Хранительница счастья

      Малкочоглу пробудился от того, что почувствовал отсутствие супруги в постели. Недовольно открыв глаза, мужчина посмотрел на пустую подушку и для верности еще и пощупал то место, где обычно спала Хафизе, рукой. Озадаченно озираясь и не видя фигуры жены в покоях, паша вскочил с кровати и быстро оделся. Выйдя из покоев, он столкнулся в коридоре с заспанной калфой, которая несла поднос с кофе и сладостями в сторону кабинета султанши. — Паша, — девушка осторожно поклонилась и подняла на хозяина дворца усталые глаза — Что-то случилось? — Где госпожа? — хотя Бали уже и догадался, что несмотря на глубокую ночь, жена его бодрствовала в своем кабинете. — Хафизе-султан у себя в кабинете, — девушка указала взглядам не резные двери дальше по коридору — Я как раз несу ей кофе и локум. — Давай я сам, — мужчина взял поднос и обеспокоенно хмурясь проследовал в кабинет султанши. В комнате за массивным резным столом красного дерева сидела Хафизе в ночном платье, волосы женщины рассыпались по плечам, в руках она держала какие-то бумаги и задумчиво их изучала. — Бали, — заметив мужа, султанша смутилась, отложила пергамент и встала с кресла — Что случилось? — Это я у тебя должен спросить, что случилось? — паша поставил поднос на стол и подошёл к султанше, обнимая её и заглядывая глаза — Почему ты в столь поздний час не спишь? Что за срочность в изучении, — Малкочоглу бросил взгляд на отложенную супругой бумагу — В изучении отчетов о твоем поместье. — Мне не спалось, — Хафизе прижалась к широкой груди мужа и улыбнулась — И я решила отвлечься на что-нибудь, чтобы устать и заснуть вновь. — Что тебя тревожит? — паша опустился в кресло и усадил женщину к себе на колени. — Ничего, — Хафизе погладила мужа по колючей щеке и легко поцеловала — Просто не спиться. — Если тебе не спиться, ты можешь меня разбудить и мы уж точно найдем как провести время с пользой гораздо большей, чем отчеты о доходах, — усмехнулся паша. — Мне было жалко тебя будить, ты так сладко спал, — Хафизе не могла и не хотела отводить глаз от лица любимого. То счастье, которое заполняло все её существо в моменты, когда она могла и видеть, и касаться этого мужчину, невозможно было сравнить с чем-то, что раньше было в её жизни. — Я сладко спал, — паша ласково убрал прядь золотых волос за ухо — И ты должна была сладко спать рядом со мной, а не оставлять меня одного в холодной постели. — Это ты скоро оставишь меня одну не только в холодной постели, но и в пустом дворце, — Хафизе понимала, что обвинять Малкочоглу в предстоящем походе бесполезно, но не выразить своей печали она тоже не могла. — Ну пока я тут, — мужчина поднял лицо жены за подбородок и заглянул ей в глаза — Я рядом, любимая, — Хафизе притянула к себе мужа и поцеловала. Жадно касаясь его губ, она пыталась прикосновениями к нему отогнать из души те страх и тревогу, что с приближением его отъезда все нарастали. Паша, не размыкая поцелуя, поднялся вместе с женой и, подхватив её на руки, понёс в спальню, совершенно не заботясь о сохранности резных украшений на дверях, которые он бесцеремонно открывал ногой. — Скажи мне, Бали, — Хафизе смотрела на бледную луну, заглядывающую в окна покоев, и рука её покоилась на сердце мужа — Ты верен мне или Династии? — Странный вопрос, Хафизе, — паша повернул голову и посмотрел в зеленые глаза жены — Я служу повелителю и османской Динстии, разумеется, я верен и тебе. — И все же, — Хафизе приподнялась на локтях и посмотрела на мужа сверху вниз — Если придется выбирать, кому быть верным — Династии или мне, что ты выберешь? — по глазам воина султанша поняла, что ставит его перед непростым выбором. — Тебе, — после недолгих раздумий ответил Малкочоглу — Я всегда буду верен тебе, Хафизе, и на всё пойду ради тебя, — паша уронил жену себе на грудь и долго смотрел в её глаза — Я умоляю тебя, не вмешивайся в это всё. — Ты знаешь, что мне всё равно придется