Хранительница счастья

      Ночь опускалась на Стамбул бархатным покрывалом, в воздухе чувствовалось приближение теплых, залитых солнцем и запахом цветов, дней. Сулейман вышел на балкон и устремил свой взор в сторону Босфора, размышляя о непростом периоде своей жизни. Как-то всё и сразу стало слишком сложно – принимать решения на благо государства, жертвуя чувствами своих близких, было для справедливого Сулеймана тяжело. Вынужденные казни Искендера-паши и Ферхата-паши были восприняты их женами совершенно по-разному и сестры султана хоть и были покорны его воле, не всегда могли покорить ему и свои чувства. Бейхан больно ранила повелителя словами о том, что у нее больше нет брата, и султан не знал в чем ему искать утешения.       Ссылка Хюррем, подозреваемой в убийстве, тоже не была для государя легким решением, но он понимал, что славянская наложница вполне могла быть на такое способна, он не поверил ей, впервые за долгое время он даже не усомнился в обвинениях против нее. Что отрезвило его от чар этой женщины? Рождение дочери, а не очередного шехзаде, не стало для мужчины разочарованием, он был восхищен малышкой, но от чего-то существенно поубавилось восхищения её матерью – может быть от того, что Хюррем душила его ревностью, может от того, что начинала проходить страсть. С рыжеволосой красавицей повторилось то же, что было с Махидевран – она стала надоедать, хотя с ней и не было спокойно. А султан хотел покоя, покоя и счастья, покоя и мира - и ничего этого в его жизни не было. Не предвиделось в скором времени ни походов, ни войн – никаких событий, что всегда занимали мысли султана, прогоняя из них неясную тоску по чему-то призрачному. Сулейман откровенно тосковал от того, что душа его, вечно ищущая и страждущая, не могла обрести ни покоя, ни счастья. - Что терзает твою душу, брат мой? – Хафизе появилась на балконе очень тихо. Сулейман повернулся к сестре – эта еще совсем молодая женщина была для него сейчас хоть какой-то гарантией покоя, с юных лет он находил в беседах и времени, проведенном с ней, хотя бы мимолетный покой и мгновения счастья. Понимая его лучше, чем кто бы то ни было, она редко осуждала его и всегда вставала на его сторону не потому, что слепо подчинялась его воле, а потому что они слишком схоже смотрели на мир.       Он был старше сестры на 5 лет, но это ничуть не мешало ему еще в юные годы выбирать её в соратники своих игр в Манисе, а позже, когда он сам возглавил санжак и после казни её первого мужа их отец позволил принцессе погостить у брата, советника в вопросах управления государством и мудрого собеседника. Хафизе была слишком умна и воспитана для женщины, непривычно умна и воспитана даже для женщины Династии. С юных лет Сулейман брал её с собой на встречи с видными деятелями, учеными и купцами – и всех Хафизе неизменно поражала двумя вещами: фундаментальными познаниями наук, языков и литературы и необычайно чарующей манерой держаться. Султанская сестра была красива, но были и в семье султана женщины красивее её, только впечатление она производила всё же более сильное, чем остальные. - Хафизе, моя милая сестра, - Сулейман обнял женщину и вновь отвернулся в сторону Босфора. Златовласая встала рядом и тоже посмотрела в сторону спокойных вод, освещенных полной луной – Я не знаю, что тебе ответить. - Я тоже чувствую тоску от того, что не могу найти и надолго удержать счастье в своей жизни, Повелитель мой. Может от того я и ищу секреты счастья в книгах, отчаянно надеясь, что древние или кто-то из современников сумели их разгадать, - Сулейман улыбался, он знал, что теперь его ночь будет спокойной и он даже сможет уснуть. Разговоры с Хафизе всегда дарили ему ощущение покоя. - Я обещаю, что ты будешь счастлива, сестра, ты же знаешь, что все твои пожелания и просьбы я исполняю всегда. - Даже если бы я попросила у тебя