When the clouds cover the sky

В девяносто третьем я получила повышение до старшей целительницы. Мой магический портрет даже повесили среди прочих в холле, в качестве одной из самых молодых специалисток, удостоенной этого звания. Я на портрете легонько улыбалась краем губ, указывая пальцем на бейдж, где значился мой новый статус. На радостях мы с Даллис напились в ближайшем баре вдрызг, и на следующий день я в основном отсиживалась в картотеке, делая вид, что изучаю истории болезней давних пациентов, а на самом деле заливаясь бодрящим зельем из фляжки. Время шло, я взрослела и больше не была ведомой девчонкой, которая ни шагу не могла ступить без наставлений. В моей работе приходилось постоянно принимать решения, от которых напрямую зависели чужие жизни. Поначалу это давалось мне с огромным трудом, и я почти была погребена под грузом сомнений и вины, но, со временем, привыкла к ответственности, которая на меня свалилась. Я уже не терялась в нестандартных условиях, не бежала за помощью, если не была уверена в диагнозе, наоборот — ко мне подходили советоваться. Моя карьера была стремительной, и не могу сказать, что это было незаслуженно. Я действительно старалась. У меня не было ничего, что могло бы мешать моей работе. Я брала дополнительные смены, могла остаться на ночное дежурство несколько ночей подряд или аппарировать в больницу в свой выходной, которых у меня было и так мало. В выходные я не могла расслабиться, мне казалось, что жизнь проходит стороной. Я слонялась по дому, заговаривала с мамой на рабочие темы, писала Афине, которая к тому моменту стала Роули, выйдя замуж за Торфинна, который принадлежал к числу Пожирателей, коим удалось избежать заточения в Азкабане, благодаря связям и способности вовремя залечь на дно. Я испытывала что-то вроде зависти: они ведь живут вместе, как будто не было никакого Волдеморта, никакой опасности, они оба в порядке и избежали наказания, смогли жить как обычная семья. Не стану лгать, иногда я представляла, как бы жили мы с Барти, если бы не его попадание в Азкабан. Ведь его отец со своими невероятными связями наверняка мог повлиять на суд, мог помочь сыну. Чем бы занимался мой Барти, если бы остался на свободе? Пропадала бы я так же на сменах? Были бы у нас дети? Какими были бы наши отношения, во что превратилась бы его властность? Возможно, у нас в любой версии жизни не было хорошего будущего, потому что после того, как я научилась сама распоряжаться своим временем, уже не могла представить себя опять той послушной девочкой, которая кивала в ответ на всё, что говорил любимый. Порой, мысли слишком донимали, и я доставала огневиски или змеиный абсент. Знала, как такие напитки могут влиять на разум, потому что ко мне привозили тех, кто впадал в безумие от злоупотребления алкоголем, но всё равно выпивала, потому что становилось слишком невмоготу. Маму это волновало, и я делала это тайком, в своей комнате на втором этаже. Открывала мини-бар с подарками от благодарных пациентов, выбирала, чем сегодня буду заливать свою пустоту, и пила, глядя в окно на унылый серый город, подернутый плёнкой тумана. Даллис знала, что у меня есть проблемы с этим, и искренне пыталась помочь. У неё даже получилось, потому что если бы не она, такие моменты происходили бы гораздо чаще. — У тебя всё замкнуто на работу, ты целитель, и на этом всё, — выговаривала она мне. — Какие у тебя есть увлечения? — Огневиски, — едко шутила я, заполняя бесконечные бумаги. — Ух, Бреслин, ты невыносима. — она клала руку на мой горячий похмельный лоб. — Я бы отправила тебя в отпуск, принудительно. — Хорошо, что это не в твоей компетенции, потому что я бы там сдохла с тоски. Или спилась. — Меди, ну так же нельзя. Я смотрела на её грустное лицо, с опущенными уголками губ, и брала