Хранительница счастья

      Хафизе не могла уснуть, терзаемая сомнениями. Проведя день похорон как в тумане, Хафизе лишь ночью смогла понять свою тревогу. Последние слова Амины не шли у нее из головы, калфа не назвала имени того, кто на нее напал, но что-то твердила про тайник. Если она говорила об этом в последние минуты жизни, значит это было действительно важно. Собравшись с силами, Хафизе села на кровати и посмотрела на пробивающуюся сквозь занавешенные окна луну. — Фелиса, — негромко позвала служанку султанша. Девушка показалась на пороге главной комнаты покоев через несколько мгновений, вид у нее был заспанный. — С Вами всё в порядке, госпожа? — девушка подавила зевок и подошла ближе к султанше — Может стоит позвать лекаря. — Помоги мне одеться и приведи мне Сюмбюля-агу. — Госпожа, может стоит подождать до утра? — девушка настороженно смотрела на свою госпожу. — Нет, мне нужно сейчас, — Хафизе мысленно сетовала на то, что служанка так нерасторопна.       Хафизе заканчивала приводить себя в порядок, её взгляд упал на рабочий стол, где на шелковом платке лежал подаренный Бали-беем кинжал. Подчинившись неведомому ей порыву, Хафизе взяла холодное оружие в руки. Кинжал был легким, будто и не из металла вовсе, а узоры на ножнах и ручке завораживали своей красотой. На лезвии была надпись на языке персов, Хафизе пригляделась. — وفاداری ابداً غیرقابل انکار, — женщина улыбнулась и вернула кинжал в ножны — Вечно непоколебимая верность — девиз славного рода Малкочоглу, — Хафизе прикрепила кинжал к поясу платья. — Сюмбюль-ага ждет Вас, госпожа, — Фелиса появилась за спиной султанши незаметно. — Пусть войдет… ***       Гюльфем-хатун не спала, в её покоях было светло, на кровати были разложены подарки Хафизе-султан. Несмотря на то, что день похорон был тяжелым для султанской сестры, она приняла у себя сеньору Риччи и приобрела множество роскошных тканей, нарядов, украшений и духов. Часть этих вещей она преподнесла в дар Гюльфем, и сейчас женщина как завороженная перебирала невесомые ткани её новых нарядов, что так сказочно переливались в свете ночных ламп. -Айнур, — наложница позвала одну из служанок — Уложи вот эти платья с собой для поездки в охотничий домик, а вот это платье подготовь, я поеду в нем, — Гюльфем с улыбкой коснулась яркой ткани сиреневого платья с легкими струящимися рукавами. Этот наряд будто специально для нее был сшит и Хафизе-султан не раздумывая подарила его подруге. — Что-то еще, Гюльфем-хатун? — девушка убрала все вещи с ложа хозяйки покоев. — Сообщи мне утром, как только Хафизе-султан проснется, я хочу пригласить её позавтракать в саду перед отъездом, — Гюльфем улеглась в постель и забылась глубоким сном. ***       В коридоре, освещенном лишь несколькими факелами, Хафизе-султан в сопровождении Сюмбюля-аги и Фелисы-хатун тщательно осматривала стены и пол, силясь найти что-то необычное, разыскать тайник, о котором шептала перед смертью Амина. — Покажи мне еще раз, где именно она лежала? — султанша нетерпеливо осматривала место, на которое указал евнух и ничего не находила — Что же за тайник, Амина, что же за тайник… — Хафизе тихо повторяла этот вопрос, осматривая стены коридора и вдруг один из камней в кладке показался ей подозрительным. Несколько раз потрогав булыжник, Хафизе достала кинжал и под удивленными взглядами слуг вытащила камень из кладки, чуть не уронив его на себя. — Держи, Сюмбюль-ага, — евнух подхватил камень и заинтересованно смотрел на углубление в стене. Хафизе-султан засунула руку в темноту образовавшейся щели и несколько мгновений ощупывала пространство, пока её рука не нашла