отдать меня в жены кому-то из твоих пашей или позволить мне построить в городе благотворительный комплекс имени моей матери? - Я клянусь, что позволю тебе выйти в третий раз замуж по любви, а что касается комплекса, то если религиозные деятели не будут против, то строй, - брат и сестра вернулись в покои падишаха – И библиотека для тебя открыта, и ученые мужи все готовы тебе служить, лишь бы ты была счастлива и оставалась подле меня в Стамбуле. - Я уже никогда навсегда не покину столицы, Падишах, а что касается библиотеки, то я бы очень хотела видеть привезенные из последнего похода трофеи. И Матракчи Насух-эфенди обещал мне показать миниатюры с видами Белграда. Я пригласила его завтра во дворцовую библиотеку. - Матракчи был с нами при взятии Белграда. Он и Бали-бей многое могут рассказать тебе об этом городе. Хранитель покоев почти год был там моим наместником, - мужчина опустился в кресло у рабочего стола и разложил бумаги – Вот его отчеты о трофеях и добытых нами книгах. - Если вы позволите, то как-нибудь я поговрю с Малкочокглу о взятии Белграда и быте и красотах этого города. Всё же родина Юлдуз-султан теперь владение османов, и меня тянет узнать о ней больше, - златовласая султанша выжидающе замерла подле брата. - Кончено, всё, что ты захочешь узнать, он тебе расскажет, - повелитель сложил бумаги и раскрыл перед сестрой шкатулку, где лежала одна из неоконченных его ювелирных работ – Хочу преподнести это Хатидже в качестве подарка на свадьбу. - Оно прекрасно, повелитель, - Хафизе сделала вид, что очень заинтересовалась ожерельем с тюльпаном, но думала она сейчас совершенно о другом – С Вашего позволения я пойду к себе, уже поздно и я хотела бы еще увидеться с Гюльфем, - женщина поцеловала руку брата и поклонилась – Доброй Вам ночи, мой повелитель. - Спокойной ночи, Хафизе, - султану стало легче и после ухода сестры он вскоре уснул. *** Златовласая сестра султана вышла из главных покоев и направилась было в сторону гарема, но дойдя до дверей, ведущих в комнату хранителя султанских покоев замерла в нерешительности. Из головы султанши никак не шёл текст записки, что Бали-бей прислал в шкатулке с платком. «Моя жизнь и моя судьба Теперь в Ваших руках, Солнцу подобная госпожа. Смиренно склоняюсь перед Вами И молю о встрече. Я буду ждать Вас в Мраморном павильоне Каждый день после полудня и до вечера, Покуда Вы не сжалитесь надо мной и не придете.»       Пока Хафизе-султан размышляла о том, как же ей поступить в сложившейся ситуации, двери в комнату Малкочоглу открылись, и из покоев вышел Бали-бей, держа в руках какие-то бумаги. Увидев в коридоре, ведущем из султанских покоев в гарем, Хафизе-султан мужчина остановился. Вид у него был немного растерянный, однако он быстро отмер и поклонился султанше. - Хафизе-султан… - Хранитель султанских покоев, - Хафизе совладала с собой, краем глаза уловив, что один из привратников султана поднял голову и осторожно смотрит в их сторону – Я только что была у повелителя, он уже готовился ко сну, так что все ваши с ним дела подождут до завтра. Сегодня был непростой день, - слуга падишаха вновь опустил голову и больше не смотрел в сторону султанши и бея, их разговор носил традиционный и приемлемый для Хафизе-султан характер. - Благодарю, госпожа, я обращусь к Падишаху завтра, не стану его сегодня беспокоить, - Бали-бей тоже видел, что на них смотрели и поддержал разговор в нужном стиле, но глаза его были столь несчастны, в них читалась такая отчаянная мольба дать ответ на вопрос, что Хафизе против своей воли и убеждения, что поведение бея и его записка редкая наглость, кивнула ему и прошептала: - Я буду завтра в павильоне, - и султанша пошла прочь от хранителя покоев, что склонил голову, пряча в усах счастливую улыбку. ***       Утро в гареме ознаменовалось очередным происшествием. С раннего утра в гареме