выходные. Она старалась ко мне присоединиться, и в такие дни мы даже ездили в Хогсмид, или вместе встречались с Афиной — та выросла в изящную зрелую женщину, в то время как и я, и Даллис выглядели в сравнении с ней простушками, но она проводила время со мной по старой памяти, а с Даллис, потому что та пленила её своей энергичностью и яркостью, несмотря на то, что была полукровкой, закончившей Гриффиндор. — Как же балы, рауты и усадьба, полная гостей? — Истинные аристократы живут довольно уединённо. — отвечала Афина, крутя в пальцах бокал с розовым шампанским. — В этом есть особый вкус. — Вкус уныния. Я-то думала, что наша Меди хандрит, а это в ней аристократические манеры проснулись. — Бреслин это не касается. Она просто зациклилась на работе. — и подруга взглянула на меня, поджав тонкие губы, подкрашенные чёрной помадой. — Как ты её вообще вытащила? — Как обычно, угрозы, шантаж, манипуляции… — Эй! Я сижу прямо здесь, рядом с вами, может не будете говорить обо мне в третьем лице? — я вяло ковыряла вилкой пирожное. — О'кей. Хочется огреть тебя чем-нибудь. Как нам расшевелить тебя? — моя коллега не теряла надежды. — Оттащим её в Хогвартс и отдадим первокурсникам на растерзание. — предложила Афина. — Брр, — я поморщилась. — Только не Хогвартс. — Ты такая чудачка. Как можно было не любить школу? Там было так интересно… — Так опасно и жутко. На втором курсе я чуть не сломала шею, упав с лестницы, которая внезапно поехала под моими ногами. — Ну да, но в целом было безопасно… — Да, особенно, когда уроки ухода за магическими существами проходили на территории Запретного леса. — Ой! А зато помнишь Святочный бал? — Помню, как однокурсницу Пивз напугал так, что она заикалась до выпускного. — О, господи, Меди, ты уже тогда была занудой! — Стоун шлепнула ладонью по столу. — Неужели никаких хороших воспоминаний?! Она тут же ойкнула. Судя по выражению лица Афины, чистокровка пнула её под столом, заметив как изменилось моё лицо, при напоминании о том единственном хорошем, что примиряло меня с необходимостью каждый год возвращаться в огромный серый замок. — Прости, — виновато сказала девушка, погладив меня по руке. — Я тупица. Хотела тебя развеселить и выбрала самую дурацкую тему. — Ничего, — я покачала головой. — Это прошлое. Я не могу его перечеркнуть, это было. Всё в порядке, Далл. Ничего не было в порядке. Я снова окунулась в работу. Потянулись бесконечные дни, наполненные чужими мыслями, страхами, бедами, воспоминаниями, и за пеленой этих дней мне хорошо удавалось прятаться. Пока я не совершила непростительную ошибку. Убила своего пациента. Все говорили, что это не моя вина и я не могла рассчитать, что вернув ему рассудок, верну и непереносимую боль, которая уничтожит его волю к жизни. Восстановив разум, я снесла защиты, которые воздвигло его сознание, чтобы уберечь. Но я знала, что меня погубила моя самонадеянность и желание продемонстрировать своё мастерство. Весной, через семь месяцев после моего назначения на новую должность, к нам поступил мужчина, на глазах у которого оборотень напал на его дочь и растерзал её. Мужчина был тихим и спокойным, он часто смотрел в окно, мало разговаривал и много улыбался. Он не помнил ни дочери, ни супруги, и был уверен, что недавно закончил Хогвартс. Из его памяти исчезло почти пятнадцать лет. Никто не брался восстановить такой пласт информации. Несмотря на то, что амнезия не была магической, это был слишком долгий временной отрезок. Я не раздумывала ни минуты, берясь за это. У меня была своя система лечения, которую я долго разрабатывала: использовала и зелья, и беседы, и легилименцию. Это было трудно, даже для меня, но я не сдавалась, не обращала внимания на то, как отчаянно сопротивляется то бессознательное внутри отца, потерявшего дочь. Наконец, мои