Серебряные ветви

       Душный вечер. Пахнет сиренью. Он сидит у ног мамы, собирая железную дорогу. Она читает вслух книгу сказок. Сестра тихо хихикает над своей вышивкой. В беседке прохладно. Ему пять и он думает, что весь мир заключен в пределах их Мэнора…       Ему восемнадцать. Лето после выпуска. Он только что прошел испытание на звание Мастера Артефакторики. Отец и брат ждут его перед Залом Испытаний в гильдии.       — Я так горжусь тобой, — отец стискивает его в объятиях, не обращая внимания на выходящих членов комиссии. — Теперь когда вы с Адрианом оба Мастера, я могу быть спокоен за наш Род.       — Поздравляю, Маленький Змей, ты заставил этих стариков позеленеть от зависти! — брат обнимает его следующим, — У меня есть подарок для тебя. Я заказал в Каире алтарь зачарователя, должны вечером доставить.       — Спасибо, Большой Ворон! — он сжимает объятия в ответ, стараясь не показать, насколько тронут…       Его седьмой день рождения. В Мэноре собралась вся большая семья. Их пятеро, дядя Ник с женой и двумя сыновьями, двоюродный дедушка Альвар, бабушка Розмари, три дочери дедушки Альвара с мужьями и детьми, и дядя Найджел. Фотограф пытается выстроить их на лужайке перед домом, так чтобы все влезли в объектив. Он сам держит щенка крупа. Он уже назвал его Бартом…       Им с Регом по восемь. Они лежат под одним одеялом на жестком полу старого домика на дереве. Вокруг них шумит листва, на крыше выясняют отношения семейство скворцов, а в дверной проем видно ночное небо, так что можно вообразить, что их домик на самом деле фрегат, бороздящий море звезд в вышине. Регулус придвигается ближе:       — Я бы хотел чтобы мы были братьями.       — Зачем? Разве не ты жаловался несколько часов назад как невыносимо иметь старшего брата? — он тихонько смеется.       — От друзей можно отказаться. От братьев никогда. Будет ужасно, если у меня останется только Сириус.       Он внимательно смотрит на Рега. А потом протягивает руку.       — Тогда мы можем поклясться…       Ему четырнадцать и он кружит по бальному залу с самой очаровательной девушкой…       Ему одиннадцать и он получает свое письмо из Хогвартса…       Ему двенадцать и он сделал свой первый артефакт. Всего-лишь простое кольцо предупреждающее о зельях в еде, оно даже не способно опознать отраву и отличить яд от лекарства, но отец все равно подбрасывает его к потолку и обещает подарить самую классную метлу…              Ему девять…       Ему тринадцать…       Ему три…       Александр сидел в середине концентрирующего знака уже десять часов. Между его ладоней кружил настоящий магический вихрь, медленно сжимающийся и уплотняющийся. Серебристо-белый свет закручивался сам в себя, постепенно обретая плотность и вес материи. По лбу мага ручьями тек пот, но прерываться было нельзя даже на долю секунды. Малейшая ошибка и вся мощь материализующегося заклинания обрушится против него. Кристализованный патронус — невероятно простой и одновременно невероятно сложный артефакт, вершина его мастерства и надежда на возрождение рода Эвергринов. Александр до сих пор сомневался, что у него получится сотворить задуманное, но упорно вкладывал в магический поток одно воспоминание за другим. Проживал каждый момент безмятежного счастья заново, отсекая горечь потерь и несбывшихся желаний, щемящую тоску по ушедшим и страх перед одиночеством.       Наконец, спустя почти восемнадцать часов у него на ладони лежал молочно-белый, овальной огранки камень размером с ноготь мизинца. Он мягко мерцал нежным внутренним светом. Маг неверяще улыбнулся своему успеху и поднялся на ноги, покачнувшись от слабости. Выпил флакон Восстанавливающего и поспешил к рабочему верстаку. Требовалось срочно закончить работу, добавив оправу и цепочку, и все будет готово. На Литу можно будет проводить ритуал.

***

      От проведения ритуала в родовом зале пришлось отказаться, полноценный «солнечный огонь» просто не поместился бы на алтаре. Семейное кладбище для этого тоже не годилось, все же не с предками собрался общаться. Еще раз изучив инструкции для «последнего листа от усохшей ветви Великого Древа», как гласило описание ритуала, Эвергрин понял, что провести его сможет только в ведьмином кругу, расположенном на границе его владений. Кольцо камней, более древнее чем поместье, дышащее странной магией, густой и горькой, должно было стать идеальным проводником, а потом погасить излишки силы.       Определившись с местом, маг принялся готовить ритуальный костер и подношения. Рукопись, явно список с более древнего текста, гласила, что ему потребуется «жертва достойная от дара Матери, от крови древней и от плодов имения». С первыми двумя пунктами было все понятно: артефакт его работы и чаша крови. С плодами было сложнее — больно выбор большой, но после некоторых раздумий Александр принес к высокой поленнице корзину крупных спелых яблок, которыми всегда славился их сад.       Наконец, все было готово. Эвергрин посмотрел на часы, чтобы начать ровно в тот момент когда Солнце войдет в точку зенита и уровень магической энергии достигнет пика. Как только стрелки указали нужное время, он поджег костер и пробудил каменный круг, чувствуя, как земля гудит под его ногами, отзываясь дрожью во всем теле. Пахло травой и диким медом, воздух звенел от напряжения, а слова ритуальных катренов сами ложились на язык. Александру казалось, что он стал прозрачным и зыбким, пространство за пределами ведьминого круга отменилось, песок времени вытек из вселенских часов, а значение имеет только песнь трав, гул огня, холод камня. На строчках с благодарностью за благополучие он опустил в костер яблоки и пламя взметнулось вверх, принимая его жертву, моля о возрождении он пролил кровь и пламя окрасилось в белый, наконец обещая служение он бросил в огонь камень-патронус и высвободившейся магией его пригнуло к земле, вынуждая опуститься на колени.       — Твоя мольба услышена, твои предки были верными детьми Мне. Если исполнишь волю Мою, возраждение придет и род станет сильнее прежнего. Ожидай посланника, он отведет тебя в нужное место. Остальное ты поймешь сам. — голос звучал словно бы в мыслях и во всей материи сразу.       Александр не сомневался, Магия ответила ему. И если он поймет, что от него требуется, все будет хорошо. Он не останется последним Эвергрином.