Хранительница счастья

      В покоях златовласой сестры султана было тепло и уютно, Гюльфем нравилось проводить вечера с новой подругой, ведя интересные беседы об искусстве и о жизни. Однако сегодня беседа текла несколько в ином ключе, Хафизе решила обсудить с наложницей повелителя сегодняшнюю ситуацию с Махидевран, а после разговор плавно перетек на тему жизни Гюльфем-хатун в гареме. — Брат так часто зовет тебя к себе, ты давно бы могла вновь стать матерью, Гюльфем-хатун, — Хафизе лакомилась фруктами и смотрела на пылавший в камине огонь — Я все понимаю, Валиде-султан в этом плане человек традиций, но ведь Валиде не всесильна, если ты вновь будешь наложницей-фавориткой, она ничего не сможет сделать. — Всё изменилось с тех пор, как вы видели гарем в Манисе, — Гюльфем была печальна, этот разговор заставлял её вспоминать о потерянном счастье, а это было для неё невыносимо болезненно — Много воды утекло, в сердце повелителя теперь Хюррем-хатун, есть еще Махидевран-султан, сохранившая ребенка, и целый гарем наложниц. Я довольна своим положением, султан доверяет мне, мы часто беседуем на разные темы, мне предначертано до конца дней оставаться подле Сулеймана и я приняла свое положение. — Глупости и ложь, — голос Хафизе прозвучал недовольно — Ты можешь обманывать себя, но не меня Гюльфем, — женщина повернулась к собеседнице — Я видела, как султан смотрел на тебя сегодня, я знаю этот взгляд, он тот же, что в Манисе, ничуть не изменился. И если и есть какая-то причина того, что ты не родила султану ребенка вновь, то это лишь твой страх и чувство вины. Ты винишь себя в смерти своего шехзаде и не хочешь понимать особенности своего положения в гареме. Хюррем проиграла Махидевран, но не ты, ты никогда не проигрывала ни одной из них, твое место рядом с братом незыблемо, а то, что ты не близка с ним как с мужчиной, исключительно результат твоего подчинения своим страхам. Тебя наказала не Валиде, отлучив от султана, ты сама себя наказала, отлучив от него за то, что умер ваш ребенок. — Госпожа, — лицо Гюльфем было таким, будто бы её ударили — Зачем Вы… — Ну, разве я не права, Гюльфем-хатун? — в зеленых глазах лихорадочно плясали искорки — Ответь мне, разве ты не любишь брата? Разве не желаешь ты вновь дарить ему радость и быть его счастьем? — Умоляю Вас, Хафизе-султан, прекратите, — Гюльфем отвернулась и слезы побежали по её лицу — Разве Вы не видите, что я и так страдаю… — А ты не спрашивала себе, страдает ли мой брат? — после нескольких минут молчания Хафизе вновь заговорила — Что вы все вообще знаете о нем и его чувствах? Валиде и вас всех заботит лишь жизнь гарема — наследники, фаворитки, соблюдение традиций. Ради тебя эти традиции были нарушены — ты осталась при дворе, содержание твое лучше многих фавориток, тебе дозволено то, что не позволяется Хюррем и Махидевран, и ты ещё и страдаешь в то время, как могла бы давно уже родить султану еще детей и утереть нос обеим матерям шехзаде и всему гарему, — Хафизе и сама понимала, что горячится, но сегодняшняя ситуация с недостойным поведением Махидевран обнажила перед султаншей проблему, которую она осознала еще после знакомства с матерью младшего шехзаде — её брату было невыносимо одиноко и скучно, непокорная славянская наложница увлекла его сильно, но не подарила покоя, которого он желал, не могла этого сделать и Махидевран, а Гюльфем, для которой это было в сущности не очень сложно, если бы она захотела, покорно склонилась перед судьбой, предначертанной ей гаремными правилами. — Вы думаете, что я могла бы еще быть с Сулейманом? — Хафизе вздрогнула и посмотрела в заплаканные