небольшой сверток. — Что-то есть, — Хафизе вынула свернутый лист и, немного помедлив, раскрыла письмо — Что это за язык? Похоже на венгерский. — Надо показать это хранителю султанских покоев и сообщить Ибрагиму-паше, — Сюблюль-ага поставил камень на место — Откуда Вы узнали про тайник, госпожа? — Амина перед смертью прошептала, что должна найти тайник. Вероятно её убил тот, кто положил в этот тайник послание, дабы остаться незамеченным, — Хафизе задумчиво покрутила письмо в руках и решительно направилась в сторону султанских покоев. ***       Бали-бей мирно спал в своих покоях, когда резкий стук нарушил ночную тишину. Открыв глаза и быстро сев на постели, воин посмотрел на дверь, в которую стучали. Сетуя на то, что в этом дворце каждую ночь что-то случается, Малкочоглу быстро привел себя в подобающий вид и отворил двери. На пороге стояла Хафизе-султан, за её спиной были видны испуганные лица Сюмбюля-аги и её служанки. — Госпожа, что произошло? — хранитель покоев посторонился, пропуская в комнату женщину и гаремных слуг. — Мне нужна Ваша помощь, Бали-бей, — Хафизе протянула Малкочоглу письмо и начала свой рассказ — Как Вы знаете, прошлой ночью моя служанка Амина умерла, перед смертью она ненадолго пришла в себя, но не успела назвать имя убийцы, зато как в бреду повторяла, что я должна найти тайник. Дождавшись ночи, я вызвала Сюмбюля, который знал место, где на Амину напали, и мы отправились в этот коридор. Я чувствовала, что слова Амины и её убийство связаны. И действительно, рядом с местом убийства я обнаружила тайник в стене, а в нем это письмо, кажется, это венгерский. Я ведь не ошиблась? — Да, Вы правы, госпожа, это венгерский, — Малкочоглу вчитывался в строки послания и становился всё более хмурым. — Значит, я не ошиблась. Амина увидела кого-то из гарема, когда тот прятал письмо, и шпион, опасаясь быть раскрытым, убил её. Что нам делать, Бали-бей? — зеленые глаза смотрели на него с надеждой. Мужчина пару минут помедлил с ответом. — Вот что, Хафизе-султан, за письмом должен прийти тот, кто передаст его из дворца, значит, нужно поймать этого человека, чтобы выйти на след убийцы Вашей калфы, — Малкочоглу повернулся к Сюмбюлю-аге — Ты покажешь мне место, где вы нашли это письмо, а госпожа должна вернуться в свои покои и не оставаться без присмотра, пока не будет пойман убийца. — Что в этом письме, Бали-бей? — Хафизе вопросительно посмотрела на хранителя покоев, который был явно озадачен находкой султанши. — Во дворце венгерский шпион, — мужчина немного помолчал, стараясь подобрать правильные слова — Его цель — убить султана. — Это кто-то из рабынь гарема, среди наложниц или служанок есть предатель, — Хафизе больше не выглядела испуганной, она выглядела злой. Кто-то из этих жалких рабынь имеет своей целью убить её брата — В покоях повелителя есть кто-то из гарема сегодня? — Нет, госпожа, я бы знал, если бы кого-то прислали. — Хорошо, я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, Малкочоглу, — Хафизе направилась к выходу и вдруг остановилась — А что если тот, кто должен забрать послание, не появится еще долго? — Верьте мне, госпожа, он появится еще до утра, — лицо Бали-бея озарила веселая улыбка — Прошли уже почти сутки, как послание попало в тайник, не позднее, чем этим утром, за ним придут. Нам надо поспешить вернуть его на место и дождаться второго агента. — Усильте охрану повелителя, моё сердце не на месте, — Хафизе вместе со служанкой направилась в свои покои. Мысленно Хафизе-султан вспоминала всех знакомых ей наложниц и служанок. Кто из них посмел бы помышлять о покушении на повелителя? ***       