сновали лекари, и наложницы перешептывались о том, что же случилось. У шехазаде Мустафы под утро поднялась температура и теперь его мать, лекари, Валиде-султан и султанские сестры столпились в покоях, где лежал больной ребенок. Хафизе и Хатидже узнали о болезни племянника, когда завтракали в покоях светловолосой султанши, и поспешили в покои Махидевран-султан, дабы узнать о состоянии старшего наследника. - О Аллах, несчастья так и летят на наши головы, - Хатидже стояла позади матери и как и все присутствующие в покоях напряженно наблюдала за лекарем, проводящим осмотр. Гюльфем-хатун успокаивала подругу, хотя и сама женщина беспокоилась о здоровье маленького наследника. - Госпожа, - лекарь наконец закончила осмотр и подошла к Валиде – У шехзаде Мустафы простуда, я назначила ему лекарства и буду наблюдать за его состоянием. Инш Аллах, все будет хорошо. - Аминь, - хором проговорили женщины – Махидевран бросилась к сыну. Валиде приказала султаншам Династии и Гюльфем возвращаться к себе, а сама осталась в покоях невестки и внука. - Я собираюсь пойти в дворцовую библиотеку, сегодня меня должен ждать там Насух-эфенди с миниатюрами Белграда. Присоединитесь ко мне? – женщины дошли до большой гаремной комнаты и настало время решить, кто куда пойдет. - Я бы с радость, Хафизе, но сегодня днем мы с Валиде будем принимать портных и примерять свадебное платье, так что я пока останусь в своих покоях и подожду Валиде. - Гюльфем, а ты составишь мне компанию? - Если госпожа не обидеться, что я её оставлю, - Гюльфем вопросительно посмотрела на Хатидже-султан и улыбнулась. - Нет, конечно, Гюльфем, я рада, что Хафизе нашла в твоем лице друга. Хорошо провести время, - будущая жена Ибрагима-паши направилась к себе в покои, а Ханым-султан и Гюльфем неспеша пошли в сторону дворцовой библиотеки. ***       Матракчи прибыл во дворец гораздо раньше назначенного Хафизе Ханым-султан времени и, прежде чем отправляться в библиотеку, где и была назначена встреча, решил навестить Малкочоглу, что теперь служил хранителем покоев. Однако, увиденная ученым картина глубоко поразила его. Жизнерадостный и не склонный к меланхолии Бали-бей сидел в своих покоях, что были рядом с покоями султана и печально опустив голову о чем-то размышлял – именно в таком виде его застал Насух-эфенди. - Малкочоглу, да что это с тобой? – Матракчи удивленно посмотрел на молодого мужчину, тот поднял на приятеля несчастный взгляд – Неужто должность хранителя султанских покоев тебе в тягость? - Нет, просто эта должность видимо несет проклятие всем, кто её занимает, - буркнул Бали-бей и поднялся. - Что ты имеешь ввиду, бей? – Матракчи внимательно посмотрел на хранителя покоев, что приводил себя в порядок перед зеркалом – Уж не хочешь ли ты сказать… - Не хочу и не скажу, Матракчи, отстань от меня, - Бали-бей недовольно свел брови – Мне и без того нет покоя вот уже сколько дней. - Да, бей, - Матракчи подошел к хранителю покоев и похлопал его по спине – Вот и тебе пришла пора познать не только радости этого мира, но и его страдания. Кстати, если вдруг случайно тебе хотелось бы увидеть златоволосую сестру Повелителя, ты бы мог пройтись со мной до библиотеки, госпожа назначила мне встречу. - Матракчи, мне и думать о ней нельзя, а ты соблазняешь меня броситься в самое пекло и погубить себя, - Бали-бей смотрел на придворного ученого и вдруг ему стало легче, впервые за эти дни, потому что в глазах Насуха-эфенди он увидел поддержку и понимание. - Ты баловень судьбы, Бали-бей, кто знает, какие ещё дары она тебе приготовила, - хранитель султанских покоев отмахнулся от поэта и ученого. Они вместе вышли из покоев Малкочоглу и распрощались – Бали-бей направился на доклад к султана, а Матракчи на встречу с Хафизе-султан. ***       Хафизе и Гюльфем шли к библиотеке Топкапы, обе женщины молча думали каждая о