серые глаза. Гюльфем боялась и никто, даже её драгоценная подруга Хатидже, не попытались развеять её страхи, не поддержали её надежду на счастье. — Я в этом уверена, — Хафизе вновь села рядом с Гюльфем и обняла её — Ты будешь моей помощницей в любовных делах с Малкочоглу, а я твоей на пути к возрождению чувств брата. Если бы только знала, как я жажду счастья и покоя для себя и для Сулеймана, если бы хоть кто-то в этом мире знал, что это единственное, о чем я молюсь… ***       Валиде-султан вместе с Хатидже и Дае-хатун возвращались из комнаты шехзаде Мехмета. Сестра султана была необычайна весела и разговорчива, страх от того, что она чуть не попалась и не навлекла гнев своей матери, подстегивал её и приводил в приятное возбуждение. Женщины быстро перешли к обсуждению предстоящей свадьбы и так бы и вернулись в свои покои, если бы их не взволновал переполох в гареме. — Что за крики там? — Валиде остановилась у большой гаремной комнаты, откуда доносились взволнованные голоса — Дае-хатун, посмотри, что там опять случилось. — Слушаюсь, госпожа, — Хазендер направилась в сторону зарытых на ночь дверей и отшатнулась от неожиданности, когда они отворились и навстречу ей почти бежал Сюмбюль-ага, держа на руках окровавленную Амину-калфу. — О Аллах, — Хатидже прижала руку к губам, чтобы не вскрикнуть. — Сюмбюль, что с ней? — Валиде-султан, её нашли в коридоре девушки, когда возвращались из бани, она еле дышит, — мужчина бросился в сторону лазарета, следом за ним спешила Нигер-калфа. — Дае-хатун, как такое могло произойти? — Валиде была испугана, но пыталась скрыть это за маской строгости и злости — Убийца так и разгуливает по гарему?! — Что случилось, Валиде-султан? — Хафизе появилась вместе с Гюльфем, султанша была в хорошем настроении и улыбалась, но увидев лица матери султана и сестры напряглась — Мы хотели пожелать Вам доброй ночи, но услышали шум в гареме. Что произошло? — Амина-калфа, — нарушала затянувшееся молчание хазендер гарема — На нее напали и серьезно ранили, Сюмбюль понес ее в лазарет. — Валиде? — лицо Хафизе мрачнело на глазах. — Хафизе, доченька, я не знаю, как такое могло произойти, — Валиде, казалось, испугалась перемен в Хафизе. Зеленые глаза султанши потемнели так, что в них едва можно было различить зрачки, темные брови нахмурились — весь вид султанши говорил о её расстройстве и злости. — О Аллах, в этом дворце хоть кто-то хоть что-то знает, — в сердцах выпалила султанша и быстро пошла в сторону лазарета, остальные женщины поспешили за ней.       Хафизе-султан шла по коридорам дворца уверенными быстрыми шагами, она была раздосадована, она была испугана, ей было больно — её верную калфу, её служанку, опору, правую руку и самое близкое и доверенное лицо пытались убить или даже убили. Кто в стенах этого гарема мог отважиться на такое? Что это за дерзость, оскорбление, нанесенное ей лично, а может и угроза её жизни?!       Ворвавшись в комнаты лазарета, златовласая султанша увидела окровавленное тело Амины, женщина была так бледна, что казалась мертвой. Лекари сновали над ней и пытались чем-то помочь несчастной. Чуть поодаль стоял Сюмбюль-ага и хмурился, напряженно смотря на раненную — кафтан его был весь в её крови. — Сюмбюль-ага, хоть ты мне объясни, что случилось с моей калфой? — Хафизе подавила в себе острую жалость к истерзанной служанке и перевела взгляд на евнуха — Как такое вообще возможно?! — Вай-вай-вай, госпожа, я и сам не знаю, что с ней приключилось. Девушки возвращались из бани и услышали стоны, испугались, прибежали в гарем и я пошёл вместе с ними, а там в коридоре увидел её, — ага кивнул в