Опыт не подвел Малкочоглу, ночного гостя не пришлось ждать до утра. Едва Бали-бей и Сюмбюль-ага успели вернуть послание в тайник и найти удобное для засады место — комнату старой прачечной, как в коридоре послышались тяжелые мужские шаги. Стражник деловито осмотрелся и привычным движением вскрыл тайник в стене, достав оттуда записку. — Интересно узнать, что ты делаешь здесь, Бонжук-ага? — евнух появился казалось из ниоткуда. Стражник среагировал быстро, занеся оружие над головой гаремного слуги, но был обезврежен Бали-беем. — А это он расскажет уже в темнице, — хранитель покоев ловко вырвал из рук схваченного стражника письмо и передал его Сюмбюлю — Отведем его в темницу, а после Падишах решит, что с ним делать… ***       Махидевран-султан была в отвратительном настроении сразу по нескольким причинам. Во-первых, она получила весть о том, что на главного евнуха старого дворца напали разбойники и убили его посреди белого дня на дороге, это наводило султаншу на скверные мысли о том, что нападение было неслучайным. Во-вторых, Махидевран узнала, что её сына и её саму султан в охотничий домик взять не пожелал, а вот его сестра Хафизе-султан вместе с Гюльфем-хатун едут. В-третьих, после нападения на Амину-калфу стало ясно, что убийца Айше не Хюррем, в гареме заговорили о её возвращении. Всё это в совокупности ужасно злило черкешенку и она была раздражительна и печальна. — Валиде-султан желает видеть Вас и шехзаде Мустафу у себя в покоях, госпожа, — Гюльшах видела, что госпожа не в духе, но помочь ничем не могла. Обеим женщинам оставалось надеяться, что ситуация с попыткой избавиться от Хюррем-хатун руками евнуха старого дворца останется неизвестной султану и Валиде-султан. — Собери Мустафу, — Махидевран прихорашивалась перед зеркалом, но собственное отражение её не радовало. Постоянное беспокойство и интриги не прибавляли ей красоты и свежести. ***       Хафизе была почти в хорошем настроении и даже тревоги о том, что во дворце шпион, больше её не тревожили. Она еще не знала подробностей, однако уже была в курсе того, что падишаху о ночной операции доложили, второго шпиона поймал Бали-бей, а значит, что тот рано или поздно признается, и лазутчица в гареме будет поймана. Златовласая султанша намеревалась выпросить у повелителя дозволение лично поквитаться с предательницей, хоть и понимала, что раз есть место шпионажу в пользу Венгрии, ей не позволят разобраться с убийцей Амины-калфы по-своему, да и Сулейман всё ещё не желал признавать того факта, что сестре уже не единожды приходилось отдавать приказы об убийстве тех, кто её предал. — Вы наконец улыбаетесь, Хафизе-султан, — Гюльфем сидела напротив своей подруге в её карете. За окном мелькали весенние пейзажи, и златовласая султанша думала о том, что она как природа сейчас, пробуждается ото сна и расцветает. — Ты прекрасно выглядишь, Гюльфем, — Хафизе с улыбкой смотрела на подругу — Этот наряд идет тебе, вот и носи яркие ткани, тебе пора перестать наряжаться в унылые пепельные платья. Весна и всё вокруг вновь расцветает. — И Вы расцвели, Хафизе-султан, — усмехнулась Гюльфем. Госпожа и правда имела цветущий вид — роскошное бирюзовое платье, прикрытое плащом, расшитым золотом, подведенные черным глаза, блистательные украшения и золотистые локоны, казалась, что от нее самой исходит свет как от солнца. — Мне бы было гораздо радостнее, если бы причиной этой поездки в охотничий домик не было стремление султана увезти меня из дворца, где убили дорогого мне человека, — карета замедляла ход, женщины подъезжали к охотничьему домику, где им предстояло провести ближайшую