Хранительница счастья

      Малкочоглу, прибывший в свой дворец вместе с повелителем, сейчас находился в состоянии, которого прежде не знал. Страх за любимую жену и ребенка, надежда и ощущение чуда — всё смешалось в сердце паши. Пока сестры султана, прибывшие вскоре после хозяина дворца в Буколеон, спокойно ожидали новостей из покоев, где вместе с Хафизе находилась Валиде-султан, паша и повелитель нервно расхаживали по большим покоям первого этажа дворца. — Почему так долго? — не выдержал Бали-паша — Почему нам ничего не говорят? Что там случилось? — Малкочоглу, — султан хоть и тоже пребывал в состоянии беспокойства, но все же сохранял большее самообладание, нежели зять — Нам сообщат, если только появятся хоть какие-то новости. Там Валиде, лекари, всё будет хорошо. — Что-то и правда долго, — склонившись к уху сестры, тихо сказала Хатидже-султан — Может пойти узнать?       Бейхан обеспокоенно посмотрела на сестру и коротко кивнула. Женщины поднялись, чтобы отправиться к покоям сестры, когда двери отворились, и вошла Валиде-султан. — Матушка, ну что там? — обе султанши шагнули к матери. Мужчины напряглись и замерли, ожидая новостей. — Всё уже хорошо, — устало улыбнулась женщина — Поздравляю, Бали-паша, у вас с Хафизе-султан родился сын.       До покоев, где отдыхала его жена, паша казалось не шёл, а летел. Едва ему позволили войти, он кинулся было к жене и в нерешительности замер посреди комнаты, пораженный увиденным. Хафизе полулежала на сложенных друг на друга подушках, а на руках она держала сверток, из которого были видна маленькая ручка, сжатая в крепкий кулачок. — Бали, у нас сын, — подняв на мужа счастливые глаза, в которых стояли слезы, прошептала Хафизе — Посмотри, — паша сделал несколько неуверенных шагов в сторону постели, понимая, что ноги его абсолютно не держат. Опустившись подле жены, он замер, во все глаза глядя на султаншу и новорожденного, которые казались ему в это мгновение некими божествами.       Хафизе развернула ребенка так, чтобы Малкочоглу мог его видеть. Темноволосый пухлощёкий мальчик забавно жмурился и сжимал маленькую ручку в кулак. Осторожно, словно боясь, что это призрачное видение рассеется от его прикосновения, паша дотронулся до сжатого кулачка. Султанзаде разжал руку, а затем ухватился за палец отца. Грозный воин падишаха едва мог сдержать непонятно откуда появившиеся слезы. — Хафизе, спасибо тебе, — тихим глухим голосом произнес паша, не отрывая взгляда от ребенка. Златовласая султанша счастливо улыбнулась, смотря на мужа и ребенка. — Он такой славный. — Возьми его на руки, — новоиспеченный отец замер, держа на руках сына и боясь пошевелиться, чтобы не сделать чего-нибудь не так. Малыш, оказавшись на руках у паши, потянулся и широко зевнул беззубым ртом. Хафизе засмеялась, по щекам её катились слёзы радости. — Роды были тяжелыми, — стоя рядом с сыном и дочерьми, тихо говорила Валиде-султан — Мой внук родился с обвитой вокруг шеей пуповиной. Слава Аллаху, все обошлось и он жив и здоров. — Как они счастливы, — умиляясь на сестру с мужем и сыном, прошептала Бейхан. Хатидже кивнула ей, она была бесконечно рада за сестру.       Султан стоял подле кровати, на которой сидела Хафизе, покрывшая голову шёлковым платком, а вокруг стояла их семья. Держа на руках племянника, удивительно походившего на Малкочоглу и ни капли не похожего пока на Хафизе, султан приготовился читать молитву. — Я нарекаю тебя Амирхан, — султан с теплотой и нежностью смотрел на ребенка сестры — Ты будешь таким же храбрым и мудрым воином как твой отец, — Хафизе счастливо улыбалась, глядя на брата — Имя твое Амирхан, — слова молитвы нарушали тишину, воцарившуюся в покоях. Вся семья, находившаяся в Буколеоне, молилась сейчас вместе с повелителем. — Я поздравляю тебя, сестренка, — когда закончилась церемония, Хатидже присела рядом с Хафизе, обняла её и взяла за руку — Теперь и ты стала мамой. — Поздравляю тебя, Бали-паша, — султан осторожно передал спящего младенца его отцу. Визирь с трепетом смотрел на мирно посапывающего