сторону койки, на которой лежала сейчас Амина — О Аллах, кто же её так изранил? Сначала Айше, теперь бедняжка Амина-калфа… Истинно смерть бродит по коридорам замка. — Прекрати, Сюмбюль-ага, что за глупости ты говоришь, — осадила евнуха Дае-хатун. Под грозным взглядом хазендера ага замолчал. — Что с ней? Она будет жить? — Хафизе с надеждой посмотрела на подходящего к ним лекаря. — Сожалею, госпожа, но я не могу дать никаких прогнозов, — женщина не смотрела на златовласую султаншу — У неё очень серьезные ранения, она потеряла много крови, но мы сделаем все возможное, чтобы спасти её. — Делайте всё, что потребуется, — Хафизе положила свою руку на плечо лекарши и заставила ту поднять на нее глаза — Эта женщина мне очень дорога, я хочу, чтобы ты спасла её, я буду благодарна. — На всё воля Аллаха, — пролепетала испуганная лекарша. Хафизе наконец перестала гипнотизировать её взглядом пугающих зеленых глаз и отпустила. — Я немедленно сообщу о случившемся брату, — бросив взгляд в сторону израненной служанки, что сейчас боролась за свою жизнь, Хафизе стремительно вышла из лазарета. — Хафизе, не стоит сейчас беспокоить повелителя, — Валиде вышла вслед за султаншей — Мы сообщим ему утром, сейчас расследованием займется Сюмбюль-ага и Дае-хатун, — Валиде удержала султаншу за локоть и попыталась успокоить её — Давай вернемся в покои и подождем вестей от лекаря. — В покои? — Хафизе небрежно сбросила руку Валиде-султан — В гарем, по которому бродит убийца? Что ж, конечно, давайте подождем утра, может быть тогда придется сообщать не об одном, а о нескольких нападениях. — Сестра, тебе нужно успокоиться, — Хатидже сочувствующе смотрела в глаза златовласой султанши — Не стоит беспокоить брата так поздно. — Я немедленно сообщу о случившемся повелителю, — твердо завила Хафизе — Он должен знать, что расследование не ведется должным образом и убийца свободно разгуливает по гареме. ***       В покоях повелителя несмотря на поздний час собрались некоторое паши, хранитель покоев и Матракчи Насух-эфенди. Обсуждались перспективы строительства новых янычарских корпусов в столице и реставрация некоторых старых построек, поэтому на беседу был приглашен Мимар Синан, который не только был отличным воином в походе на Белград, но и хорошим инженером, и подающем надежды архитектором. Мужчины совещались, склонившись над рабочим столом повелителя, где были разложены чертежи и подробная карта столицы, когда раздался стук в дверь и вошедший стражник сообщил о приходе Хафизе-султан, которая просила принять её по срочному делу. Сделав знак стражнику, чтобы впустил госпожу, султан также показал всем, кто присутствовал на совещании, что они могут остаться в комнате на время беседы с султаншей. — Хафизе Ханым-султан, — Сулейман с гордость произнес имя своей прекрасной сестры. Златовласая султанша, облаченная в простое алое платье, привлекла внимание всех находившихся в покоях мужчин — Доброго тебе вечера. Ты хотела меня видеть? — Я бы хотела пожелать и Вам того же, Повелитель, — Хафизе легко поклонилась и подошла ближе к брату — Но только этот вечер вряд ли можно назвать добрым, — женщина выразительно посмотрела на государственных мужей и произнесла — Мне хотелось бы поговорить с Вами об одном происшествии в гареме, — султан помрачнел и не обращая внимания на вошедших в покои мать, сестру и Гюльфем, вглядывался в лицо Хафизе. Только сейчас он заметил, что его прекрасная сестра дрожала, а лицо её было напряжено донельзя. — Что произошло, Хафизе? Говори же. — Повелитель, на мою Амину-калфу было совершенно нападение, ей нанесли несколько ножевых ранений, когда она