вмешаться, — Хафизе была рада, что не пришлось долго обсуждать и рассуждать, Бали-паша всё понимал не хуже, чем она — И выбрать мне тоже придется, не сейчас, потом, но придется. Я постараюсь отсрочить всё это для нас на максимально возможный срок. — Я до конца буду верен повелителю, — предупредил паша — Но между тобой и Династией для меня нет выбора, я всегда, прежде всего, твой муж и твой союзник, никогда в этом не сомневайся. — Ты золото, любимый мой, — Хафизе рассмеялась и поцеловала мужа. — А ты сокровище. — Бали погнал от себя прочь мысли о возможных неприятностях — И никогда больше не нарушай правил — в спальне никаких разговоров о том, что не касается тебя, меня и нашей любви. — Обещаю, — Хафизе упала на подушки, увлекая темноглазого пашу за собой. Никаких больше разговоров до поры до времени не будет, будут только они вдвоем. ***       Повелитель нежно касался лица сонной Гюльфем-хатун, женщина счастливо улыбалась и нежилась в его объятиях. Несмотря на её положение, вопреки тому, что сегодня ему предстоял отъезд и нужно было выспаться, султан провел эту ночь в покоях сероглазой фаворитки. В просторной комнате, где раньше жила Хатидже-султан, Гюльфем должно было быть гораздо комфортнее ожидать повелителя из похода, чем в её прежних покоях. — Гюльфем, просыпайся, уже утро, — мужчина с улыбкой смотрел на родные черты, стараясь запечатлеть в своей памяти образ возлюбленной в этот утренний час. — Сулейман, — Гюльфем широко распахнула глаза и посмотрела на падишаха, султану показалась, что он тонет в этих бездонных серых глазах, полных любви и нежности. — Как ты себя чувствуешь? — мужчина положил руку на еще плоский живот фаворитки и с беспокойством посмотрел на неё. — Всё хорошо, любимый мой, — Гюльфем накрыла руку падишаха своей ладонью и счастливо ему улыбнулась — Я обещаю беречь нас, только ты поскорее возвращайся. ***       Хафизе всегда нарушала правила, вернее правила, которые существовали для других султанш Династии независимо от их положения, не существовали для любимой дочери султана Селима вовсе. Поэтому приехать во дворец брата и ожидать повелителя вместе со своим мужем в коридоре рядом с залом совета диванов было для Хафизе вполне нормально, впрочем, это было явно не совсем нормальным для остальных, однако, если они и посмели бы может быть выразить некоторую обеспокоенность по поводу нарушения правил султанше, то султанше в присутствии её молодого супруга, хищно взиравшего на любого, кто косо посмотрит на его сокровище, перечить никто и не помышлял. — Госпожа, рад Вас видеть, — Матракчи, в числе других государственных мужей присутствовавший здесь, подошел к султанше и другу. — Насух-эфенди, — златокудрая султанша приветливо улыбнулась ученому — Ты совсем к нам не заходишь, а у нас с пашой такая прекрасная библиотека, думаю, мне есть чем поразить даже тебя. — Если Аллаху будет угодно, я обязательно навещу вас после возвращения из похода, — пообещал эфенди. — Госпожа, — Сюмбюль-ага быстро подошел к женщине и поклонился — Паша, — Малкочоглу кивнул главному евнуху и отошёл вместе с Насухом к Хызыр Реису, намереваясь поговорить о предстоящем выступлении в поход — Госпожа моя, повелитель вернулся в свои покои, думаю, он может Вас принять. — Хорошо, Сюмбюль-ага, — султанша кивнула мужу, с которым намеревалась попрощаться позже, и отправилась в покои брата.       