Хранительница счастья

      Хафизе едва различала дорогу в собственные покои, слезы застили ей глаза. Еще сегодня утром она была так счастлива и будущее виделось ей радостным, полным любви и благополучия в браке с милым её сердцу Малкочоглу, а сейчас её счастье разбилось вдребезги одним страшным известием о том, что Бали-бей заразился чумой. В мыслях султанши даже на мгновение не промелькнул страх за свою жизнь, жизнь членов своей семьи. Златовласая султанша не хотела думать о том, что может начаться эпидемия, её терзала одна ужасная мысль — Малкочоглу умрёт.       Хафизе Ханым-султан была хорошо образована, медицину она изучала с ранних лет и ложных надежд не питала, зная о том, как высока смертность среди заболевших чумой. Чудеса, в которые она давно перестала верить, не могли помочь ей и подарить надежду в эти минуты. — Оставьте меня, — Хафизе скинула с себя накидку и опустилась на кушетку у своей кровати. — Госпожа моя, — начала было Фелиса, подобрав упавшую одежду. — Я хочу побыть одна, — зеленые глаза остекленели и безучастно смотрели в одну точку.       Служанка удалилась, оставив златовласую султаншу наедине с её горем. Хафизе стянула с волос корону вместе с платком и в порыве отчаянной ярости швырнула украшение на пол. Слезы наконец хлынули из её глаз и покои наполнились громкими рыданиями женщины. Сестра султана плакала навзрыд, пытаясь излить свою боль и свое отчаяние слезами.       Поднявшись с кушетки, Хафизе хотела было подойти к столу, чтобы взять присланную в самом начале их с Малкочоглу отношений шкатулку с платком, но силы её оставили и она опустилась на колени посреди покоев, продолжая содрогаться в беззвучных рыданиях. Дверь в покои тихо отворилась, Валиде почти беззвучно ступала по ковру. Отдав все необходимые распоряжения в гареме, мать султана решила, что не может оставить Хафизе наедине с её горем. — Хафизе, — султанша помогла девушке подняться и вместе с ней села на кровати. — Матушка, — златовласая султанша подняла глаза на Хафсу-султан и разразилась новыми громкими рыданиями. — Доченька моя, да поможет тебе Аллах, — Валиде прижимала к своей груди рыдающую султаншу и укачивала её как дитя. Глаза матери султана тоже были полны слез, сердце её разрывалось при виде страданий дорогой ей султанши. — Я только сейчас понимаю, что тогда чувствовала Бейхан, — прошел не один час, прежде чем Хафизе, вдоволь наплакавшись, заговорила. — На всё воля Аллаха, душа моя, — Хафса-султан гладила девушку, чья голова покоилась на её коленях, по золотым кудрям — Нам остается только молиться.       Тихо подошла Фелиса-хатун с подносом, на котором стояло приготовленное для Хафизе снадобье. Валиде взяла кубок и протянула его дочери, та помедлила, но все же села на кровати и взяла кубок из рук Валиде. — Останьтесь сегодня со мной в покоях, Валиде, — Хафизе залпом выпила успокоительный отвар — Хотя бы пока я не усну. — Конечно, я никуда не уйду, — Валиде помогла девушке лечь в постель и села у изголовья её кровати — Я буду рядом с тобой, девочка моя, тебе нужно поспать. ***       Ночь опускалась на Стамбул, с Босфора дули прохладные ветры. На балконе главных покоев султан вместе с великим визирем и Матракчи напряженно ждали новостей от гонцов. Яхья-эфенди, молочный брат повелителя и один из лучших лекарей империи, отсутствовал в столице. Как только выяснилось, что он находится в поездке в Бурсе, за ним тут же были высланы стражники и гонец. Султан озадаченно хмурил брови, силясь понять, где Бали-бей мог заразиться. — Распорядись ничего не вносить из города во дворец. Ничего не доставлять из порта, тщательно всех осматривать при легком недомогании, — Ибрагим-паша во всю занимался инструктажем Сюмбюля-аги — Валиде-султан, — великий визирь склонился перед матерью султана вошедшей на балкон. — Сулейман, мне нужно поговорить с тобой, — крымская принцесса выжидающе смотрела на сына. — Пройдемте в покои, Валиде, — султан поднялся и вместе с матерью вернулся в комнату. — Сынок, я отдала все необходимые распоряжения, с утра осмотрят всех детей и их матерей, — Валиде выглядела донельзя встревоженной — Сулейман, что говорят лекари? — Пока ничего нового, Валиде, — султан хмуро смотрел на пылающий в камине огонь — Яхья-эфенди в Бурсе, за ним уже послали. Надеюсь, к утру он будет во дворце. — В городе надо провести