиться не хотел – для него куда легче было перетерпеть, переболеть, пережить, а дальше он всегда придумывал план, по результатам которого дело запросто могло пойти на лад. Всполошившаяся Химэ по ментальной связи отвлекала Мэдоку какими-то шутками-прибаутками и прочими глупостями, которые Мэдоку обычно раздражали, а сейчас выполняли роль очень даже неплохого отвлечения внимания. Болело, без лишнего преувеличения, все, и Мэдока, признаться честно, в данный момент плохо представлял, как они дальше собираются сражаться.       С горем пополам он сумел дойти до пункта отдыха, где рухнул на самую дальнюю скамейку, подходящую длиной только для двух человек, и, не обращая больше ни на кого внимания, ушел в себя, по крупицам стараясь восстановить последние ресурсы организма. Немножко придя в себя, Мэдока забрал свой полевой набор юного экзаменующегося и был таков – в наборе содержался стимулятор, пачка пластырей и бинтов, бутылка воды и небольшой сухпаек; такой набор доставался тем, кто был пригоден к дальнейшему сражению и кого не требовалось лечить с помощью вмешательства людей с исцеляющими причудами, то есть тех, чьим жизням угрожала опасность.       Мэдока, конечно, был безумно уставшим и потрепанным, но ему свезло, и выбывания из экзамена по причине ранений, несовместимых с дальнейшими испытаниями, он избежать сумел, а потому сейчас без помощи Химэ, едва-едва восстановившейся, пытался замотать длинный порез на руке. В Юуэй их учили, как нужно было оказывать первую помощь и себе, и пострадавшим, и Мэдока, никогда, будем откровенны, не имевший особо кривых рук, знал, что стоит делать в таких ситуациях, но сейчас из-за перенапряжения пальцы дрожали, перед глазами плясал темные точки, а в голове бил колокол. Пока не подействовали стимуляторы, Мэдока рисковал заработать нервный срыв – хотя бы из-за того, что у него не получалась вещь, в которой он плох никогда не был. Раздражение копилось, как снежный ком, и в обозримом будущем вполне могло стать немаленькой проблемой; кипевшее внутри недовольство хотело выплеснуться наружу, но позволить себе это Мэдока не мог – не сейчас, по крайне мере, пока он находился на экзамене и пока любое его неправильное действие могло расцениваться как объявление войны всем геройским школам сразу.       Поэтому, крепко сжав зубы, Мэдока терпел и не оставлял надежды перебинтовать себя самостоятельно. Плюхнувшийся на скамейку рядом Окада, который некоторое время до этого шатался не пойми где, меланхолично посмотрел на его потуги.       – Помочь? – максимально нейтрально спросил он, видимо, учуяв донельзя взвинченное состояние Мэдоки. Порой Мэдока диву давался, как Окада умудрялся выбирать такие выражения, чтобы дать понять, что ему не все равно, и в то же время выглядеть максимально отстраненным.       – Нет, спасибо, – процедил сквозь зубы Мэдока, но потом замолчал, замер, пространным взглядом пялясь на помятые бинты, зажатые в кулаке, а после ссутулился и буркнул едва слышно: – Да. Пожалуйста.       – Давай сюда, – произнес Окада, и Мэдока послушно протянул ему и коробку с лекарствами. – Показывай, где нужно замотать.       При помощи Окады дело пошло куда веселее, и уже вскоре Мэдока был чуть ли не с головой обмотан бинтами благодаря чрезмерно заботливому напарнику.       – Спасибо, – буркнул Мэдока, поправляя порванный манжет на правой руке.       – Всегда пожалуйста, – беззаботно ответил Окада, и Мэдока фыркнул, отводя взгляд. Потихоньку проснулся аппетит; Мэдока выхватил из сухпайка энергетический батончик и зажевал его, довольно жмурясь. Чье-то пристальное внимание заставило кусок встать поперек горла, и Мэдока поднял раздраженный взгляд от носков своих ботинок, выискивая нарушителя его благодушия. Нашел – в противоположном углу Мирио, сидящий бок о бок с Амаджики, таращился на него и Окаду пристально и немигающе. Заметив взгляд Мэдоки, Мирио расплылся в улыбке – какой-то фальшивой, к слову, – и помахал ему рукой.       В ответ Мэдока совершенно по-мальчишечьи показал ему язык и снова уделил все свое внимание батончику, который в данный момент был явно интереснее внешних раздражителей. Сидящий рядом Окада, кажется, медитировал, тоже набираясь сил на будущее испытание. Слабый гул не отвлекал, и Мэдока наконец-то смог перекинуться парочкой слов с угомонившейся Химэ.       – Ты вроде говорил, что благодаря каким-то связям ты знаешь немножко больше, чем все остальные? – ворчливо поинтересовался Мэдока, и Окада открыл один глаз, покосившись на него.       – Я знал только информацию о первом этапе и переходе на второй, – меланхолично произнес тот. – Про второй этап конкретнее мне ничего не известно.       – Ты бесполезен, – проворчал Мэдока.       – Спасибо, – тут же откликнулся Окада и смерил Мэдоку пронзительным взглядом. – Ты же понимаешь, что это не те слова, которые стоит говорить своему напарнику, с которым еще непонятно, что тебе предстоит сделать?       – Покалечить ты меня в любом случае не покалечишь, это против правил экзамена, – равнодушно дернул плечом Мэдока и встретил пристальный взгляд прозрачных глаз уже безо всякого пиетета. Бояться человека, с которым ты уже пообщался солидный промежуток времени, который шел с тобой бок о бок, который подхватывал тебя каждый раз при попытке завалиться, который, пусть и поверхностно, но рассказал о себе, было крайне глупо. Страх и трепет перед знаменитым Демоном Шикецу ушел безвозвратно, и Мэдока в два счета вернулся к своему прежнему уровню язвительности и наглости. – Более того, тебе невыгодно лишаться союзника в моем лице, а также тебе вряд ли позволит совесть бить сирого и убогого. Это не в твоем стиле, Окада-кун.       – Ты невыносим, – вздохнул Окада, и за его пронзительным взглядом и непроницаемой улыбкой неожиданно промелькнуло выражение бесконечной усталости.       – Приму за комплимент, – нейтрально отозвался Мэдока и продолжил жевать батончик.       Как только голод был утолен, а фантик выкинут в мусорку, Мэдока недовольно вскинул голову из-за оглушительно громкого сигнала к началу нового испытания. Дернув за ленту Связи с Химэ, Мэдока не очень-то и радостно констатировал, что они оба готовы поскольку-постольку: Мэдока все еще боролся с раздражающей болью во всем теле, а Химэ восстановила боевой покров только на шестьдесят процентов, а Болотных огней – всего лишь один полный круг.       Механический женский голос без лишних эмоций объяснил, что именно напарникам предстоит сделать. В чем была суть: все полигоны и квадраты перемешивались между собой территориально, и теперь боевой двойке предстояло пройти от пункта А до пункта В, преодолевая всевозможные препятствия и трудности. Более того, один из пары должен был стать основной ударной силой, а второй – раненым, тем, кого первый член пары должен был защищать и который должен был сражаться по мере своих сил даже будучи ограниченным в возможностях. Синхронизированные значки напарников в случайном порядке загорались синим и красным цветом для атакующих и защищающих соответственно.       На свой значок, который он отцепил из-под отворота пиджака, Мэдока посмотрел с невыносимым скепсисом. Металлический корпус издевательски подмигнул ярко-синим бликом, заставив Мэдоку закатить глаза. Сидящий рядом Окада с интересом пялился на красный огонек, гипнотизируя его своими прозрачными гляделками.       – Иди уже, – буркнул Мэдока, слабо пихнув Окаду в бок. Тот вскинулся, невнятно угукнув, и, с видимым трудом поднявшись на ноги, поковылял к стенду, где на него должны были надеть предметы, имитирующие ранения, и указать ограничения, которые на него накладывались. Сам Мэдока, встав с не меньшим трудом, пошел за картой, указывающей, куда им нужно будет идти в качестве финальной точки.       Понять, повезло ему или нет, Мэдока не мог – с одной стороны, его причуда меньше зависела от физических ограничений, но с другой, даже будучи усталым и израненным, Окада все еще оставался сильнее него, и полученные им ограничения могли серьезно усложнить дальнейшее прохождение экзамена. Впрочем, пока у него не было информации, и паниковать не было смысла; возможно, все могло быть не так уж и плохо.       – Ты тоже в рядах синих, Мэдока? – жизнерадостно спросил у него Мирио, пристроившийся сбоку. Мэдока не обманывался внешним добродушием Мирио, – для того, кто знал его не первый год, было очевидно, что тот был напряжен, как натянутая тетива. Мэдока не понимал этого беспокойства – Мирио всегда был спокоен как удав, а сейчас почему-то выглядел крайне… недовольным, что ли. Разбираться в причинах Мэдока не собирался, это было последним, чем он собирался заниматься в данной ситуации, так что неуместное любопытство следовало отодвинуть на задний план.       – Как видишь, – ответил Мэдока, получая свой голографический план, и тут же снова скривился: как назло, из четырех квадратов два принадлежали к огненному полигону. Неожиданно зачесался один из самых крупных ожогов, и Мэдока неуютно повел плечом, сбрасывая раздражающее ощущение. Взглядом он вычислил Окаду, уже получившего свою порцию ограничений, а потому подпиравшего стенку, и вздохнул. – Мне пора. Удачи.       – Мэдока, – едва слышно произнес Мирио и порывисто схватил его за предплечье, разворачивая к себе лицом. – Мэдока, я…       – Мирио, мне нужно обсудить стратегию с Окадой-куном, давай потом, – с раздражением отозвался Мэдока, рывком выдергивая запястье из кольца пальцев, и сердито щелкнул костяшками – в своем непонятном стремлении задержать его на месте Мирио умудрился задеть длинную глубокую ссадину, только-только начавшую стягиваться благодаря лекарственной мази. Мэдока одарил Мирио сердитым взглядом, демонстративно потирая руку, и, развернувшись на каблуках, похромал к напарнику.       – Проблемы? – нейтрально поинтересовался Окада, когда Мэдока сократил с ним дистанцию, а после, подняв голову, фыркнул, рассмотрев новый прикид. – О, вижу, ты тоже в восторге.       На правом глазу Окады была плотная черная повязка, имитировавшая травму на глазу или рядом с ним, левый локоть и правая ступня были скреплены фиксаторами так, что их нельзя было согнуть, а живот – утянут лентами.       – Очень стильно, – скептически произнес Мэдока, и Окада прищурил свои жуткие прозрачные глаза, заставив Мэдоку поежиться. – Ладно-ладно, молчу.       – Итак, теперь я ограничен в подвижности, ближнем бою, балансе, а также сильно уменьшен угол обзора, – сказал Окада, проигнорировав выпендреж Мэдоки. – Моя причуда, Бог карточных игр, позволяет мне управлять любыми игровыми картами, пока я в голове либо повторяю правила этих игр, либо играю воображаемую партию с самим собой. Чем больше правил я зачитываю или партий параллельно провожу, тем большим числом карт я могу управлять. В зависимости от того, разумеется, колода какого размера требуется для той или иной игры.       – С ума сойти, – ошалело пробормотал Мэдока, взглянув на мягко улыбнувшегося Окаду куда более уважительно. – Я, конечно, подозревал, что условие для столь специфической способности будет не менее специфическим, но чтобы настолько…       – В детстве Бог карточных игр доставил мне немало проблем, – повел плечами Окада, и Мэдока увидел на его лице залегшую тень. – Теперь все в порядке. Я потратил немало времени на создание параллельного потока сознания, поэтому я могу одновременно и контролировать причуду, и следить за боем.       – Так, кхм, – Мэдока встряхнулся, сбрасывая с себя возникший по отношению к Окаде трепет, и выпрямил спину. – Моя причуда, Госпожа Болотных огоньков, она же Химэ, имеет собственное сознание. Она имеет боевую форму, в которой обладает повышенной силой, выносливостью, скоростью, ловкостью и прочими физическим характеристиками. Помимо этого, ее основной атакующей способностью являются Болотные огни, которые имеют высокую температуру и взрываются при соприкосновении с поверхностью, – быстро проговорил способности Химэ Мэдока, а после добавил уже о себе: – Я могу перенимать боевой покров Химэ, но не надолго. Еще я стреляю из пистолетов, но один ты сломал своей атакой, а второй остался совсем без патронов, следовательно, он бесполезен.       – В данный момент из всех моих запасов осталось пять колод: две по пятьдесят две карты, одна по пятьдесят четыре карты, одна по сто восемь карт, одна по тридцать две карты, – задумчиво произнес Окада, вскидывая прозрачные глаза на Мэдоку.       – Какого черта ты так близко? – зашипел Мэдока; оказывается, пока он распинался перед засранцем о своих способностях, он решил устроить сеанс обнимашек, вследствие чего положил Мэдоке на спину ладонь руки, не закрепленной фиксатором.       – Я поднимаю боевой дух, – невозмутимо отозвался Окада.       – Смотри, как бы что другое не поднялось, – огрызнулся Мэдока, вывернулся из объятий Окады, больно ударив его по руке, и встал у стенки в полуметре от заулыбавшегося напарника, мрачно поглядывая на него из-под сведенных у переносицы бровей. – Сколько колод у тебя было в начале первого раунда?       – Сорок две.       – Кажется, экзаменаторы решили устроить нам естественный отбор, – проглотив изначально желавшее вырваться ругательство, проворчал Мэдока, угрюмо рассматривая табло, светившее жизнерадостными цифрами обратного отсчета. – Ни возможности нормально отдохнуть, ни возможности толково вылечиться. Испытание на выносливость, не иначе.       – Каждый год устраивают разные испытания, – заметил Окада. – В прошлом году было задание, противоречащее твоей специализации как героя. В позапрошлом – особая миссия для каждого из участников. Еще три года назад – работа с гражданскими. Фантазии у них не отнимешь.       – А нам досталась командная работа со случайным человеком, причем вероятность того, что напарник окажется знакомой личностью, была крайне мала, – не особо довольно произнес Мэдока и нашел взглядом мрачного Мирио, с очень сердитым выражением лица обсуждавшего что-то с Амаджики. Вот уже кому свезло – у этой двойки парная работа всегда была на высоте. – Ладно, надеюсь, мы постараемся научиться друг другу доверять за минимальное количество времени.       – Я тебе доверяю, – просто, чуть ли не легкомысленно ответил Окада, улыбнувшись этой своей загадочной улыбкой человека, которого невозможно прочитать.       – Да ладно, ты встретил меня час назад максимум, – фыркнул Мэдока.       – Это не мешает мне тебе доверять.       – Резонно, – помолчав, признал Мэдока, а после, тряхнув челкой, сварливо добавил: – Хорошо, я тоже сделаю вид, что тебе доверяю. Итак, слушай мой план и добавляй-уточняй-спрашивай, если что-то непонятно. Постараемся все учесть.