сына. — Теперь ты познаешь, что значит быть не только мужем, но и отцом. У вас замечательный сын, — падишах подошёл к кровати, склонился и поцеловал сестру в лоб — Поздравляю тебя, Хафизе моя. — Благодарю Вас, повелитель, — Хафизе счастливо улыбнулась, прижимаясь щекой к широкой ладони брата — Я так счастлива, и всего бы этого не было, если бы не Вы, — брат и сестра смотрели друг на друга долгим, обо многом говорящем взглядом. Любимая сестра повелителя благодарила его не только за брак с любимым человеком, но и за свободу от нелюбимого. Она всегда знала, что брат пойдет на всё ради её счастья, и в эту минуту ощущала это особенно остро. ***       Хафизе уже вполне уверенно чувствовала себя в роли матери, отказавшись и от помощи кормилиц, и от присланных Валиде нянек. К сыну, с которым она чувствовала неразрывную связь, кроме мужа, Фелисы да Нуры-хатун, златовласая госпожа особо никого не подпускала, приняв однако в услужение присланную Бейхан девушку Радан, но наедине с ребенком её не оставляла и по сей день.       Златовласая госпожа день ото дня острее ощущала себя матерью, что-то в ней неминуемо перерождалось, творя из той, что до сели была просто женщиной, существо совершенно иное. Хафизе чувствовала потребность любить, оберегать и заботиться, распространяя это не только на своего сына, но и на племянников. — Фелиса, — султанша вошла в комнату рядом со своими покоями, которую отвела сыну и переселила в нее калфу. Девушка вздрогнула и, быстро вытерев глаза, поклонилась госпоже. Сестра султана удивленно вскинула бровь и подошла ближе к помощнице. — Что с тобой? Почему ты плачешь? Тебя обидел кто? — Нет-нет, госпожа, все нормально, — девушка не поднимала глаз на хозяйку дворца. Хафизе покосилась на мирно спящего в роскошной резной колыбели Амирхана и взяла калфу за руку. Отведя её к окну, где стоял невысокий диванчик, и усадив девушку рядом с собой, султанша внимательно посмотрела в заплаканные глаза черноглазой служанки. — Фелиса, расскажи мне, почему ты плачешь? — девушка продолжала упорно молчать — Тебе плох у меня живется? — Нет, что Вы, Хафизе-султан, — замотала головой калфа — Мне хорошо у Вас, я всем довольна. — Тогда почему же ты плачешь? — Хафизе нерешительно погладила служанку по голове — Что тебя опечалило? — Насух-эфенди, — девушка вновь залилась слезами — Он женится на Нигяр-калфе, — девушка закрыла лицо руками. Хафизе озадаченно нахмурила брови. За своими заботами она и не обратила внимания на эту новость, совершенно забыв, что её верная служанка еще давно говорила ей о своих чувствах. — Подожди, Фелиса, не плачь, — султанша легонько встряхнула девушку за плечи — Он же за тобой ухаживал, всякий раз, что у нас бывал, подарки тебе привозил. Вы что поссорились? — Нет, я не знаю, что произошло, — девушка всхлипнула и подняла на госпожу несчастные глаза — Только в последний свой визит к паше он мне в коридоре сказал, что женится на Нигяр, и ушёл. В чем я провинилась перед ним? Почему он так со мной, зачем тогда стихи писал и подарки дарил, Хафизе-султан? — отчаяние и боль в глазах помощницы тронули Хафизе до глубины души, она положила свою руку поверх руки девушки и тихонько сжала. — Ну-ну, не плачь, — Хафизе поднялась с дивана и подошла к колыбели сына — Я разберусь в чём тут дело, обещаю. ***       Бали-паша сидел на подушки у колыбели сына и смотрел на спящего мальчика. Хафизе тихо подошла к мужу и села рядом. Мужчина притянул её к себе и обнял, в покоях воцарилась ничем не нарушаемая тишина. — Я никогда не устану благодарить Всевышнего за то, что он послал не моем пути тебя, Хафизе, — женщина внимательно смотрела на задумчивое и счастливое лицо мужа — Ты подарила мне любовь, семью, ты родила мне сына. Как бы я жил без вас, я и помыслить уже не могу. Ты моё сокровище, Хафизе. — Бали, любимый мой, — Хафизе погладила мужа по лицу — Я всю жизнь свою ждала встречи с тобой. Лишь ты показал мне, что в этом мире есть любовь и счастье, а не только кровь, борьба и расчет, — Хафизе повернула голову и