необходимые мероприятия, дабы сдержать эпидемию. — Ибрагим-паша займется этим, Валиде, -падишах повернулся к матери — Как моя Хафизе? — Сейчас лекари дали ей успокоительный отвар и она наконец-то уснула. Моё сердце разрывается при виде её страданий. — Не оставляйте её наедине с её горем, — султан замер у выхода на балкон — Позаботьтесь о том, чтобы с моей сестрой ничего не случилось. ***       Хатидже прождала мужа до глубокой ночи и очень опечалилась, когда Ибрагим-паша не приехал на ужин. Когда на город опустилась тьма, во дворец сестры султана прибыл гонец паши, сообщивший, что великий визирь останется в Топкапы по государственным делам. — Что-то случилось во дворце? — султанша настороженно смотрела на принесшего весть агу. — Мне это неизвестно, госпожа. — Готовьте карету, я еду в Топкапы, — молодая жена Ибрагима-паши почувствовала что-то неладное и решила немедленно отправиться во дворец.       Топкапы мирно спал, по крайней мере, так казалось со стороны, но Хатидже сразу поняла, что во дворце все находятся в крайнем напряжении. В гареме сновали калфы, подгоняемые хазендером, для позднего часа было слишком оживленно. — Дае-хатун, — Хатидже скинула капюшон дорожной накидки и подошла к верной помощнице Валиде — Что случилось? — Госпожа, — хазендер поприветствовала султаншу — Беда. Говорят, что хранитель султанских покоев болен чумой. — О Всевышний, — Хатидже испугано прикрыла рот рукой — Валиде-султан и Хафизе-султан? Где они? — Госпожа, Валиде в покоях повелителя, Хафизе-султан выпила снотворное и спит в своих покоях.       По дороге в покои султана Хатидже-султан отмечала поразительную тишину, с которой шли все встреченные ей на пути прислужники гарема, крайняя степень напряжения была отражена на лицах гаремных служителей, все боялись эпидемии. — Повелитель, — Хатидже вышла на балкон покоев и поприветствовала присутствующих — Валиде. — Дочка, — Хафса-султан обняла принцессу — У нас опять беда. — Госпожа, не нужно было Вам приезжать, — Ибрагим обеспокоенно смотрел на подошедшую к нему жену — Безопаснее было бы оставаться в нашем дворце. — Я должна быть рядом со своей семьей в это сложное время, — Хатидже успокоилась, увидев мужа невредимым. Целый день находиться без паши было для неё пыткой. Лишь сейчас ей стало спокойнее от того, что она увидела мужа и с ним все в порядке. — Повелитель, — быстро семеня ногами, на балкон вышел главный евнух гарема — Госпожи, — Сюмбюль-ага отвесил поклон султаншам — Яхья-эфенди въезжает в город, скоро он будет во дворце. — Хорошо, встретьте его и немедленно приведите ко мне, — султан посмотрел на мать и сестру — Возвращайтесь в гарем, как только мы что-то узнаем, я прикажу сообщить вам. ***       Хафизе открыла глаза и пару минут лежала, разглядывая балдахин над своей кроватью. Все события вчерашнего дня казались ей страшным сном, лишь испуганное и жалостливое лицо Фелисы-хатун, что несла караул у кровати своей госпожи, подтверждало Хафизе тот факт, что весь этот кошмар был правдой. — Госпожа, как Вы себя чувствуете? — темноволосая тут же бросилась помочь султанше подняться — Может быть позвать лекаря? — Прекрати со мной как с больной разговаривать, — Хафизе недовольно поморщилась — Подай умыться и одежду, мне нужно к повелителю.       Хафизе безучастно смотрела на свое отражение в зеркале, пока Фелиса-хатун расчесывала волосы госпожи. Лицо было бледным, под глазами залегли глубокие тени, а сами глаза стали блеклыми. Глядя на себя, Хафизе подумала, что болезнь Малкочоглу не только сведет его в могилу, но выпьет и из нее все жизненные силы. — Платок подай, — султанша огладила плотную ткань темно-зеленого платья и поправила корону. — Госпожа, Вам бы поесть, — Фелиса умоляюще посмотрела на султаншу — Вы со вчерашнего утра не съели ни крошки. — У меня нет аппетита, — Хафизе отпила крепкого кофе — Новостей не было пока я спала? — Нет, госпожа, мне известно лишь, что под утро приехал из Бурсы Яхья-эфенди, — Хафизе тут же оставила чашку с бодрящим напитком и направилась к выходу из покоев. Молочного брата Повелителя Хафизе-султан знала давно и очень хорошо. Ученый муж был не только способным медиком, но и преподавал разные науки в медресе. Если и оставалась хоть какая-то надежда на то, что Бали-бею можно помочь, то это был, несомненно, Яхья-эфенди. — Госпожа, я как раз