неделю. — Свежий воздух и время проведенное с братом помогут вам утешиться, Хафизе-султан, — женщины вышли из кареты. Хафизе осмотрелась — дом и сад, окружавший его, почти не изменились за те годы, что она не была здесь. Султан в сопровождении Малкочоглу и Матракчи уже шел в сторону сестры, что осматривала все вокруг. В сумерках дом казался гораздо больше, чем был на самом деле. Слуги резво переносили вещи султанши и Гюльфем-хатун в дом. — Хафизе, отдохни с дороги и поужинаем, — Сулейман поцеловал сестру, и Хафизе заметила в глазах брата беспокойство. Все здесь боялись за нее, она это чувствовала, и это её донельзя раздражало, ибо Хафизе-султан не чувствовала себя больной или требующей беспокойства за нее, она вполне справилась со своей горечью от потери верной калфы и с пережитым стрессом. — Как пожелаете, повелитель, — Хафизе и Гюльфем отправились внутрь дома.       В больших покоях на втором этаже было всё необходимое и даже фонтан, но главное — балкон, выходящий в сад, с которого можно было видеть яркое звездное небо. Хафизе вдохнула прохладный вечерний воздух, полный запахов леса и цветов, и посмотрела во двор. Внизу Бали-бей все еще отдавал какие-то распоряжения слугам и охране. В свете факелов он выглядел прекрасным как изваяние римских и греческих храмов, что Хафизе видела в юности. Заметив её взгляд, Малкочоглу улыбнулся ей и кивнул, султанша тихо фыркнула, но кивнула в ответ.       Бали-бей не просто сумел заинтересовать Хафизе-султан, он сумел влюбить в себя госпожу. Златовласая султанша видела в нем благородного героя, спасшего ей жизнь в их первую встречу, она же видела, что он преданный и храбрый воин падишаха. Он был умен, хитер и явно имел большое будущее при дворе султана, но не это было решающим. Малкочоглу смог заставить сердце Хафизе-султан трепетать от чувств к нему, этого не удавалось никому до него. И любимая сестра султана, глядя на прекрасного и статного воина в эту звездную ночь приняла важное для себя решение — Малкочоглу Бали-бей будет её мужем, он будет её третьим мужем, но первым и последним любимым мужчиной. — Госпожа, не желаете ли освежиться в хаммаме с дороги перед ужином? — Фелиса закончила раскладывать вещи госпожи и пригласила её в приготовленный слугами охотничьего домика хаммам. — Да, пригласи Гюльфем-хатун и подготовь мне праздничное зеленое платье. Я хочу быть неотразимой сегодня, Фелиса… ***       В просторной комнате на первом этаже уже разложили подушки и расставили большие подносы, на которых потихоньку появлялись различные яства. Падишах сидел за столом и беседовал с Матракчи, помимо ученого место по левую руку от султана занимал также хранитель султанских покоев. Мирную беседу мужчин прервал стук в дверь, султан отвлекся от разговора с Матракчи и довольно улыбнулся. В комнату вошла Хафизе-султан, поражая и слуг, и подданных султана своей красотой и величием. Не сразу за спиной сестры Сулейман заметил Гюльфем, что выглядела в этот вечер под стать своей подруге. — Повелитель, — подойдя ближе обе женщины почтительно склонились перед султаном. — Хафизе-султан, Гюльфем-хатун, присаживайтесь, — султан указал сестре и наложнице на места справа от него. Разместившись за столом, Хафизе и Гюльфем присоединились к разговору. Речь шла об открытии новых янычарских корпусов и школ, Хафизе периодически упоминала, что неплохо бы при этих корпусах открывать еще и лазареты, это существенно бы улучшило ситуацию в столице в случае эпидемий. — Мимар Синан тоже предлагал строить лазареты при каждом корпусе в помощь централизованным лечебным домам, — соглашался с сестрой султан. — Кто