Хранительница счастья

      Тишина, гнетущая тишина, стоявшая в гареме, нахлынула на Гюльфем-хатун со всех сторон. Ни одного живого переливистого голоса рабыни не нарушала эту тишину, вызванную случившейся трагедией. Сероглазая наложница султана вошла в покои Валиде-султан и почувствовала, что в этих покоях, несмотря на траур, все же была хоть какая-то жизнь. Мать султана своей рукой писала послание, сидя за столиком. — Валиде, — Гюльфем склонилась в знак приветствия. Мать султана кивнула ей и жестом пригласила присесть на подушках. — Я пишу Хафизе о случившемся, она нужна во дворце сейчас, — Валиде отложила перо и перечитала письмо — Она нужна моему сыну, в её силах утешить его. Что бы не говорила Хатидже, но для Сулеймана Хафизе всегда была отрадой и утешением, ему и в голову не придет винить её в случившемся. — Вы правы, Валиде, наш повелитель ни в коем случае не винит в этом госпожу. Её возвращение сейчас было бы лучшим исходом, — Гюльфем-хатун помедлила — Я написала госпоже письмо как только оказалась в своих покоях вчера. Думаю, что она получит послание уже сегодня и, если она найдет в себе силы оставить Малкочоглу, то прибудет в столицу в ближайшие дни. — Тем лучше, что ты сразу написала ей, — Валиде жестом приказала служанкам убрать письменные принадлежности. Расположившись на диванчике у камина, мать султана пригласила албанскую княжну сесть рядом с ней — Ты провела ночь в покоях повелителя. Как мой сын? — Для нас всех это большая утрата, госпожа, султан растерян и печален. — Аллах ниспослал нам тяжкие испытания, — Хафса-султан помолчала — Какую дерзкую записку эта нахалка оставила перед смертью. — Не любившему меня не растить моего сына, — задумчиво произнесла сероглазая наложница — Я не представляю, как рука её поднялась на собственного ребенка. Что ей руководило в тот момент? — Отчаяние, страх, желание отомстить всем нам, — управляющая гаремом тяжело вздохнула — Я не знаю, что ей двигало, — женщина немного помолчала, а затем, будто отгоняя от себя печаль, встрепенулась и взглянула на наложницу сына — Впрочем, тебя я позвала по другой причине, — султанша жестом приказала служанкам оставить их наедине. — Я чем-то огорчила Вас? — Гюльфем настороженно посмотрела на мать султана. — Ничем, ты всегда вела себя так, чтобы не огорчить меня и султана, — усмехнулась Валиде — Ты вновь проводишь ночи с моим сыном. Так? — С недавних пор да, — утвердительно кивнула Гюльфем-хатун — Я знаю, что это против Вашего решения, но так пожелал повелитель. — Желание моего сына закон, — согласилась Валиде — Только я не недовольство свое тебе выказывать собираюсь. Сложившаяся ситуация ставит под угрозу безопасность Династии. Один единственный наследник — это катастрофически мало. Любая эпидемия или роковая случайность может поставить под угрозу существование рода османов. — Инш Аллах, у повелителя будут еще наследники, — в глазах сероглазой наложницы Валиде увидела робкий огонек надежды. — Аминь, — Валиде отвела глаза в сторону и тихо сказала — И лучше бы это были не наследники, рожденные Хюррем. — Я каждый день молюсь о том, чтобы Аллах послал мне ребенка, госпожа, — Гюльфем опустила глаза и понуро начала разглядывать узор на подоле своего платья. — И я о том молюсь, — Валиде коснулась щеки девушки и повернула её лицо к себе — Может быть стоит сделать пожертвования или совершить еще какое-нибудь благое дело, — лицо албанской княжны оживилось — Благими делами у Всевышнего вымоли для себя благодать, и для всего нашего рода. ***       За окном сгущались сумерки, Хафизе хмуро смотрела на темнеющую дорогу, не обращая внимания на остальных ехавших в карете. Златовласой султанше стоило невероятных усилий уговорить старшую сестру поехать с ней в Топкапы, чтобы в эту трудную минуту девушка поддержала семью. Теперь Бейхан ехала вместе с ней в Стамбул, однако сестры не разговаривали друг с другом с момента отъезда из Бурсы, ибо обеим было о чем подумать в эти минуты.       