Хранительница счастья

      В освещенной лампами комнате находились трое — Бейхан-султан, Капудан-паша и муж её младшей сестры. Вид последнего был весьма удручающим, паша, осознав, что обидел жену, которую так любит, поверив словам наложницы султана, не знал, что ему теперь делать. Хызыр Реис сочувствующе молчал, положив руку на плечо товарища. — Я не понимаю, паша, — обычно спокойная Бейхан-султан сейчас горела праведным гневом и не прекращала возмущенных речей — Как Вы, зная, что моя сестра так любит Вас, могли даже допустить мысль о том, что она Вам не верна?! Нет, я, конечно, знала, что Вы ревнивы, но я, однако, думала, что Вы умны. А повели Вы себя как истинный глупец. Поверить беспочвенным обвинениям, да еще и прозвучавшим из уст этой гадюки Хюррем, — Бейхан прекратила расхаживать по комнате и обессилено опустилась на диван — Мне даже страшно представить, какую боль ты причинил Хафизе своими обвинениями. Разве она заслужила от тебя такого, Малкочоглу? — Госпожа, Вы, безусловно, правы, — Барбаросса посмотрел на возлюбленную, чья обида за сестру сейчас была готова утопить и без того идущего ко дну Бали-пашу — Только вот сейчас Вы вообще никак не улучшаете его состояние. — Хызыр Реис, моя сестра султанша великой османской Династии, — Бейхан редко в последнее время использовала этот аргумент — Для неё подобные обвинения оскорбительны, тем более из уст человека, которого она любит всем сердцем и ради которого она не боялась идти на риск. — Госпожа права, Капудан-паша, — Бали-паша вздохнул — Я не должен был верить словам Хюррем-султан, но я вспомнил, как заставал тебя в своем дворце, когда возвращался раньше, и не смог справиться со своими эмоциями. — Во всем, что произошло, есть и моя вина, — корсар отошёл к окну и посмотрел на вечернее небо — Я должен был предвидеть, что мои визиты к Хафизе-султан могут вызвать у тебя ненужные мысли. Но как иначе я мог общаться с госпожой, если она не отвечала на мои письма, лишь изредка удостаивая ответа через твою жену. — Так, паши, взаимные покаяния отложим на лучшие времена, — Бейхан вдруг переменилась в лице и поднялась с дивана — Если Бали-паша узнал об этом через Хюррем, значит, у рыжей бестии есть шпионы во дворце Хафизе, иначе бы о том, что Барбаросса там бывает, она не узнала. И кто-то следит за охотничьим домиком, раз знает, что Хафизе бывала здесь в одно время с пашей. — И что это значит? — мужчины соредоточенно смотрели на сестру султана. — А это значит, что, во-первых, Хюррем всеми силами пытается расквитаться с Хафизе за то, что у нее отобрали детей, когда попытка отравить Гюльфем вскрылась, во-вторых, она может рассказать обо всем султану, в-третьих, мы не знаем, в курсе ли она, что в охотничьем домике с Вами, Хызыр Реис, встречалась я, а не Хафизе. — Повелителю она ничего не расскажет, он не принимает её и не заходит к ней с тех пор, как мы вернулись из похода, — сказал Малкочоглу — Так что Вам бояться за свою репутацию нечего, госпожа. — Если бы Вы мне ответили, Бейхан-султан, я бы тот час же попросил разрешения на брак с Вами у повелителя, — печально глядя на султаншу, сказал глава османского флота. Бейхан ничего ему не ответила, отведя взгляд. — Я должен увидеться с госпожой и попросить прощения, — зять султана решительно поднялся с места, собираясь покинуть дом. — Ваша вера в то, что всё закончится удачно, меня умиляет, паша, — Бейхан накинула на плечи мех и поправила платок — Только вот я знаю Хафизе с детства, она редко прощает обиды, особенно, когда её ранят незаслуженно. Я еду с Вами, паша, если кто-то и сможет уговорить её с Вами хотя бы поговорить, то это только я и Валиде-султан, причем именно в таком порядке. Но матушке знать о случившемся нет никакой необходимости, — выразительно посмотрев на пашей, сказала султанша и первая вышла из дома. ***       Сумев наконец взять себя в руки и привести в порядок, стерев с лица следы пролитых слез, Хафизе шла к покоям брата, намереваясь провести вечер в его компании и облегчить свои страдания его обществом. Но что-то заставило султаншу пойти не через привычный маршрут к главным покоям, а пройтись через коридоры дворца мимо внутреннего дворика, сама Хафизе себе это желание объяснила необходимостью привести мысли в порядок, однако это явно было угодно Всевышнему, ибо идя по длинным коридорам, султанша вдруг услышала знакомые её голоса. Остановившись, Хафизе растерянно повертела головой во все стороны и поняла, что они доносятся из-за дверец прачечной. Подойдя ближе к дверям, Хафизе прислушалась. — И