возвращалась из хаммама. Сейчас лекари борются за её жизнь, но она очень плоха, — голос султанши дрогнул и из глаз покатились слезинки — Повелитель, убийца бродит по гарему, где живет вся Ваша семья — сестры и Валиде, наложницы и дети. — Повелитель, я немедленно выясню в чём дело, — встрял в разговор Ибрагим-паша — Султанша, примите мои соболезнования в связи с нападением на Вашу калфу. — Ибрагим-паша, — прежде, чем султан успел ответить своему визирю, Хафизе сладко ему улыбнулась и повернулась в его сторону, продолжая говорить, — Вот уже сколько времени ты ведешь расследование убийства Айше-хатун, имеешь на руках доказательства невиновности Хюррем-хатун и как будто бы специально тормозишь поиск настоящего убийцы наложницы. Сдается мне, что ты не столько ищешь убийцу, сколько печешься о том, как бы мать младшего наследника не вернулась из старого дворца. — Сестра, что ты такое говоришь? — Хатидже не смогла стерпеть обвинений в сторону своего жениха — Ибрагим-паша великий визирь и доверенное лицо султана, как можешь ты такое думать о нем?! — Хатидже-султан, — Хафизе посмотрела на сестру с усмешкой — Вы, очевидно, не в силах видеть всей правды из-за всем известных обстоятельств, но я её вижу. Убийца Айше-хатун сегодня совершил нападение на мою калфу, мое доверенное лицо, мою помощницу. Как паша, добившийся таких высот в государственной службе, не может справиться с расследованием убийства в гареме? Может быть, ему просто невыгодно искать настоящего убийцу, а достаточно сделать неугодную мать наследника козлом отпущения? — Ибрагим-паша, как такое могло произойти? — не дав сестрам продолжить перепалку, возмущенно спросил султан — Почему убийца до сих пор не найден и не казнен? Так ты бережешь мою семью, что я вверил тебе?! — Повелитель, — Ибрагим не ожидал, что в гареме произойдет еще одно убийство и разрушит его планы — Расследование идет и вскоре убийца будет найден. — Подождите меня в комнате хранителя покоев, — казалось, что султан прилагает все усилия, дабы не излить свою ярость при женщинах. — Сынок, мы все удивлены и обеспокоены случившимся, — сказала Валиде, когда государственные мужи покинули покои — Очевидно, что эти убийства связаны между собой и убийца всё еще в стенах гарема. Хафизе очень огорчена нападением на Амину-калфу, потому мы все здесь. — Повелитель, Ибрагим-паша… — начала было речь в защиту жениха Хатидже, но грозный взгляд матери заставил её замолчать. — Валиде-султан, Хатидже моя, возвращайтесь в гарем, Гюльфем-хатун, останься пока с Хафизе-султан, — падишах вышел и направился в комнату Малкочоглу. — Ибрагим-паша ни виноват в том, что твою калфу зарезали, — Хатидже собиралась было продолжить ссору с сестрой, но встретившись глазами с Хафизе-султан поперхнулась собственными словами. В этот момент Гюльфем-хатун видела, что и её подруга, и Валиде-султан смотрят на златовласую султаншу Династии с опаской. — Хатидже, я не настроена сейчас с тобой разговаривать, — в голосе любимой дочери султана Селима звучали стальные нотки — Возвращайся в гарем как приказал наш повелитель, — Хатидже и Валиде вышли из главных покоев. Хафизе бессильно опустилась на диван и заплакала от пережитого напряжения. — Госпожа моя, Хафизе-султан, — Гюльфем бросилась утешать рыдающую женщину — Что Вы, все будет хорошо, не плачьте, — но Хафизе и не думала останавливаться, слезы катились по её лицу, беспорядочно падая на грудь и на подол платья. Впервые за долгое время ей было так горько и одиноко, Амина — связь с прошлым, с беззаботными детскими годами, сейчас медленно угасала, израненная кинжалом неизвестного убийцы… ***       