своем. Лишь когда они почти что были на месте, Хафизе заговорила с Гюльфем о том, что вчера произошло в саду перед отъездом Бейхан-султан. Сероглазая наложница выслушала рассказ госпожи и поспешила успокоить её тем, что и в других дворцах свершаются казни и случаются беды, смерть неразлучна с жизнью, а для Бейхан-султан проклятия в сторону Топкапы лишь способ выплеснуть боль. Хафизе согласилась с тем, что так оно и есть, но на душе у девушки было неспокойно. - Матракчи Насух-эфенди, - Хафизе приветливо улыбнулась ученому, что приветствовал их с Гюльфем-хатун поклоном. - Госпожа, я рад возможности видеть Вас в добром здравии. - Благодарю, Насух-эфенди, мне давно хотелось встретиться с тобой. Слава о тебе как о мудром ученом, прекрасном художнике и смелом войне идет далеко впереди тебя, - мужчина расплылся в довольной улыбке. - Боюсь не оправдать Ваших надежд, госпожа. Я всего лишь один из слуг султана, знания мои не так уж и велики. - Лишь истинно мудрый способен осознать ничтожность своих знаний, эфенди, - Хафизе с интересом смотрела на папку, что была в руках Матракчи – Я надеюсь, что сегодня я смогу наконец-то увидеть миниатюры из Белграда. - Конечно, госпожа, я взял с собой свои зарисовки, чтобы показать их Вам, - обе женщины с интересом рассматривали рисунки Насуха-эфенди. Хафизе перебирала зарисовки площадей, зданий, храмов и в руки ей попал рисунок, на котором поразительно похожий на Бали-бея воин разрубал мечом обступивших его противников. - Взятие города сопровождалось ожесточенными столкновениями. Малкочоглу Бали-бей признанный герой этого похода, он храбро сражался против неверных, госпожа, - заметив то, как внимательно сестра султана смотрит на рисунок, сказал Матракчи. - Иногда храбрость хороша не только на полях военных сражений, - тихо проговорила Хафизе – Насух-эфенди, спасибо тебе за то, что принес мне посмотреть эти рисунки, - Гюльфем-хатун отвлеклась на какую-то книгу и Хафизе смогла задать волновавший её вопрос – Ответьте мне, эфенди, Вы ведь были на казни Ферхата-паши? - Госпожа… - Насух-эфенди, я не прошу Вас обсуждать со мной решение повелителя, я лишь хочу, чтобы ты дал мне ответ на вопрос – кто привел в исполнение приказ? Ибрагим-паша? - Да, но какое это имеет значение, госпожа? Я Вас не понимаю. - Мне просто нужно было знать. Я благодарна Вам за эту встречу, надеюсь, что как-нибудь нам удастся побеседовать на интересные темы, а сейчас мне, к сожалению, пора.       Распрощавшись с Матракчи, женщины вышли из библиотеки Топкапы и неспешно прогуливались по саду. Хафизе обдумывала всё услышанное – она была почти уверена, что приказ повелителя исполнил именно Ибрагим-паша, но ей были нужны в подтверждения слова свидетеля казни, а не только яростные обвинения Бейхан. Теперь же, удостоверившись, что именно будущий муж Хатидже казнил супруга Бейхан-султан, Хафизе приняла для себя решение о том, как ей вести себя с этим визирем. Ибрагим был ей неприятен хотя бы потому, что занял место её мужа в Совете Дивана, а ещё потому, что он был рабом, получившим от Повелителя свободу, потому что он не был справедлив и честен в расследовании убийства наложницы в гареме и теперь еще и потому, что это именно он, новый Великий визирь, казнил Ферхата-пашу, который тоже был на этой должности когда-то. И окончательно поняв, что теперь ей придется неустанно следить за этим пашой, дабы не пропустить тот момент, когда он начнет играть не только в интересах Династии, но и в своих интересах, Хафизе наконец-то успокоилась. С Ибрагимом-пашой теперь все будет просто. Непросто будет с другим приближенным султана Сулеймана – с хранителем султанских покоев Малкочоглу Бали-беем. - Вы так молчаливы сегодня, госпожа? – Гюльфем все же решила выяснить в чем дело – Что Вас печалит? - Гюльфем, - Хафизе вдруг остановилась и повернулась лицом к наложнице – Поклянись