Долго ждать у дверей главных покоев султанше не пришлось, падишах сразу же принял сестру. Войдя в светлые комнаты, Хафизе с улыбкой на лице склонилась перед братом, которому слуги помогали одеваться перед зеркалом. — Хафизе моя, как я рад тебя видеть, — жестом отстранив агу, султан с улыбкой повернулся к сестре, раскрывая объятия. — Повелитель, — Хафизе ответила брату точно такой же улыбкой и поспешила его обнять — Я тоже успела соскучиться по Вам. — Ты уже виделась с Валиде-султан? — Нет, я сначала решила навестить тебя, брат, — Хафизе отослала слуг и сама помогла брату надеть нарядный кафтан — Мне хотелось увидеться с тобой наедине до того, как ты отправишься в поход. — Тебя что-то беспокоит, сестра моя? — Сулейман внимательно посмотрел на женщину, отражавшуюся рядом с ним в зеркале. — Нет, кроме моих беспокойств о тебе и о моем муже меня ничто не тревожит, — Хафизе закончила с кафтаном и обняла брата со спины, глядя на их отражения в высоком зеркале — Сулейман, я буду молиться о победе и о том, чтобы вы вернулись живыми и невредимыми. — Твои молитвы укроют и меня, и Малкочоглу от всех ненастий, — как жаль султану было покидать столицу и лишаться возможности быть рядом не только с любимой Гюльфем и со своими детьми, но и с Хафизе, чья мудрость, понимание и преданность давали ему столько сил. — Я хотела попросить у тебя разрешения уехать из Стамбула на несколько месяцев пока идет поход. — Куда ты хочешь ехать? — В мое поместье в Анатолии, — Хафизе смахнула с ворота кафтана брата одной ей видимую пылинку — Я пригласила туда Бейхан с детьми, если бы ты позволил мне поехать туда вместе с Гюльфем, я была бы очень счастлива. Свежий воздух пойдёт ей и ребенку на пользу, нам будет весело вместе. — Валиде расстроится, ей будет тоскливо без тебя и Гюльфем, — заметил султан. — Валиде будет рада, если хотя бы я буду рядом с Бейхан, — Хафизе повернулась лицом к султану и серьезно на него посмотрела — Сестра безмерно любит Вас, мой повелитель, и безмерно страдает от того, что её терзает боль и обида на самых дорогих и любимых людей. Я сделаю всё, чтобы боль её утихла и она вновь вернулась к нам, была подле семьи. Негоже это, чтобы вдовствующая сестра султана была в добровольной ссылке и мы ничего не делали, чтобы изменить ситуацию. — Хорошо, Хафизе, можете ехать вместе с Гюльфем, — согласился султан после некоторых раздумий — Но с наступлением осени возвращайтесь в столицу. И пиши мне как можно чаще, твои письма предадут мне сил. — Конечно, Сулейман, — Хафизе поцеловала руку брата и ободряюще ему улыбнулась — Я буду писать тебе обо всем и с нетерпением ждать, когда мы вновь увидимся, — мужчина с улыбкой поцеловал сестру в лоб и они оба вышли из покоев, направляясь каждый в свою сторону. ***       Едва Хафизе простилась с братом, который навестил всю свою семью перед отъездом, как Сюмбюль-ага сообщил ей, что паша ждет её в саду. Султанша спешила скорее увидеть мужа, чтобы пробыть с ним еще хоть на мгновение дольше. Все прошедшие дни, что они провели практически не разлучаясь, казались Хафизе слишком крохотным отрезком времени. На тихой аллее между гаремом и мраморным павильоном султанша заметила статную фигуру мужа, облаченного в короткий кожаный кафтан и темные брюки. Рядом с пашей виднелась фигура Матракчи. — Бали-паша, — Хафизе в сопровождении верной калфы подошла к мужчинам и замерла. Для неё все остальное вдруг исчезло, осталось лишь склоненное к ней лицо любимого мужа, с такой нежностью и обожанием смотревшего на неё. — Госпожа, — стоя совсем рядом с женой, Малкочоглу держал её руки в своих и ласково касался их губами. — Я буду очень-очень по тебе скучать, — прислонившись лбом ко лбу Бали, сказала Хафизе, прогоняя слезы — Умоляю тебя, будь осторожен. — Всё будет хорошо, Хафизе, я вернусь к тебе, любовь моя, — Бали-паша достал небольшую шкатулку и раскрыл её перед женщиной. Султанша увидела на дне два аккуратных кулона в виде крыла — Я всегда буду к тебе возвращаться. Как птица не может летать без одного крыла, так и я не могу жить без тебя, Хафизе-султан, — мужчина осторожно надел кулон на шею любимой. Хафизе улыбнулась, коснувшись кулона рукой, и надела второе крыло на шею паши. — Я тебя люблю, Бали, — встав на цыпочки, Хафизе нежно поцеловала мужа — Обещай, что будешь писать мне. Я же буду писать тебе часто-часто. — Я буду писать тебе, Хафизе, обещаю, — Бали-паша погладил женщину по щеке и печально улыбнулся — Я же буду тосковать о тебе, любимая моя, и ждать встречи.       