посмотрела на завозившегося в люльке сына — Он так похож на тебя, просто копия, будто я и не участвовала в его рождении, — усмехнулась султанша. — Если у него будет твой характер, этого будет вполне достаточно, — под черными усами паша безуспешно попытался спрятать улыбку. — Что? — притворно возмутилась сестра повелителя — Мой характер? Да я почти идеальная жена — не ревнива, не зла, не дотошна. — Ты самая лучшая женщина в мире, — паша посмотрел в родные зеленые глаза и поцеловал — Кроме тебя мне никого не надо. Я боюсь потерять тебя, Хафизе. — Пока ты любишь меня, паша, а я люблю тебя, мы не потеряем друг друга, никогда не потеряем, пока любим, — счастливые родители до глубокой ночи сидели у люльки сына, который спокойно спал, сладко посапывая и беззаботно улыбаясь во сне. ***       Хатидже беспокойно металась по покоям, тщетно пытаясь успокоить сына. Султанзаде Мехмет, с рождения не отличавшийся особо крепким здоровьем, в этот вечер чувствовал себя плохо. У мальчика был сильный жар, который ни лекари, ни служанки никак не могли сбить, равно как и понять причину болезни. — О Аллах, сыночек, ну что же с тобой? — ребенок истошно плакал на руках матери, которая сама уже была на грани истерики. — Госпожа, — Нигяр-калфа съежилась под тяжелым взглядом султанши и уже пожалела, что открыла рот — Может быть искупать шехзаде в абрикосовом отваре, чтобы снять жар. — Это может помочь? — Хатидже вопросительно посмотрела на лекарей, те утвердительно кивнули, так как всё равно не могли понять, что им делать с султанзаде — Принеси отвар, Нигяр-калфа. — Паша, — служанка поклонилась визирю, наконец вернувшемуся во дворец. — Госпожа, что с ребенком? — паша обеспокоенно смотрел на сына, заходящегося истошными рыданиями. — Ибрагим-паша, где ты пропадаешь вечерами?! — злилась султанша — Наш сын нездоров, они не могут понять, что с ним. У него жар и рвота. А я одна, тебя никогда нет рядом, — Хатидже продолжала укачивать сына — Тише-тише, маленький, тише. ***       Хафизе сидела в покоях брата за накрытым столом и наслаждалась его обществом. В последние недели она редко навещала семью в Топкапы, посвящая всю себя заботам об Амирхане, однако теперь, когда беспокойство за сына стало привычным и не таким острым, султанша стала чаще бывать во дворце султана. — Материнство изменило тебя, Хафизе, — довольно улыбаясь, сказал султан — Ты стала еще краше и загадочнее. — Я была просто женщиной, а стала матерью, — усмехнулась Хафизе — Я так счастлива, для меня все так ново, мне хочется дарить любовь и заботу всем детям, которых я вижу. Сыну, племянникам, во мне столько нерастраченной материнской любви и нежности, что Бейхан, Хатидже и Валиде с Гюльфем впору беспокоиться, что я заберу у них всех детей, поселю их с собой во дворце и буду целыми днями любить их, нежить и воспитывать, — султан рассмеялся, касаясь руки сестры. — Скажи Малкочоглу, что хочешь много детей, он обрадуется, я уверен. Из него ведь вышел хороший муж и отец? — серьезные голубые глаза цепко следили за лицом женщины. — Лучший, которого я только могла пожелать, брат мой, — заверила султана Хафизе — Я была сегодня у своих племянников. Мехмет так вырос, он уже совсем большой, сам ходит, разговаривает, а Михримах уже во всю ползает, такая резвая девочка. — Я бываю у них почти каждый день, — сказал султан — Валиде окружила их заботой и любовью. — Конечно, она обожает своих внуков, — согласилась султанша — Она была бы по-настоящему счастлива, если бы не вести из Крыма. — Война за престол редко обходится без крови, Хафизе, — заметил повелитель — Мое сердце тоже не на месте. — Матушка очень беспокоится о своей племяннице, этой девочке Айбиге, — Хафизе взяла брата за руку — Привезли бы её в Стамбул, пока все не закончится, пожила бы она здесь во дворце под надзором Валиде, тогда её бы не терзали страшные мысли. Пусть мужчины решают свои дела, но женщина из рода Хафсы-султан должна быть в безопасности. — Ты действительно думаешь, что стоит вывезти её, чтобы она была подле Валиде? — И её, и