***
Разошлись спокойно, без лишних скандалов. Смешно выходит: пони намного легче признать свою неправоту, нежели большинству людей. Хотя… И среди них мне встречалась пара тройка экземпляров, которых хлебом не корми, только дай показать, кто виноват. Перед моим уходом Твайлайт сказала, что я мог бы зайти к местному дантисту, чтобы он починил мои зубы. Я ответил, что подумаю, хотя на самом деле не собирался к нему. Дантист, скорее всего, заберёт у меня последние накопления, а мне ещё… А, блин, точно, мне ещё долги возвращать! Но уже поздно. Думаю, завтра занесу то, что есть и типа пойду дальше путешествовать. В замок я вернулся не столь уставшим, чтобы ложиться спать. Но, так как на дворе ночь, я всё же попробовал. Не разжигая камина, я завесил окно, погрузив комнату в непроглядную темноту, благодаря чему мне удалось уснуть.***
Всё тот же замок, те же ворота и то моментальное перемещение в нужную точку. Недолго думая, прохожую через печать и спускаюсь вниз. По мере приближения к камере слышу удивительные звуки. Всё более громкое и явное прерывистое дыхание, смешанное со звуками воды. Что-то или кто-то будто то чавкал, то хлопал по луже ладонью. Хотя шум был не сильно похож ни на то, ни на другое… В попытках понять, что там творится, я направился к знакомой двери. И только я уже хотел толкнуть дверь, как мою голову прострелила, будто из корабельной пушки, догадка. Она там что… Занимается ЭТИМ, чтобы скоротать время? Первая мысль: резко открыть дверь и крикнуть: «Чем ты это здесь занимаешься?!» — была послана на… тьфу ты… то есть очень далеко. Если бы я так сделал, это бы поставило крест на отношениях, которые у нас с ней только-только начали налаживаться. Ну, и, вообще, это как-то лицемерно. Могу голову дать на отсечение, что ЭТИМ занимался каждый в своей жизни, без всякого исключения. Да и не моё это дело, что она делает, пока никого нет рядом. Телепортировавшись к воротам, я решил начать всё сначала, но перед этим: — Ну вот я снова и здесь! — крикнул я примерно с такой же громкостью, как Найтмер кричала мне когда-то на ухо. Для большей перестраховки я увеличил шум своих шагов раз в пять, чтобы наверняка, и прошёлся так по замку, направляясь в комнату пленницы. По дороге я активировал все ловушки, которые были на пути, делая это как можно громче. Подойдя к двери, сделал последний штрих — постучался. И через десять секунд вошёл… Чтобы увидеть, что она всё так же проводит время, проигнорировав все сигналы… В поле телекинеза у неё висела развёртка какого-то журнала, что хрен знает, каким образом очутился здесь. Я простоял ещё около шести-семи секунд, прежде чем она меня заметила. Воцарилась немая сцена… — Я бы сказал, что не вовремя… — я попытался незаметно начать двигаться назад, одновременно потихоньку закрывая дверь. Не знаю, что послужило искрой. Может быть, она заметила мою попытку ретироваться. Возможно, услышала, как скрипнули металлические петли. Ну или то, что копыто начало отдавать холодом от простоя. Я только успел заметить, как её зрачки сузились до двух щёлок, что и послужило мне сигналом. Резко захлопнув дверь, я изо всех сил рванул на выход, забывая, что есть более эффективные способы побега. — Г-Р-И-Ш-А-А-А!!! — по сравнению с этим криком, все её предыдущие были шепотом. Невольно оглянувшись перед лестницей, я заметил, что дверь её комнаты протаранила камеру напротив и исчезла в глубинах той. Уловив взглядом краешек чёрно-красного силуэта, я уже вовсю бежал по лестнице. Конечно, погоня не продлилась долго, и как только я пересёк фиолетовый барьер, то почувствовал громкий и глухой удар о него. По ту сторону спасательной прозрачной плёнки, с бешеным выражением морды и, кажется, рычанием, стояла Найтмер. Она прижалась к барьеру всем телом, словно