он, этот Мимар Синан? — Хафизе аккуратно поставила кубок на стол. Весь вечер она ощущала на себе взгляд черных глаз Бали-бея, что сидел прямо напротив султанши. В некоторые моменты златовласой госпоже начинало казаться, что эти взгляды замечают абсолютно все присутствующие, включая султана, и ей было слегка некомфортно. — Он инженер и архитектор, — ответил Хафизе-султана хранитель покоев султана — В походе на Белград он строил великолепные мосты через все преграды, а сейчас он предложил проект нескольких новых корпусов для янычар в столице. — Если он такой хороший архитектор, значит он может реставрировать древние здания. — Что ты задумала, Хафизе-султан? — с улыбкой смотрел на сестру падишах — Уж не Ипподром ли ты собралась реставрировать до его первозданного вида? Вот Ибрагим-паша будет рад стройке у стен своего дворца, — мужчины рассмеялись вслед за султаном. — Нет, тревожить покой Хатидже-султан в её дворце я и не думала, — улыбнулась женщина — Но вот дворец Буколеон пришел в запустение еще при нашем отце, мой Повелитель, и я подумала, что было бы неплохо отреставрировать древнюю постройку. Его величественные стены и с моря, и с суши делают столицу еще краше. — Ну, если ты так хочешь, то я не против, по возвращении поговори с Мимаром Синаном и можно приступать. — Кроме того, если я правильно помню, то в этом дворцовом комплексе раньше была больница и школа, но они пришли в запустение. Восстановить их было бы благим делом, — Хафизе смотрела на брата, который явно был в хорошем настроении и отдыхал душой. И если весь вечер Сулейман мог видеть, как хранитель его покоев бросает взгляды на его сестру, то сама Хафизе видела, что Сулейман не сводит глаз с Гюльфем, которая была сегодня очаровательна и так легко поддерживала беседу со всеми гостями султана, что вызывала одобрительную улыбку не только у своего господина, но и остальных присутствовавших. — Что ж, тогда по возвращении в Стамбул съезди взглянуть на этот дворец вместе с Синаном и пусть в этом благом деле на пути твоем не будет помех. — С Вашего позволения я пойду к себе, Повелитель, — Хафизе поднялась из-за стола — Благодарю вас всех за чудесный ужин, — султанша кивнула всем присутствующим — Надеюсь, завтра вы возьмете меня с собой на охоту? — Сулейман немного удивленно посмотрел на сестру. — Если ты готова ехать на лошади и не испугаешься, то… — Не стоит беспокоиться, мой повелитель, Бали-бей ведь отправиться с нами, — султанша подарила улыбку хранителю покоев — Значит не стоит волноваться, если лошадь испугается, хранитель султанских покоев успеет отвести от меня беду, — Сулейман лукаво улыбнулся сестре, видя как она намеренно смутила его лучшего воина. — Инш Алллах, в этот раз всё будет без происшествий, Хафизе-султан, — Малкочоглу и Матракчи поклонились султанше, покинувшей комнату. Вскоре все, кто ужинал вместе с султаном, разошлись по своим комнатам. В доме наступила тишина, лишь ночные птицы да треск факелов нарушали мирный сон обитателей охотничьего домика. ***       Хафизе отослала Фелису спать в соседнюю комнату, а сама осталась сидеть у балкона. Отчего-то султанша ни на секунду не сомневалась, что в этот вечер Бали-бей придет, чтобы объясниться. Наглость и безрассудство его ничуть не злили Хафизе, хотя в других она терпеть не могла эти качества. В этот вечер её забавляли его взгляды прямо под носом у султана, казалось, что он потерял остатки благоразумия, раз не побоялся прожигать её взглядом прямо на глазах у повелителя. Но этот вечер был особенным для всех, златовласая султанша поняла это по лукавой улыбке брата, когда она напросилась с ними на охоту и намеренно смутила Бали-бея своими речами. Если Сулейман не пришёл в ярость от того, что происходило на сегодняшнем ужине, значит, он будет благосклонен ко всему, что дальше собиралась делать его любимая сестра.       