Упасть вверх

28 февраля 2024 г. Динеш падал, хотя вокруг не было ни низа, ни верха. Он знал, что его обездвиженное тело, а также тело Гилфойла сейчас лежат в импровизированной лаборатории, которую Ричард и Джаред устроили в маяке. Выбор места объяснялся тем, что им нужен был максимально широкий обзор предстоящей битвы, который сложно было получить, находясь в подвале базы. Но теперь этот факт был не более, чем знанием, которое никак не влияло на то, что Динеш чувствовал. Ричард предупреждал, что чувство времени в процессе перехода сознания в другое тело может исказиться в ту или иную сторону. Миллисекунды, которые объективно занимал переход, растянулись в часы свободного падения. И Динеш не был уверен, куда он упадет. ***** 23:34 «Серебряный кит», новейший егерь, самый крупный из всех существующих, стоял в океане, в миле от берега. На берегу, готовясь защищать бухту в случае необходимости, стоял «Лиловый ветер», единственная другая боеспособная машина. Ею управляли ещё не полностью оправившиеся Бахман и Цзянь Ян. Но если всё должно было пойти по плану, егерям вообще не нужно было вступать в битву. Моника очень на это надеялась. Если бы год назад ей сказали, что она будет находиться в егере не в качестве посетителя, а как пилот, она бы максимально выразительно закатила глаза. Если бы полгода назад ей сказали, что её напарницей будет Лори Брим, она бы очень громко хмыкнула. И тем не менее она находилась в модуле пилота, одетая в костюм пилота, подключенная к дрифту. Рядом в таком же положении была генерал Брим, по приказу которой Моника и оказалась здесь всего после двух месяцев тренировок. «Для максимального контроля операции я должна быть непосредственно на месте битвы, и пусть уж рядом со мной будет неопытный пилот, чем тот, с кем у меня нет совместимости», — сказала она после обсуждения плана Ричарда. Закатывать глаза и хмыкать было поздно. Оставалось только ждать. Первый кайдзю, к счастью, не был похож на птеродактиля, хотя, по предыдущему опыту, предсказать наличие или отсутствие крыльев у этих тварей было почти невозможно. Этот монстр напоминал старого доброго тираннозавра и был просто огромным. Он превышал «Кита», чьи размеры уже были на грани текущих технологических возможностей, по крайней мере метров на пятнадцать. Исполинский зверь начал идти в сторону егеря, и от его шагов поднимались гигантские волны. — Не даём ему уйти далеко от разлома! — скомандовала Брим. Одновременно с синхронными движениями обоих пилотов «Кит» величаво принял боевую стойку. У Моники перед глазами снова пронеслось то, что она увидела, а верней, почувствовала при первой инициации дрифта. Откровенно говоря, она не ожидала увидеть что-то, вдруг доказывающее глубокую потаённую человечность и ранимость Лори. Тем не менее, когда именно это и произошло, Моника испытала некоторое удивление. Но теперь осознание того, что её прикрывал человек, чьи спокойствие и самообладание были столь же непоколебимы внутри, что и снаружи, придавало ей уверенность. Если придется сражаться — что ж, можно и попробовать. Вдруг чудище слегка пошатнулось вбок. Сквозь брызги волн Моника увидела, что вперёд него выбежал другой кайдзю, чуть поменьше, но с более мощными передними конечностями. Он повернулся спиной к егерю и лицом к своему собрату. Казалось, что он хочет перегородить ему дорогу. Из наушника Моника услышала голос Ричарда: — Связь с кайдзю установлена! Повторяю! Между Чугтаем и кайдзю произошёл обмен! — А что второй кайдзю? — спросила она. — Кажется, он собирался на нас напасть. — Как мы и рассчитывали, сознание Гилфойла заняло тело одного из двух кайдзю, находящихся за разломом, и когда был выращен второй клон, их вместе отправили сюда. Это на девяносто процентов он, — вступил в сеанс связи Джаред. — Я смотрю на показатели мозговой активности тела, они резко подскочили. — Тогда какого же чёрта… Два кайдзю дрались друг с другом. Громадные и на первый взгляд неповоротливые существа, они двигались на удивление быстро. Дно под ними дрожало, и «Киту» пришлось задействовать все