пытаясь продавить его своим весом. Хм, а где же «молния отдачи»? Бляха… О чём я сейчас думаю?! — Ну, иди сюда! — прорычала она, не отводя звериного взгляда от меня. — Тогда мы разорвём тебя так быстро, что ты даже не почувствуешь! — Н-не знаю, с ч-чего ты взяла, что т-твое предложение будет для меня заманчивым, — прижался я к противоположной стене, но постепенно стал успокаиваться, — И вообще, я давал шанс избежать этой ситуации. — Ага, значит, хотел избежать… — уши резнула фальшь этих слов, по которым снова последовал акустический удар уже обычной силы, — ТОГДА КАКОГО РОЖНА ЭТО ДЕЛАЕТ СРЕДИ ТВОИХ КНИГ?! — и она швырнула журнал сквозь барьер. Какого хрена она вообще его с собой в погоню взяла? А-а-а, опять не те мысли! — Этого не может… Ох, н%? $#@ж себе! — я уже хотел сказать, что ничего такого не создавал, но когда взгляд упал на раскрытый журнал, я не смог сдержать слова. Даже на тех двух страницах, которые я увидел, были фигуристые и по меркам пони элегантные фото кобылок в очень компрометирующих позах. А журнал на глаз имел ещё как минимум двадцать таких разворотов и без учёта, что я точно видел, что были и листы-гармошки. Нет, сами пони меня не привлекали, но вот моя фантазия, будь она неладна, автоматически заменила их на людей. С трудом заглушив эти мысли одной неприятной серией образов в голове, я окончательно успокоился. — Так, стоп, успокоились! — провозгласил я конец процесса очистки мыслей, — Я этот журнал точно не создавал! — Лжёшь! — не сбавляла обороты Найтмер. — А какой, нахрен, в этом смысл?! — в ответ заявил я и, не давая ей снова крикнуть, продолжил: — Я, конечно, могу пошутить, но даже я знаю границы! Если ты ещё не заметила, я хочу тебе помочь! Я ищу способы тебя освободить, делаю тебе человеческие условия жизни, а также сижу с тобой, чтобы ты не сошла с ума от одиночества! Вот скажи, я хоть раз специально сделал тебе плохо только потому, что сам так хотел?! С каждым доводом на морде кошмарной кобылы исчезала одержимость и появлялась задумчивость. Ох, как хорошо, что она хоть и с натяжкой, но пони, и может взглянуть на ситуацию с другой стороны. Но я ещё не до конца разминировал эту бомбу. Через некоторое время она подняла на меня озадаченный взгляд. — Но, если не ты… тогда кто…? — А мне откуда знать? — фыркнул я и ногой поддел край журнала, закрывая его, — Я пони-эротику в жизни не видел. Ни до того, как создавал книжный шкаф в твоей комнате, ни после того, как стал жить среди них. — А… Но… Как же… Ты мог бы как-то предупредить о своём при… — уже собиралась она предъявить, но осеклась, застыв как статуя. Всё-таки не зря я шумел. Уши Найтмер покраснели, а углы глаз наполнились слезами. Она не кричала и не хныкала, а только развернулась и неспешным шагом направилась назад. Н-да, надо теперь подбодрить её. Но какой-то неприятный осадок на душе от такой победы… Ощущение, будто я ею манипулирую… Вот тебе и две дорожки дерьма. Если бы не подготовился, не было бы доказательств, и я бы проиграл. А сейчас… Победил в словесной перепалке, но всё равно противно от себя. Надо менять подход, а то, если такие постоянный лаи друг на друга продолжатся, чувствую, что я сильно пожалею. Спустившись, я застал её сидящей в своей комнате и апатично смотрящей в одну точку. Жалкое зрелище… Ну что б%№? ь, доволен? От предыдущей гордыни ничего не осталось. Перед тобой сломанная кукла. Выброшенная, никому не нужная, найдена на помойке под слоем снега. «А ведь я когда-то был таким же…» — Ну, это вообще не дело, так раскисать, — прервал тишину я, — Давай тебя как-нибудь отвлеку, а то вообще превратишься в лужу с рогом и крыльями. Я подошёл, создал два экземпляра одного из известных мне кресел-мешков и уселся рядом. Положив одну руку ей на спину и начав