Камушек ударился о раму открытого окна и упал у ног сидевшей на диванчике султанши. Усмехнувшись, златовласая госпожа подняла камушек и покрутила его в руках, затем вышла на балкон. Внизу под балконом в тени кустов она увидела высокую фигуру мужчины. — Кто здесь? — вопрос прозвучал тихо. Султанша прекрасно знала имя того, кто стоял под её балконом. — Хафизе-султан, позволите мне войти? — Малкочоглу вышел из тени кустов и теперь женщина могла видеть его лицо. На мужественном его лице выделялись пылающие глаза, смотревшие на госпожу с любовью, полные решимости и надежды. На секунду Хафизе показалось, что даже если она скажет нет, Бали-бей поднимется к ней и выскажет всё, что он намеривался сказать. — А если я скажу нет, то ты уйдешь, бей? — Не уйду, до утра простою под Вашими окнами и буду молча ждать пока Вы сжалитесь надо мной, — мужчина помрачнел, но не опустил полных надежды глаз. — Ну, допустим, я позволяю тебе войти, — Хафизе тщательно осмотрела весь видимый с её балкона двор — Но как ты собираешься это сделать? У моих дверей служанки… — договорить Хафизе не успела. В несколько ловких движений Бали-бей вскарабкался на балкон госпожи и уже через пару мгновений стоял напротив неё — На балконе нас могут увидеть, тогда Вам точно не сносить головы, хранитель покоев, — Хафизе вернулась в комнату, следом за ней вошел бей. Опустившись на диван, Хафизе внимательно посмотрела на ночного гостя. Молчание затягивалось. — Госпожа, позвольте мне говорить прямо, без лишней сладости и плутовства придворных речей, — Бали-бей нервничал, но что-то во взгляде и коротком кивке златовласой сестры султана предало ему уверенности — Я воин, а не поэт, и воспевать свои чувства в стихах я не умею, но я должен признаться Вам, Хафизе-султан, что я влюбился. С тех пор, как я увидел Вас, Вы не выходите у меня из головы. И день, и ночь я думаю лишь о Вас одной. Тогда в Мраморном павильоне мне показалось, что я мог бы рассчитывать на то, что и Вы однажды меня полюбите и сделаете меня тем самым счастливейшим из живущих на земле. — Малкочоглу, я сестра султана Сулеймана, моя жизнь и моя судьба во власти нашего Повелителя и Династии, — сердце Хафизе билось часто-часто, как пойманная птичка в клетке. Признание мужчины всколыхнуло в ней неизвестные ей чувства, и если есть на свете любовь, то Хафизе была готова поклясться, что она любит Бали-бея. — Я знаю всё это, моя госпожа, — Бали-бей опустился перед женщиной на колени — Но если бы Вы только сказали мне, что я мог бы быть любим Вами, если бы Вы согласились быть моей женой, то я бы сделал всё для Вашего счастья, Хафизе-султан. — Ты делаешь мне предложение, Малкочоглу? — голос Хафизе звучал тихо и испуганно. — Да, я делаю Вам предложение, — Бали-бей взял ладонь султанши в свою и осторожно поднес к губам — И если Вы ответите мне согласием, я завтра же отправлюсь к нашему повелителю и попрошу Вашей руки. — Ты сумасшедший, Бали-бей, — горячие губы, коснувшиеся её пальцев, заставили Хафизе на минуту забыть как дышать — Повелитель чуть не казнил Ибрагима-пашу из-за их любви с Хатидже-султан, неужели ты так уверен, что он пощадит тебя ради нашей любви, — только закончив говорить, Хафизе поняла, что попалась. Малкочоглу просиял и вновь поцеловал её руку. — Я принадлежу к древнему знатному роду Малкочоглу и я буду просить Вашей руки у Повелителя не как раб, а как верный воин его, — Бали-бей поднял на Хафизе счастливые глаза — Только умоляю Вас, скажите ещё раз, что Вы согласитесь быть моей женой, Хафизе-султан. — Если мой брат позволит, я стану твоей женой, Бали-бей, — Хафизе вдруг стало так легко и радостно от того, что объяснение меж ними состоялось, оставалось лишь самое сложное — узнать мнение султана по этому вопросу, но всё это лишь завтра утром.       