Хафизе-султан была поражена новостями, пришедшими из Топкапы. От Махидевран она могла ждать многого, но не того, что она решится умертвить собственного сына. Боясь даже подумать о том, как брат воспринял эту новость, Хафизе мысленно готовила себя к любой встрече во дворце. В первые минуты в голове златовласой госпожи зародилась мысль о том, что она невольно стала причиной смерти старшего племянника, однако эту мысль султанша тут же прогнала прочь, не желая угнетать себя ей.       По возвращению в столицу ей предстояло сделать многое — поддержать брата, попытаться примирить Бейхан с семьей, наладить отношения с Хатидже, которая так и не забыла её ссору с Ибрагимом, и решить, какие действия предпринять в гареме. Хюррем хоть и не была ненавидима златовласой султаншей как остальными женщинами Династи, но все же и не была для Хафизе фавориткой. Младшая сестра султана дружила с Гюльфем-хатун, которую любил падишах, но и бездумно поддерживать только её женщина не собиралась. Для Хафизе существовало только две по-настоящему важные вещи во всех этих гаремных интригах — счастье её брата и безопасность Династии. Династии нужны были наследники, это в сложившейся ситуации понимали абсолютно все. Единственный шехзаде Мехмет был совсем крошкой, подобная ситуация грозила вылиться в династический кризис. И этого Хафизе-султан допустить не могла, все последние годы правления своего отца она находилась в постоянном напряжении, ежедневно опасаясь за жизнь брата и за будущее империи, сейчас повторения подобной ситуации она не хотела. — Хафизе, там что-то случилось? — испуганный голос сестры вывел султаншу из глубокой задумчивости. Лицо Бейхан было бледным, глаза выражали страх. Хафизе непонимающе посмотрела на сестру, но испуганные лица служанок и звуки сражений на улице заставили султаншу напрячься. — С нами охрана, — попыталась успокоить всех Фелиса-хатун, но в это мгновение дверь кареты распахнулась и человек с ножом и в черной одежде с силой рванул Хафизе-султан за руку на улицу. Женщина едва успела вскрикнуть. — Здесь женщины, богатые, — бросил он куда-то во тьму, где слышались звуки боя — Вон сколько каменьев, — разбойник держал у горла султанши кинжал и другой рукой сорвал с её шеи изумрудное колье. — Отпусти меня, — Хафизе часто дышала, но старалась сохранить спокойствие в голосе — Тебе не сносить головы за то, что ты напал на нас. — Молчать, — мужчина крепче прижал лезвие к тонкой коже и Хафизе-султан почувствовала, как тонкая струйка теплой крови сбегает по её коже и впитывается в ткань платья. Едва султанша успела увидеть испуганные глаза сестры и служанок, как рука, удерживающая её, пропала и всё стихло.       Хафизе слышала только звук собственного сердца, вокруг замелькали огни факелов, обернувшись, женщина увидела испуганного Матракчи, замершего с занесенным мечом и готового защищать карету с султаншами, и за своей спиной рядом с трупом разбойника тяжело дышавшего Малкочоглу. Меч его был окровавлен, глаза на бледной лице с испариной смотрелись инородно — живые, пылающие огнем, они обеспокоенно скользили по султанше. — Хафизе, — Бейхан выскочила из кареты и бросилась к сестре. Лишь сейчас мир приобрел для златовласой султанши прежние очертания и она смогла воспринимать реальность. Испуганный взгляд Бейхан застыл где-то в районе шеи султанши. Хафизе как в трансе коснулась ладонью своей шеи, а затем посмотрела на руку — она была окровавлена. — Срочно позовите Яхью-эффенди, ¬- громкий голос Малкочоглу разнесся по округе — Госпожа ранена. — Я ранена, — пробормотала Хафизе и ещё раз посмотрела на кровь — Я не хочу умирать, Бали-бей, — султанша сделала шаг в сторону жениха, но потеряла сознание. Мужчина едва успел подхватить лишившуюся чувств султаншу, Бейхан и служанка Хафизе-султан испуганно вскрикнули. — Госпожа, — Малкочоглу попытался привести невесту в чувства — Госпожа, о Аллах, Хафизе, очнись же, — отчаянно повторял бей — Где Яхья-эффенди?! — яростный возглас оглушил всех, кто стоял рядом. Лекарь уже спешил к султанской сестре, которую