слабо поглаживать, я принялся думать, что бы такого сотворить, дабы развлечь пони. Самое зажигательное — это музыка, но её я всегда воссоздать успею, вместе с кассетами и магнитофоном. До создания дебильного шута, который будет жонглировать кеглями, я не опущусь. Слишком мелко и неинтересно. Фильмы? А что, неплохо! Мне не сложно, да и не отвлечёт от апатии. — Значит, решено! — я щёлкнул пальцами, и с потолка развернулось белое полотно, в комнате стало темнее, а за нашими спинами включился проектор. Долго думать над выбором фильма не стал и вытащил из памяти первого Индиана Джонса. В динамиках прозвучала музыка заставок кинокомпаний, что заставило аликорну дёрнуть ушками и перевести взгляд на экран. Вот, уже хорошо, озадаченность — это уже лучше того, что было! — Что ты делаешь, и что это за иллюзия? — оглянувшись по сторонам, спросила она, махнув копытом в воздухе, обводя все нововведения. — Это называется «домашний кинотеатр», а то, что мы сейчас будем смотреть — «фильм», — между делом ответил я, пытаясь вспомнить, что мог забыть. — А, точно, попкорн и кола, — и перед нами появился огромный таз попкорна и два больших стакана с соломинками. — Так что смотри и получай удовольствие, — после чего я набрал пригоршню ещё тёплой закуски и откинулся в мешке.***
Что ж, повторный просмотр классики вызывал почти такие же ностальгические ощущения. И это ещё не говоря о Найтмер, которая прикоснулась к пище только в начале и забыла о ней на время всего просмотра. Свою задачу задумка выполнила на все сто восемьдесят процентов. Ещё бы пони не переспрашивала о неизвестных ей деталях, то вообще было бы прекрасно. И если вы думаете, что это лишь небольшая помеха, это явно было не так. К детскому «Что? Как? Зачем и почему?» добавлялась еще куча элементарных вопросов, которые для человека были бы очевидны. Наподобие: «Почему все люди так похожи и одновременно разные? Как эта штука ездит? Почему они просто не изменят погоду? Что это за странные мышцы на груди той кобылки?». Причём здесь плюсуется ещё то, что она и с повседневной жизнью пони незнакома, что удвоило количество вопросов. Ей богу, на каждую минуту фильма она задавала как минимум три вопроса. Я даже отметил в памяти её личный рекорд: пятнадцать вопросов на одну минуту. Но после окончания фильма поток вопросов не стихал. Но последующие хоть не были столь очевидными, как предыдущие, и в большинстве своём нацеливались на мой мир. Н-да, после просмотра фильма Найтмер задаёт более конкретные и прямые вопросы, чем то расплывчатое нечто, что было на аудиенции. В общем, проговорили так до самого утра. Перед тем как уйти, я создал ей кассету с фильмом и оставил блокнот с ручкой, чтобы она записала в него вопросы, которые надумает. И в последний момент добавил в блокнот краткую инструкцию, как пользоваться кассетой. Следующие несколько дней прошли тихо и обыденно, я большинство времени сидел в библиотеке, лишь изредка приходя к реке, а иногда и в лес, за рыбой и дровами. Надо привыкнуть к обычной пище, а то я уже пару раз ловил косые взгляды, когда на дежурствах пропускал ужин или обед, потому что забывал о нём. Вопросов ещё не было, поэтому лучше выработать привычку, как у собак, чем придумывать тупые отмазки. В промежутках этого всего я снова пробовал строгать, но тупой наконечник отказывался это делать. Мечом я даже не пытался, очевидно, что будет ещё хуже. Так и проходили дни. Н-да, этот лес хоть и был сборником всевозможных магических тварей, но от него веяло родным гораздо больше, чем от Кантерлота. Дикий, неприрученный, неизвестный лес? Он таким и должен быть. Да, густоватый, но обычный. Да и погода здесь настоящая, а не подобие порядка, как в других городах страны. Лишний раз было такое чувство, будто лес пытается