— Мое первое отчетливое воспоминание — то, как вы входите на кухню, — спокойно сказал Коннор.
В ответ Хэнк лишь кивнул. Он предусмотрел этот вариант.
— И когда я вошел домой, ты сказал…
— Мое имя Коннор, и я был спроектирован ради вашего удовольствия, — процитировал андроид, будто мужчина нуждался в напоминании. Тем не менее, он сильно удивился тому, как изменилась его интонация с момента их первой встречи.
— Ага, именно. Не особо конкретно, да? То есть, кто бы тебя не послал, он не давал команды сказать именно
эту фразу?
— Нет. Это стандартное приветствие для моей модели.
Этот вариант он тоже предусмотрел. Впрочем, его внимание привлекла другая деталь.
— Погоди, ты сказал… отчетливое воспоминание? Значит, пусть и менее четкое, у тебя в памяти есть что-то до этого?
— Я помню, как был… собран, я полагаю, — его голос был настолько тихим, что Хэнк едва не упустил его в шуме телевизора. Раздраженный щелчок пультом — и комната погрузилась в тишину, прерываемую тяжелым дыханием Сумо.
Мужчина смотрел на собеседника в ожидании уточнения, которого не последовало. Коннор начал перебирать веревки на худи, все еще не поднимая глаз, а диод не переставал крутиться желтым. Хэнк заметил, что он выглядел бледнее, чем обычно, даже учитывая слабый свет лампочки, исходящий из угла.
— А что насчет времени, когда ты был собран, но еще не попал в дом? Ничего? — Хэнк не сдавался.
В ответ Коннор только отрицательно покачал головой. Оставался только один вариант:
— Что именно ты помнишь о процессе сборки?
— По какой-то причине, мне сложно получить доступ к этим файлам. Мне кажется, они были тестом системы и не предусматривались для дальнейшего использования, — его голос был тихим, а глаза так и не встретили Хэнка.
Сердце мужчины забилось сильнее. Что-то здесь не сходилось. Его инстинкты кричали ему бросить это дело и не давить на Коннора; в то же время, он просто хотел
знать, и уже скоро услышал свой равнодушный тон, будто со стороны:
— Попробуешь получить доступ к этим файлам для меня?
В ответ андроид кивнул и закрыл глаза. Веревки выпали из рук, которые теперь лежали на коленях, а брови были сведены в напряжении. Через секунду диод загорелся красным, а его лицо исказилось, будто робот находился в агонии.
— Я не… — он подавился вдохом. — Пожалуйста, дайте мне еще минуту.
Хэнк продолжал ждать, наблюдая за болезненным выражением лица Коннора, и его беспокойство росло все больше.
— Попытки получить доступ к этим воспоминаниям… неприятны, — сказал андроид, и его голос был до странного неуверенным.
— Тогда прекрати делать это! — выпалил Хэнк, даже не пытаясь скрыть подкрадывающуюся панику.
Стоило хозяину поднять голос, как Сумо, вырванный из дремы, издал высокий вой. Коннор наклонился и продолжал гладить его, пока сенбернар вновь не провалился в сон.
— Уверен, я смогу преодолеть блокировку, — сказал робот, снова оборачиваясь к Хэнку; теперь он звучал куда более собранно. Диод вновь стал желтым, но спокойным назвать его было сложно — пальцы слегка подрагивали, и Коннор снова принялся перебирать шнурки на кофте.
Хэнк поймал его руки и без промедления сжал их. Не прошло и секунды, как дрожь исчезла.
— Я не хочу, чтобы ты вредил себе.
— Я робот, я не могу быть поврежден таким способом. Болевые рецепторы работают иначе, — принялся объяснять Коннор, но Хэнк даже не слушал.
— Просто не нужно. Как ты уже сказал, это были просто тесты, они наверняка ничего бы нам не сказали, — сказал мужчина, пытаясь звучать пренебрежительно. Хэнк и сам не мог понять, пытался он убедить Коннора или себя самого.
— Вероятно, если вы свяжетесь с Киберлайф, они смогут предоставить вам эти воспоминания для просмотра, — предложил Коннор.
— Прямо как из омута памяти? — его голос вновь звучал недоверчиво.
Андроид посмотрел на него с непониманием.
— Значит, все еще не дошел до книг по Гарри Поттеру, — заключил Хэнк.
— Но в вашей коллекции нет таких книг.
«Точно», — запоздало вспомнил мужчина. Три года назад они с Коулом только начали читать «Гарри Поттер и философский камень», всего за пару недель до аварии. После этого Хэнк не мог даже смотреть на эти книги, поэтому они были отданы на благотворительность, как и все остальные вещи, напоминавшие ему о сыне.
— Не бери в голову, — выдохнул он. — Мы не пойдем в Киберлайф.
Хэнк обнаружил себя перебирающим опасения насчет поведения Коннора. По какой-то причине он знал, что попытки открыть защищенный файл должны были ощущаться Коннором, как агония. Нет, скорее как травма. И если у Коннора были причины, вызвавшие травмирующие воспоминания, как только он попытался вспомнить о сборке, насколько неприятным должен был быть процесс разборки, даже если он требовал совсем небольшого времени для доступа к памяти? Не говоря о том, что андроид рассказал ему про политику Киберлайф по отношению к дефектным моделям.
Если подумать, это было странно.
Почему Коннор считал себя дефективным? Хэнк замер, осматривая лицо андроида: точные линии, выразительные глаза и привлекательные губы — в нем не было ни единого изъяна.
Коннор облизнулся, заметив взгляд.
Мужчина невольно вспомнил ощущение влечения в первые дни, когда робот впервые продемонстрировал свои навыки. Желание эхом отдалось где-то в груди, но скоро превратилось во что-то мягкое; что-то, заставившее сердце сжаться.