стабилизаторы для того, чтобы сохранить равновесие. — Возможно, он дезориентирован, — предположил Ричард. — Или думает, что защищает вас от враждебного кайдзю, — добавил Джаред. — Вы ведь рассчитывали на то, что они каким-то образом смогут общаться друг с другом, — заметила Брим. — Именно поэтому мы разрешили произвести обмен Чугтаю, а не более подготовленному солдату — потому что у них самая высокая совместимость друг с другом. — Мы очень на это рассчитывали, но, как и говорили, стопроцентной гарантии дать не можем. Моника промолчала, вдруг вспомнив, как на той памятной конференции Гилфойл говорил о своих взглядах на конец света. Что, если именно поэтому он хотел попасть в тело кайдзю — раз апокалипсис не предотвратить, то можно его возглавить? Да нет, бред какой-то. Или не бред? Два кайдзю продолжали драться, и, учитывая их примерно одинаковый размер, казалось, это могло длиться вечно. Их скорость не позволяла «Киту» помочь одному из них, и в ожидании подходящего момента Моника потеряла счёт времени. В какой-то момент первый кайдзю умудрился ударить егеря по ноге мощным хвостом, покрытым шипами. Услышав громкий скрежет металла, и взглянув на мониторы, Моника поняла, что на правой ноге «Кита» образовалась огромная вмятина. — «Кит», это «Ветер», просим разрешения вступить в сражение! — это был Бахман. — Выдвигайтесь, но ваша задача — защищать истребитель, на котором находится груз, — ответила Брим. — В сражение не вступать! Тут меньший кайдзю, воспользовавшись тем, что его соперник отвлёкся, сумел повалить его на бок, отчего «Кита» вновь окатило высокой волной. Насколько Моника могла судить, под собственным весом у упавшего чудовища сломалась правая передняя конечность, и поэтому ему было трудно встать. Над «Китом» уже парил тот самый истребитель. Чуть за ним встал «Ветер». — Холл, готовимся принимать боеголовку! — голос Брим заставил её отвлечься от мыслей. — База, дайте параметры, на какую часть тела её закрепить? Уже почти автоматически выполняя команду, Моника поняла, что вопрос о том, бред это или не бред, сейчас не главный. Главный вопрос — доверяет ли она, Моника Холл, своему другу, Бертраму Гилфойлу? И, чёрт возьми, она ему доверяла. Несмотря ни на что. — Маяк, вы готовы осуществить обратный обмен для Динеша и Гилфойла? — Как только кайдзю вернутся в разлом, вы сообщите нам, и мы инициируем обмен, — ответил Ричард. Осторожно зафиксировав ядерную боеголовку, на которой уже был запущен обратный отсчет, на боку поверженного монстра, который будто находился в болевом шоке, и оттого не двигался, «Кит» повернулся к другому кайдзю и кивнул. Вместе они навалились на огромное тело, постепенно приближая его к разлому, который слабо поблескивал сквозь толщу воды. Вдруг в маяк, свет которого был виден с места битвы, ударила молния. Лежащий кайдзю резко встрепенулся и будто инстинктивно ударил егеря головой по ногам. На этот раз стабилизаторы не помогли. Момент падения казался вечностью. Исполинская серебристая машина рухнула на дно, и вокруг неё поднялся ил. Сквозь мутную воду Моника увидела, что меньший кайдзю стоит у разлома и отчаянно машет головой. Его раненый собрат теперь лежал на дне и беспрерывно дёргался от боли. В какой-то момент, однако, он начал интенсивно работать конечностями, полу-идя, полу-плывя и приближаясь к всё ещё светящемуся порталу. Он остановился за сто метров от цели, и тогда к нему подошёл другой кайдзю. Эти последние сто метров они преодолели вместе и скрылись в разломе. Где-то сверху прозвучали приглушенные отзвуки грома. — Маяк, приём! Оба кайдзю за разломом! — сообщила Лори. Ответа не последовало. — Маяк, вы слышите меня! Снова тишина. — Связи нет, — Монику начала охватывать паника. — Ричард! Джаред! ***** 23:40 Вид, открывавшийся с маяка, был поистине великолепен. Океан никогда не подводит в напоминании о том, что такое стихия. Время от времени свет прожектора на секунды выхватывал из тьмы двух морских чудовищ, серебристого и лилового егерей и летающие над ними вертолеты, словно сменяющиеся кадры