рычать на меня так же, как на пони, но поняв, что для меня это более чем привычно, потерял интерес. Как дикий зверь, который хочет отогнать захватчиков своих владений. Н-да, как бы люди не хвалились своей властью над природой, но пони их на три головы опережают, и это ещё не в полную силу. При этом они её не убивают, а скорее, искажают, вроде селекции, для вывода более приятного результата. За это время и сама повелительница кошмаров худо, бедно, но начала меняться. Будто отращивая недостающий кусок, которого была лишена. И знаете, я, кажется, понял, какая связь в щедрости и времени. Время хоть и невероятно ценно, но мы его постоянно тратим и не можем вернуть назад или накопить ещё. Его ценность раскрывается только в том, на что мы его тратим. И это указывает, хотя и безотчётно, на ценность уз… Семьи… Любви… Дружбы… Что-то меня на философию пробило. Впереди ещё целый день, так что у меня есть немного времени задуматься. — Удивительный у вас мир, просто кладезь всего невероятного, — сказала Найтмер, захлопнув уже третий блокнот, чем вывела меня из мыслей. — Кто бы говорил. У меня самого глаза едва на лоб не вылезли от созерцания настоящей Магии. Не говоря уже о том, что голова чуть не лопнула от всех мыслей и догадок на основе того, что узнал, — парировал я, и, вспомнив одну тупую догадку, озвучил её: — В какой-то момент я боялся прочесть, что пегасы не рожают, а несут яйца, как птички. — Ну, ты был близко, потому что пегасы — это единственный летающий вид, не откладывающий яйца. — Хм… — ну, в принципе, это логично. От птиц у них не больше пятнадцати процентов, что не идёт ни в какую конкуренцию с пятьюдесятью процентами грифонов. А драконы так вообще рептилии, им положено, — А как же фестралы? — Они больше подвид пегасов, чем вид пони, так что считаются за пегасов, — разъяснила она. Вообще, удивительным получается, что она прекрасно разбирается в чём-то, но если шагнуть в сторону, опускается до уровня младенца. Воцарилась тишина, в которой каждый занимался чем-то своим. Она в это время исписывала ручкой уже четвертый блокнот, а я думал, что создать: кассету с музыкой, фильмом, или попытаться воспроизвести примитивную приставочку и попробовать сделать какую-нибудь игру. Причём это желание было совершенно неосознанным, и поймал я себя на этом только сейчас. Как быстро всё меняется. От врага к другу за одну неделю. Не перестаю удивляться. — Что ж, мне пора, завтра загляну на часок-другой, а после увидимся через три недели, — сказал я, вылезая из кресла-мешка, непонятно для чего потянулся, когда почувствовал знакомую тягу. — Уже идёшь? — немного погрустнела Найтмер. — Угу, кассеты есть, так что не соскучишься. Но не смотри всё… — осёкся я на выходе из комнаты, когда меня обняли за спину. — Спасибо… — тихо сказала она, и, когда я уже хотел сказать: «Не за что», продолжила: — Спасибо, что не бросил. — Я улыбнулся, да и в целом был рад такому жесту, но какой-то осадок скрежетал внутри. — Не за что, всё будет хорошо… — и растворился в воздухе, летя к воротам.***
Я знал, что это за осадок и как от него избавиться. А эта кроха была тем, что Найтмер до сих пор не могла покинуть этого сырого подземелья. Я знал, что именно для этого нужно, но постоянно бегал от этого, как трус, в поисках других способов. А она в то время должна была довольствоваться иллюзорной песчинкой в этом мире. Да, она более чем довольна, но долго ли это продлится? Пока я буду всё бегать и бегать в поисках других вариантов. При всей своей двоякой натуре, скорее всего, Гармон не пытается убить тех, кто к нему приходит. А значит, времени возьмет не так много, по крайней мере, я не должен от этого окочуриться. А хотя чего я боюсь? Проживу ли я на несколько лет меньше? И что с того? Я и так