что госпожа? — голос матери шехзаде звучал нетерпеливо. — О, она вернулась из охотничьего домика и столкнулась с пашей, — голос Кевсер стал Хафизе противен — Они ужасно поссорились и паша уехал из дворца, а госпожа приехала сюда и сразу ушла к Гюльфем-хатун, меня в покои не пустили. — Отлично, жаловаться подруге приехала, — на мгновение Хюррем замолчала — Посмотрим, каково будет Гюльфем и её ребенку без поддержки в совете, если обе султанши разведутся со своими мужьями, — злобный смех разнесся по комнате — Надеюсь, никто не подозревает тебя ни в чем? — Фелиса-калфа, но я найду способ от неё избавиться, — дальше Хафизе слушать не стала, она всё поняла, и ярость, всколыхнувшаяся в ней, погнала её как можно быстрее к покоям брата. В этот момент златовласая султанская сестра раз и навсегда приняла для себя решение, что Хюррем никогда не получит от неё ни помощи, ни защиты, и даже дети её не будут для Хафизе любимыми племянниками пока их мать не будет окончательно повержена и навсегда вычеркнута из жизни султанской семьи. ***       Султан, получив известие о том, что к нему пришла Хафизе-султан, тут же приказал пустить её и, отложив незаконченное украшение, поднялся из-за стола и пошёл навстречу сестре, раскрывая ей свои объятия. — Повелитель, — Хафизе слегка отстранилась от брата и заглянула ему в глаза — Как я рада Вас видеть. — И я рад тебе, Хафизе моя, — султан поцеловал сестру в лоб и усадил вместе с собой на диван — Как твои дела? — Всё хорошо, брат мой, — Хафизе держала руку мужчины в своей — Мне так не хватало тебя во время похода, как я жалею, что не могу быть всегда рядом с тобой и на войне, и в мирной жизни. — Хафизе, — падишах ласково потрепал сестру по щеке — Ты всегда рядом со мной, в моем сердце и в душе моей, даже когда я в походах, я знаю, что ты рядом со мной. Но война тебе ни к чему, твое место у трона, тебе одной я доверяю свою семью и столицу, когда меня нет здесь. — Я плохо с этим справляюсь, Сулейман, — вздохнула Хафизе — Мне не уберечь всех, вот и наша малышка Фахрие пострадала ни за что, приняв отраву, предназначенную твоей фаворитке и вашему нерожденному ребенку. — Не кори себя, Хафизе, — султан помрачнел — Мне и самому тяжко, я не знаю, что мне делать, как я должен поступить с женщиной, родившей мне двоих детей и носящей третьего. Неужели она так меня любит, что готова убивать, лишь бы оставаться единственной? — спросил повелитель у сестры. Хафизе помолчала, в голове её крутилось много мыслей, но усилием воли султанша усмирила рвущуюся наружу ярость и желание растоптать рыжеволосую дрянь. — Когда Махидевран отравила беременную Мехметом Хюррем, она любила тебя? — с усмешкой спросила златовласая султанша — Когда она, поняв, что ей не вернуть власти и могущества, не стать вновь единственной фавориткой и единственной матерью шехзаде, отравила себя и нашего несчастного Мустафу, она любила тебя? Нет, Сулейман, она тебя не любила, любящая женщина никогда не сделает того, что причинит боль любимому. Единственное, что движет этими двумя женщинами, брат, это жажда власти. Они любят власть, дети для них её источник, когда я поняла это, мне стало противно. Потому-то в твоем гареме я смогла быть близка только с Гюльфем, которая с пеленок имела и власть, и уважение, а потому они её не прельщают, она не ставит их выше любви, как наша Валиде не ставила их выше, довольствуясь любовью отца, как не ставила их выше покойная мать моя Юлдуз-султан. Они не были рабынями, но были женами. Может быть, они могли любить мужа только потому, что их происхождение позволяло им с ранних лет насытиться властью и они больше к ней не рвались, понимая ценность любви? — Ты говоришь мне страшные слова, Хафизе, — султан вздохнул и прижал сестру к своей груди, глядя на пылающие свечи — И страшны они тем, что в них та правда, которую я сам боялся себе озвучить. — Я совесть твоя, Сулейман, тенью за тобой следующая всю твою жизнь, — султанша заглянула брату в глаза — Я всегда буду говорить тебе правду, чтобы ты не совершал ошибок, которые сделают несчастным тебя и причинят вред нашей Династии, — брат и сестра помолчали. — Ты счастлива с Малкочоглу, сестра? — неожиданно спросил султан. Хафизе помолчала мгновение, но твердо ответила. — Я каждый день благодарю Всевышнего за то, что мы встретились, за то, что ты позволил ему стать моим мужем. — Я хочу, чтобы вся моя семья была счастлива, — султан задумчиво смотрел на огонь — Я знаю, что Гюльфем никогда не придет просить у меня защиты, даже если её попытаются вновь