фильма. Усыплённые, связанные и покинутые своими владельцами тела Гилфойла и Динеша лежали на двух кушетках рядом друг с другом, а между ними стоял контейнер с полуживым мозгом кайдзю. Всё это соединялось проводами с мониторами и системой дрифта, которую Ричард совершенствовал последние два месяца. — Как странно, — сказал Джаред, сидевший на плетёном стуле, который находился на маяке, кажется, с середины прошлого века. — Сейчас, возможно, решается судьба мира, но для меня это самый спокойный день за последние несколько недель. О, спасибо. Он взял в левую руку кружку с чаем, которую подал ему Ричард, а правой слегка потёр ногу. — Не за что, — ответил Ричард и сел рядом на такой же старый деревянный табурет, тоже держа в руках горячий напиток. — Для меня, пожалуй, тоже. — Ты всё равно выглядишь напряженным, — заметил Джаред. — Ну да, я переживаю, сработает ли наш план. — Это да, но… Кстати, идея разрушить разлом ядерным взрывом гениальна, я уже говорил? — Всего лишь тысячу раз, — неловко улыбнулся Ричард. — Но это так. С минуту они молча пили чай и смотрели на мониторы. — Как думаешь, зачем всё-таки Гилфойл это сделал? — спросил Джаред. — Узнаем у него, когда вернём в его тело. Скорее всего, он просто хотел провести короткий эксперимент. А вот почему… Он ведь на самом деле очень умён. Не удивлюсь, если ему просто стало тесно в своем разуме. — Ты, наверное, тоже чувствуешь что-то такое? — Я? Нет, мне с моими мозгами не тесно, — заверил Ричард. Он вдруг посерьезнел. — Мне с ними страшно. Джаред заговорил ещё более деликатно, чем обычно: — Ты поэтому прятался в Бейруте? Ричард напряжённо кивнул. — Я подписал с военными дурацкий договор о неразглашении. — Ты можешь не говорить… — Нет, я скажу, — Ричард начал говорить торопливо, будто боялся передумать. — Когда мои теоретические работы по дрифту заметили, то мне предоставили лабораторию в Сингапуре. Под моим началом работало двадцать человек, все заглядывали мне в рот. А мне было всего двадцать три, представь, каково это было! Всё шло отлично. Мы экспериментировали на крысах, потом на шимпанзе. Потом настала очередь людей… В команде были и психологи, и биологи… Никто не сказал, какие у этого могут быть последствия. Не знаю, догадывались ли они, но даже если и так, всем слишком хотелось как можно быстрее получить результаты. У нас было шестеро добровольцев. Среди них была многообещающая пара, брат и сестра. Биатлонисты из Канады, Алин и Гийом. Он вздохнул и опустил глаза. — После первого полноценного дрифта они перестали быть собой. Поначалу была спутанность сознания, потом они перестали узнавать близких, потом — разговаривать, потом — проявлять хоть какой-то интерес к жизни. Всё в течение нескольких недель. Я пытался им помочь. До тех пор, пока их родители не попросили оставить их в покое. Сейчас они живут в психиатрической клинике. Похоже, до конца жизни. Джаред осторожно положил руку на край табурета Ричарда. — Ричард, это… — Знаю, знаю. Ужасно. Но не самое ужасное. Самое отвратительное — это то, что именно после этого эксперимента я понял, что нужно изменить в процессе дрифта. И изменил. И систему внедрили в егерей. И я получил почести. — Которые тебе уже не были нужны, — понимающе кивнул Джаред. — Но ведь технология действительно спасла много жизней. — Я знаю, но две жизни она всё-таки погубила. Много жизней там, две жизни тут — не мой любимый вид математики. — И всё-таки ты здесь, — заметил Джаред. — Во-первых, вы меня похитили, — усмехнулся Ричард. — Во-вторых, нельзя всю жизнь прятаться в Бейруте, хотя и очень соблазнительно. Если уж технологию дрифта будут использовать дальше, лучше я максимально проконтролирую, каким образом. Один из мониторов издал резкий звук. — Что там? — Кажется, один из егерей повреждён. Но не критично. — Чёрт, — Ричард напряжённо потёр лоб. — Что ж, нам пока остаётся только ждать. — Джаред? — Да, Ричард? — Как насчёт откровенности за откровенность? Джаред серьёзно обдумал этот вопрос. — Что ж, справедливо, — решил он. — Что ты хотел узнать? — Как ты получил ранение? — Мне