не знаю, сколько проживу, может быть, я долгожитель и вообще не замечу утрату? С такими мыслями я дождался вечера, убеждая себя в чём-то положительном. И вот я засыпаю, переносясь в отремонтированный замок двух сестёр. Или, может, первозданный? Неважно… Через мгновение переношусь в нужное место и без всяких промедлений нажимаю на три кнопки-камня на замке. Я смотрю на Гармона, он, может быть, смотрит на меня. Никто из нас не проронил ни слова. Блин, хоть бы банальное «привет» сказал! — А ты раньше, чем я думал… — на этот раз без всякого эмоционального окраса проронил он. — Мне казалось, страх преодолевают годами. — Хех, дуракам это намного проще, — выдал я с полуулыбкой, — Я и так хрен знает сколько проживу, но очевидно, ещё много. Если исчезнет несколько лет, то никто не заметит. — Тогда нечего его больше тратить, — передо мной снова выплыла сфера. — Один хрен, теряю постоянно, — и я положил руку на её поверхность, пожелав отдать. Зрение снова затуманилось, идя в купе с резкой слабостью и остановившимся сердцем. Но через несколько секунд, сердце таки нанесло удар, вместе с чем послышалось медленное тиканье часов. С каждым последующим ударом я чувствовал себя всё слабее и слабее. Это и неудивительно, из меня буквально высасывали жизнь. Слабость очень скоро дошла до того, что я почти не различал тиканье, которое слилось в монолитный звук. Я упал на колени, но руку со сферы не убрал. Да и, скорее всего, не смог бы, рука будто прилипла к ней. Не знаю отчего, но было такое чувство, будто я смогу её отпустить только тогда, когда сам этого пожелаю. Просто эта мысль будто притягивала к себе, и нужно было приложить усилия, чтобы прийти к другому варианту. Слабость уже превысила отметку, которую я поставил ещё во время тестирования инкурсио. Когда я уже терял связь с реальностью, а зрение почти полностью затуманилось, всё резко прекратилось. Настолько резко, что от нахлынувших ощущений я испытал сенсорный шок. Чувство не из приятных, но всё же лучше, чем быть пачкой сока, из которой соломинкой высасывают всё. Взгляд рефлекторно упал на руки… Что ж, если мне нужно будет сыграть упыря, то нужно будет только надеть бледную шапочку для плаванья и рваные штаны. Руки худющие, ногти длинные как у гламурных фиф, ну, разве что натуральные. А заглянув под футболку… да вообще беда — одни кости обтянутые кожей. Сколько времени у меня отняло, что такие последствия? Год? Три? — Тридцать лет, — раздался голос Гормона. Хм, а я ещё неплохо сохранился для… — Стоп, СКОЛЬКО?! — поняв цифру, «удивился» я. — А что ты хотел, щедрость — красивое качество. А любая красота нуждается в жертвах! — проговорило оно, зарывшись левой рукой в фиолетовые локоны и расправив их на манер модели с обложки журнала. — Ты… Ты… — попробовал я подобрать самые меткие и острые эпитеты, но накатившая усталость взяла своё, — Да х*р с тобой… Следующее испытание через месяц? — Конечно же нет, дорогуша! Только спустя три, — резкий переход из привычной манеры речи на… Такую… заставил мысли сильно клинить. Ничего больше не сказав, я просто вышел в близлежащий портал. Привычный коридор встретил меня без изменений. Та же вмятина в стене, тот же красный ковёр, тот же помятый плейбой. Интересным фактом стало то, что для моих сил он оказался иммунным. Сколько бы я не пытался его уничтожить или изменить, всё, бестолку. Он либо как Т-1000, вставал из пепла, либо возвращался в предыдущую форму спустя некоторое время. А если я его забрасывал куда-нибудь… Я сам даже не знаю, куда его забрасывал… Тогда он появлялся на том же месте на следующий день. В результате, я просто забил на него, хотя и уже начал подозревать, откуда эта «литература» взялась. Создав объясняющую записку и повесив её напротив входа, я ретировался из сна привычной мысленной командой.***