Увлеченные друг другом молодые супруги не обращали никакого внимания на стоявших чуть поодаль Матракчи и Фелису-калфу. Верная помощница Хафизе-султан долго не решалась поднять глаз на стоявшего в нескольких метрах от неё эфенди, хотя и чувствовала на себе обжигающий взгляд карих глаз. — Фелиса-калфа, — наконец решился нарушить молчание друг паши — Береги госпожу, пока мы будем в походе. — Непременно, эфенди, — заверила его Фелиса — Вы только возвращайтесь скорее. — Мне жаль расставаться с тобой, — девушка вскинула на ученого удивленные глаза и покраснела. — Я буду молиться за Вас, Насух-эфенди, — оба замолчали, глядя друг на друга и не зная, что сказать. Фелиса, решив, что хуже она все равно не сделает, осторожно вынула из складок платья шёлковый платочек, вышитый причудливыми цветами и узорами — Я сделала его для Вас, пусть он напоминает Вам о доме и о том, что Вас здесь ждут, — калфа протянула Насуху платок. Мужчина взял его, как зачарованный глядя в карие глаза этой молоденькой служанки. — Я буду носить его у самого сердца, — пообещал Матракчи. Калфа и ученый так и стояли друг напротив друга молча не отводя глаз, когда паша подошёл к ним и они отправились прочь, оставляя женщин на пустынной аллее. — Пойди во дворец и разыщи мне Сюмбюля-агу, — распорядилась Хафизе, когда они шли по направлению к гарему — Скажи ему, что я жду его в саду. — Как прикажите, госпожа, — Фелиса склонилась — Что-то ещё? — Да, и побеседуй со своей подругой Нигяр-калфой, может быть она еще что-то случайно слышала, — усмехнулась Хафизе. — Побеседую, — Фелиса подняла на госпожу глаза и тоже улыбнулась. ***       Хафизе шла в покои матери султана, чтобы попрощаться с ней перед отъездом. Ещё накануне обсудив с Валиде детали предстоящей поездки, златовласая султанша получила благословение и со спокойной душей собралась в путь. Уже было отослано письмо Бейхан-султан, уложены вещи и собраны слуги и охрана. Хафизе намеревалась лишь забрать из дворца Гюльфем-хатун и проститься с матерью, однако неожиданно для себя в покоях Валиде-султан застала и старшую сестру, и рыжеволосую фаворитку брата. Женщины мило беседовали, Хатидже возилась с племянником, а Хюррем укачивала на руках дочь. Хафизе подумалось, что эта семейная идиллия выглядит излишне слащаво, но ничем не показала своего отношения. Поприветствовав всех присутствующих, ласкового погладив по головам детей, Хафизе присела рядом с Валиде-султан. — Я надеюсь, что отдых пойдет на пользу, — Хафса-султан взяла дочь за руку и улыбнулась — Прошу тебя, пиши мне о том, как у вас дела. — Матушка, не переживайте, я буду писать Вам, — Хафизе вежливо улыбалась, но по напряженному взгляду матери султана, женщина понимала, что и Валиде чувствовала, что затаившаяся на время Хюррем, что вела себя тихо и мирно, явно что-то замышляет. — Передавай привет сестре Бейхан, — Хатидже, прибывавшая сегодня в хорошем настроении и от того не стремящаяся задеть сестру, улыбнулась. — Конечно, Хатидже, — Хафизе одарила старшую сестру ласковой улыбкой — Если пожелаешь, то навести нас. Сестра будет рада. — Посмотрим, — женщины простились с Хафизе-султан и она направилась в покои Гюльфем-хатун.       Сероглазая наложница султана уже дожидалась сестру повелителя. Облаченная в темно-синее дорожное платье, Гюльфем-хатун сидела на невысокой тахте, скрестив руки на животе и о чем-то думая. Хафизе застала женщину мечтательно вглядывающейся куда-то вдаль. — Гюльфем, — златовласая султанша улыбнулась подруге и женщины обнялись. — Я рада видеть Вас, Хафизе-султан. — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно глядя на наложницу, спросила госпожа. — Не стоит беспокоиться, со мной всё хорошо, — заверила подругу Гюльфем-хатун — Мы можем ехать. — Кареты поданы, я простилась с Валиде, так что нам пора в путь, — женщины вышли в сад, где их уже ожидала охрана и слуги. Впереди их ждала неблизкая дорога в Анатолию.