Малкочоглу вынул небольшую шкатулку и раскрыл её перед Хафизе-султан. В шкатулке лежало прекрасное сапфировое кольцо, украшенное россыпью бриллиантов. Осторожно надев кольцо на палец Хафизе, Бали-бей поцеловал её руку и поднялся. За дверью послышались тихие шаги и раздался стук. Малкочоглу поклонился султанше и покинул её покои тем же путем, которым и попал в них, — через балкон. Убедившись, что мужчина скрылся, Хафизе поднялась и отворила покои. — Госпожа моя, у Вас всё в порядке, мне послышался шум, — за дверью стояла заспанная Фелиса-хатун, вид у нее был встревоженный. — Всё в порядке, я просто обдумываю завтрашний день и хожу по комнате, вот и слышится тебе шум, — Хафизе посетовала на чуткий слух рабыни, но в то же время отметила, что девушка честно несет свою службу, оберегая госпожу — Спокойно ночи, Фелиса, не беспокойся, здесь я в безопасности, — выпроводив служанку, Хафизе сама переоделась в ночное платье и заснула счастливой, любуясь подарком Малкочоглу. От чего-то Хафизе была уверена, что брат не будет противиться её счастью, она редко ошибалась. ***       После ужина Гюльфем-хатун вернулась в отведенную ей комнату и отослала служанок. Веселый вечер, полный интересных бесед в обществе султана, Хафизе-султан и государственных мужей, настроил Гюльфем на философский лад. Оставшись в комнате одна, она достала первую попавшуюся ей на глаза книгу и села у окна читать. Женщина уже погрузилась было в чтение, когда совсем рядом услышала тихие шаги и оторвалась от книги. — Повелитель, простите, я не заметила Вас сразу, — женщина торопливо поднялась и собиралась было склониться, но султан поймал её в объятия и зарылся лицом в её волосы. — Я истосковался по тебе, Гюльфем, — голос султана звучал у самого её уха. В этот момент Гюльфем поняла, что Хафизе-султан не зря позвала её с собой в хаммам перед ужином, златовласая сестра султана была уверена, что он придет к Гюльфем этой ночью. Решив, что в этом доме нет власти Валиде и нет горькой памяти о смерти её сына, Гюльфем отпустила себя из собственноручно выстроенной клетке. — А я по Вам, мой Сулейман, — девушка слегка отстранилась от падишаха, но только для того, чтобы взглянуть ему в глаза и затем впиться в родные губы, увлекая мужчину в страстный поцелуй. В эту ночь Гюльфем решила, что для неё ещё не все законченно, и если ей предначертано быть всю жизнь подле султана, то она будет его любимой женщиной, а не только другом. — Никуда не уходи, — сонным голосом шептал Сулейман, крепко прижимая женщину к своему боку — Только будь теперь со мной, Гюльфем моя. — Всегда, — женщина обнимала засыпающего рядом султана и никак не могла уснуть. Что-то в ней менялось, её мысли начинали течь совсем не так, как текли после смерти сына и добровольного затворничества.       К утру Гюльфем стало казаться, что весь мир вокруг неё изменился, распался и выстроился заново, но это лишь её мысли распались и перестроились в том порядке, что она стала видеть этот мир иначе. Это была удивительная ночь, для Хафизе и Бали-бея она тянулась невыносимо долго в ожидании, для султана и Гюльфем пролетела как один миг, но для всех эта ночь стала началом перемен. Что принесут эти перемены было известно только Аллаху…