Собрав вещи, я решил не тянуть и сразу пошёл в направлении Кантерлота. Идея была, мягко говоря, не очень умной. Так как хоть я и выспался, но отдохнувшим не был от слова совсем. Причём, кажется, эта усталость проявилась и в зрительных галлюцинациях. Ну а как мне объяснить гигантского полупрозрачного медведя со звёздами по всей шкуре. Или жука размером с собаку, который зашипел на меня, когда я прошёл мимо. Ну хоть поляна цветов была нормальной, я даже сорвал себе пару, больно запах их понравился. После леса последующий путь пронёсся как в тумане. Я даже не заметил, как прошёл через ворота города и встрепенулся только тогда, когда проходил мимо библиотеки. Подумав, что такой шанс мне ещё не скоро представится, я зашёл внутрь. — Добрый вечер, мистер… Ой… — поздоровалась библиотекарша, а точнее, попыталась поздороваться. Оно и понятно, вид у меня далеко не самый лучший. — И вам того же, — я скинул с плеча сумку и начал в ней копаться в поисках билета читателя. — Не подскажете, где лучше поискать самые полные Бестиарии Флоры и Фауны, а также книги по истории, в которых перечисляются не только даты и названия событий? — провозившись ещё немного, я всё же выудил нужный мне кусок картона и протянул его пони. — Эээ… Да, конечно, — бросив короткий взгляд на билет, ответила она. Нужная литература нашлась не сразу, но нашлась, что не могло не радовать. Правда, третий Бестиарий удалось забрать в последний момент перед тем, как её взяла другая пони. При взгляде на эту вафельного цвета единорожку в свитере, очках и со строгим взглядом, у меня появляется чувство дежавю. Кое-как расписавшись пером за книги, я положил их в сумку и наконец пошёл прямой дорогой в казарму. На воротах меня пропустили без проблем, разве что только провели удивленными взглядами. В самой казарме меня встретила Глэйв. — О, Гриша, привет, — я в ответ только махнул рукой и направился в сторону своей кровати, попутно сняв сумку. — Как выходные прошли? — И не спрашивай… — только буркнул я, прежде чем бесцеремонно плюхнуться в объятия подушки.***
— Где же этот мул бродит? — тихо пробормотала я, бросив в который раз взгляд на часы. Гриша должен был прийти уже пару часов назад, но его до сих пор нет. Забыл? Может быть, это полностью в его репертуаре. Удивляюсь, когда он иногда забывает куда положил «пульт», при этом держа его в руке. Хотя зайти попрощаться, он бы не забыл, скорее всего… Поднявшись с удобного и мягкого мешка, я направилась к выходу. Сначала было странно вместо трона сидеть на таком необычном предмете интерьера. Но очень скоро были замечены непосредственные преимущества такого сиденья, что заставляло задуматься о замене трона на это в будущем. Немного размяв ноги, направляюсь в сторону печати, чтобы встретить эту улитку. Ну, а если не получится, то оставлю язвительное послание на входе. А может, и не оставлю… Трудно понимать, что будет правильно, а что — нет. Новые ощущения давали большое пространство для исследований там, где всё казалось уже давно известным. В себе. Но вместе с этим и сбивали с толку. То, что раньше имело однозначное решение, теперь становилось сомнительным. А некоторые непонятные воспоминания получали неожиданную разгадку. Но каждый такой ответ создавал только ряд других вопросов. Это будоражило и восхищало, но в то же время немного пугало. Раньше всё было просто, чётко и понятно. А теперь… Я ощущала себя слабой, словно неизвестный лёгкий порыв ветра, который казался мне нипочем, заставлял упасть на твёрдую землю. Но при этом, вместо жёстких и острых камней, меня словно встречала мягкая трава. Очень… Как там он называл это словом… А, точно, абстрактное чувство, которое сложно объяснить словами. Здесь больше подойдёт объяснение