остальных племянниц Валиде, если они еще не замужем, пусть погостят пока не будет решен вопрос с престолом. — Мне некого послать туда, кроме Бали-паши, его знают в тех краях, и он без проблем доставит Айбиге-хатун в Топкапы, — Хафизе помрачнела, но возражать не стала. — Повелитель, паша Ваш верный воин, он выполнит любой Ваш приказ. ***       Матракчи мрачно смотрел на своды дворца Буколеон, с тех пор, как он объявил калфе Хафизе-султан о том, что женится на другой, бывать во дворце друга было ему в тягость, однако Малкочоглу, готовящийся к отъезду в Крым, пожелал видеть ученого непременно у себя. — Насух-эфенди, — Хафизе возникла во внутреннем дворике, по которому несмотря на глубокою осень, всё еще прогуливались важные павлины, будто из ниоткуда. — Госпожа, добрый день, — мужчина склонился в знак почтения хозяйке дворца. — Тебя можно поздравить, Матракчи, — султанская сестра присела на мраморную скамейку у фонтана — Ты женишься, — лицо мужчины стало мрачнее тучи, он старался не смотреть любимой дочери султана Селима в глаза. — Да, госпожа, я женюсь на Нигяр-калфе, — ученый замолчал, разглядывая причудливые узоры плитки, которой был вымощен внутренний дворик. — Вот и мне интересно, эфенди, — Хафизе протянула почти ручному павлину лакомство и сделал вид, что не заметила обреченных ноток в голосе Матракчи — Как так получается, что ухаживаешь ты за моей калфой, а женишься на калфе Хатидже-султан? — мужчина продолжал угрюмо молчать — Сестра решила выдать её за тебя в награду за службу? — Ибрагим-паша предложил мне жениться на ней, всё равно ей пора замуж, она женщина хорошая, вот я и решил, — быстро-быстро проговорил Насух. Хафизе вскинула брось и задумчиво поджала губы, размышляя над тем, каким боком здесь замешан великий визирь, недобрые мысли уже роились в голове младшей сестры Хатидже-султан, но она пока молчала. — Ты совершенно не умеешь врать, Матракчи Насух-эфенди, — султанша поднялась и направилась было внутрь дворца, но остановилась вровень с ученым и строго сказала — Не хотел жениться на Фелисе-калфе, нечего было ездить к нам с подарками для неё. Хорошего мужа я ей быстро подберу, только тебя забудет, сразу же замуж её выдам за достойного, а ты довольствуйся Нигяр-калфой, раз сестра и паша решили свою калфу за тебя отдать, — грозная султанша удалилась, оставив Насуха сожалеть о том, что помянул имя великого визиря, и о своей нелегкой доли верного друга и слуги. ***       Над Стамбулом тихо загорался рассвет, златовласая жена Малкочоглу сидела у окна и укачивала сына, напевая тихим голосом колыбельную. Амирхан давно и крепко спал, но женщина не спешила уложить сына в колыбель. Прижимая розовощекого младенца к себе, она немного раскачивалась из стороны в сторону, размышляя обо всех происходящих вокруг нее событиях. Близость сына дарила ей спокойствие, мысли текли неспешно, Хафизе успевала обдумывать всё как следует. — Он уже давно уснул, Хафизе, — паша сонно жмурился — И тебе бы пора лечь отдохнуть, — мужчина присел рядом с женой и обнял её за плечи. — Не спится мне, Бали, — султанша прислонилась лбом к виску мужа и вздохнула — Вот и ты опять меня покидаешь. — Я вернусь совсем скоро, — успокаивал жену визирь — До Крыма и обратно. Заберу племянницу Валиде, привезу в Стамбул в целости и сохранности, и вновь буду дома. — Обещай мне быть осторожным, — Хафизе поправила шелковые пеленки сына — Там пылает братоубийственная война, кто знает, что они вытворят, когда ты попытаешься увезти дочь Сахиб Гирея. — Хафизе, — хранитель султанских покоев поднял лицо жены за подбородок и посмотрел прямо в её зеленые глаза — Я обещаю, что вернусь к тебе и нашему сыну живым и невредимым. Очень скоро вернусь. — Инш Аллах, Бали-паша, — удобно устроившись на плече мужа, Хафизе продолжала укачивать сына, спокойнее ей не стало, она боялась за мужа каждый раз, когда он уезжал и мог участвовать в боях, ибо в памяти златокудрой госпожи глубоко засело предсказание ведьмы, в которая Хафизе старалась не верить, но все равно боялась его.