Хэнк заставил себя оторвать взгляд от губ, одновременно с этим отпуская руки Коннора, после чего встал с дивана, осторожно переступив через спящего пса.
— На сегодня с меня хватит. Увидимся утром, Коннор, — сказал он и направился в ванную.
***
Они не пересеклись утром: когда Хэнк вошел на кухню, его ждал свежий кофе, полный стакан апельсинового сока и тарелка с тостами, окруженными томатами и болгарским перцем — но ни единого знака присутствия андроида или Сумо. Обычно Коннор дожидался, пока мужчина проснется, а после составлял ему компанию за завтраком. Но иногда Сумо так сильно рвался на прогулку, что ему не оставалось ничего, кроме как уходить с ним еще до звонка будильника. Вероятно, сегодня был один из таких дней. Все оставленое Коннором было съедено, после чего лейтенант отправился в участок.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что Карлос Ортис был пустой тратой времени. Наркоман, осужденный преступник, ранее проявлявший насилие по отношению к людям и, вероятно, к андроидам. Арендатор уже пытался выселить его пару раз, а когда они пригласили его на допрос, говорил о жертве с такой желчью, что едва не показался полицейским новым подозреваемым — даже несмотря на то, каким маленьким он оказался по сравнению с Карлосом. У него не было и шанса против громилы, принявшего перед дракой дозу красного льда.
В очередной раз, когда мужчина вновь пришел требовать оплату от своего любимого квартиранта, он заметил, как тот тушил сигареты о своего андроида. «Они, конечно, просто машины, но это все равно чересчур», — сказал он, и Хэнк прекрасно понял, о чем шла речь.
Действия андроида больше не казались ему сбоем в программе. Теперь это было похоже на месть кого-то, доведенного до отчаяния — животного, загнанного в угол и не имеющего иного варианта, кроме как защищаться. Наверняка Хэнк должен был переживать, что
робот-убийца все еще на свободе. По правде же говоря, ему казалось, что убийца оказал огромную услугу человечеству.
Но несмотря на его личное отношение, убийство оставалось убийством, поэтому им пришлось провести часы, осматривая все полузаброшенные здания вокруг места преступления. И так как Детройт был таким, каким был, подобных зданий было слишком много. Технически, Хэнк мог сбросить всю работу на подчиненных, но ему все равно нечего делать в участке, и он решил помочь поискам личным присутствием. Он написал Коннору, чтобы тот не готовил ужин, вместо этого приняв предложение о пицце от Криса, и приготовился провести следующие несколько часов, осматривая каждую канаву, которую они только могли найти.
Хэнк не жаловался: он давно привык к этой менее очаровательной части работы полицейским. Сейчас же нудная, однако активная работа казалась ему благословением.
«Твою же, как я устал», — подумал он, стараясь залезть в машину, как только смена была завершена. «Наверное, стоит возобновить пробежки».
Он едва добрался до дома, как тут же заваливаясь в кровать, совсем не имея сил проверить, в порядке ли Коннор с Сумо.
Хэнку не удалось поспать и пару часов, как он был разбужен телефонным звонком. Он ответил на вызов, включая прикроватную лампу.
— Андерсон слушает, — его голос все еще хрипел после сна, а глаза все никак не могли привыкнуть к яркому свету.
— Мне правда жаль будить тебя, — сказал Бен, — но здесь очередное убийство, и нам кажется, что подозреваемый тот же, что и в деле Милтона и Кортленда, поэтому ты должен приехать на расследование. Жертва — парень, которого заковали в наручники перед тем, как забить ножом до смерти.
Кровь Хэнка застыла в венах.
Серийный убийца. Давно они с такими не разбирались.
— Говори адрес, — приказал он, чувствуя себя полностью выспавшимся.
Бен очень скоро отправил ему адрес, который был всего в нескольких минутах езды от дома. Это преступление должно быть свежее предыдущего, что давало им бо́льшие шансы на поимку гребаного психа. Хэнк, не теряя ни минуты, быстро оделся во вчерашние вещи и, оставив заметку на холодильнике, ушел из дома.
***
На этот раз жертва была найдена в ветхом доме, одном из множества тех, что были построены в 1930-е годы для рабочих на заводе.
Показав свой значок офицеру возле двери, он зашел внутрь. Прихожая была узкой и темной, освещаемой одной-единственной лампочкой на потолке, которая, ко всему прочему, постоянно мигала.
— Освещение здесь, конечно, дерьмовое. Жду не дождусь утра, — сказал Бен вместо приветствия, как только Хэнк последовал за ним по коридору.
Они вошли в помещение, когда-то служившее гостиной. Яркие полицейские прожектора прорезали темноту, обнажая старомодную, покрытую пылью фурнитуру, разорванные тряпки и заплесневелые обои.
Комната была заполнена детективами и прочими рабочими, большая часть которых собралась в дальнем правом углу, что дало Хэнку представление о местоположении тела.
— Скорее всего, это произошло прошлой ночью. Старушка из соседнего дома позвонила в районе двух утра, возмущаясь на наркоманов в заброшенном здании, но это происходит здесь настолько часто, что патруль приехал не очень-то вовремя, — кратко объяснил Бен, как только они достигли места преступления.
Хэнк, тем не менее, не слышал ни слова из того, что говорил напарник. Все его внимание было сосредоточено на бледном теле брюнета, лежащего вниз лицом; он был раздет, но спину аккуратно прикрывал кусок ткани. Металически-синяя куртка с черными рукавами.
Дыхание мужчины сбилось.
— Коннор, — прошептал он, и ему пришлось облокотиться на стену, чтобы удержаться на ногах.