результаты увенчались успехами. Он всё вспомнил. Перестал разговаривать вовсе, а через несколько дней покончил с собой, применив Аваду на себя из моей же палочки. Его супруга оказалась сильнее, чем он. Ей даже хватило сил написать на меня заявление. Никто не собирался меня увольнять, конечно, технически я его излечила, спасла, как бы иронично не звучало. Но смерть пациента потрясла меня насколько, что я больше не могла заниматься работой. Сначала я взяла отпуск, первый за все годы целительства. А потом бесконечно продлевала его липовыми больничными от Даллис. — Послушай, золотце, — однажды начала она разговор, когда была у меня дома, и мы сидели на диване. — Это не может дальше продолжаться. — Я не могу туда вернуться, — я закрыла глаза, облокотившись на спинку кресла. — Мне кажется, что все смотрят на меня и осуждают. — Все за тебя переживают. Никто не считает тебя виноватой. — Угу, особенно миссис Дервелл. — я фыркнула и потянулась к стакану со змеиным абсентом. — У неё шок. Это её способ справиться с болью, ей нужно было кого-то обвинить, она не может смириться с тем, что её муж вот так ушёл из жизни. — Прихватив, кстати, мою палочку. — Неисправна? — Олливандер сказал, что ей уже не помочь. — я поджала под себя ноги, взяла стакан и залпом допила его содержимое. По груди тотчас растекся жар, а горло обожгло, но ноющее чувство вины немного утихло. — Ты купила новую? — Нет. — Серьёзно?! Ты волшебница без палочки? Ты спятила, Бреслин, отрывай свою пьяную задницу от кресла, мы отправляемся на Косую Аллею! — полная решимости, она вцепилась в мои плечи и подняла меня на ноги. — Да зачем мне сейчас палочка, я способна только пить! Бесполезное дерьмо… Даллис, несмотря на то, что была ниже меня ростом, была довольно крепкой девушкой, и вот теперь она тряхнула меня так, что в голове зазвенело. — Ты пропила последние мозги, — жёстко ответила она. — Хочешь закончить пациенткой в своём же отделении, впасть в беспамятство? Не будь такой жалкой, Бреслин! Мы купим тебе палочку, и будем думать, что делать с твоей работой. Поняла? Каждое слово било словно пощёчина. — Ты думаешь только о себе. Тебе плевать на маму, на меня, только ты и твоя боль. — Это не так! Просто мне очень плохо, девочка-солнце, можешь ты это понять?! У меня очень дерьмовая жизнь, если ты это не заметила! Мы кричали друг на друга, а потом к моим глазам подступили слёзы. — Ты так права, Даллис… я чёртова тряпка. — Прости, умоляю, прости, я не могла смотреть дальше, как ты опять загибаешься… Мы обнялись. — Ты хорошая целительница. Все могут ошибаться, и результат нельзя предугадать. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через такое. — шёпотом сказала она. — Ты отличный друг. Ты сто раз меня спасала. Прости, что заставляю тебя волноваться. — Я хочу тебе помочь. Что я могу сделать для тебя? — тихо спросила она. — Я не смогу сейчас вернуться в Мунго. — поразмыслив, призналась я. — Поможешь мне найти другое место, попроще? Всё равно где. — Ну, у меня есть вариант. Но он тебе не понравится. — на лице Стоун появилось извиняющееся выражение. — Лучше, чем ничего. Говори, Далл. — Хогвартс. Мои глаза округлились. — Так-так… — Мадам Помфри давно ищет помощницу, у которой чуть больше опыта, чем у вчерашних курсисток. Она, конечно, очень удивится, но будет рада тебя заполучить. — Хогвартс или Мунго. Прекрасно. — Зато там в основном физические травмы, попрактикуешься в них. А из психических проблем, максимум, срывы от экзаменов. В моей голове тут же замелькали образы Барти в разных местах школы: вот мы сидим в библиотеке, вот Выручай-комната, вот целуемся в нашем коридоре, но я мотнула головой. Хватит цепляться за прошлое. — Я согласна. Если бы я знала, что прошлое так скоро решит вернуться в мою жизнь… если бы я знала.