выстрелили в ногу. — Я так и думал, но кто? — На самом деле особого секрета тут нет, — Джаред нервно хлопнул ручки кресла. — Просто воспоминания об этом жгут меня стыдом. — Что ж, тогда не стоит. — Нет, Ричард, ты прав, откровенность за откровенность. Мне и самому было бы хорошо выговориться. Надеюсь только, что после этого ты во мне не разочаруешься. — Не думаю, что это возможно. — Сначала выслушай. Как ты знаешь, мне доверили командование ротой, которая базируется близ Тайбэя. Международных конфликтов сейчас, к счастью, нет, поэтому большую часть времени мы проводим в учениях. Но есть бунты и мятежи. Нам говорят — это безответственные нарушители порядка. И я так думал долгое время. О, святая наивность белого мужчины, облечённого властью… — Ну, в какой-то мере… — Ни в какой мере, Ричард, ни в какой. Люди напуганы, им приходится переселяться, они питаются синтетической едой по карточкам и теряют своих близких в атаках кайдзю. Мы просим их потерпеть ради достижения цели, но пока мы пытаемся к ней приблизиться, их дни проходят в однообразной борьбе за жизнь. Я никого не обвиняю и не хочу хаоса, это всё, что мной двигало. Долгое время с беспорядками справлялась местная полиция, но в тот день на улицы вышло, кажется, полгорода. Целое море людей… День был долгим. К счастью, нам не пришлось использовать оружие. Наше присутствие нужно было скорее в психологических целях, и, в конце концов, мы добились того, что люди начали расходиться. Оставшихся, самых стойких, начали задерживать и сажать в грузовики. Мне дали приказ помочь в этом полиции, и я отдал его подчинённым. И они его выполнили. А я поздравил себя с эффективной и бескровной операцией. Вот и всё. — Всё? — спросил Ричард. — Так а кто всё-таки выстрелил тебе в ногу? — А, это… Один пожилой джентльмен, когда его пытались посадить в грузовик. Я стоял неподалёку, я был в форме, и, думаю, он выстрелил просто от чувства бессилия. Вряд ли он хотел меня убить. Помню, что он испугался больше моего, бросил пистолет, а руки у него дрожали. Его арестовали и увезли, а я вдруг почувствовал себя отвратительно. И не из-за ранения, хотя было очень больно. И во всём этом тоже есть ещё более отвратительная часть. Она заключается в том, что, если армии понадобится хромой капитан, я вернусь. Я всё ещё верю, что могу сделать здесь что-то хорошее. — Джаред, ты… — Ричард пытался подобрать слова. — Джаред, ты очень хороший человек. — Ты тоже, Ричард, — улыбнулся тот. Из рации раздался голос генерала Брим: — Маяк, вы готовы осуществить обратный обмен для Динеша и Гилфойла? — Как только кайдзю вернутся в разлом, вы сообщите нам, и мы инициируем обмен, — ответил Ричард. Они с Джаредом подошли к блоку дрифта и приблизили руки к двум небольшим рычажкам на пульте управления. Вдруг на маяке погас свет. Ричард молнией бросился к отдельному генератору, который питал систему дрифта. — Работает! — с облегчением возникнул он. — А вот рация, кажется, нет, — сказал Джаред. — «Кит», это маяк, как слышно нас? «Кит», когда нам инициировать обмен? Рация молчала. — Блядь! — прорычал Ричард. — Как теперь понять? Джаред сосредоточенно посмотрел в окно. — Луна вышла, — сказал он. — Что? — Но кайдзю не видно. И «Кита». Ричард подошёл к нему. Действительно, луна, больше не скрывавшаяся за тучами, теперь освещала океан. Был виден стоявший почти неподвижно «Лиловый ветер», от которого разбегалась рябь волн. — Дайте же сигнал, — прошептал Ричард. Тут из-за спины «Ветра» поднялась огромная серебристая рука егеря. Проведя какое-то время в воздухе, она опустилась обратно. Через несколько секунд рука вновь появилась над водой. — Чёрт, это сигнал? Это должен быть сигнал. Как думаешь, это сигнал? — Как скажешь, Ричард. — Хорошо, — кивнул он. — Да, это чёртов сигнал. В любом случае, боеголовка вот-вот сработает. Инициируем обмен. Они нажали на рычажки. Мониторы мозговой активности тревожно запищали. Ричард и Джаред медленно повернулись к кушеткам. С одной из них раздался голос: — Чтоб меня! Ему ответствовал его сосед: — Да, Гилфойл, чтоб тебя!