Гриши, что: «Это как жить с конкретным набором цветов всю жизнь, а потом в какой-то момент увидеть настоящую бесконечную палитру» Не совсем точно, но очень близко к этому, как на мой взгляд. Хотя, думаю, он разбирается в этом куда лучше меня. Однако если быть честными, он во всём этом разбирается не хуже, чем лучший художник, который может из сотни, на первый взгляд, одинаковых кисточек выбрать одну, чтобы сделать идеальный мазок. Ну или максимально близок к нему. «Ничего идеального нет, и потому всегда есть куда расти!» Фраза, которая раньше казалась пустым звуком, сейчас обрела небывалую актуальность. Раньше я считала себя, Луну, самим идеалом. Но проигрыш и дальнейшее разделение разбросали всё по местам. За этими размышлениями я не заметила, как уже стояла на входе в казематы и методично стучала копытом о землю. Накопытники, да и вообще регалии я оставила в своей комнате. Нет большого смысла их носить, если видеть тебя в них может только одно существо… Хм, мы часто думали вместе, как назвать отношения между нами. Для меня это выглядело как отношения королевы и подданного, с допущениями… Очень большими допущениями… На вариант с дружбой я смотрела косо. Друзья, кажется, должны быть равными между собой. А равными мы очевидно не были. Он раньше — бродяга без дома и сейчас гвардеец. Я раньше — революционерка и королевское лицо. Хотя, если сейчас посмотреть, вряд ли за мной этот титул сохранился. Но всё равно я аликорн — почти что божество, а он всего-навсего какой-то смертный без капли магии. Хотя… Я сейчас почти беспомощна под печатью, а он здесь может творить всё, что заблагорассудится… Ещё раз мотнула головой, вытряхивая мысли не по делу. Идиотская привычка, коей Гриша заразил меня. Замечаю на противоположной стене от входа конверт. Прищурившись разглядываю написанное на нём слово «Извини». — И как мне его достать, «умник»? — проговорила я в пустоту, демонстративно постучав по барьеру. Но неожиданно копыто продавило воздух, потянув за собой, обескураженное таким поворотом, тело. В результате я бесцеремонно встретилась мордой с красным ковром. Таки поднявшись с него, я без лишних промедлений замечаю, что стою наполовину в коридоре, а злосчастного барьера нет. Первоначальная радость резко исчезает, стоит взору снова упасть на прикреплённый к стене конверт. Внутри всё похолодело от неприятного предположения. Длительное опоздание, отсутствующий барьер, одинокое письмо… Страстные образы сами собой заполонили разум, нарастая слой за слоем при каждом шаге. — Неужели ты… — слетело с уст, когда взяла конверт и распечатала его. Но стоило пробежаться глазами по первому абзацу, захотелось придушить эту лысую макаку: «Пишу быстро, потому что и так уж сильно отклонился от графика. Я в порядке, хоть и уставший. Печать отняла немного времени, так что не переживай. По словам печати, до следующего испытания нужно ждать три месяца. Встретимся через три недели, а то мне уже нужно бежать, чтобы не получить лишних нарядов вне очереди. Аривидерчи!» Идиот крупноголовый! Чтоб его три дракона драли без вазелина и вместе! Сено! Заставил же понервничать… минотавр… безрогий… Глаза наполнились слезами, на бумагу упало несколько капель. Но в душе резко настигла облегчение. Я аккуратно сложила письмо и уже хотела засунуть его в конверт, но из него выпало ещё одно сложенное письмо с маленькой запиской: «П.С. Я без понятия, где следующая стена барьера, потому вот тебе карта с отмеченными ловушками во всём замке. Возле каждой отметки следует краткое объяснение того, каков её активатор. Будь аккуратна.» Взгляд скользнул по карте и зацепился за крестик у входа в казематы. «Плитка-кнопка, открывающая яму с копьями. Слева от входа.» Я нервно сглотнула, вспомнив, что упала справа от входа…