мне, что ни одна живая душа не узнает то, о чем я собираюсь тебе сказать. - Госпожа, я сохраню любую Вашу тайну, клянусь Вам своей жизнью, - Гюльфем машинально положила руку на сердце. Взволнованный взгляд Хафизе-султан не на шутку испугал наложницу. - В той шкатулке, что ты принесла мне, была записка от хранителя покоев Малкочоглу с просьбой о встрече в Мраморном павильоне, - Гюльфем удивленно вскинула бровь и в глазах её застыл немой вопрос – И да-да, я ответила ему согласием на встречу. Глупость и безрассудство, я знаю, но Гюльфем, мне нет покоя с тех пор, как он спас меня в саду, я не знаю, что со мной происходит. - Ответ очевиден, госпожа, - Гюльфем улыбнулась – Вы его полюбили. - Полюбила, - Хафизе произнесла это слово, как бы пробуя его на вкус, примеряя на себя как новое платье.       Она уже и не думала, что сможет полюбить, ибо сердце её не воспылало любовью ни к одному из её мужей. Теперь же она это признавала – она влюбилась в этого бея, то, что Гюльфем озвучила это, существенно упростило жизнь Хафизе. Из уст наложницы, что стала хранителем и помощницей для Хатидже в вопросах запретной поначалу любви с Ибрагимом, это звучало не так страшно. ***       Малкочоглу чувствовал себя диким зверем, запертым в клетке. Он ждал султаншу в Мраморном павильоне и не знал, что будет дальше. Может быть Хафизе-султан придет в гнев от того, что он позволил себе прислать ей записку, может быть вместе с султаншей сюда придут янычары, схватят его и бросят в темницу, а потом султан казнит его за то, что он посмел признаваться в чувствах его сестре, а может быть Хафизе Ханым-султан придет и скажет, что между ними ничего не может быть и это разобьет ему сердце, которое и так страдает от всех навалившихся на него чувств.       Тихо скрипнула дверь и в комнату вошла Хафизе-султан. Остановившись напротив мужчины, она скинула с головы капюшон зеленого плаща. Бали-бей в очередной раз замер, любуясь этой женщиной, лишь через пару секунд он всё же вспомнил, что ему нужно склониться. Султанша молчала, идя сюда она еще думала, какими язвительными фразами она начнет разговор с этим беем, чтобы он слишком много о себе не думал, но войдя в эти покои и увидев его глаза, госпожа дала себе слово, что будет молчать, пока он не скажет ей всё, что он собирается говорить, а после этого она уже сможет решить, что ей делать. - Хафизе-султан, - голос звучал хрипло, но твердо. Мужчина поднял на светловолосую султаншу глаза, и Хафизе ощутила, как медленно проваливается в бездну этих черных глаз, теряя остатки гордости и разума – Я рад, что Вы пришли. Позвольте мне всё объяснить. Я ни в коем случае не хотел оскорбить Вас своим посланием, но вот уже много дней как я потерял покой из-за Ваших прекрасных глаз. С той нашей памятной встречи в саду я не могу забыть Вашего лица, моё сердце и моя душа пылают… - Госпожа, сюда идет Махидевран-султан, нужно уходить, - в комнату ворвалась Гюльфем, которая пришла с Хафизе-султан и стояла на стороже, пока молодые люди встречались. - Мы не успеем выйти из павильона незамеченными, - сказал Малкочоглу, заметив в окно приближающуюся султаншу со служанкой – Нужно переждать здесь, пока они не уйдут, - Бали-бей отворил потайную дверь, ведущую из большой комнаты в центре первого этажа в узкий коридор, освещенный факелами – Госпожа, Гюльфем-хатун, - мужчина жестом показал им выходить в этот коридор. Хафизе ни мгновения не колеблясь шагнула в полутемный коридор, когда все трое оказались в нем, Бали-бей затворил потайной проход. В тишине молодые люди услышали легкие шаги, а затем поняли, что в покои, где несколько минут назад находились все трое, вошла Махидевран-султан и её служанка. - Иди жди снаружи, следи, чтобы никто сюда не пришел и не застал нас, - голос Махидевран звучал властно и громко. Гюльфем и Хафизе настороженно переглянулись…