В покоях Малкочоглу стояла звенящая тишина, все присутствующие ощущали повисшее в воздухе напряжение. Ибрагим-паша был шокирован, расстроен и озадачен — он знал о невиновности Хюррем и располагал соответствующими доказательствами, в этом Хафизе была права, он надеялся использовать эту ситуацию в своих целях, дабы напомнить Хюррем её положение относительно матери старшего наследника, чьим воспитателем он был и чьи интересы защищал, но он надеялся, что смерть Айше была результатом обычной стычки в гареме, но никак не началом череды убийств. И как некстати новой жертвой стала калфа Хафизе-султан. Отношения с златовласой сестрой султана у Ибрагима не были хорошими, она относилась к паше даже хуже, чем Валиде, считая его недостойным её сестры безродным рабом, он это чувствовал и считал её высокомерной и бесчувственной, но её гнев, который еще и прилюдно вылился в его адрес, мог доставить Ибрагиму немало проблем, учитывая тот факт, что для визиря не было секретом то обожание и бесконечная любовь, которую повелитель питал к Хафизе Ханым-султан, выделяя её среди остальных своих сестер. Великому визирю нужно было срочно придумать, как миновать султанский гнев и выйти из этой ситуации без потерь.       Хозяин покоев, в которых все мужчины дождались прихода Сулейана, мрачно смотрел перед собой, сведя брови. Сердце Бали-бея разрывалось от того, какой испуганной он увидел Хафизе-султан. В простом алом платье со слезами на глазах она пришла к султану за помощью, она старалась не плакать, но он видел как она вздрагивает от напряжения, какой испуг и боль застыли в больших зеленых глазах. Хранителю покоев казалось, что он даже физически ощущает те страдания, что переживала в эти минуты госпожа. Малкочоглу был готов броситься утешать её в тот момент, когда она сообщила султану о нападении на её калфу, он был готов броситься на Ибрагима-пашу и нанести ему увечья, когда султанша обвинила его в бездействии, в том, что по его вине убийца разгуливает по гарему. Она старалась выглядеть максимально жесткой и злой, но Бали-бей видел испуганную прекрасную женщину, за которую он был готов сложить голову и ради которой был готов убить любого, лишь бы её глаза не были полны слёз и она ничего не боялась. — Паши, Матракчи, мимар Синан, — повелитель вошел в покои и обратился к поданным — Благодарю за ожидание, мы продолжим обсуждения в следующий раз, сейчас я бы хотел поговорить с великим визирем и хранителем султанских покоев, — мужчины почтительно склонились и вышли из комнаты Бали-бея, оставляя хозяина комнаты и Ибрагима-пашу один на один с гневом султана. — Повелитель, — Ибрагим низко склонил голову — Я… — Что ты возомнил о себе, Ибрагим-паша? Я доверил тебе свою семью, я назначил тебя расследовать это дело и что же я получил? — под грозным взглядом Сулеймана грек замолчал и лишь испуганно смотрел на своего повелителя — Не играй с судьбой, Ибрагим-паша, немедленно распорядись вернуть из ссылки Хюррем-хатун и найди настоящего убийцу. Я даю тебе неделю, пока мы с сестрой будем в отъезде в охотничьем домике, хоть землю носом рой, хоть разбери гарем по кирпичикам, но найди мне убийцу, иначе не сносить тебе головы, — впервые султан сказал, что отнимет его жизнь, если Ибрагим не исполнит его воли. Паша был ошарашен и удивлен, он всегда знал, что его же друг властитель над его жизнью, но это напоминание, что он всего лишь раб и жизнь его ничего не стоит, если он огорчил сестру султана, больно резануло по его самолюбию. — Как прикажите, повелитель… — Малкочоглу, жду тебя на балконе моих покоев через четверть часа, — повелитель оставил своих поданных