шла к Вам, — Хафизе столкнулась с Гюльфем-хатун в коридоре. — Я иду к повелителю, Гюльфем-хатун, — несмотря на ранний час, сероглазая наложница была бодра и свежа, из чего Хафизе сделала вывод, что эту ночь девушка провела в своей спальне одна — Можешь пойти со мной, ты, должно быть, хочешь увидеть брата. — Хатидже-султан приехала поздно ночью, когда узнала о случившемся, — наложница повелителя едва поспевала за Хафизе-султан, что быстро шла по коридорам дворца в сторону главных покоев — Она очень переживает о Вас. Мы хотели навестить Вас, но нам сказали, что Вы спите. — Валиде была у меня и попросила лекарей приготовить для меня успокоительное, — оказавшись у дверей в покои брата, Хафизе остановилась и несколько раз глубоко вздохнула — Сообщите повелителю немедленно.       В покоях султан был не один, Матракчи и Ибрагим-паша видимо не покидали этой ночью дворца. Лица мужчин были напряжены, мрачные взгляды и усталый вид делали обстановку в комнате еще тревожнее. Хафизе-султан ступила в комнату брата и замерла у самого входа. Султан поднялся и подошёл к сестре сам. — Хафизе, — мужчина обнял златовласую султаншу — Душа моя, я так за тебя беспокоился. — Повелитель, — девушка прижалась к брату, пытаясь спрятаться в его надежных руках от всего ужаса, что обрушился на её хрупкие плечи — Я не знаю, на что мне надеяться. — На всё воля Аллаха, — сейчас это нисколько не утешало молодую султаншу, которой совершенно не хотелось уповать на волю Всевышнего, а хотелось сделать хоть что-то, чтобы помочь любимому. — Мне сказали, что приехал Яхья-эфенди, — отстранившись от брата, Хафизе прошла к камину и стала смотреть на огонь — Что он сказал? — Мы пока не знаем, — султан подошел к сестре и встал рядом с ней — Мы все ждем его заключения уже довольно долго и…       Стук в дверь заставил султана остановиться на полуслове. Все присутствующие повернулись к дверям, ведущим в главные покои. Стражник сообщил о приходе Яхьи-эфенди, и его тут же впустили. Хафизе замерла, не смея шевельнуться, лишь в глазах её отразилась отчаянная надежда и вера в то, что молочный брат султана сможет помочь. — Ты осмотрел Малкочоглу? — султан подошел ближе к ученому — Каково его состояние? Это чума? — пожалуй именно этот вопрос более всего беспокоил присутствовавших здесь мужчин. — Я осмотрел его, повелитель, — размеренная и спокойная речь врача была призвана успокоить всех присутствующих, но Хафизе она раздражала и лишь сильнее заставляла нервничать — Это не чума, — облегченный вздох прокатился по покоям падишаха и только на лице златовласой султанши не отразилось ни малейшего облегчения. — Тогда что с моим женихом, Яхья-эфенди? — Хафизе уже не боялась, что жизнь Малкочоглу оборвется из-за ужасной черной смерти, но страх потерять любимого от неизвестной хвори оставался, и госпожа умело прятала его за стальными интонациями своих речей. — Я почти уверен, моя госпожа, — врач повернулся к златовласой сестре султана и серьезно посмотрел в её глаза, не боясь ни гнева повелителя, ни того, что сама султанша посчитает это дерзостью — Что Малкочоглу Бали-бей был отравлен, — теперь абсолютно все присутствовавшие в покоях изумленно смотрели на врача. — И определить чем его отравили возможно? — после слов Яхья султанше не стало легче, но в голове её мысли потекли быстро-быстро, она лихорадочно вспоминала какими ядами обычно пользуются при дворе и как можно спасти отравленного. — Этого я определить не могу, равно как и найти противоядие, — удрученно вздохнул врач — Зато я нашел путь, которым его отравили. — И каким образом это произошло? — султан становился всё более хмурым, его злило, что кто-то дерзнул травить не просто хранителя его покоев и хорошего воина, но и будущего супруга его любимой сестры. — Расшитая рубашка, в которой он все это время был, она была пропитана ядом, мой повелитель. — Рубашка? — падишах был удивлен, на несколько мгновений в покоях воцарилась тишина. — Это невозможно, — голос Хафизе-султан звучал глухо. — Почему ты так думаешь? — Сулейман непонимающе смотрел на сестру. — Потому что эту рубашку вышила и прислала ему я сама, — теперь все взгляды были обращены на златовласую госпожу — Утром в день нашей помолвки моя служанка передала её в качестве подарка хранителю Ваших покоев. Кто мог отравить мой подарок, я не знаю, Повелитель.