испуганный хранитель покоев прижимал к себе и все заглядывал ей в лицо. — В карету её, быстро, — Яхья-эффенди быстро пощупал пульс — Да не в эту же, в нашу, — сетовал на несообразительность Малкочоглу молочный брат повелителя — Быстрее. — Хафизе… — Бейхан испуганно посмотрела вслед уносящему её сестру мужчине и заплакала. ***       Подготовка к ужину, на который должен был прийти повелитель, шла в покоях рыжеволосой госпожи полным ходом. Огорченная смертью Мустафы, Хюррем, тем не менее, очень быстро осознала то, насколько её положение в гареме теперь выигрышно, она мать единственного наследника.       Теперь Хюррем-султан могла сполна наслаждаться своим положением главной фаворитки султана и матери его детей, однако радость её была омрачена тем, что вот уже несколько недель после возвращения из ссылки султан ни одной ночи не провел с ней, зато Гюльфем-хатун регулярно бывала в главных покоях. Именно сегодня рыжеволосая мать шехзаде намеревалась переломить ситуацию в свою пользу. Повелитель придет, чтобы поужинать с ней и провести время с детьми, её главной задачей в этот вечер было сделать так, чтобы он остался ночевать в её покоях. — Госпожа, — Нигер-калфа вошла в покои и улыбнулась матери Мехмета. — А Нигер-калфа, — Хюррем одарила верную помощницу радостной улыбкой — Проходи, я как раз готовлюсь к встрече с повелителем. — Вижу-вижу, — гаремная служительница с усмешкой обвела взглядом стол и покои — Вы и сами сияете словно солнце, госпожа. Теперь восходит Ваше солнце, Хюррем-султан, — Нигер склонилась в знак почтения. — Инш Аллах, Нигер, мое солнце не погаснет и я подарю султану еще много сыновей, — женщина придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале — Не должно быть других женщин кроме меня, не должно быть других детей кроме моих. — Интересно, что же ты с Гюльфем-хатун сделаешь, если она вдруг понесет? — Нигер встала за спиной госпожи и её отражение в зеркале недобро усмехнулось — Уж она как Махидевран с дороги не уйдет, слишком умна и терпелива. — Уйдет, они все уйдут, одна за другой, — на лице рыжеволосой султанши отразилась жутковатая улыбка — Все уйдут — Гюльфем, другие наложницы, Валиде — все, кто повинен был в моих печалях уйдут, а я останусь. — Не наделай глупостей, Хюррем-султан, — покачала головой калфа — Одна султанша уже попыталась причинить вред тем, кем дорожила Хафизе-султан, теперь эта султанша, её сын и её верная служанка в могиле. А что Гюльфем, что Валиде дороги златовласой сестре султана. — Она будет поддерживать меня, Нигер, вот увидишь, — за дверями покоев послышался громкий голос евнуха, предупреждавший о приближении султана — Всё, уходи, — Нигер быстро скрылась за дверями покоев. — Повелитель, — Хюррем склонилась перед султаном, держа на руках сына — Как мы рады, что Вы пришли. — Мой Мехмет, — султан поцеловал сына и взял его на руки — И я рад вас видеть, Хюррем. — Я велела подать ужин, — женщина указала на накрытый стол — И Мехмет с нами поужинает, да? — султанша с улыбкой погладила сына по щеке — А Михримах уже спит. — Не будем её будить, — улыбнулся султан и всё семейство разместилось за столом, приступая к трапезе. ***       Валиде уже готовилась ко сну, ночь опустилась на Стамбул и мать султана надеялась, что эта ночь пройдет без происшествий. Но надеждам её было не суждено сбыться. В двери покоев постучали и Хафса-султан велела пустить позднего визитера. — Госпожа моя, — запыхавшаяся Дае-хатун смотрела на управляющую гаремом глазами, полными тревоги и беспокойства. — О Аллах, Дае, неужто опять дурные вести ты принесла мне? — на лице крымской принцессы отразился испуг — Что стряслось? Что-то с сыном или моими внуками? Или с Хатидже? Ну, говори! — С Хафизе-султан беда, госпожа, — по лицу матери султана пробежала судорога и она бессильно опустилась на диван, прижав руки к лицу. — О Всевышний, за что ты караешь меня так? Пощади детей моих и внуков моих, о милостивый Аллах, — султанша поднялась и взглянула в глаза верной служанки — Что с моей дочерью?