в комнате одних. ***       Сулейман застал Хафизе проливающей слезы и беззвучно вздрагивающей как от ударов. Несчастный вид любимой сестры до глубины сердца поразил его. Подойдя к дивану, где расположилась Хафизе, он присел рядом и прижал плачущую женщину к своей груди, укачивая её как дитя. — Не плачь, моя светлоликая Хафизе, не терзай мое сердце своими слезами, — он поднял глаза на Гюльфем, что замерла рядом и сочувственно смотрела на султанскую сестру — Я обещаю тебе, что убийца будет найден и наказан. — Я хочу уехать отсюда, Повелитель, — Хафизе пыталась совладать со своим голосом, но получалось плохо, он предательски дрожал — Я не смогу находиться в гареме, под одной крышей с убийцей. — Мы поедем в охотничий домик, а когда мы вернемся, то убийца уже будет пойман и казнен, — повелитель гладил Хафизе по вьющимся светлым волосам и пытался её успокоить. — Хорошо, я поеду, — Хафизе последний раз всхлипнула и взяла наконец себя в руки — Но когда убийцу поймают, я хочу, чтобы его привели ко мне, прежде чем казнить, — султан согласно кивнул, Хафизе поднялась и вытерла слезы — Гюльфем-хатун можно поехать с нами? Не хочу ехать туда без подруг. — Конечно, готовьтесь обе, через пару дней отправимся в путь. Я приглашу Матракчи и Бали-бея с нами, чтобы тебе рассказали о походе на Белград и ты не скучала, — женщины попрощались с повелителем и вышли из покоев. В коридоре они столкнулись с Малкочоглу, направляющимся в покои повелителя. — Госпожа, — мужчина поклонился Хафизе-султан и с нежностью посмотрел на женщину, что несмотря на свой несчастный вид, была для него прекрасна. — Хранитель султанских покоев, — Хафизе подняла на Бали-бея заплаканные глаза — Я надеюсь, что до нашего отъезда в охотничий домик не случиться больше никаких происшествий в гареме. — Думаю, что преступник затаится на какое-то время, госпожа, — мужчина достал из рукава небольшой кинжал, ручка и ножны которого были покрыты узорами и письменами, украшены драгоценными камнями — Я бы хотел, чтобы пока он был с Вами, Хафизе-султан, мне так будет немного спокойнее. — Благодарю Вас, Малкочоглу Бали-бей, хранитель султанских покоев, — Хафизе взяла кинжал и они с Гюльфем покинули коридор рядом с покоями султана. ***       В комнате пахло воском от свечей, травами и кровью — запах ударил Хафизе в нос и вызвал приступ тошноты. Увидев госпожу, лекарша встала и поклонилась, на вопросительный взгляд сестры султана она лишь покачала головой. Хафизе подошла к койке, на которой умирала Амина-калфа. Осторожно опустившись на край кровати, Хафизе ласково убрала прядь темных волос, упавших на бледный лоб несчастной. Амине тяжело вздохнула и открыла глаза. — Госпожа, — голос её был еле слышен и хрипел. — Тише, Амина, тише, — Хафизе взяла калфу за руку и несильно её сжала — Тебе надо беречь силы, все будет хорошо. — Госпожа, там тайник, найдите тайник…- раненная силилась сказать еще что-то, но силы оставили её и глаза вновь закрылись. — Скорее сюда, — Хафизе в испуге смотрела как на повязке, что закрывала рану на груди, всё больше расползалось кровавое пятно.       Лекари быстро оттеснили султаншу от койки с пострадавшей и закружились над бледной Аминой. Гюльфем отвела Хафизе-султан чуть в сторону и продолжала поддерживать её за руку, пока златовласая султанша с ужасом наблюдала как из тела её верной служанки и подруги вместе с кровью, что пропитывала бинты на её груди, вытекала жизнь. Через несколько минут лекарша со скорбным видом сообщила, что они не смогли ничего сделать, раны были слишком тяжелыми, а потеря крови слишком серьезной. Амина-калфа предстала перед Аллахом…