убить, потому что она не захочет меня расстраивать. Как мне защитить её от матери моих детей? — Твои дети, Сулейман, это часть Династии, и если родившая их женщина ведет себя недостойно, то она не должна быть рядом с членами Династии, вот и всё, — Хафизе поднялась с дивана и подошла к письменному столу брата, на котором была разложена карта — Это как на войне, если лишить крепость источников провизии и воды, отрезав пути их поставки, то она покориться. Так и Хюррем, если лишить её детей и на время отослать из дворца, поймет свои ошибки и покориться законам гарема, забудет о своих дурных намерениях. — Ты так думаешь? — Хафизе кивнула брату, хотя сама в это не верила, но точно знала, что эту рыжеволосую нужно выслать из дворца пока Гюльфем спокойно не родит и нельзя будет принять решения о том, что делать дальше. — Я никогда не устану благодарить Аллаха за то, что ты есть у меня, Хафизе. — Я всегда буду с тобой, брат мой, до самого конца, — пообещала Хафизе. ***       Вернувшись в свой дворец Хафизе-султан приказала Кевсер-хатун распорядиться на счёт ужина и позвать к ней Флису. Как только девушка скрылась за дверями кабинета султанши и в комнату вошла верная калфа, Хафизе плотно прикрыла двери и подозвала служанку подойти поближе. Прошептав ей на ухо приказ утопить Кевсер и тщательно следить за всеми остальными слугами, златовласая сестра султана опустилась в кресло за своим рабочим столом.       У султанши голова шла кругом от всего случившегося с ней, мысли её, однако, текли быстро и были ясны. Она уже прекрасно поняла, кто подкинул её мужу мысль о том, что у нее роман с Хызыр Реисом, и пообещала себе, что Хюррем за это ответит. Хафизе точно знала, что никому и никогда не позволит вмешиваться в её отношения с супругом. И если в этот раз она не станет мстить Хюррем путем угрозы её жизни, то если такое повторится, она собственноручно отдаст приказ её уничтожить. Обида и боль её от того, что Бали-паша так легко поверил, что она могла его предать, душила султаншу, но она старалась держать себя в руках. Лишние слезы и волнения сейчас были для неё слишком большой роскошью. ***       Подъехав ко дворцу, который был для него раем, старательно выстроенным Хафизе, раем, который Малкочоглу своими руками разрушил, паша остановил лошадь и спешился. Бейхан-султан вышла из подъехавшей кареты, следом за ней на гнедом коне ехал Барбаросса. Окинув печальным взглядом своды прекрасного дворца, Бали вошёл в дом. Фелиса, верная служанка его жены, встретила его в коридоре первого этажа и поклонилась. — Паша, — девушка посмотрела на хозяина дворца — Как хорошо, что Вы вернулись, мы уже начали волноваться. — Госпожа приехала домой? — по печальному взгляду калфы он понял, что супруга его дома, но что-то случилось. — Паша, Вы должны знать, что во дворце была шпионка Хюррем-султан, — Фелиса встретилась глазами со старшей сестрой хозяйки и поняла, что та об этом догадывалась — Это Кевсер-хатун. — Где она? — голос Бейхан звучал пугающе. — Её уже нет, — двери в просторные покои, служившие для приема гостей, отворились, на пороге стояла Хафизе-султан. Вид у неё был расстроенный, но гордый и независимый. Даже не взглянув на мужа, она подошла к сестре и обняла её — Как я рада, что ты приехала, Бейхан. — Эта змея за всё ответит, я тебе обещаю, — и слова, произнесенные султаншей, которая всю жизнь держалась вдали от интриг и гарема, прозвучали так твердо, что златовласая госпожа ни на минуту не усомнилась в том, что Бейхан и правда попытается отомстить Хюррем. — Капудан-паша, — Хафизе кивнула корсару — Уже поздно, оставайтесь сегодня во дворце, Фелиса проводит Вас в гостевые покои. — Благодарю, госпожа, — паша удалился вслед за калфой. — Бейхан, поднимайся в мой кабинет, я велю подать нам туда щербет и фрукты, — русоволосая султанша кивнула сестре и направилась в сторону лестниц, ведущих на второй этаж. — Хафизе-султан, — Бали-паша сделал попытку поговорить с женой, но она не позволила ему даже коснуться своей руки. Не удостоив мужа даже мимолетным взглядом, златовласая султанша направилась прочь, оставляя мужа в тишине и одиночестве.       Паша с горечью посмотрел на удаляющуюся фигуру Хафизе и тяжело вздохнул. У него еще оставались надежды на то, что Бейхан-султан сможет как-то смягчить ситуацию, но он решил действовать сам. Единственное, за что он был готов бороться, уничтожая все на своем пути — это любовь его жены, и теперь ему предстояло попытаться спасти то, что он своими руками разрушил, так легко поверив наговорам Хюррем-султан.